Постепенно все устаканивается, все на своих местах. Родители усаживаются на стулья, у каждого красная салфетка и белый стаканчик. Ученики за отдельным столом. Йенна и Сюсанна сидят вместе. Йенна то и дело оборачивается, глядя на дверь.
- Твоя мама придет? - шепчет Сюсанна.
- Говорила, что постарается, - отвечает Йенна, не сводя взгляда с дверей.
Сюсанна умолкает - вот и хорошо, Йенна занята своими собственными мыслями - своим собственным, привычным беспокойством.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, приди. Иначе все только и будут думать, что о Йенне.
Где Йеннина мать?
Не знаю. Наверное, не придет. Ее никто никогда не видел.
А отец?
Нет, он-то вообще сбежал. Когда она была маленькая.
Родителям наливают чай, кофе, угощают булочками.
А Йенниной мамы все нет.
- Можно здесь курить? - слышится чей-то голос.
Это Модная Мамаша. Сильно накрашенная, в красном платье, туфли на высоких каблуках.
- Ну, можно или нет? - продолжает она, с ухмылкой оглядываясь вокруг и размахивая незажженной сигаретой.
За ученическим столом раздаются взрывы хохота. Уллис смеется громче всех и говорит, что мать, наверное, совсем чокнутая, но Юхан и Пол возражают: ты чего, она крутая! Как и сама Уллис.
- Угостишь? - кричит Юхан Модной Мамаше, а Уллис фыркает: "Заткнись!"
Модная Мамаша встает из-за стола, покачивается и чуть не опрокидывает стул, но отец Юхана успевает схватиться за спинку и удерживает его на месте. Родители, сидящие рядом, облегченно вздыхают.
- Кто спросил? - ухмыляется Модная Мамаша, не замечая конфуза со стулом.
- Я, - отвечает Юхан, - мужчина в самом расцвете сил!
- Ну уж, не сказал бы! - дразнится отец Юхана.
Йенна видит, что все прислушиваются к происходящему, - а как же иначе? Раздается смех, но в глазах у всех странный блеск, и атмосфера какая-то неприятная. Как будто мысли просвечивают насквозь, вылезают наружу. Тут уж улыбкой не поможешь.
Бритта тоже смеется, но немного: чтобы сразу как можно вежливее объяснить, что в школе не курят, лучше выйти на свежий воздух. Модная Мамаша отмахивается и снова садится, еле удерживая равновесие: "Она что, пьяная?" - шепчет кто-то.
- Попозже, красавчик! - говорит Модная Мамаша, посылая Юхану воздушный поцелуй.
- I can’t wait! - отвечает Юхан, и Йенна не сомневается, что у него в штанах стоит.
У Юхана встает при слове "девчонка".
А когда они классом идут в бассейн (Йенна ненавидит бассейн, ненавидит, ненавидит бассейн!), где вокруг куча девчонок в мокрых купальниках, у него сразу же начинаются трудности. Плавки сильно жмут. Йенна находит это довольно мерзким. Он должен держать себя в руках.
И еще Йенна находит это довольно интересным.
Юхан-Стояк.
За всеми этими мыслями, этими словами Йенна почти забыла, что у нее болит живот: боль почти отпустила. Но вот отворяется дверь, и живот снова схватывает. До этой самой секунды она очень хотела, чтобы мама пришла. Но как только Йенна ее видит, желание пропадает - ей стыдно, ужасно стыдно, и вдобавок стыдно за то, что ей стыдно!
Мама.
У мамы на лбу капли пота: она с трудом поднялась по лестнице, и вот теперь она стоит, прислонив - блин, блин, блин! - костыли к двери. Блин, блин, блин! - ну зачем только Йенна уговорила ее, ну о чем она только думала?
Весь зал уставился на запыхавшуюся маму. На ней платье, хоть она и не любит платья. Но, кроме домашнего костюма и широкого платья, ей ничего не надеть. Все остальное слишком обтягивает отекшее от кортизона тело.
Мамин взгляд блуждает среди сидящих за столом, она старается сделать несколько шагов. Один из мужчин подбегает к ней: надо ли чем-то помочь? Йенна слышит - и все слышат, потому что в зале совершенно тихо, - что мама просит чаю. Конечно, сейчас он принесет чаю. "Нелегко вам приходится, пожалуй!"
Мама, наконец, добралась до родительского стола.
- Ты не собираешься здороваться? - Сюсанна дружелюбно толкает Йенну в бок.
- Попозже. Пусть спокойно выпьет чаю.
- Ну да… Но…
Сидящие за столами снова принимаются беседовать, Йенна пьет морс - очень много морса. Сюсанне не сидится на месте.
- Как хорошо, что она пришла, - заводит она, а Йенна и рада бы согласиться, но у нее не выходит.
Рада бы болтать, как все, но и это не получается.
Мысли только о том, как высидеть до конца и не сбежать.
К ужасу Йенны мамина соседка по столу вдруг произносит, указывая на костыли:
- Ох, и что же это с вами приключилось?
Мама делает глоток чая, ставит на место чашку и отвечает, глядя прямо в глаза соседке:
- У меня рак.
Спокойно, как ни в чем не бывало - красиво. Но для других рак - это не спокойно и не красиво. Рак - это слово, которого никто не хочет слышать, которого никто не в силах вынести, с которым никто не знает, что делать! А мама просто и честно отвечает на вопрос, она всегда отвечает просто и честно, она ничего плохого не имеет в виду, но Йенне от этого не легче! Ведь теперь все есть, как есть: соседка на мгновение замирает, потом внезапно краснеет и начинает извиняться и охать, стараясь скорее дожевать еду.
А Йенна.
Йенна сидит, уставившись в тарелку, и надеется, она так надеется, что никто за столом не слышал, что сказала мама.
Глава 18
Йенна больше не завтракает.
- Ты вообще ничего не будешь? - мамин голос доносится из спальни, где она теперь все чаще лежит.
- Ты вообще ничего не будешь? - бабушкин голос доносится из кухни, где она все чаще готовит.
- Нет, - отрезает Йенна.
Она выходит из квартиры, сбегает по лестнице, толкает дверь плечом и упирается в Сакке.
- Оу! - восклицает Йенна, уткнувшись ему в грудь.
- Ой, блин, - отвечает Сакке и не успевает увернуться от Йенниного хвостика, который хлещет его по лицу.
От ужаса Йенна роняет сумку. Случайно столкнуться с Сакке - об этом она только и мечтала. Но не сбить с ног!
Идиотка она, вот кто.
- Привет, - бормочет Сакке, пока Йенна собирает разлетевшиеся по полу бумаги, книги и ручки.
- Привет, - отвечает Йенна, чувствуя себя особенно мелкой и ничтожной - на корточках.
- Как дела? - спрашивает Сакке.
- Отлично, - отвечает Йенна. Неужели он и правда спросил, как дела? - А у тебя как?
Неужели она и правда решилась спросить? Сердце стучит, руки трясутся, ноги дрожат, а Сакке такой красивый, ужасно красивый - эти черные волосы и куртка с капюшоном. Даже чуть-чуть щетины на щеках. Йенна стоит так близко, что ей и это видно.
- Здорово, - говорит Сакке, нервно шаря в карманах. - Я забыл кое-что, только что вспомнил.
- С кем не бывает, - отвечает Йенна, чувствуя, что говорит, как бабушка. Да, от такой жизни умом тронешься.
- Точно, - соглашается Сакке, - с кем не бывает.
Он кивает, шарит в карманах, пожимает плечами, вздыхает.
- Ну ладно. А ты на дискотеку в пятницу идешь? - спрашивает Сакке.
- Дискотеку?
- Ну да. В доме культуры. Там в пятницу дискотека.
- Да? - неуверенно произносит Йенна, но тут же добавляет: - A-а, в эту пятницу? Я думала, в следующую.
- Нет, в эту, - ухмыляется Сакке - точнее, улыбается, и, боже мой, какой же он красивый.
- А, ну тогда я приду. Конечно.
- Здорово. Но сейчас мне надо забрать… ту вещь. Увидимся.
В кармане Сакке раздаются начальные аккорды какой-то рок-композиции, и он достает мобильный, бросает извиняющийся взгляд на Йенну и исчезает вверх по лестнице.
Но что-то остается: не только запах одеколона, не только мелодия мобильного, которая будет играть в голове у Йенны весь день, - что-то еще, более теплое.
Оно остается в теле Йенны.
Ему там хорошо.
- Поэтому нам надо, надо пойти на дискотеку в пятницу!
Йенна трясет Сюсанну так, что у той чуть очки не слетают с носа.
- Ну заче-ем, - ноет Сюсанна, надевая куртку. - Нам же не нравятся дискотеки.
- Да мы никогда и не были на дискотеке, на настоящей! Откуда нам знать, нравятся они нам или нет? Мне очень, очень надо пойти, неужели ты не понимаешь?
Йенна призывно глядит на Сюсанну.
- Можешь идти одна, - говорит Сюсанна. - Ты все равно будешь только с Сакке обниматься.
- Да уж, прямо!
Йенна иронически фыркает, чтобы не показать, как внутри у нее все пузырится и искрит.
Обниматься с Сакке.
Сначала говорить с Сакке.
Потом обниматься с Сакке.
- Да уж, конечно, - повторяет Йенна. - Ни с каким Сакке я не буду обниматься, ясное дело. Мы вообще не из-за него туда пойдем. Ну, не только из-за него. Может, будет просто весело. Ну, правда ведь?
- Не знаю, - отвечает Сюсанна. - Я хотела пойти на конюшню.
- На конюшню можно когда угодно пойти! Ну давай, Сюсанна, ну сделай хоть что-нибудь крутое!
- С каких это пор дискотека - "что-нибудь крутое"? - Сюсанна мрачно смотрит на Йенну.
Йенна не отвечает, а только наклоняет голову, сжимает ладонь Сюсанны.
- Миленькая, добренькая Сюсанночка, ну пожа-алуйста.
Сюсанна улыбается. Такие уговоры она слышит с тех самых детсадовских времен.
- Ладно, пойдем, - сдается она, вздохнув, - правда, не очень тяжко. - Но не потому, что это круто.
- Ура-а! - Йенна обнимает Сюсанну так крепко, что очки снова чуть не слетают с носа.
- Осторожно! - хихикает Сюсанна.
- Ты и правда моя лучшая подружка! Вот увидишь, будет ужасно весело!
- Может быть.
И мама, и бабушка так радуются, когда Йенна сообщает, что вечером в пятницу не будет сидеть с ними дома и есть пиццу, - даже жалко их. Вообще-то Йенне не хочется оставлять маму одну. Но мама и слышать ни о чем таком не хочет. Похоже, и она, и бабушка решили, что дискотека - это до того великое событие, что Йенне начинает надоедать их преувеличенная радость, и она чуть не решает остаться дома.
Но остаться дома нельзя, конечно.
Просто нельзя, и все.
В пятницу, вернувшись из школы, Йенна застает дома не маму с бабушкой, а маму с Маритой.
- Привет, Марита! - Йенна бежит обниматься. Марита пахнет шампунем и кофе. - А где бабушка?
- Бабушка уехала домой, - мама улыбается. - Дедушке нужна ее помощь.
- Или тебе больше не нужна помощь, - добавляет Йенна. - У тебя такой бодрый вид!
Это и правда, и неправда. Конечно, мама бледная, как обычно, на лбу выступает пот, она так же морщится при каждом движении, но все-таки сегодня у нее более живой взгляд, в глазах блеск. Йенна решает, что дело в Марите.
Спасибо, Марита.
- Ох, как я рада тебя видеть! - говорит Марита, сжимая руку Йенны. - Давно не встречались.
- Марита будет у меня весь вечер, - объясняет мама. - И еще, смотри!
Мама протягивает руку к конверту, который стоит, прислоненный к вазе на кухонном столе.
- Это тебе, Йенна.
- Что это?
- Ну, назовем это моим вкладом в твой дисковечер! - мама подмигивает Марите, Марита подмигивает маме.
- Пройдемся по магазинам, детка! - восклицает Марита, радостно хлопнув в ладоши.
- Правда?
- Для дискотеки нужно что-нибудь красивое, - говорит мама. - Из тех брюк, которые ты всегда носишь, ты уже выросла. Правда, Марита?
И Марита соглашается: красные вельветки коротковаты. Поэтому вскоре Йенна и Марита уже носятся по всем магазинам города, от одного к другому, и перебирают блузки, разворачивают брюки, мнут свитера.
В каждом магазине у Мариты есть знакомый продавец, у которого она спрашивает совета.
- Ну как, Йенна? - с надеждой в голосе спрашивает Марита у очередной - наверное, сотой - примерочной.
- Плохо, - отвечает Йенна.
И это правда. Плохо. Йенна злобно смотрит в зеркало. Платье, которое она только что надела, было таким красивым на вешалке, таким прекрасным в Маритиных придирчивых руках, таким чудесным на крючке в примерочной, а теперь… Теперь оно на Йенне, и это не прекрасно, не красиво и не чудесно.
Какая же ты страшная, Йенна.
Правда.
Какая ты уродина.
- Можно посмотреть? - спрашивает Марита из-за занавески, и Йенна уже собирается ответить, что платье не подходит, что пора уходить, как вдруг за занавеской возникает новый голос.
- Подошло? - спрашивает голос и беззастенчиво отодвигает занавеску.
Застукали.
Наштукатуренная продавщица осматривает Йеннино тело и все его отсутствующие округлости.
- Не очень, - произносит Йенна извиняющимся тоном. Щеки горят, и она старается не смотреть на уродливую фигуру в зеркале.
Зачем смотреть? Она все равно знает, что там. Длинное, угловатое тело, серые пряди волос, вечно завивающиеся не в ту сторону, бесцветное лицо и грудь - не грудь, а два прыщика. Из-под юбки торчат коленки - кривые, красные, с синяками и царапинами, потому что Йенна вечно обо что-нибудь ударится: шкаф заденет, или стол, или кровать, да что угодно.
"Это все переходный возраст, - говорит бабушка, словно помнит, что это такое. - В пубертатном возрасте иногда нарушается координация движений".
Да уж, как же, пубертатный возраст! Грудь у Йенны болит так, что, кажется, лопнет, а расти не хочет. Месячных нет. На лобке три волосинки. И на прекрасную юную деву Йенна совсем не похожа.
Она просто уродина.
Возвращаются они все же с пакетами в руках.
С пакетами из "Джей Си", "Олене" и "Прессбюро", в которых лежат коричневые брюки и блузка и еще косметика, которую Марита выбрала для Йенны, плюс газета и бутылка минералки, которые Йенна захватила по пути для мамы.
- Но я же почти не крашусь, - пыталась Йенна возразить в "Оленсе".
- Тушь тебе не повредит, - ответила Марита. - Тушь - это здорово. Это тебе от меня. И немного теней, ладно?
Маме приходится помочь Йенне наложить тени. Это ужасно глупо, но получается как бы… красиво. И еще приятно, когда за тобой ухаживают, да и маме явно нравится такое занятие. Она очень, очень аккуратно наносит золотистые тени на веки Йенны, а потом просит Мариту принести оттенок посветлее, коробочка лежит в шкафчике над ванной.
- Если использовать несколько оттенков, получится красивее, - объясняет мама.
- Господи, какая же ты у нас красавица! - восклицает Марита. Мама полностью соглашается и даже достает фотоаппарат ("хранить и помнить - это очень важно"). Наконец Йенна садится на велосипед и едет к Сюсанне, которая живет совсем близко. Там они немного посидят, а потом пойдут на дискотеку.
Глава 19
- Ты что, накрасилась? - спрашивает Сюсанна.
Йенна пожимает плечами и быстро закрывает за собой дверь.
- Это Марита подарила, - отвечает она. - Как-то невежливо не накраситься, раз уж подарили.
- Ну да, правда.
Сюсанна окидывает Йенну таким взглядом, будто не может решить, что думать. Вообще-то она против всяких таких штук: никогда не делает причесок, которые отнимают больше двух минут, и даже блеском для губ никогда не пользуется.
Йенна прячет взгляд, но в конце концов слышит неуверенный комплимент:
- Тебе все-таки идет… Красиво.
Йенна бросает взгляд в зеркало, и мурашки бегут по коже - сначала немножко, а потом все больше, когда она вспоминает, как приятно было бегать по магазинам с Маритой. Марита всегда такая веселая и радостная и к тому же молодо выглядит и довольно… ну да, клевая. Она предложила зайти в кафе и, пока они там сидели, рассказывала разные истории про своих чудаковатых коллег, а потом спросила Йенну про мальчиков, и Йенна немного рассказала.
- Ясное дело, надо действовать, - сказала Марита. - Даже думать нечего. Просто надо пригласить его на танец, понимаешь? Ну что ты потеряешь, Йенна?
И Йенна согласилась, и все это было так приятно. Приятно идти нормальным шагом и слышать цоканье каблуков, а не костылей. Не встречать удивленных, любопытных и сочувствующих взглядов, а видеть лица людей, которые думают: "Мать и дочь, какие милые, как им хорошо вместе". Йенна могла бы быть Маритиной дочкой. Своей у Мариты нет, только четыре сына. Йенна могла бы быть Маритиной дочкой, а Марита - Йенниной мамой.
Обычной мамой.
Но.
Так думать нельзя.
- Стефан внизу с друзьями, - сообщает Сюсанна, вешая Йеннину куртку. - Они тоже пойдут. Он сказал, что мы можем посидеть с ними, ха-ха!
- А девушка его тоже там? - спрашивает Йенна.
Она никогда не видела девушку Стефана, которую зовут Катта. Они всегда запираются на замок в комнате Стефана и даже замочную скважину заклеивают скотчем. Йенна и Сюсанна прекрасно об этом осведомлены, так как пару раз пытались подсмотреть.
- Нет! - восклицает Сюсанна. - Потому что знаешь что? Потому что они расстались!
- Да ну!
- Представляешь! Стефан так решил. Мама сказала, что несколько дней назад Катта вышла из его комнаты с убитым видом.
- Бедная.
- Да, но Стефан, кажется, доволен.
Сюсанна тычет пальцем в пол: из подвала доносятся застольные выкрики, звон и прочие пацанские звуки.
- Они что, пьют?
Сюсанна кивает.
- А что родители? Они не дома?
- В гостях. По-моему, Стефановы друзья даже самогона притащили. Вообще больные. Пусть радуется, что я не жалуюсь родителям.
Вообще-то они не собирались.
Вообще-то Йенна и Сюсанна не собирались спускаться в подвал к Стефану и его друзьям. Вообще-то Йенна не собиралась пробовать пиво из бокала Стефана, когда он предложил. Вообще-то она не собиралась пить целый бокал. И второй тоже пить не собиралась.
Сюсанна сердится.
- Ведешь себя как дура, - шипит она. - Совсем как эти дуры Уллис и Карро, ты же сама так говоришь. Хватит уже!
Но Йенна продолжает. Она уже не может остановиться. Она сидит на коленях у Стефана, она уже довольно пьяная, они поют песни группы "Кент", им так клево, и Стефан перебирает волосы Йенны, и ей совсем не хочется, чтобы все это прекращалось.
- Девчонка любит "Кент"! - орет Стефан своим друзьям, которые играют в "змейку" на мобильных.
- Девчонка - малолетка! - кричат друзья, смеются и хлопают друг друга по спине.
- Все равно девчонка любит "Кент"! - орет Стефан.
Они сидят в подвале два с лишним часа. Йенне так нравится: Стефан и его друзья - такие милые. Одного зовут Маттиас, другого Фредрик, третьего Юнатан, а как зовут четвертого, Йенна забыла.
- Пора идти, - говорит четвертый и тычет Стефана кулаком.
- Сейчас, - обещает Стефан. - Только покажу Йенне диски. Пойдем, Йенна, они в моей комнате.
- Нам тоже скоро пора, Йенна! - недовольно говорит Сюсанна, съежившись в кресле.
- Я только диски посмотрю, - обещает Йенна и встает, чувствуя головокружение. Они идут, и Стефан придерживает ее за локоть, когда она шатается.
Комната довольно маленькая. Темно-красные обои, широкая кровать, кожаное кресло и письменный стол, на котором компьютер. Чисто и аккуратно, совсем как у Сюсанны.
- Диски здесь, - говорит Стефан, подходя к подвесной полке.
Йенна идет за ним. От Стефана приятно пахнет. Йенна надеется, что от нее тоже приятно пахнет.
- Узнаешь какие-нибудь? - спрашивает Стефан.