- Возможно, я не прав,- Костя пристально посмотрел на Эдика,- я во всех начинаю сомневаться. Вот мы с тобой - друзья. Так?
- Думаю, да,- сказал Эдик.- За многие годы проверено.
- Проверено,..- повторил Костя.- Чем проверено? За эти годы наша дружба хоть раз подвергалась серьезному испытанию? Да и дружба ли это? Вот скажи: что мы друг о друге знаем? Кроме нашей школы, английских книг и журналов, всякого там показушного трепа на публику, что нас еще объединяет? Я, например, что у тебя на душе, не знаю. Или так: можешь ты мне все-все о себе рассказать? Сокровенное? Можешь?
- Дай подумать...- В голосе Эдика была растерянность.
- Не можешь! - даже с торжеством сказал Костя.- Теперь по-другому. Представь ситуацию: мне грозит смерть. И у тебя есть единственная возможность спасти меня, рискуя собственной жизнью. Ты станешь рисковать?
- Слушай! - развел руками Эдик.- Это же крайность, экстремальный вариант. Зачем?
- А вот, например, Жгут... Мы знакомы - и месяца нет. Говорили всерьез один раз. Со Жгутом не разговоришься. Но он, если бы такая ситуация... Я знаю, он за друга жизни не пожалеет!
- Красиво излагаешь, - попытался пошутить Эдик.
- Костя! - послышался голос Виталия Захаровича,- Встречей гостей!
- Извини.- Костя пошел к двери.
В комнате разговаривали родители и учитель школы каратэ. В стороне стоял Очкарик с картонной коробкой.
- Владимир Георгиевич!- обрадованно сказал Костя.- Здравствуйте! Как я рад, что вы пришли! Вы познакомились?
- Познакомились,- ответила Лариса Петровна, улыбнувшись.
- Подарок мой состоит из двух частей,- сказал Владимир Георгиевич. Он прошел в переднюю и вернулся с деревянным веслом, на нем была эмблема "Олимпиада-80".- Я тебе говорил: в тренировки включены походы на байдарках. С десятого числа начнем готовиться. Получай!
- Спасибо! - сказал Костя, принимая весло.
- Теперь второе.- Владимир Георгиевич извлек из кармана маленькую коробочку, раскрыл ее.- Штучка эта восточного происхождения.
На подставке из черного гранита сидела фарфоровая фигурка старого японца - олицетворение сосредоточенности, углубленности, одиночества.
- "Проникни в самого себя" - тек это называется,- сказал Владимир Георгиевич, протягивая фигурку Косте.
- Какая прелесть! - воскликнула Лариса Петровна.
- А это от нас с Дулей.- Очкарик протянул Косте картонную коробку.- Вернее, делал он. Я только помогал.
Костя снял с коробки крышку и достал макет одномачтовой яхты, изящной, легкой, той самой, которая была на схеме в книге Владислава Константиновича.
- Здорово! - сказал Костя,- Неужели Дуля сам сделал?
- Сам.- Очкарик осторожно погладил корпус яхты пальцем.- Дед говорит, у него руки настоящего мастера.
- А где же сам Дуля? - спросил Костя.
- Он...- Очкарик явно смутился,- Он сейчас придет. Немного задерживается.
В передней прозвенел звонок. Костя поспешно побежал открывать дверь.
За ним в комнату вошел Жгут со стопкой книг, аккуратно связанной алой атласной лентой.
- Вот,- сказал Жгут.- От нас с мамой.
На корешках можно было прочитать: "Три мушкетера", "Воскресение", "Королева Марго".
- А где сама Ольга Пахомовна? - спросил Виталий Захарович, и в голосе его прозвучала тревога.
- У нее в клинике...- Жгут замялся.- Как это? Активный курс лечения. Положили на две недели. Домой не пускают.
- Вот и прекрасно! - бодро воскликнул Виталий Захарович и, наверно, чтобы сгладить возникшую неловкость, повернулся к жене:-Лара, давай-ка проверим, все у нас на столе в порядке?
А Костя отвел Жгута в сторону, спросил шепотом:
- Значит, с матерью все устроилось?
- Все в норме! - В голосе Жгута прозвучала радость.- Друг твоего отца... Ну, этот психиатр... Он замечательный человек! И клиника замечательная. Прямо не знаю, как Виталия Захаровича благодарить...
- Да брось ты! - перебил Костя.
- Теперь, может, заживем по-настоящему,- Никогда Костя не видел Жгута таким возбужденным и веселым.- Мне бы ее женить. Только где хорошего мужика возьмешь? А этого Жоржика, козла клетчатого, я погнал.- И Жгут засмеялся.
В комнате часы пробили половину седьмого. Костя быстро взглянул на них. Лариса Петровна перехватила его взгляд.
- Кого еще нет, Костик? - осторожно спросила она.
- Дули и... Лены,- сказал он.
- Может быть, будем садиться? - предложил Виталий Захарович.- А они тем временем подойдут.
- Правильно! - преувеличенно оживленно сказала Лариса Петровна.- Прошу всех к столу! Прошу! Костик, зови Эдика.
...Все сидели за столом. Пустовало два стула: рядом с Костей - для Лены и между Владимиром Георгиевичем и Очкариком - для Дули. Затягивалось неловкое молчание. Костя, побледневший, напряженный, ждал...
Лариса Петровна глядела на сына.
"Да, да!..- смятенно думала она.- Теперь вижу, понимаю; все серьезно у моего мальчика. Но почему такой выбор? Где справедливость? Неужели для этой девчонки мы вырастили сына? Бред, ерунда какая-то... Но что, что делать?.."
Тяжкую тишину нарушил Эдик.
- Очевидно,- бесстрастно сказал он,- у одной нашей общей знакомой таков стиль: опаздывать. Но ведь представительницам слабого пола все...
Эдик не договорил - в передней опять звонили.
Костя метнулся открывать дверь.
В переднюю вошел Дуля. Был он совершенно новый, начиная с костюма: расклешенные "по-морскому" черные брюки, тельняшка под легкой спортивной курткой, коротко, под "бокс", подстриженные волосы - Дуля превратился в моряка. Сказать он ничего не успел.
- Где Лена?- набросился на него Костя.
- Понимаешь...- Дуля покосился на открытую дверь в большую комнату.- Ее Муха не пускает, Уже, наверно, с полчаса.
- Где они? - задохнувшись, спросил Костя.
- Внизу, в подъезде.
- Проходи, садись за стол. Я сейчас.
Костя выскочил на лестничную площадку, взглянул на кнопку лифта - она горела красным огнем, лифт был занят.
Он стал быстро спускаться по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек.
На предпоследнем лестничном марше Костя замедлил бег, стал ступать осторожно: до него доносились голоса.
- Ты глупый, глупый! - говорила Лена.- Ты ничего не понимаешь! Пчелка замечательный! Я не могу...
- Тогда,- перебил Муха,- только со мной! Понятно?
- Он же тебя не приглашал! - Отчаяние было в голосе Лены.
- Подумаешь! - сказал Муха,- Не приглашал... Ты меня пригласила! Я - твой сопровождающий.
- Нет, я пойду одна!
- Не пойдешь!
- Какой ты! Отстань! Отстань!..
Голоса смолкли. Костя осторожно спустился по лестнице, завернул за угол.
Возле окна на лестничной площадке стояли Лена и Муха. На подоконнике лежала гитара, и рядом был небрежно брошен букет гвоздик. Муха целовал Лену. Ее руки вспорхнули ему на плечи, кольцом обвились вокруг шеи.
Костя почувствовал, как бетонный пол качнулся у него под ногами, поплыли стены. Но не смотреть он не мог...
Первой его взгляд почувствовала Лена: она вырвалась из объятий Мухи, резко повернулась, увидела Костю, в смятении сделала шаг назад.
Теперь Лена и Муха смотрели на Костю.
Он медленно спустился по последнему маршу лестницы к лифту. Нажал кнопку. Сказал спокойно:
- Я вас приглашаю. Обоих.
Лена отчаянно замахала головой, молча говоря "нет". Муха неопределенно усмехнулся.
Заскрежетал лифт. Дверцы его разошлись.
- Прошу! - сказал Костя.
...В большой комнате все сидели за столом и молча ждали.
В передней хлопнула дверь, прозвучал бодрый голос Кости:
- Проходите, не стесняйтесь!
- Стесняться не в наших правилах! - ответил Муха.
И все трое появились в комнате: первым Костя - он отступил в сторону, пропуская Муху с гитарой, напряженно-спокойного, за ним растерянную, даже испуганную Лену с гвоздиками в руках.
- Разрешите представить новых гостей,- взвинченно-бодро сказал Костя,- Лена Макарова, лучшая девушка нашего двора, а может быть, и Москвы...
- Здравствуйте,- тихо сказала Лена и протянула Косте гвоздики.- На.
- Благодарю! Теперь Дмитрий Мухин! - продолжал именинник.- Он же небезызвестный Муха...
- Всему обществу,- перебил Муха,- пламенный беспартийный привет! - И он отвесил общий поклон.- Однако,- Муха вроде бы разочарованно оглядел стол,- тут, я вижу, кайф ловить особенно не на чем.
- Ничего! - даже радостно сказал Костя.- Мы будем пьяны от общества друг друга!
- Костик! - Лариса Петровна, с трудом сдерживая себя, поднялась.- Что это значит?..
- Это значит,- перебил Костя,- пора приступить к трапезе.
Муха тем временем поставил гитару в угол, независимо прошелся вдоль стола, повернулся к кухне, хищно подергал носом.
- Жареный гусь! Или утка? Я не ошибся? Обожаю дичь!
- Муха,- сказал Жгут,- кончай базарить.
- Это он от смущения,- улыбнулся Владимир Георгиевич,
- Совершенно верно! - тут же откликнулся Муxa.- Дико смущен. Простите, не знаю, как вас... Хотя наслышан.
- Леночка! - сказал Костя.- Прошу! Вот твое место.
Только сейчас он увидел, что у Лены голубоватые тени положены над глазами, тушью подкрашены ресницы.
Лена села, потупив голову.
- Один момент,- сказал Муха.- Очкарик! Ведь тебе все равно, на каком месте поглощать яства?
- Все равно...- растерянно сказал Очкарик.
- Вот и порядок! - засмеялся Муха.- А мне не все равно.
Он бесцеремонно передвинул Очкарика на свободное место, а сам сел рядом с Леной. Она оказалась между Костей и Мухой.
- Теперь все в сборе? - спросил Виталий Захарович.
- Более чем,- не сдержался Эдик.
- Что же,- сказал Виталий Захарович, вставая,- сейчас мы поднимем тост за шестнадцать лет нашего сына.- Он взглянул на торт.- Шестнадцать свечей. И каждая свечка - год жизни. Кажется, совсем недавно - вчера - я, Костя, привез из родильного дома твою маму и тебя. Никогда не забуду это чувство... Нянечка передала мне туго спеленатую куклу. Я взял ее и вдруг почувствовал, как там, под одеяльцем, шевельнулось нечто... Жизнь. Чудо... Новая жизнь. Это был ты... Помню, я подумал: каким же беспомощным приходит человек в наш, еще так плохо организованный мир. Сколько надо усилий, любви, понимания, чтобы из маленького комочка несмышленой жизни вырос настоящий человек. Я убежден, Костя, что порог своего шестнадцатилетия ты переступаешь именно таким человеком...
- Точно, в нем что-то просматривается,- перебил Муха.- Верно, Леночка?
- Вы, молодой человек, плохо воспитаны? - вежливо спросил Виталий Захарович.
- Отвратительно!- со вздохом сказал Муха.- Сам от этого страдаю.
- Бедняга! - сказал Костя.
- Пацаны! Хватит! - вдруг рявкнул Дуля.
- Хамство всегда агрессивно,- ни к кому не обращаясь, сказал Владимир Георгиевич.
Стало тихо.
- Ничего,- сказал Виталий Захарович.- Наш юный друг немного нервничает. Постепенно обвыкнет. Реакция, судя по всему, у него быстрая. Вернемся к имениннику. У нас с мамой, сын, для тебя подарок. Сейчас! - Виталий Захарович вышел из-за стола, быстро прошагал в свою комнату и вернулся с новеньким транзисторным приемником.- Прошу!
- Спасибо, папа...
- Вот это да! - вздохнул Дуля. Все за столом зашумели.
Муха откинулся к спинке стула и, нагнувшись за Леной к Косте, сказал тихо:
- Ты извини, все тут с подарками. Один я пустой. Ничего.- Он подмигнул имениннику.- Что-нибудь придумаю. Мне только надо пожрать. Плохо соображаю на пустой желудок.
- Костя, вот спички! - Лариса Петровна протянула сыну спичечный коробок,- Зажигай свечи. А папа займется шампанским.
Костя в наступившей тишине стал зажигать свечи, воткнутые в торт, на котором коричневым кремом было написано: "С днем рождения! 16 лет".
Одна за другой зажглись шестнадцать свечей. Хлопнула пробка, вылетая из бутылки шампанского. За столом поднялся праздничный шум. Все потянулись с бокалами к Виталию Захаровичу.
- С днем рождения, Костя,- сказал Виталий Захарович.- Будь счастлив, мой хороший!..
Лариса Петровна произнесла дрогнувшим от волнения голосом:
- Мы с папой очень тебя любим и желаем, желаем...- Она резко отвернулась, сдерживая слезы.
Со всех сторон послышались голоса:
- С днем рождения!
- Сэр! Будьте счастливы!
- Живи сто лет!
- С днем варенья! - тихо сказал и Муха, украдкой взглянув на Владимира Георгиевича и потянувшись к Косте со своим бокалом мимо Лены.
Между ними было ее бледное лицо. Лена опустила ресницы, накрашенные темно-синей тушью, они вздрагивали. И вдруг порывисто повернулась к Косте:
- С днем рождения. Пчелка! Ты лучше всех! - И Лена быстро поцеловала Костю в щеку.
- Браво! - снисходительно сказал Муха.
Участниками этой короткой сцены были только они трое: остальные чокались, смеялись.
- Теперь закусывайте,- говорила Лариса Петровна,- чтобы все съесть. Ребята, без стеснений. Вот витаминный салат, заливная рыбка.
Все стали есть, подкладывая друг другу, переговариваясь. Потом и голоса смолкли. Слышался стук ножей и вилок да чавканье Дули, который, как всегда, отнесся к еде весьма серьезно.
Взглянув на него, Муха нарушил молчание:
- Уста жуют.
...Уже был съеден гусь с яблоками. Хаос господствовал на столе.
- Будет еще чай,- сказала Лариса Петровна, взглянув на сына,- с тортом и всякими сладостями. Но, может быть, сначала немного потанцевать? Подвигаться? Только женского пола у нас маловато.- Она взглянула на Лену.- Особенно для мальчиков.
- Достаточно,- усмехнулся Муха.- Для современной жизни... Простите! Я хотел сказать: для современных танцев нам ее вполне достаточно. Верно, Пчелка? В современной жизни... Все сбиваюсь. В современных танцах совсем не обязательно: один партнер только с одной партнершей...
Виталий Захарович хотел ответить Мухе, но учитель школы каратэ остановил его:
- Подождите,- сказал он тихо.- Постепенно все станет на место. Лучше, если сами ребята...
- Танцы! Танцы! - преувеличенно весело перебила Владимира Георгиевича Лариса Петровна.
Отодвинули к стене стол, растащили стулья. Костя, проверив кассету, нажал клавишу магнитофона.
- Знаменитый ансамбль "Чингизхан"! - крикнул он.
Комнату заполнила напряженная, зажигающая музыка, темп которой стремительно нарастал.
Лена стояла у окна, ее тело - непроизвольно - уже повторяло еле заметными движениями ритм мелодии, а на лице был страх.
К ней одновременно подошли Костя и Муха. И оба смешались.
Первым нашелся Муха:
- Просим, мадмуазель!- И он взял ее за руку, Лена сначала хотела вырвать руку, потом передумала, протянула вторую руку Косте, сказала:
- Пошли, мальчики!
И они трое ринулись танцевать. Им хлопали в такт. Ритм стал захватывать их. Все больше, больше... Дуля, забывшись, крикнул:
- Муха! Давай!
И танец вроде бы незаметно превратился в единоборство Кости и Мухи за Лену. Девочка перелетала от одного к другому. И все трое постепенно поняли смысл своего танца. И уже не могли остановиться.
Поняли это и все присутствующие в комнате. Лариса Петровна быстро подошла к магнитофону, выключила его, сказала шутливо:
- Хватит! Хватит! После плотной еды... Так и до заворота кишок надолго. Может, что-нибудь другое?
Ей на помощь пришел Владимир Георгиевич:
- Константин,- сказал он,- а почему бы тебе не показать нам свое мастерство?
- Не понял, Владимир Георгиевич,- ответил Костя, еще не отдышавшись.- Вы хотите, чтобы я продемонстрировал несколько приемов?
- Где твоя скрипка? - спросил Владимир Георгиевич,- Почему бы…
- Простите,- перебил Костя,- для скрипки я не в форме. Скрипка...- он взглянул на гитару Мухи в углу,- не гитара, И вообще сегодня меня должны развлекать, а не наоборот. В конце концов я именинник, Муха! Ты, правда, по непроверенным агентурным данным,- виртуоз на гитаре. Может быть, для общества...
- Прежде всего для тебя,- серьезно сказал Муха. Он вытер платком вспотевшее лицо, взял стул, поставил его на середину комнаты, сел, обвел всех взглядом, сказал:- Жгут! Гитару!
Жгут было рванулся к гитаре, но тут же остановился.
- У самого ноги есть.
Муха взглянул на Жгута, усмехнулся.
- Верно, есть. Я и забыл. Ты теперь не мой.- Он взглянул на Костю.- Его.
Муха медленно поднялся, взял гитару, опять сел на стул, тронул струны.
- Мой кумир - Высоцкий. Посвящается, подчеркиваю, имениннику!
И он запел, блестяще подражая своему кумиру, с характерной хрипотцой и надрывом:
В тот вечер я не пил, не пел,
Я на нее вовсю глядел,
Как смотрят дети.
Как смотрят дети...
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит...
Пронзительная, обнаженная жуть была в этой песне и в ее исполнении. Костя увидел, с каким восторгом смотрит Лена на Муху, и ослепляющая темная ревность опять переполнила его до краев.
...А тот, кто раньше с нею был,
Он мне грубил, он мне грозил...-
пел Муха под надрывный аккомпанемент гитары.
А я все помню, я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: "Не спеши".
Она сказала: "Не спеши, ведь слишком рано..."
Муха, резко оборвав пение, накрыл струны рукой.
- Виноват. Наверно, не то. Пьянь, поножовщина из-за бабы... Пардон, из-за женщины. Что? - Ухмылка блуждала по его лицу.- Общество шокировано?
И тут вскочила со стула Лена, закричала:
- Не верьте!.. Не верьте ему! Все он врет! Он... Он не такой! Он даже стихи пишет! Муха - поэт!
- Вот это новость!- с восторгом воскликнул Костя.- Может быть, стихотворец нам что-нибудь из последних творений...
- Извольте! - перебил Муха, поднимаясь со стула и ставя гитару к стене.- Как раз сегодня ночью накатил на меня потный вал вдохновения. Встал...- он взглянул на торт,- зажег свечи...- он посмотрел на остов гуся в блюде,-...извлек из хвоста пролетавшего за окном гуся перо, И накайлил стишок. Сейчас изображу..
Муха переменился: стал напряженным, строгим, исчезла его развязность. Он, явно волнуясь, вышел на середину комнаты.
- Опять же,- сказал он, чуть усмехнувшись,- посвящается имениннику.
Муха стал декламировать. С первой же строфы страсть зазвучала в его голосе:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими - и молчи.Как сердцу высказать себя!
Другому как понять тебя!
Поймет ли он, чем ты живешь!
Мысль изреченная есть ложь...
Муха, так же как песню, оборвал декламацию.
- Дальше не написал: родитель поздно вернулся, хлопнул дверью и спугнул Музу. Затрепетала, сердешная, крылышками - парх-парх! - и вылетела в форточку, А у меня в голове как раз концовочка забрезжила. Пока есть только две строки: