Вода пахнет водорослями и нефтью.
- Ты не жалеешь, что поехала? - спрашивает Франк.
- Почему же? Здесь для меня много нового. И мы вместе.
Франк целует ей глаза.
Катрин так никогда бы и не открывала глаз.
Франк смотрит вниз, на воду, плещущую о бетонные плиты.
- Ну как поступить, если не знаешь, кого считать правым? - вдруг говорит он словно бы сам себе.
- О чем ты? - озадачена Катрин.
- Э, я просто вслух подумал. Давай лучше решим, что завтра делать. На пароме переедем на остров. И пойдем вдоль берега, пока не устанем. Там мы будем совсем одни… А теперь вернемся, пожалуй, к бабушке и дедушке. Поболтаем с ними и - спать. В комнатенке под крышей ты отлично выспишься. Лестница скрипит чертовски. Так что никто к тебе не прокрадется и не помешает тебе спать.
- Чего только ты не выдумаешь.
Они весело бегут назад.
Катрин нравятся очертания города, а сам город, залитый вечерним светом, напоминает ей старинную картину.
Франк и Катрин идут, держась за руки.
- Когда ты со мной, я спокоен, - говорит Франк, - и все мне нипочем.
Катрин понимает его слова как высшую похвалу.
Вечер проходит так, как предсказал Франк.
Паром подошел к причалу. Катрин и Франк сбегают по сходням.
- Я первый раз на Рюгене, - говорит Катрин.
- Вот и повод, чтоб отпраздновать, - подхватывает Франк.
Хотя день только наступает, но паром переполнен до отказа. Прекрасная погода всех манит на лоно природы. Солнце еще низко, а восточный ветер довольно холодный. Но Катрин и Франк запаслись всем, чтобы провести день на острове, у них есть одеяло и целая корзина еды.
Однако, думает Катрин, в "великом одиночестве" они здесь, в Альтефер, не будут. На пляже народу толчется столько же, сколько на берегу озера Мюггелзе, под Берлином.
Франк словно прочел ее мысли.
- Э, да они почти все далеко не идут, остаются у парома. А тем, кому нужно уединение, места хватит.
Они идут вдоль берега по сужающейся тропинке, по обеим сторонам которой пышно разрослись дрок, шиповник и чертополох.
На другой стороне пролива виден город, очертания его из этой дали кажутся Катрин еще прекраснее. По проливу, выходящему в море, туда-сюда снуют парусные лодки.
Катрин снимает туфли, песок местами уже нагрелся.
- Смотри не занози ногу, - остерегает ее Франк.
- Да я привыкла ходить босиком. У нас в лесу хожу все лето.
- А змеи, - не унимается Франк.
- Не сойду с дорожки.
- Они охотно греются на солнышке и теплом песке.
- Наш топот наверняка за сто метров слышно.
- Н-да, ты хочешь все делать по-своему.
- Грустно было бы, если б я того не хотела! Или нет?
- А разум?
- Поступать только как разум велит - так и жить скучно, говорит моя мама.
- Ну, если твоя мама! Представляю себе.
- Она тебе не нравится?
- Наоборот, уж она-то, надо думать, иной раз бог знает что выкинуть может.
Франк идет впереди. Катрин оглядывается, с удивлением замечает, какой порядочный конец они отмахали. Городок Альтефер остался где-то далеко-далеко.
- Мы что, весь остров обойдем?
- Осталось еще немного, - обещает Франк, - я знаю эти места.
И он не обманул ее. Вот уже маленькая бухта, вымытая водой, и крошечный пляжик, и промоина, заросшая короткой сухой травой.
Катрин прыгает в траву.
- Ой, тепло как. Ни ветерка!
- Почувствуешь, если переменится на западный, - объясняет Франк, он рад, что Катрин здесь понравилось. Он быстро стелет одеяло, ставит "продовольственную" корзину в тень.
Отсюда остров Хиддензе виден еще лучше.
Катрин потягивается, кружится, ей хочется кричать от радости. Она с размаху валится в траву. А здесь ей даже жарко. Она стаскивает с себя свитер и остается в белой кофточке без рукавов.
Франк зарывает бутылки с сельтерской в воду, где мелко.
- Хочешь пить?
- Нет еще.
Катрин растянулась в траве, сухие стебли щекочут ей шею.
- Ложись на одеяло, - говорит Франк.
- В траве так хорошо.
- Хочешь искупаться?
- Пожалуй. Окунуться бы.
Катрин стягивает джинсы, бросает их в траву. Ложится на спину и закрывает глаза.
Нос ей щекочет какая-то травинка. Лицо Франка склонилось над ней, такое большое и так близко.
Она обнимает его за шею, ощущает тепло его лица. Как долго можно так лежать, ни о чем не думая?
Франк высвобождается из ее объятий, встает и каким-то чужим голосом говорит:
- Холодная вода сейчас нам очень полезна.
Катрин поднимает на него глаза. Он раздевается. Его тело против солнца вырисовывается на небе черным силуэтом.
Франк бежит и быстро погружается в воду. Холод ему словно нипочем, а может, он так хорошо владеет собой.
Катрин же, входя в воду, замирает от режущего холода. Но она не сдается.
Отстать от Франка? Об этом и речи быть не может. Она делает над собой усилие и выдерживает минутку-другую в воде.
А Франк тем временем отплыл далеко.
- Эй, Франк! Возвращайся, - зовет она.
Он машет ей и послушно поворачивает назад.
Жара в бухточке теперь даже приятна. Их тела усыпаны капельками воды. Они отряхиваются, как мокрые псы.
- Я точно заново родилась, - восклицает Катрин и прыгает на одеяло. Франк опускается рядом с ней на колени, пристально смотрит ей в глаза.
Его лицо кажется ей очень тонким, тем более что влажные волосы прилипли к голове.
Он целует ее холодными губами, сцеловывает ей капли воды с носа.
- Слушай, накройся. А то еще простудишься, - говорит он и набрасывает на нее купальный халат.
Все, все вышло так, как Катрин часто видела в своих мечтах.
День промелькнул точно облачко на небе. Катрин и Франк еще раза два-три входили в воду и привыкли к холоду.
Их обнаженная кожа ощущает ветер, но они прыгают, перебрасываются мячом, а потом едят с аппетитом бутерброды, которые им приготовила бабушка, и пьют холодную сельтерскую.
И все это время они неумолчно болтают о том о сем, целуются и мечтают, а вечером бодро шагают назад к парому.
Народ на пароме не раздражает Катрин, ей хочется быть со всеми приветливой, всем улыбаться.
В доме у бабушки и дедушки их ждет обильный ужин.
- Ну, что, девочка, - спрашивает ее старый господин Лессов, - понравился тебе наш город?
- Да, мне все у вас понравилось, - убежденно отвечает Катрин.
- Так приезжай еще, - приглашает бабушка.
Поужинав, Катрин и Франк отправляются на вокзал, это недалеко, если идти между прудами.
Поезд переполнен, надежды получить сидячее место - никакой.
Франк и Катрин остаются в коридоре, усаживаются на свои сумки, сидят, тесно прижавшись друг к другу.
Сколько бы людей ни протискивалось мимо них, им это не мешает. У них такое чувство, будто во всем переполненном поезде они одни.
7
Бодо Лемке ждал, пока семья Шуманов не вошла в зал, и только в эту минуту подал знак своему ансамблю.
Мелодия старой здравицы звучит в современном ритме.
- Долгие годы нашим героям, долгие годы, ура, ура, ура!
Устроители праздника позаботились, чтобы ребята сегодня были в центре внимания, хотя Катрин, наоборот, хотелось бы быть незаметной, особенно оттого, что она не очень ловко чувствует себя в сшитом Габриель платье.
Главное дело у ребят уже позади - это выход на сцену кинотеатра, ярко освещенную прожекторами. Слова оратора взяли их за живое, пусть даже они не показывают вида. А теперь Катрин входит в зал под звуки ансамбля Бодо Лемке. За ней идут отец, мать, Габриель, брат Йорг, родители отца - дедушка Пауль и бабушка Эрна и веселая бабушка Герда, мать ее мамы. Муж бабушки Герды умер, но у нее есть друг, которого в их семье называют дядя, Фриц. Ладно хоть, что еще не все гости съехались. А те, кто в зале, заняты - ищут свои столы и места.
По лицу отца видно, что новомодное музыкальное приветствие пришлось ему не по вкусу, мать же напротив - смеется. Габриель сияет, рада сюрпризу, который приготовил ее Бодо для семьи; но больше всех смеются бабушка Герда и дядя Фриц.
"Хорошо, - думает Катрин, - что Франк не видит этого цирка. Он придет, хотя не мог сказать, когда точно".
День сегодня не слишком холодный и не слишком жаркий, как раз подходящий, чтобы справить праздник совершеннолетия.
- Место рядом с собой займи, - советует мать Катрин, - для твоего друга.
- Ты так строго всех рассадила, мама.
- Ну, для начала порядок должен быть. А уж кто с кем потом сядет, дело другое.
Катрин вдруг почувствовала себя одинокой. Дома лежат подарки, она их даже как следует не рассмотрела. Оказалось, что подарков много, напрасно отец распространялся о скромности и рамках.
Катрин мечтает о мопеде. На мопеде Франка она уже не раз ездила, он ее учил, за городом. Может, ее заработка за лето и подарка к нынешнему празднику хватит на мопед. Через две недели, когда ей исполнится пятнадцать, она сдаст экзамен и получит водительские права.
Ансамбль Бодо заиграл вальс.
- Не для нас с Гердой, - сказал дядя Фриц, - да и не для тебя, наша героиня.
- Бодо может кое-что еще, - говорит Катрин, - Герда останется довольна.
- А я всегда довольна, Катринхен, - подхватывает бабушка Герда, энергично встряхивая золотистой копной волос, и ей никак не дашь ее шестидесяти лет.
Для дедушки Пауля и бабушки Эрны эти пререкания подходящий повод вступить в разговор.
Предмет обсуждения - старая-престарая тема их семейных сборищ: что можно себе позволить, а что нет, нынче и вообще.
Катрин хочется сбежать, глянуть, что делается в других местах зала. В дальнем углу танцует молодежь, Бодо Лемке отлично понимает, что нужно им сыграть.
Но вот приходят еще гости, и каждый в зависимости от характера и наклонностей поздравляет Катрин Шуман с новым периодом в ее жизни.
Наконец появляется Франк. На нем белые брюки и светлая рубашка, легкую куртку он небрежно набросил на плечи. Катрин сразу же вспоминает воскресенье на берегу Штральзунда.
Да, это ее Франк, элегантный и уверенный в себе. Сердце у Катрин чуть заколотилось, ведь сидящие за столом во все глаза смотрят на Франка, когда он останавливается перед ней. Катрин побаивается острого язычка дядя Фрица и слишком четко направленных вопросов бабушки Герды.
Франк склонился перед Катрин, протягивает ей большой букет и узкую коробочку.
Мать поднимается со своего места, громко представляет:
- Это Франк. Друг Катрин, - И, обратившись к Франку, говорит: - А это наше семейство. Нет смысла называть каждого. Со временем вы всех узнаете.
Катрин смотрит на мать, та едва заметно улыбается, но она заслоняет отца, и Катрин не знает, какими глазами он смотрит на происходящее.
Франк слегка кланяется. Бабушка Герда в упор разглядывает его, не забывая, однако, лакомиться тортом.
- Этот стул, - говорит Катрин, - я оставила для тебя.
Франк сел, повесил на спинку свою куртку. И с Катрин как-то сразу схлынула скованность - Франк пришел и сидит рядом с ней, словно это само собой разумеется.
А тут отец наклонился к нему.
- Хочешь выпить? - спрашивает он.
- Охотно.
- Водку? Коньяк?
- Коньяк, если можно.
Отец наливает две полные рюмки.
- Со свиданьицем, - говорит он и пьет. Франк тоже выпивает свою рюмку до дна.
- А теперь угощайтесь, - предлагает мать.
Катрин поставила цветы в вазу, которая была на столе.
Перед ней лежит та самая узкая коробочка.
- Можешь заглянуть, - говорит Франк.
- Ясное дело, - поддерживает его Габриель. - Не обязательно ждать до вечера. Не мучайся.
"Это значит, - думает Катрин, - не мучай меня".
Она открывает коробочку, и в руках у нее взблескивают маленькие дамские часики.
- Ой, это невозможно, - тихо говорит она Франку, краснея от смущения и радости.
Все хотят взглянуть на часы. Катрин понимает, что это дорогой подарок.
- Самое правильное - надень их сейчас же. Тогда все без труда разглядят, - предлагает Габриель.
- Большое спасибо, - благодарит Катрин Франка.
Она пытается застегнуть браслет, Франк ей помогает.
Очень удачно, что к столу подходит Бодо Лемке - у ансамбля перерыв.
- Ну-с, - говорит он, - вам тут явно хорошо. Торт и кофе всем по вкусу.
- Вы бы что-нибудь веселенькое сыграли, - просит дядя Фриц, - нам же тоже хочется поплясать.
- Все впереди. Не торопись. Это мы аккомпанировали кофепитию. Или вы хотели бы лихой рок к кофе? У вас бы чашки полопались.
За столом все опять оживились, продолжают прерванные было разговоры. А Габриель для своего Бодо припасла по куску от разных тортов. Торты бабушки Эрны пользуются огромным успехом, но Франк ест мало.
Катрин то и дело глядит на часы. Это не просто часы, это еще и изящное украшение.
- Ты сделал мне очень дорогой подарок, - говорит она Франку.
- Подумаешь, главное, чтоб тебе нравился. Будешь все время обо мне помнить. На часы смотрят часто. - Франк как-то странно поглядывает на нее и говорит очень серьезно.
- Вы ничего не едите, - качает головой мать.
- Все очень вкусно, - заверяет ее Франк, - только я плохой едок.
Катрин знает, что это не так. У своей бабушки Франк здорово наворачивал. Правда, после целого дня, с солнцем, ветром и водой, этого чудесного дня на берегу Штральзунда. Когда удастся им провести еще такой день?
На сцене ансамбль занял свои места.
Бодо Лемке объявляет, что на празднике совершеннолетия принято, чтобы сыновья приглашали своих матерей, а отцы - дочерей.
Все одобрительно аплодируют.
Отец встает и склоняется перед Катрин. Красивая пара идет на танцплощадку. Отец танцует очень хорошо, Катрин приноравливается к нему, оба получают удовольствие.
Бодо Лемке как завел вальс, так никак его не кончает. Катрин смотрит на отца, улыбается, отец улыбается ей в ответ. А на руке Катрин то и дело взблескивают часы.
Наконец-то Лемке сменил мелодию, ему аплодируют. К Катрин подскочил Йорг, его сменил дядя Фриц, того - школьные приятели. Катрин едва переводит дух.
Но когда она, танцуя с отцом своего одноклассника, проходит мимо их стола, то видит, что Франк сидит один. Он как раз закуривает сигарету.
Катрин извиняется и идет к Франку. Она быстро дышит.
- Странное это удовольствие, - говорит Франк.
- Пошли танцевать? - предлагает Катрин.
- Нет, эти танцы не для меня.
- Но я тебя прошу.
- Обязательно?
- Если обязательно - тогда не надо.
- Пошли. Твое семейство хочет наверняка, чтобы мы потанцевали.
Они протискиваются к сцене.
- Бодо, выдай-ка что-нибудь стоящее. Ты уж знаешь, - просит Катрин.
- Ага, это твой друг, - говорит Лемке.
- Да.
Бодо протягивает Франку руку:
- Лемке, Бодо.
- Франк Лессов.
- Что ж, ради вас ошарашу-ка я стариков, - говорит он, - но надолго не рассчитывайте.
- Ты отличный парень, Бодо.
- Для милых родственничков чего не сделаешь.
- Теперь они выдадут кое-что для нас, - говорит Катрин Франку.
- Посмотрим, на что они способны. - Франк настроен скептически.
Первые же звуки подействовали на присутствующих как удар грома. Но Катрин и Франк танцуют в одиночестве всего секунду-другую. Мальчишки и девчонки сразу почувствовали себя в своей стихии. Катрин замечает, что у Франка улучшается настроение. Да, танцует он бесподобно.
Но так же внезапно, как начался, так и кончается бурный номер, а следующий танец относится уже к совсем другой возрастной группе. Молодежь благодарит музыкантов аплодисментами, раздаются признательные свистки.
Когда Катрин и Франк подходят к столу, дядя Фриц им аплодирует.
- Да вы настоящие эстрадные артисты, - восхищается бабушка Герда, - бог мой, как вы суставчики свои не вывихнули?
- У них суставчики еще молодые, Гердахен, - замечает дядя Фриц.
- А я и не знал, что ты так умеешь, - говорит отец.
- Э, ты еще многого не знаешь, - подшучивает мать.
- И не нужно, главное, иметь общее представление.
- Ну, общее-то ты всегда имеешь, - смеется мать и чокается с мужем. От выпитого вина у Дитера Шумана явно поднялось настроение.
А Габриель вздыхает:
- Бодо всех ублажил. Только не меня.
- Твое от тебя не уйдет, - утешает ее мать.
Катрин болтает с бабушкой Эрной и дедушкой Паулем, они расспрашивают ее о происходящем. Торжественная часть праздника произвела на них большое впечатление, только кое-что было им непонятно.
Поначалу Катрин и не заметила, что стул рядом с ней опустел. Но и заметив, ничего такого не подумала, она продолжает болтать и шутить, у нее приподнятое настроение.
Танцуя с Йоргом, Катрин видит Франка у бара, устроенного в конце зала. Она идет к Франку и тотчас понимает, что с ним что-то неладно. Он очень бледен и явно не только от освещения.