Лишь жить в самом себе умей -
Есть целый мир в душе твоей...
Поэзия, доложу вам, дело тяжкое. Однако схема финала у меня в мозгах начерталась. Надеюсь закончить оптимистически, в таком смысле: чего это ты все молчишь да таишься, какой-то мир в собственной душе обнаружил. Во-первых, имей в виду, никакой души нет, наукой доказано. Во-вторых, что это за индивидуализм в наше бодрое время? Жми в родной коллектив, раскайся на собрании, и все будет на уровне мировых стандартов. Думаю толкнуть в какой-нибудь популярный журнал для юношества. Как вы полагаете,- он обвел всех, кто был в комнате, насмешливым лихорадочным взглядом,- возьмут?
- Я думаю, возьмут,- принимая условия игры, серьезно сказал Костя.- Только, по-моему, довольно примитивные рифмы.
- Достаточно, молодые люди,- перебил Владимир Георгиевич.- Тютчев для подобных упражнений объект мало подходящий.- Он повернулся к Мухе,- А читаешь ты превосходно.
- Благодарю! - Муха сотворил рыцарский поклон.
- И ты, конечно, разделяешь философию этого стихотворения? - спросил учитель школы каратэ.- "Silentium" - так, кажется, оно: называется? "Молчание"...
- Лучше не продолжайте! - вдруг закричал Муха.- Ведь будет назидание? Мораль? Не надо! Я сыт этим по горло... Все мы сыты!- Он обвел взглядом лица ребят, избегая взрослых.- Мы дохнем от ваших поучений! И проку от них - ноль! Потому что...- Он задохнулся от возбуждения,- Потому что в них нет и капли правды! Вы говорите нам одно, а думаете другое! Учите благородству, честности и прочее, а сами поступаете навыворот!
- Все? - спокойно спросил Владимир Георгиевич.
- Все! Все, как один! Только когда вырвешься из ваших лап, можно стать человеком! Вот, полюбуйтесь: Жгут! Дуля! Да и Ленка... Были нормальными людьми. А теперь? Тьфу! Смотреть противно! Дуля, ты бы уж совсем наголо дал себя обкорнать, что ли... Чего на полпути остановился? А ножом и вилкой тебя пользоваться научили? Научись! Без этого в интеллигентном обществе...
- Муха! - перебил Дуля.- Ты что, взбесился?
- Нет, почему же взбесился? - сказал Костя.- Он так думает.
- А ты, конечно, думаешь иначе? - зло спросил Муха.
- Все мы думаем иначе! - вдруг выкрикнул Очкарик.
- Смотрите!- театрально изумился Муха.- Наш тихоня заговорил. И как! Нет, я ничего не понимаю, конец света.
- Муха,- сказал Жгут,- я там... Когда мы собирались, был нормальным человеком?
Стало очень тихо, и Муха не нашелся сразу с ответом.
- Разумеется,- нарушил молчание Костя,- ему только такое окружение и нужно: он повелевает, остальные подчиняются...
- Сдаюсь, сдаюсь!- Муха шутовски зажал уши.- Как говорится, один в поле не воин.- Его взгляд опять метнулся по лицам Жгута, Дули, Очкарика, Лены.- Быстро вас перетряхнули. Ладно... Понимаю: надо рвать когти.- Он опять взглянул на Лену.- Да! Как же это так? Удаляться без подарка негоже. Вот что!- Муха подбежал к Лене, схватив ее за руку, сорвал со стула и резко толкнул к Косте.- Забирай! Не жалко! Я человек щедрый, дарю! - Костя вскочил, и теперь он и Лена стояли друг против друга.- Ну, чего же ты? Забирай, говорю. Ведь ты... Как это? Все забываю слово... Любишь ее! - И внезапно голос Мухи сорвался.
Глаза Лены наполнялись слезами. Вдруг она резко повернулась, подлетела к Мухе, со всего размаха ударила его по щеке и рванулась в коридор, ведущий на кухню и в ванную.
Муха потер щеку, сказал спокойно:
- На вид соплей перешибешь, а рука тяжелая. Я покидаю общество. Иду зализывать раны.- Он пошел из комнаты, в дверях обернулся: - Главным образом душевные. Если что не так... Примите мои соболезнования. Как говорят в Одессе, извините за компанию.
Муха вышел. Через мгновение в передней хлопнула дверь.
Было напряженно тихо. Откуда-то, казалось, издалека, глухо слышались рыдания Лены.
- Да, ничего не скажешь,- нарушил молчание Эдик,- день варенья так день варенья...
Глава одиннадцатая
Ночью упадет звезда
Лена плакала в ванной.
В дверь осторожно постучали.
- Оставьте меня,- сквозь слезы сказала Лена.- Прошу, оставьте!
- Леночка! - вкрадчиво прозвучал голос Ларисы Петровны.- Открой, детка, Может быть, тебе дать каких-нибудь успокоительных капелек?
- Ничего мне на надо,- раздраженно ответила Лена. Поколебалась и открыла дверь.
В ванную вошла Лариса Петровна. Она старалась быть спокойной, но это ей плохо удавалось: розовые пятна выступили на щеках, голос противно дрожал, и совсем близко подступили нервные слезы. Лариса Петровна села на край ванны. Помолчала. Осторожно погладила плечо всхлипывающей Лены. Та сквозь слезы сказала:
- Извините. Это все из-за меня...
- Что за глупости! Почему из-за тебя? - горячо запротестовала Лариса Петровна.- Если бы не этот хулиган...
- Хулиган,- с горечью повторила Лена.- Да, да! Из-за меня. Я запуталась.- Она смущенно опустила голову.- Я запуталась в любви. Все мы запутались.
- Господи! - всплеснула руками Лариса Петровна.- Что ты говоришь? Они запутались в любви! Да вы еще дети! О какой любви можно толковать? Надо думать о школе...
- Понятно,- насмешливо перебила Лена.- Надо думать о школе, об институте. Это для вашего сына. А мне - о профессии, о невыученных уроках. Да? - Девочка с иронией посмотрела на Ларису Петровну. Та предусмотрительно промолчала.- Вы прямо как наши преподаватели. Для них слово "любовь" ругательное. Вообще ведь нет никакой любви. Так?
- Почему же нет? - растерянно сказала Лариса Петровна.- Но в вашем возрасте...
- В нашем! В нашем! - со страстью перебила Лена.- В каком же возрасте еще любить? В вашем, что ли?
Лариса Петровна сердито рассмеялась, поправила перед зеркалом прическу, спросила:
- Ты что, Леночка, в старухи меня записала?
- Не в старухи, конечно,- пожала плечами Лена.- Но... Ведь вы не думаете о любви каждый день? А мы...- Она, не замечая этого, схватила руку Ларисы Петровны.- Мы только о любви и говорим. А какие сны снятся! Рассказать?
- Нет!- Лариса Петровна даже шарахнулась в сторону.- Уволь!
- А песни? А стихи? Или кино? Сколько всего про любовь! - с жаром продолжала Лена.- Только... Все равно ничего не понятно. Что это такое - любовь? И за что любят? Вот Пчелка, ваш сын. Он замечательный! Необыкновенный!
- Спасибо,- сказала польщенная Лариса Петровна.
- Только я...- Лека резко отвернулась, прижала руки к лицу.
- Постой, постой! - Лариса Петровна была поражена своим открытием.- Ты хочешь сказать...
В дверь постучали.
- Затворницы! - послышался голос Виталия Захаровича.- Ваше уединение затянулось. Просим к столу. Самовар остывает.
Лена подошла к зеркалу.
- Ой! Ну и вывеска! Вся краска потекла. Лариса Петровна, можно я у вас немного возьму? - Девочка бесцеремонно стала копаться на туалетной полочке.- Потрясно! Французская пудра, да?
- Итальянская,- поправила Лариса Петровна и вышла из ванной.
...Был уже вечер. Гости разошлись. Лариса Петровна убирала со стола. Ей помогала Лена. Костя возился с магнитофоном. В кресле сидел Виталий Захарович. Складывая в стопку чайные блюдца, Лариса Петровна сказала:
- Все-таки давайте поговорим.
Лена замерла над столом. Виталий Захарович, резко повернувшись, посмотрел на жену, и взгляд его говорил: "Молчи!" Костя включил магнитофон. Картаво запела женщина, это был меланхолический, расслабляющий блюз,
- Понятно,- не сумев преодолеть раздражения, сказала Лариса Петровна,- со мной не желают разговаривать.
- Потолкуем, Лара, в другой раз,- сказал Виталий Захарович.
- А о чем вы собираетесь говорить? - Лена резко повернулась к Ларисе Петровне.- О нас с Пчелкой?
И Лариса Петровна смешалась.
- Ну, вообще,- сказала она.- О жизни.
- О жизни неинтересно,- безапелляционно ответила Лена.- Все равно в ней никто ничего не понимает. А о нас. Что вы о нас знаете?
- Конечно, где уж нам знать! - не выдержала Лариса Петровна.
- Лара! - уже резко оборвал Виталий Захарович.- Совсем не подходящее время...
- Мне пора,- перебила Лена.- Простите, не переношу, когда учат: как жить, что делать. Пчелка, ты меня проводишь?
- Ты хочешь, чтобы я тебя проводил? - Глаза Кости просияли.
- Хочу! - повелительно, с торжеством сказала девочка и взглянула на Ларису Петровну.
Та отвела взгляд.
Лена сняла фартук, вытерла об него руки, сказала:
- Пошли, Пчелка.- Бросила фартук на спинку стула.- Спасибо за все. Было очень интересно. До свидания!
- Всего доброго,- ответил Виталий Захарович.
Лариса Петровна промолчала.
Костя и Лена ушли.
Лариса Петровна села в кресло рядом с мужем и заплакала.
- Бедный мальчик! - сквозь слезы прошептала она.- Эта девчонка... Мерзкая, отвратительная! Ведь она не любит нашего Костика!
- Это видно невооруженным глазом,- грустно сказал Виталий Захарович.
Костя и Лена медленно шли по двору, к старой липе.
- Смотри,- сказала девочка,- еще светло, а на небе звезда, одна-единственная.
Они стояли рядом и смотрели на небо. Там, в бледно-синей необъятности мерцала фиолетовая звезда, мерцала таинственно, призывно, томительно,
- Иногда звезды падают,- сказала Лена.
- Падают не звезды,- улыбнулся Костя,- метеориты.
- Звезды! - упрямо сказала девочка.- Я, правда, смутно помню. Мне, совсем маленькой, моя бабушка в деревне рассказывала. Ведь мы, Пчелка, деревенские. Я и родилась там, мама говорит, в избе. Наверно, с русской печкой, какие в кино показывают. Обалдеть можно! Так вот. Бабушка рассказывала, что у каждого человека на небе есть своя звезда. И когда звезда падает - значит, все...
- Что все? - недоуменно спросил Костя.
- Тот человек, которому эта звезда принадлежала, умирает. Ой! - Лена даже руку прижала ко рту.- А вдруг эта звезда моя? И сегодня ночью она упадет... А, Пчелка?
- Нет, Лена, она не упадет.
- Пусть! Пусть бы она упала! - с внезапным отчаянием сказала Лена.
- Почему? - изумился Костя.
- Потому! Надоело так жить! И вообще... Зачем я живу? Зачем? Кто мне объяснит? Вот ты знаешь, зачем ты живешь?
- Знаю,- тихо сказал Костя,
- Зачем? - Лена пристально смотрела на него.
- Ты знаешь. Я тебе говорил. Я живу прежде всего для того, чтобы тебе было хорошо.
- Ты все можешь для меня сделать?
- Все, что в моих силах.
- Пчелка, милый! Мой хороший Пчелка! Мне ничего не надо! Я не хочу так жить.
- Как?
- Как живу. Надоело! Все надоело... Ты можешь мне сказать: что я за человек? Кто я такая?
- Я знаю одно...- Голос Кости прервался.- Для меня ты лучше всех.
- Для тебя... А для других? Нет! Нет!..- В голосе Лены послышались истерические нотки.- Ненавижу себя! Ненавижу...
- Что с тобой, Лена? - испуганно спросил Костя.
- Ничего. Отстань!..- Лена вдруг порывисто обняла Костю и тут же резко отстранилась.- Пчелка, миленький, прости. И не провожай меня дальше. Я сама. А завтра мы увидимся.
- Я провожу тебя до двери твоей квартиры.- сказал Костя.- В конце концов...- Он помедлил.- Это мое законное право: ты моя, тебя подарили мне!
- Заткнись!- закричала Лена.- И знай: с Мухой все кончено! А сейчас уходи!
Костя лежал на своей кровати и смотрел в потолок. В его ногах сидел Виталий Захарович.
Створки окна были распахнуты, и в квадрате бледного неба стояла одинокая звезда.
"Это она,- подумал Костя,- звезда Лены".
- Я тебя понимаю, сын,- тихо говорил Виталий Захарович.- Я это испытал, пережил. Давно, так давно, что кажется: все это было в другой жизни - та девочка, метель... Мы с ней однажды заблудились в Сокольниках. Я уже знал тогда...- Виталий Захарович помедлил,-...как она относится ко мне. И, представь, у меня было единственное желание в тот вечер. Всепоглощающее: заблудиться с ней вместе и замерзнуть...
- Это была не мама? - с изумлением спросил Костя.
- Нет.
- Но...- Костя резко сел, прислонился спиной к стенке.- Но, папа! Я уже никогда никого не полюблю. Мне больше никто не нужен!
- Я понимаю,- сказал Виталий Захарович.- И в одном ты прав наверняка: первая любовь по глубине и напряжению чувств единственная...
- Глупости! - В дверях стояла возбужденная Лариса Петровна. Оказывается, она подслушивала и вот не выдержала.- Единственная любовь - миф, выдумка! Хотите убедительный пример? Жорж Санд! Женщина ослепительная, как говорили современники, невероятная! В ее жизни было несколько мужчин, и каждого она любила последней любовью. Да, да! Появлялся новый мужчина, и ей казалось, что чувство к нему самое сильное в жизни. Так-то!
Ларисе Петровне не успели ответить - она захлопнула дверь. В коридоре простучали ее энергичные удаляющиеся шаги.
- Ты не сердись на маму,- сказал Виталий Захарович.- Она очень переживает. Никак не может смириться, что детство твое кончилось, что ты уже взрослый.
- Папа! Но что же мне делать? - Отчаяние прозвучало в голосе Кости.
- Жить! Жить, сын! И разве теперь твоя жизнь не стала ярче? Разве тебя не обуревает жажда деятельности?
- Да, это, конечно, так! - Костя был полон удивления.- Как ни странно...
- Это не странно, Костя. Настоящая любовь, пусть неразделенная,- могучая жизненная энергия, двигатель человеческих деяний.
- Папа! Но за что любят?
- На этот вопрос у меня нет ответа.- Виталий Захарович подошел к распахнутому окну, загляделся на небо с одинокой звездой.- Ведь ты мне не поверишь, если я тебе скажу, что Лена - самая обыкновенная, даже заурядная девушка...
- Это неправда, папа! - перебил Костя.
- Я понимаю. Для тебя это неправда. И опровергнуть твое представление о ней не сможет никто. И нет смысла опровергать. Скажу тебе одно... Ты ее любишь?
- Да!
- Значит, надо бороться за нее!
- Но как, папа?
Прошло несколько дней.
Лена и Костя медленно шли по улице мимо мехового ателье.
- Вот хозяйство моей мамочки,- сказала Лена.
- Может, неудобно? - Костя остановился возле витрины.- Обойдемся? Так просто погуляем.
- Да брось ты!- Лена схватила его за руку.- У меня маман - человек. Идем!
По слабо освещенному узкому коридору они подошли к двери, на которой была табличка: "Заведующий". Лена без стука открыла дверь, сказала Косте:
- Проходи!
Они оказались в маленькой комнатке, где был единственный стол, заваленный бумагами, папками, накладными; треть стола занимали большие счеты.
За столом сидела полная моложавая женщина с огромной копной крашеных светлых волос. Крупные крестьянские руки с короткими пальцами украшало несколько золотых колец с камнями.
- Привет, мам! - Лена села на один из стульев у стены.- Садись, Пчелка... Мама! Это Пчелка. Костя Пчелкин. Я тебе говорила.
- Здравствуйте,- сказал Костя и сел на стул. Женщина отодвинула счеты, внимательно, изучающее посмотрела на мальчика.
- Знаю, знаю,- сказала она.- Чего тебе, Ленок? Давай быстро. Дел невпроворот.
- Мы в кино собрались,- сказала Лена,- а у Пчелки только рубль.
- Рубль не деньги,- сказала женщина, сняла со спинки стула сумку из желтой кожи, порылась в ней, протянула Лене пятерку.- Держи.- И опять внимательно посмотрела на Костю.- Что, родители на карманные расходы не очень-то?
Костя не успел ответить - зазвонил телефон.
Женщина подняла трубку.
- Слушаю! А, Капочка! Приветик! Да, через два дня прошу на примерку. Так... Нет, красная у меня еще есть. Если немного черной... Ага, спасибо! Что? Можно. Пару баночек. Ага... И колбаски бы сухой. Хорошо. Понятно. Ага...- Она слушала некоторое время, засмеялась.- Понятно! Красиво жить не запретишь.
- Мама! - быстро зашептала матери Лена.- Клюкву в сахаре.
- Капочка,- продолжала говорить в трубку женщина.- Вот Ленка просит клюкву в сахаре. Сладкоежка она у меня. Так... Умничка. Сделай пару коробок. В долгу не останусь. Что? Так... Надо подумать. Ага... Подумать, говорю, надо. Хорошо.- Она взглянула на календарь.- В пятницу жду. Пока, подруга.- Женщина положила трубку, Снова посмотрела на Костю, спросила: - Родители у тебя кто?
- Люди,- усмехнулся Костя.
Женщина перевела взгляд на Лену, сказала с некоторым осуждением:
- Шутник он у тебя, Я спрашиваю: кем работают?
- Отец - химик-исследователь,- ответил Костя,- мама - художник-модельер.
- Модельер? - заинтересованно повторила женщина.- В Доме мод?
- Нет, на швейной фабрике.
- А-а...- разочарованно протянула Женщина.- Слушай, раз с художниками якшаетесь... Нет у твоей матери хода в Театр на Таганке? Позарез надо два билета на мастера с Маргаритой.
- Могу сказать точно,- ответил Костя.- Нет такого хода. Для нас попасть в театр на хороший спектакль - проблема.
- В наше время многое - проблема,- нравоучительно сказала женщина.- Проблема на проблеме сидит и проблемой погоняет. Ладно. Идите. Мне еще обсчитывать и обсчитывать. С ума можно сойти от этой документации.
Лена и Костя поднялись со стульев.
- Погоди-ка...- Женщина вышла из-за стола.- Фигура у тебя,,.-'Она подошла К КоСте, профессионально осмотрела его, повернула за плечи,- ...стандартная. Скоро будут две куртки-дубленки. Материал канадский, фасон из западногерманского журнала взяли. Как раз на тебя. Только ведь вещь-то...- Она вздохнула.- Химик да художница. Не очень-то разбежишься. Ведь так?
- Я вас не понимаю! - резко сказал Костя.
- Не понимает!- Женщина подмигнула Лене.- Молодой, а уже артист. Далеко пойдет. Ты за него, Ленка, держись. Твой длинноволосый когда в армию уходит?
Лена нахмурилась, взяла Костю за руку:
- Идем, Пчелка!
Они вышли из комнаты.
Женщина посмотрела на закрытую дверь, сказала со вздохом:
- Во детки растут. Никакой управы.
Она вернулась за стол, бойко принялась стучать костяшками счетов.
...Костя и Лена стояли в подъезде - на улице шел дождь.
- Скоро кончится,- сказал Костя, посмотрев на светлеющее небо.- И мы успеем.
- Тебе моя мать не понравилась, да? - неожиданно спросила Лена.
- При чем тут мать? - сказал Костя.- Главное - есть ты.
- Не надо все время обо мне. Надоело! И зачем только мы с тобой познакомились?
- Ты об этом жалеешь?
- Не знаю... Пока я тебя не встретила, see было понятно, ясно: наша компания, ребята. У Эфирного Создания собирались. А теперь?
- Что же теперь?