- Да, да, отбросы! - упрямо повторила Лариса Петровна.- И они ненавидят нашего сына! Для них, очевидно, это дико: английский язык, музыка, книги. Им бы только бренчать на гитаре, сквернословить. И... не знаю, чем они там еще занимаются...
- Видите ли,- сказал Виталий Захарович,- мы- это я понял, к сожалению, слишком поздно - совершили одну непоправимую ошибку, и теперь наш сын за нее расплачивается. Впрочем, моя жена и сейчас считает, что мы поступили правильно. На протяжении всей жизни Константина...
- Виталий! Может быть, при Костике...- заспешила Лариса Петровна, щеки ее покрылись розовыми пятнами.
- Ничего, ничего, пусть слушает. Так вот. На протяжении всей жизни сына мы старались отгородить его от жизни двора, от влияния таких, как Мухин...
- А зачем отгораживать? - перебил милиционер. Очевидно, такова была его манера разговора - перебивать, когда ему нужно. Но получалось это без нажима, как бы невзначай.
- То есть как? - ахнула Лариса Петровна.
- Так,- буднично, даже, показалось, скучно сказал участковый Воробьев.- Жизнь нашего двора - это вообще жизнь. От нее отгородиться невозможно.
- И я так считаю,- сказал Виталий Захарович.
- Правильно считаете.- Милиционер вдруг повернулся к угрюмо молчащему Косте, улыбнулся ему.- А ты слушай, слушай и на ус мотай.- Он опять остро взглянул на Ларису Петровну.- Жить вашему сыну в дальнейшем предстоит если не в нашем дворе... все равно среди людей, как говорится.
- Мухин и его компания - люди? - всплеснула руками Лариса Петровна.
- Да, люди,- твердо произнес участковый Воробьев.- Для вас они отбросы, а для меня - люди. Вы только о своем сыне думаете, а у меня за всю мухинскую компанию голова болит.
- Странные речи, Николай Павлович, вы произносите,- сказала Лариса Петровна.- Что же получается? Пусть наших детей избивают?..
- Не пусть.- В голосе Воробьева прозвучала жесткость.- Ваше право... Прежде всего вот его право,- он кивнул на Костю,- дать делу ход, довести до суда. А для начала необходимо составить протокол.- Николай Павлович собрался достать из планшетки бланк протокола.
- Нет! - вскочил Костя и теперь стоял перед милиционером.- Я против! И вообще... Вы тут говорите, будто меня и не существует. Неодушевленный предмет. Я - сам!
- Что сам? - спросила Лариса Петровна.
- Сам разберусь! - Костя опять сел в кресло.
- Правильно, сынок,- сказал участковый Воробьев,- Разберись. И одно я обещаю: Мухин тебя больше пальцем не тронет. Я с ним побеседую. И вам я обещаю...- Милиционер посмотрел на родителей Кости, усмехнулся.- Оградим вашего сына от компании Мухина.- Николай Павлович тяжело поднялся из кресла.- Извините. Надо мне еще к гражданке Савохиной.- Он невесело улыбнулся.- К Эфирному Созданию. Такие наши дела.- Милиционер снова посмотрел на Костю, теперь изучающе, долго.- Вот если бы Лена Макарова с тобой в клуб "Красный пролетарий" на танцы ходила, а не с Мухиным... Был бы я совсем спокоен.
- Она с ним ходит на танцы? - быстро спросил Костя.
Участковый Воробьев не успел ответить.
- Наш сын не посещает всякие там танцплощадки! - гневно сказала Лариса Петровна.
- Еще будет...- Николай Павлович запнулся.- Еще будет посещать. Может быть, к сожалению. Но - будет. Так я пошел, всего доброго.
Виталий Захарович проводил милиционера до двери, вернулся в комнату.
Телевизор во время визита участкового Воробьева оставался включенным, только по-прежнему отсутствовал звук. Сейчас передавали футбольный матч,
- С таким участковым...- начала возмущенно Лариса Петровна.
Но ее остановил Костя:
- А мне Николай Павлович понравился,- сказал он с напором.
- Мне определенно понравился,- поддержал его Виталий Захарович. Помолчал и добавил как можно мягче: - И он прав.
- Ну, конечно! - Лариса Петровна даже задохнулась от возмущения.- Все правы, одна я дура...- В ее голосе послышались слезы.- И меня, Виталий, удивляет твое безразличие. Мальчика чуть...- Лариса Петровна резко отвернулась.
- Лара! - Виталий Захарович осторожно погладил жену по плечу.- Пойми! Есть тут причина вражды, я бы это назвал соперничеством...
Виталий Захарович не договорил - Костя быстро вскочил с кресла и на полную мощность включил звук телевизора. Ворвался рев болельщиков, захлебывался словами комментатор, слышались свистки судьи.
Тут же поднялась Лариса Петровна и совсем выключила телевизор.
Костя вышел на балкон. Внизу жил своей жизнью огромный вечерний двор. Он был призрачно освещен фонарями и разноцветным светом из окон.
На душе у Кости были хаос и смятение: Лена ходит на танцы с Мухой!..
На балконе появился Виталий Захарович. Теперь они стояли рядом, отец и сын. Молчали.
- Значит,- тихо спросил Виталий Захарович,- эту девочку зовут Леной Макаровой?
- Какую девочку? - прошептал Костя, и жаркая кровь бросилась ему в лицо.
- Которая тебе нравится...
Костя не ответил.
Виталий Захарович обнял сына за плечи и ощутил дрожь, которая била тело сына. Любовь к нему, желание немедленно помочь, своей силой и тяжким жизненным опытом оградить от ошибок и ударов судьбы - все это комом подкатило к горлу.
Они еще долго стояли молча, и двор неразгаданной страной простирался под ними.
Глава четвертая
"И ожидание любви сильнее, чем любовь волнует..."
Странно: Костя в этот вечер, как только его голова коснулась подушки, мгновенно провалился в сон.
Костю с трудом поднял звонок будильника. Несколько мгновений мальчик лежал без всяких мыслей, и вдруг все, что произошло вчера, разом навалилось черной сокрушительной громадой. И не захотелось жить. Умереть, вот сейчас же, немедленно умереть.
Но все продолжалось по заведенному порядку: завтрак (родители старались отвлечь его пустячными, веселыми разговорами), сборы в школу. Синяк под левым глазом мама замазала каким-то кремом и припудрила, но все равно было заметно, и багровая ссадина красовалась на лбу.
Костя вышел из своего подъезда все в том же угнетенном состоянии духа: жить не хотелось. Но он увидел старую липу, и она как бы сказала ему: в этой жизни, которую ты собираешься покинуть, есть Лена.
"Что делать? - мучительно думал Костя.- Что?"
Старая липа уже шумела над ним своей могучей кроной, и шелест листьев смешивался с радостным утренним щебетом воробьиной стаи, которая, очевидно, липу считала своим клубом для встреч.
- Англичанин! - послышался сзади голос.
Костя вздрогнул, мгновенно все напряглось в нем, вспотели ладони. Он шел дальше, к воротам, не оглядываясь.
- Скрипач! Да постой ты! Дело есть. Костя остановился.
К нему спешил Дуля. Костя впервые при дневном свете рассмотрел его: толстый увалень с довольно добродушным лицом, которому широкий нос в веснушках придавал лукавое выражение. Глаза у Дули были карие, хитрые и, пожалуй, злые. Он со свистом сплевывал сквозь желтые редкие зубы.
- Привет! - Дуля подбежал к Косте, тяжело дыша.
Костя промолчал.
- Здорово мы тебя вчера отделали,- с удовольствием сказал Дуля, оглядев Костю.
Костя не ответил.
- А ты сразу к Дон Кихоту,- пренебрежительно сказал Дуля.
- К кому? - удивился Костя.
- Ну, к участковому нашему, к Воробьеву, Это его так Муха зовет: Дон Кихот какой-то.
- Его мать вызвала,- сказал Костя.- Не я.
- Хватит заливать-то,- сказал Дуля.- Мать... Ладно. Я все твои дела - в гробу и в белых тапочках. Понял? Вот. Тебе велено передать.- И Дуля протянул Косте записку.
- Мне? - с недоумением спросил Костя.
- Тебе. И делаю это тайно от своих корешей. Исключительно из уважения... сам знаешь, к кому.- Дуля зашагал прочь независимой, слегка расхлябанной походкой.
Костя развернул записку. В ней было написано крупными детскими буквами: "Милый мальчик Костя! Приходи сегодня в одиннадцать вечера под старую липу. Буду тебя страстно ждать. Лена М.",
Она - сама!- назначает ему свидание! И если вечером его опять изобьют, он все равно пойдет к ней.
...Без десяти одиннадцать вечера Костя вошел на кухню, где родители занимались какими-то хозяйственными делами. Он был в отглаженных брюках, в свежей рубашке, аккуратно причесанный.
- Я пойду прогуляюсь перед сном,- сказал он.
- Так поздно? - подняла брови Лариса Петровна.- Ни в коем...
- Иди, иди,- перебил жену Виталий Захарович.- Погода хорошая.
- Но ведь компания Мухина! - начала было Лариса Петровна.
- Все будет в норме.- Костя направился в переднюю.- Дон Кихоту надо верить.
- Какому еще Дон Кихоту? - раздраженно спросила Лариса Петровна.
Ответа не последовало - хлопнула входная дверь.
...Костя подошел к старой липе. Здесь никого не было. Однако возле ствола стояли два пустых ящика из-под фруктов. Костя напряженно осмотрелся по сторонам. Никого. Сел на один из ящиков. Сердце глухо, часто стучало. Непонятный, внезапно пришедший стыд смешался с жутким предчувствием; "Обманула... Не придет. Написала записку, чтобы надо мной посмеяться".
И в этот момент из темноты возникла Лена Макарова. Она была в джинсах и вельветовой куртке.
- А вот и я! - сказала Лена и села рядом с Костей на второй ящик.
- Добрый вечер,- еле проговорил Костя, чувствуя, что неудержимо краснеет.
- Ты всегда такой точный? - сказала Лена.
- Всегда,- ответил Костя. И оба неловко замолчали.
- Я не хотела...- Лена вдруг нагнулась к уху Кости и прошептала: - Я не думала, что из-за меня может так получиться...
- Я жалею только об одном,- сказал Костя.
- О чем? - спросила Лена, оглянувшись в темноту двора.
- О том, что не умею драться! - сказал мальчик.
- А ты научись! - развеселилась Лена.
- И научусь,- сказал Костя. Снова они замолчали.
- Ты где учишься? - опять заговорила Лена.
- В английской спецшколе. А ты?
- В ПТУ тридцать два… За углом, через два квартала. Знаешь?
Костя кивнул,
- У вас в школе все на английском языке? - спросила Лена.
- Нет. Но английский со второго класса.
- И ты можешь свободно говорить по-английски?
Костя усмехнулся.
- Конечно, могу.
- Скажи мне что-нибудь по-английски,- попросила девочка.
- You are the best girl in the world,- сказал Костя по-английски очень тихо.
- Переведи!
- Переводить не обязательно,- ответил Костя.- Лена, а кем ты будешь?
- Я? Поваром-кондитером. Мне полгода осталось. Что, плохая профессия?
- Нормальная профессия.
- Перспективная в смысле мани.- Лена потерла пальцами, как бы считая деньги.
И опять наступило молчание.
- А скрипка? - спросила Лена.- Ты что, на ней играешь?
- Да,- сказал Костя.- Но это так, для своего удовольствия.
- А я для своего удовольствия больше всего люблю танцевать. Весь бы день танцевала! Я в клуб "Красного пролетария" хожу. Знаешь, какая там дискотека! Все классные ансамбли. И "Абба", и "Бони М", и "Калифорния", и "Чингиз-хан", и "Смоуки".
- Ты в дискотеку с Мухой ходишь?
Лена засмеялась.
- Хожу! Хочешь, и с тобой пойду.
- Хочу... - прошептал Костя.
- Может, ты в меня влюбился? - Она опять засмеялась.
Костя не ответил - смотрел на Лену.
И она вдруг смутилась под этим взглядом.
- Ну... - несколько растерянно сказала Лена,- Тогда почитай мне стихи. Про любовь.
- Ты любишь стихи?
- Обожаю! - с вызовом ответила Лена.- Если стихи в порядке - такой балдеж.
- Тогда...- Костя помедлил немного.- Слушай.
Хорошо здесь: и шелест и хруст;
С каждым утром сильнее мороз,
В белом пламени клонится куст
Ледяных ослепительных роз.
И на пышных парадных снегах
Лыжный след, словно память о том,
Что в каких-то далеких веках
Здесь с тобою прошли мы вдвоем…
Лена с изумлением смотрела на Костю.
- Это - про любовь?
- Конечно!
- Как... чудно.- Лена легко тронула плечо Кости.- Еще... Пожалуйста!
- Еще? - Костя с некоторым недоверием посмотрел на Лену.
Промчался ветер по садам
И дождь устроил лепестковый,
И сердце.
Ровное всегда,
Заполнено вдруг чувством новым.
Еще мелодии простой
Душа бесхитростно желает.
Но, словно майский травостой.
Живую влагу набирает.
И руки нежные твои
Еще томятся и тоскуют,
И ожидание любви
Сильнее, чем любовь,
Волнует...
И в этот момент в темноте послышались выкрики, улюлюканье, смех - перед Костей и Леной появились Муха, Дуля, вся мухинская компания. Они в нелепом хороводе закружились вокруг ствола липы, вокруг Кости и Лены.
- Ша! - вдруг гаркнул Муха.
Все остановились и замолчали. Муха подошел к Косте.
- Не дрожи,- насмешливо сказал он.- Бить не буду.
Лена вдруг рванулась вперед, встала между Костей и Мухой, сказала отчаянно:
- Лучше меня...
- Ладно, Ленка,- усмехнулся Муха, отстраняя ее.- Уже переигрываешь. Ты свое сделала.
Костя резко вскинул голову, смотрел на Лену. У Лены задрожали губы, она начала говорить быстро, прерывисто:
- Костя, я не хотела... Понимаешь, я...
- Хватит, сказал! - грубо оборвал ее Муха, оттолкнул в сторону и вплотную подошел к Косте.- Так вот: бить не буду. Еще из-за такого слизняка в колонию загудеть. Но предупреждаю: к Ленке не подходи. Подойдешь - найду способ отучить. А сейчас- канай отсюда! Стихочтец...- И, паясничая, Муха продекламировал:- "Шепот, робкое дыханье, трели соловья..."
Но Костя не слушал Муху, он смотрел на Лену.
- Как ты могла? Как ты только могла?..- И бросился в темноту.
Лена смотрела ему вслед... Напряженно-тихо было под старой липой. В руках Мухи появилась гитара.
- "Что смолкнул веселия глас?" - Муха ударил по струнам. Он запел первым, остальные подхватили:
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном!
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном!
А где твой черный пистолет?
На Большом Каретном!
Глава пятая
"Когда ученик готов..."
Все! Решение принято. Только бы он согласился. Были старательно сделаны все уроки, и не за три часа, как запрограммировано, а за два с четвертью. Костя проследил: он возвращается домой около пяти, идет через сквер от автобусной остановки. Сейчас без двадцати пять. Пора!
Костя несколько минут постоял перед зеркалом в ванной, всматриваясь в себя. Синяк под глазом стал желтым, почти незаметным. Что-то новое появилось в лице Кости Пчелкина: черты обострились, глаза казались очень большими... Он не знал, как определить все эти перемены.
"Пора!" - опять сказал себе Костя.
...Сквер перед кварталом был пуст, солнечные блики играли на дорожке у ног Кости Пчелкина. Он сидел на скамейке возле трех ступенек, которые вели к переходу через улицу.
"Только здесь он пройдет,- думал Костя,- больше негде..."
На часах было без семи пять, когда в сквере среди прохожих показался тот, кого ждал Костя: по аллее неторопливо шел мужчина средних лет, в светлых брюках и легкой спортивной куртке, худощавый, широкоплечий, с коротким ежиком стриженых седых волос, тот самый, который по утрам делает разминочный комплекс каратэ на баскетбольной площадке.
Мужчина поравнялся со скамейкой, на которой сидел Костя Пчелкин.
Костя быстро вскочил:
- Простите...
Мужчина остановился, с интересом посмотрел на Костю.
- Здравствуйте...- смущаясь, произнес Костя.
- Здравствуй,- сдержанно, но приветливо ответил мужчина.
- Я ваш сосед из двести тридцать девятой квартиры,- заспешил Костя.- Я каждое утро вижу, как вы делаете упражнения на баскетбольной площадке. Я знаю, вы...
- Присядем.- Мужчина показал на скамейку. Они сели рядом.
Костя не знал, с чего начать, и мужчина заговорил первым:
- Давай знакомиться. Я тебя знаю только в лицо, встречались во дворе и в лифте, наверно. Владимир Георгиевич.- Он протянул Косте руку.
- Костя... Константин Пчелкин.
- Рассказывай. Я примерно догадываюсь, что тебе от меня надо.
И Костя все рассказал - страстно, сбивчиво, порывисто - о компании Мухи, о конфликте, который возник между ними, о Лене - он только упомянул ее имя и смутился, замолчал. "Я все понимаю",- сказал собеседник, коротко пожав Костину руку. И от этого пожатия Костя успокоился окончательно и поведал, не утаив ничего, про драку, которая произошла три дня назад. Только о розыгрыше с запиской и о свидании под старой липой промолчал- не смог рассказать: страдало его самолюбие.
- ...Вот и вся история,- закончил исповедь Костя.
- Понятно.- Владимир Георгиевич опять внимательно посмотрел на нового знакомого.
- Мне бы,- выпалил Костя,- несколько ваших приемов. Ведь вы каратист?
Владимир Георгиевич усмехнулся.
- Да, это так: я каратист. Если уж быть точным, учитель в школе каратэ.
- Владимир Георгиевич! - загорелся Костя.- Так неужели нельзя? Мне бы только два-три приема.- Он смутился.- И чтобы не бить по лицу.
- Чтобы не бить по лицу...- повторил Владимир Георгиевич.- Простейший комплекс каратэ, первая фаза - это два года напряженнейших ежедневных занятий.- Он улыбнулся.- А на остальное - вся жизнь. Потому что каратэ - это не только вид спорта. И не набор приемов для самообороны. В разные века каратэ всегда было соединением физической подготовки человека с духовной. Кто брал в руки эти разящие мечи - приемы каратэ,- вот в чем вопрос. Например, японские крестьяне или самураи. А вообще начало каратэ - в древней Индии, в йоге. Теперь стали говорить о каратэ как о виде спорта. Вероятно, это древнейший вид спорта, возникший у истоков рода человеческого. Надо, Костя, с самого начала уяснить: каратэ - это еще и отношение человека к жизни, к людям, к добру и злу. Понимаешь?
- Понимаю,- несколько уныло сказал Костя.
Владимир Георгиевич опять посмотрел на Костю очень внимательно, спросил:
- Значит, не можешь ударить человека по лицу?
- Не могу...- потупился Костя.
- Почему?
- Я... я не знаю.
- Я тебе объясню.- Владимир Георгиевич немного помолчал.- Потому что ты - нормальный человек. Нормальный человек не может ударить другого человека по лицу.
- Но ведь бьют...- сказал Костя.
- Бьют! - согласился Владимир Георгиевич.- И еще как. Но, понимаешь... Вроде бы прописная истина: человек должен культивировать в себе доброту. Попросту, быть добрым. Прописная истина?
- Вовсе нет,- сказал Костя.
- Почему?
- Потому что... Есть, конечно, добрые люди. Но... А злых сколько? Не очень-то это истина.
- Пожалуй...- сказал Владимир Георгиевич.- Но, понимаешь... Надо бороться за доброе начало в человеке! Вот в чем, наверно, наше главное призвание.
- Но как бороться? - спросил Костя.
Владимир Георгиевич усмехнулся.
- Разве у тебя нет готового ответа? Не за ним ты ко мне обратился? Встань!
Костя неуверенно поднялся со скамейки.
- Выйдем сюда.
Оба оказались на газоне позади скамейки, чтобы не мешать проходящим.