- Предположим, ты негодяй и мерзавец. А я владею, как ты сказал, двумя-тремя приемами каратэ. Впрочем, достаточно и одного...
Мгновенное движение правой рукой - и Костя рухнул на землю.
- Ответь честно, что ты чувствуешь? Стал лучше? Добрее?
- Нет,- хмуро сказал Костя.- Я разозлился.
- Именно! - засмеялся Владимир Георгиевич.- Поэтому за доброе начало в человеке надо бороться не физически, а духовно. Ты вставай, вставай! - Костя поднялся, и оба снова сели на скамейку.- Однако, понимаешь, Костя, здесь и заложен парадокс- для такой духовной борьбы необходимо быть физически сильным.
- Поэтому вы и занимаетесь каратэ?
- Да,- спокойно сказал Владимир Георгиевич.- Но... Видишь ли, перед собой и своими учениками я ставлю задачу: в совершенстве владеть всеми приемами каратэ и... не применять их в обыденной жизни. Другое дело - соревнования.
- Как же так? - с недоумением спросил Костя.- А если на тебя нападает сразу несколько человек?
- В том-то и дело,- сказал Владимир Георгиевич.- Они не станут нападать на тебя.
- Почему?
- От физически сильного человека, настроенного на служение добру, исходит невидимая волна, высокая сила. Ее чувствуют окружающие, она парализует агрессивные центры в тех, кто готов напасть.- Владимир Георгиевич улыбнулся.- Конечно, бывают крайние, критические ситуации. И тогда надо применить один-два приема.
Костя озадаченно молчал. Владимир Георгиевич смотрел на него.
- Есть, Костя, и другая причина,- сказал он,- побуждающая нас постоянно заботиться о своем физическом здоровье. Вот тебе еще одна прописная, банальная истина: мир велик, а жизнь коротка. Ты с этим согласен? - Костя пожал плечами.- Увы, Костя, это так. Ты только представь; сколько прекрасных книг мы не успеваем прочитать за свои, скажем, семьдесят лет. Сколько дорог остается не-пройденными... А всевозможные выставки и музеи? А музыка, театры, встречи и споры - обязательно споры! - с интересными людьми? Так кто, по-твоему, одолеет трудную дорогу: физически сильный человек или какой-нибудь хлюпик? Кто легче перенесет бессонную ночь над книгой, которую тебе дали на сутки? Кто не будет разваливаться на части от усталости в экскурсиях по чужеземному городу? Кто дольше сохранит светлую голову и четкость мысли в споре с умным идейным противником? Так-то, мой друг! - Владимир Георгиевич потрепал Костю по плечу.- А теперь вернемся к твоей просьбе.- Он помедлил.- Ты мне нравишься, парень! И вот что я тебе предлагаю... Всего неделю назад я начал в нашей школе каратэ занятия с новой группой, они рассчитаны на два года. Практически мест нет, но для тебя... Согласен?
- Конечно! - порывисто сказал Костя.
Владимир Георгиевич улыбнулся:
- Есть древнее восточное изречение: "Когда ученик готов, приходит учитель".
На лице каратиста Костя увидел озабоченность. Или тревогу?
- Как, ты говоришь, нашего участкового в компании Мухина называют? Дон Кихотом?
- Да.
- Что же, весьма точно. Кто придумал?
- Муха и придумал,- ответил Костя.- А что?
- Дон Кихот...- задумчиво повторил Владимир Георгиевич.- Дон Кихоты нужны. Во все времена. Ты со мной согласен?
- Не знаю...- растерянно сказал Костя,
- Нужны! Уверяю тебя. С полгода назад был у меня с нашим участковым разговор. На улице он меня поймал, вот как ты сейчас.- Владимир Георгиевич вздохнул.- Пообещал я ему. А! - Он с досадой махнул рукой.- Суета заела, забыл... Как часто свое несовершенство мы на эту пресловутую суету сваливаем! Ты ребят из мухинской компании знаешь плохо?
- Совсем не знаю,- ответил Костя.
- Ничего! Ты их узнаешь. И я их узнаю. С твоей помощью.
Родители восприняли новость по-разному. Мать была в ужасе и панике: к английскому, занятиям в музыкальной школе прибавились тренировки по каратэ. Три раза в неделю!
- Костик, ты надорвешься! Я умоляю тебя... Ради и моего здоровья...
- Лара,- перебил жену Виталий Захарович.- Пусть. Значит, ему это надо. При одном условии, Костя: ни школа, ни скрипка не пострадают.
- Да, папа!
Прошла неделя. Три занятия в школе каратэ, Костю буквально потряс прежде всего дух школы: ритуал вежливости в начале каждого занятия, спокойное достоинство. И отношение каратистов друг к другу: его можно было определить единственным словом - "доброжелательность".
Произошло то, что никак не предполагала Лариса Петровна: ее Костик успевал все - даже с какой-то, казалось, легкостью, хотя внутри этой легкости были напор, жесткий расчет времени, собранность.
Родители не узнавали своего сына.
Случилось еще одно событие, которое Костя не мог объяснить: под липой его больше никто не встречал. Несколько раз, возвращаясь домой поздно, он видел ребят из мухинской компании, но самого главаря среди них не было. Не появлялась и Лена...
Лишь однажды вечером, когда Костя медленно шел мимо, липы ("Где ты, Лена? Где?.. И остальные. Пусть все повторится. Лишь бы тебя увидеть"), возле темного ствола он увидел ее. Одну.
Лена шагнула ему навстречу:
- Костя, мне надо...
Он рванулся вперед, опустив голову.
- Костя! - Отчаяние было в ее голосе.- Мне надо поговорить с тобой!
- Нам не о чем говорить!..- Полный смятения, он прошел мимо.
"Что я делаю! Что я делаю?.. Ведь она сама..."
Костя чувствовал ее взгляд, но не мог оглянуться, остановиться...
Лишь твердил про себя: "Что я делаю! Что я делаю..."
Глава шестая
Эфирное Создание
Был вечер, мокрый (дожди все шли и шли), пахнущий молодой листвой, загадочным, таинственный, полный ожидания,- теперь для Кости Пчелкина все вечера были такими.
Костя возвращался из школы каратэ. Со спортивной сумкой через плечо он медленно брел под аркой.
"Неужели их опять не будет?.."
Вот и старая липа. Жаркая волна с головой накрыла Костю: под деревом стояла Лена, а рядом с ней - долговязый Жгут.
Костя замедлил шаг, не зная, что делать. "Заговорить первому?" И у него вырвалось само собой:
- Лена, здравствуй...
- Здравствуй! - Она подошла к нему.
Жгут стоял у ствола липы и угрюмо наблюдал за ними.
- Костя... Ты прости меня,.. За тогда. Дура я.
"Я тебя прощаю, прощаю!" Он неожиданно для себя спросил:
- А где ваш Муха?
- Он на каких-то сборах,- сказала Лена,- Ведь ему скоро в армию.
И наступило молчание.
"Пойдем в кино! Пойдем на танцы! Пойдем, куда хочешь!" - промолчал Костя.
- А у Жгута неприятности,- сказала Лена.
- Какие? - Костя посмотрел на Жгута.
Тот, казалось, безучастно все стоял под липой, и вид у него был унылый.
- Вернее, у Эфирного Создания. Ну, у матери Жгута.- Лена сердито хмыкнула.- Вчера над ней товарищеский суд был.
"Значит,- понял Костя, вспомнив объявление на щите,- гражданка Савохина и есть Эфирное Создание".
- За что же ее судили? - спросил Костя.
- За веселую жизнь,- сказала Лена.
- Это как? - удивился Костя.
- Очень просто! Она живет весело, и за это ее грозят выслать из Москвы. А Жгута - в какой-нибудь интернат. Вчера сделали последнее предупреждение. Эти пенсионеры такие. Они в суд свое решение передадут, в настоящий. Делать-то им нечего. Вот и бесятся от скуки. И чем Эфирному Созданию помочь?
Жгут приблизился, внимательно посмотрел на Костю, сказал:
- Ленка считает, что ты умный...
- Конечно, умный! - весело подтвердила Лена.
- Книги читаешь...- Жгут волновался.- И родители у тебя образованные. Ведь так?
- Так...- ответил Костя, не понимая, издевается над ним Жгут или говорит серьезно.
- Пойдем к нам, а? - В голосе Жгута прозвучала робость.
- Зачем? - удивился Костя.
- Может, ей что посоветуешь...- Жгут помедлил.- Или повлияешь?
- Сейчас надо идти? - спросил Костя.
- Конечно, сейчас,- сказала Лена.
- Я только дома предупрежу! - сорвался Костя.- Ждите меня здесь!
Он влетел на кухню, где все уже было готово для ужина и родители сидели за столом, бросил сумку на пол, сказал задохнувшись (лифта долго, как ему показалось, не было, и пришлось подниматься по лестнице):
- Я не хочу есть, и мне срочно нужно уйти! - Он уже бежал по коридорчику к входной двери.- Не беспокойтесь! Все в норме!
- Костя! Вернись сейчас же! - крикнула Лариса Петровна.
- Пусть, - Виталий Захарович был подчеркнуто спокоен.
...Жгут жил через подъезд, на третьем этаже. Дверь была обшарпанная, без номера, сломанный звонок висел на проволочке.
Жгут погремел ключами в замочной скважине, заскрипели ржавые петли.
- Проходите,- сказал он, и все трое оказались в маленькой передней.
Хороши весной в саду цветочки!
Еще лучше девушки весной! -
пел в глубине квартиры женский голос.
- Все ясно,- удрученно сказал Жгут.- Пока меня не было, успела в магазин сбегать.
Пение прекратилось.
- Славик, это ты?
- Я, мама, я.- Голос у Жгута был растерянный.
"Значит, по-настоящему Жгута зовут Славой",- подумал Костя.
Из комнаты в переднюю впорхнула очень полная, молодая еще женщина, миловидная, ярко накрашенная, в оранжевом платье с глубоким вырезом. Женщина приветливо заулыбалась, часто-часто посыпала словами:
- Смотрите! Целая компания! Проходи, Леночка! А это что за красавчик новенький? Давай знакомиться!- Женщина протянула Косте руку:- Ольга Пахомовна!
Костя смущенно пожал женщине руку, сказал:
- Константин... Пчелкин.
- Пчелка! - засмеялась Ольга Пахомовна и, схватив Лену за руку, устремилась в комнату.
- Пошли,- вздохнул Жгут.
В комнате царил беспорядок: разбросанные вещи, незастеленная тахта; в складках одеяла спал жирный рыжий кот, свернувшись уютным клубком.
На столе была наполовину пустая четвертинка водки, рюмка, коробка шоколадных конфет, открытая, но нетронутая, в тарелке лежала колбаса, нарезанная толстыми кусками.
- Угощайтесь! - предложила Ольга Пахомовна.- Сейчас!
Она подмигнула Косте и ринулась к буфету. На столе появились три рюмки.
- Мама,- тихо сказал Жгут.- Ты же обещала…
Тень пробежала по лицу Ольги Пахомовны.
- Обещала, сынок... Чего же делать? Слабая я женщина. Душа просит. Не робей, никто нас не разлучит.- Она вдруг сорвалась с места, заключила сына в объятия.- Только через мой труп!
Жгут высвободился из материнских рук. Ольга Пахомовна неожиданно залилась слезами.
- Чего они от меня хотят? - сквозь всхлипывания пробормотала она, погрозила кому-то кулаком, быстро налила в свою рюмку водку, судорожно выпила одним глотком.
- Мама...
- Все, все, сынок!..- Ольга Пахомовна улыбнулась сквозь слезы.- Что же вы стоите? Садитесь, сладкие вы мои!
Лена первая, за ней Костя и Жгут сели за стол.
- Так... А теперь все вместе! - Ольга Пахомовна стала разливать остатки водки по рюмкам, и Костя увидел, что рука ее дрожит.
- Я не пью водку,- с испугом сказал он.
Ольга Пахомовна хмуро, даже ненавистно посмотрела на Костю.
- Ты меня, ангелочек, не осуждай.
- Я не осуждаю...- тихо сказал Костя.
- Небось, с папочкой и мамочкой живешь?
- Да.
- А мы с моим Славкой вдвоем,- ожесточенно сказала Ольга Пахомовна.
- Тетя Оля!- Лена легко коснулась плеча женщины.- Зачем вы? Опять...
- А затем! - сказала Ольга Пахомовна.- Больно много судей на меня развелось. Ну и что, если пью? На свои кровные гуляю. День работаю, день гуляю! Чего мне остается? Раз жизнь наперекосяк пошла.
- Мама! - с отчаянием произнес Жгут.
- Что мама? Что мама? - Ольга Пахомовна посмотрела на сына и неожиданно беззаботно рассмеялась.- Ничего, не хуже, чем другие, живем. Вон какого орла вырастила! - Она ласково провела по голове Жгута нетвердой рукой, потом взглянула на Лену и Костю.- Вы молодые? И живите на всю катушку, пока молодость не прошла... "Хороши весной в саду цветочки!"- пронзительно пропела Ольга Пахомовна и, сорвавшись с места, сделала несколько танцевальных движений по комнате.- Я в ваши годы... Да и потом... Все меня Эфирным Созданием звали. На танцах равной мне не было. Не веришь? - Она подлетела к Косте.
- Почему не верю? - смутился тот.
- Вижу я: не веришь! - воспаленно возразила Ольга Пахомовна.- Я сейчас тебе покажу!
- Мама, не надо, пожалуйста!..- умоляюще сказал Жгут.
- А ты помолчи!
Ольга Пахомовна подбежала к радиоле, которая стояла в углу на стуле, включила ее, поставив пластинку. Похрипела иголка, и сквозь шорохи и время грянула полька.
- Не ту хотела! - возбужденно сказала Ольга Пахомовна.- Ладно! И полечка сойдет.
Эфирное Создание стала лихо отплясывать польку, громко пристукивая каблуками, и Костя увидел, что действительно получается все у нее пластично, красиво, только движения полных рук, вспархивающих над головой, были смешными.
Начали стучать в потолок.
- Ага! - закричала Ольга Пахомовна.- Таракан из спячки вышел! Под нами один хмырь пенсионный живет,- говорила она Косте, продолжая отбивать дробь каблуками.- Мы со Славкой его Тараканом зовем. Все доносы пишет в разные конторы. У-у! Тараканище! - погрозила она полу и, подлетев к радиоле, пустила ее на полную мощность.
Теперь стучали в стену с ковриком.
- Так,- злорадно сказала Ольга Пахомовна.- Квашня включилась. Там у нас Квашня живет, она же мадам Пельзицкая. "Ах, я пани! Я из Кракова!"
Полька кончилась, некоторое время скрежетала пластинка, потом сработал стоп-механизм, громко щелкнув. В потолок и стену продолжали стучать.
Ольга Пахомовна неверной походкой пошла к радиоле, но возле серванта вдруг остановилась, повернулась к Косте:
- Ты, наверно, любишь книжки читать?
- Люблю...- растерянно сказал мальчик.
- Тогда... забирай! - Ольга Пахомовна открыла деревянную створку серванта, на пол полетели книги. Костя успел прочесть названия: "Королева Марго", "Три мушкетера", "Воскресение".- Мой охламон все равно не читает. Зачем добру так валяться? Бери, бери!
И в это время громко застучали во входную дверь.
- Жоржик! - радостно закричала Ольга Пахомовна.- Его стук!
Она ринулась к зеркалу, стала поправлять прическу.
Жгут с хмурым лицом пошел открывать дверь.
Скоро он вернулся, а за ним развинченной походкой в комнату вошел мужчина неопределенного возраста в клетчатом костюме. У пришельца были продолговатое бледное лицо, длинный хищный нос с горбинкой, глубокие глазницы, такие глубокие, что тень скрывала глаза. Движения мужчины были гибкими, плавными, и Костя подумал, что клетчатый незнакомец похож на удава.
- Жоржик! Миленький! - заворковала Эфирное Создание, направляясь к гостю танцующим шагом.
Жоржик протянул Жгуту сверток, сказал ровным, бесцветным голосом:
- Пузырь - в холодильник, отбивные - на сковородку...- Он скользнул взглядом по Лене и Косте.- Остальные - кыш!
- Пошли,- сказала Лена, взяв Костю за руку.- Нам тут больше делать нечего.
Костя и опомниться не успел, как они оказались во дворе.
- Постоим под липой,- тихо предложила Лена.
Все, что происходило, Костя воспринимал как сон: она с ним! Рядом. Если решиться, можно тронуть ее рукой.
- Гад полосатый! - вдруг со злостью сказала Лена.
- Кто?..
- Да этот, новый хахаль Эфирного Создания. Придет и всех гонит. Вот до него был дядя Петя, "сантехник первого класса".- Лена коротко хохотнула.- Он так сам себя называл. Напьется и проспит весь вечер на диване. Только похрапывает под музыку!
Костя изумленно молчал.
Они стояли под старой липой. Был поздний вечер, и, похоже, опять собирался дождь.
- И почему все так? - снова заговорила Лена.- Ведь Эфирное Создание хорошая, добрая, веселая, И Жгута любит. А он ее, по-моему, еще больше. Только Жгут...- Лена вдруг оборвала себя.
- Что? - спросил Костя.
- Поклянись, что никому ни слова.
- Клянусь.
- Понимаешь... Жгут ворует. Иногда...
- Ворует? - ахнул Костя,
- Да...- Лена говорила шепотом.- Это редко бывает. Он для матери.
- Для матери? Это как? Зачем?
- Ну... Ей иногда позарез надо опохмелиться. Иначе, говорит, умереть можно...
- Лена,- перебил Костя,- значит, вы там, у Эфирного Создания, пьете?
- Кто сейчас не пьет? - сказала девочка.- Вопрос в том, как пить. Мы - по капельке, для веселья. Лично я пью так. Ты слушай. Вот ей надо опохмелиться, а денег на вино нет. Тогда Жгут и ворует. Один раз с подоконника на первом этаже аквариум с рыбками спер.- Лена посмеялась.- И загнал Глоту.
- Кому?!
- А! Барыге одному. Глот - перекупщик краденого. Я с ним, правда, незнакома. Ребята рассказывали. Да ты что на меня так смотришь? Жгут воровал раза два или три, когда Эфирному Созданию совсем плохо становилось.
- А она знает...- Костя запнулся,- ...что Жгут ворует?
- Да ты что?! - всплеснула руками Лена.- Жгут говорит, кореша выручают. То есть мы. Хорошо, ни разу не попался Жгут. А то... Точно пристроили бы его куда-нибудь в интернат или даже в колонию.
- Просто я не знаю, что и подумать,- сказал ошеломленный Костя.
- Да успокойся ты! Это бывает с Эфирным Созданием очень редко. А так она просто замечательная. И какая компанейская!
- Ты у них часто бываешь?
- Бываю. Мы все бываем.- Лена помолчала.- Ведь негде собираться, особенно осенью. А Эфирное Создание всем рада. Магнитофон крутим, песни поем. Знаешь, как Муха на гитаре играет!
- Муха! Все Муха!..- вырвалось у Кости.
- Ты что, Пчелка? - Лена засмеялась.- Во. Правильно Эфирное Создание придумала, мы тебя будем звать Пчелкой,
В листве зашумел дождь.
- Дождь! - радостно вскрикнула Лена.- Я люблю от дождя под этой липой прятаться. И вообще это мое любимое дерево.
- Почему?
- Так.- Лена погладила темную кору ствола.- Сколько живу, помню эту липу. Она все обо мне знает.
Костя подумал, что и он не представляет своей жизни без старого дерева. То есть он всегда видел липу, всю жизнь, и, если бы внезапно она исчезла, это стало бы потерей чего-то очень важного: неожиданно из твоего бытия исчезает друг.
И тут вспыхнула молния, на мгновение осветив двор, и из вечерней темноты проступили дома; листья над головой в этот короткий миг показались белыми. Победно раскатился гром.
Лена зажала уши, прошептала:
- Я боюсь грозы... Мама рассказывала: ее отца, моего деда, в деревне громом убило.
- Убить может только молнией,- сказал Костя.
- Громом! - Лена схватила Костю за руку.- Бежим! Проводишь меня до подъезда.
И они побежали под потоками дождя.
"Только папа, только он может помочь Эфирному Созданию",- думал Костя, поднимаясь в лифте, и Томительное ощущение счастья оглушило его.
"Лена, Лена, Лена..." - твердил он про себя.
Наскоро поужинав, не ощутив вкуса еды, он сказал:
- Папа, мне надо с тобой поговорить!
- Так...- Лариса Петровна загремела в мойке посудой.- От меня уже секреты,
- Лара, ведь бывают мужские разговоры,- улыбнулся Виталий Захарович.