- Наблюдайте не только дым или там пожар, но чтобы и транспорта никакого не было. Из транспорта искорки выскакивают, и может воспламениться… - разъяснял приказ Шурка. - Уточняю маршрут! Значит, так… От рыжикового места сворачиваем на Первые пески, потом доходим до лисы… где лису прошлый год видели, а от лисы переходим на Вторые пески, оттуда заворачиваем к шершневому дереву…
- Ой-ой-ой… - ужаснулся кто-то дальности маршрута, а Перфишка сообразил:
- А от шершневого дерева - заворот к реке!
- Там близко водокачка! - подхватил Дед. - Сейчас все туда идут. Там в береге труба оказалась, которая воду засасывает! Раньше ее под водой никто не видал, даже не знали, что она есть, а теперь речка опустилась, полтрубы наружу вылезло: большая, как бочка! Подплывешь, голову туда сунешь, что-нибудь крикнешь, а там так и отзывается! Интересно! Теперь все только туда ходят - свой голос в трубе слушать!..
- Ты лучше вон смотри сильней! - ответил Шурка, хотя ему тоже интересно было трубу посмотреть и свой голос в ней послушать.
- А я что… - начал Перфишка, всмотрелся в лес и воскликнул:
- Вон они! Лови! - И, заорав во все горло: - За мной! Уря-а-а! - побежал с пригорка к поляне, где за кустами что-то мелькало. Личный состав с ревом ринулся за ним. Командир растерялся и тоже побежал со всеми…
Оказалось, что отряд атаковал каких-то маленьких ребятишек, которые с неизвестной целью бродили по песку среди кустов. Но от преждевременного "ура" они испугались и удрали так быстро, что догнать их не удалось.
- Почин есть! - гордился рядовой Перфишка. - Здорово мы их пугнули!
- Будут помнить! - ликовал рядовой Дед.
- Нет ли тут еще каких? - разохотился друг Калиныч.
Командир их охладил:
- Хватит с маленькими связываться! Дело нужно делать!
- Маленькие… - скривил рот Перфишка. - Да эти, если хочешь знать, самые злостные! У них ума нету, так и глядят, чего бы поджечь… От них беспрерывно пожары происходят. Любят все поджигать!..
Чтобы не обижать старательного Перфишку и других тоже, командир объявил:
- Рядовому Перфильеву выносится благодарность… за бдительность!
Перфишка подумал и бодро воскликнул:
- Есть!
Сняв с шеи надоевшую фляжку, Шурка вручил ее Перфишке:
- Назначаю тебя каптенармусом!
Перфишка повесил фляжку через плечо и еще сильнее начал показывать свое усердие, дав подзатыльники Зубану и Головану:
- Чего рты поразевали? Кругом арш!
Но Зубан с Голованом признавали за настоящего командира только Шурку, а его не послушались. Вообще-то каптенармус - мелкий чин, вроде завхоза, и командовать ему не положено…
Лес, жаркий и душный, был пуст. Кроме маленьких отряду повстречались всего только два нарушителя, мотоциклист и старушка, да и те ничего не нарушали.
Мотоциклист медленно ехал по дороге, а когда Шурка спросил, знает ли он, что в лес нельзя заезжать на транспорте, ответил:
- А как же!
Старушка собирала у канавы желтенькие ромашки.
- Бабушка! - предупредил ее Шурка. - Сейчас в лесу запрещается жечь костры, курить…
- Что ты, милый! - воскликнула старушка, обтирая со лба пот. - Каки тут костры! Тут без костров не знаешь куды деться! А курить я сроду не курила!
Расспросив старушку, зачем ей нужны ромашки и от каких болезней они помогают, отряд пошел дальше.
Миновали рыжиковое место, где не только рыжиков, но и никаких поганок не было, хотя они всегда росли, не обращая внимания на погоду; потом начались Первые пески, очень тяжелые для ходьбы по причине их рыхлости и двойной жары: сверху - от солнца и снизу - от раскаленного белого песка; наконец вышли к месту, где когда-то повстречали живую лису, но, конечно, сейчас ее там не было: небось отсиживалась от жары у себя в норе или где-нибудь в сырости и прохладе…
И тут Дед предложил:
- Давайте зайдем к озерку, где карасики? Посмотрим, какое сделалось… Тут два шага всего…
- Давай! Чего там! - потребовал личный состав, и командир не стал возражать, потому что самому хотелось посмотреть, какое стало озерко, где прошлым летом руками наловили почти целое ведерко маленьких карасиков. Теперь, когда даже поселковый пруд обмелел и уменьшился почти наполовину, озерко должно и вовсе усохнуть, так что карасики очутятся как в ловушке.
Отряд спустился в лощину, пробрался сквозь ивняк и вышел к озерку, которого не оказалось совсем: оно высохло! Только много чьих-то засохших мелких следов было на том месте, не то лисьих, не то собачьих…
- Наша лиса орудовала! - решил Шурка. - Вперед нас всех карасиков поела… Ее следы!
- А может, собачьи? - опять затеял спор Перфишка.
- Собачьи круглее! Читал "Спутник следопыта"? Нет? А бормочешь! Там все следы показаны, - осадил его Шурка, и каптенармус Перфишка, не читавший не только "Спутник следопыта", но и почти все другие книжки, смолк. Зато вылез Дед:
- Там подальше, где ольховник, есть еще одно озерко - гораздо глубже! Айда и его обсмотрим! У речки оно….
- У речки? - вышел из себя командир. - Думаешь, не вижу, чего ты замыслил? "У речки"… Ты не доводи меня до зла!
- Ничего я не замыслил… - струсил Дед, понимая, что доводить Шурку до зла опасно. - Озера можно по пути осматривать, что тут плохого?
- Насчет озер есть особые соображения… А пока - шагом марш!
Через Вторые пески, которые были еще длиннее и глубже Первых, отряд брел уже без всякого порядка, растянувшись, как войско Наполеона, отступающее из Москвы. Вид у бойцов был угрюмый и недовольный…
Командир понимал, почему они надулись: чем топать по горячему песку, куда приятней снять проклятые сапоги, которые почему-то ничуть не продувались воздухом, несмотря на дырки, да залезть босыми ногами в прохладное болото, да разлечься там, если, конечно, нет пиявок… А кругом тебя карасики кишат, как в аквариуме… Ведь озеро всё усыхало и усыхало, карасики собрались теперь на маленьком пятачке, - прямо горстями их можно вычерпывать. Лиса свое дело знает: наверно, каждый день является для проведывания - не пора ли приступать к съеданию? Надо бы поспеть вперед нее! А после в одних трусах и босиком можно идти к водокачке, обмыть с себя озерную грязь и заодно взглянуть, какая там труба открылась… И уже собрался было командир Шурка повернуть свой отряд к речке, но вовремя спохватился, переборол себя…
Подтянув потуже ремень и выпрямив спину, он зашагал вперед, соблюдая молодцеватую выправку для примера личному составу.
Пусть видят: командиру не лучше, чем остальным, даже хуже, потому что он обут в сапоги, когда другие в легких сандалиях и тапочках; обмундирования на нем надето больше, а жара и песок для всех одинаковые! Но он не распускается, не злится: раз дано особое задание, надо выполнять, и никаких разговоров! Настоящим солдатам не такие трудности приходится преодолевать, а никто не стонет, не хныкает, не старается залечь в болото наподобие свиньи и карасиков ловить!.. Это пожалуй, и все разлягутся по болотам, а патрулируют за них глупые пускай!.. Да и лисе тоже надо чего-нибудь есть…
А вот уже и ориентир завиднелся, где намечен первый привал, - шершневое дерево! Так прозывался старый тополь за то, что там в дупле невысоко от земли обитало неисчислимое количество страшных полосатых шершней, с виду похожих на ос, но раза в три крупнее и злее. Как они там жили и что делали, неизвестно: шершни никого не пускали подойти поближе посмотреть. Смотреть можно было только издалека, а на сильно любопытного они набрасывались и вонзали в него свои толстые, как иголки, жала. Ужаленному человеку казалось, что его прижгло раскаленным железом или ударило током, от боли он терял всякое соображение, а потом на укушенном месте вздувалась здоровенная шишка, которая не проходила много дней. Шурка испробовал все на себе, стараясь получше рассмотреть, что там, у себя, делают шершни, и в разное время был укушен уже три раза.
Так что это дерево могло служить только для ориентировки на местности, но ни как не для привала, который Шурка устроил на большой дистанции, то есть много не доходя, чтобы, во-первых, не злить шершней, во-вторых потому, что ноги уже не шли…
Личный состав сразу повалился на землю, но командир присел на пенечек и, не теряя времени, начал наблюдать в бинокль все, какие есть, направления.
Бойцы вели разговор о шершнях: правда ли говорят, что человек, ударенный в лоб шершнем, ни за что не устоит на ногах? И будто бы это получается потому, что, ударяя, шершень одновременно впускает жало, а человек ничего такого не ждет и не успевает крепко уставить свои ноги, - так рядовой Дед плел…
Тем временем каптенармус Перфишка, которому была доверена фляга с водой, отвинтил пробку, сделал большой глоток, весь скривился и начал отплевываться:
- Тьфу! Тьфу! Это что такое? Тьфу! Чего это сюда налито?
- Пей, не бойся… - успокоил его командир. - Обычная вода, подсолена малость…
- Зачем? Ты нарочно, да? Тьфу! Тьфу! 'Издеваешься, да?
- Ничего не издеваюсь. Так теперь полагается во всех походах - обязательно чтоб солить…
И Шурка вкратце разъяснил отряду, зачем это делается. Но бойцы, боязливо попробовав воду, решили, что такая вода для питья не годится, ни в походе, ни нигде!
- Да неужели ж вы не понимаете, - надрывался командир. - От солнца организм обессоливается, ему требуется соль!
- Моему организму ничуть соли не требуется! - уперся Перфишка. - Свой-то организм я лучше чувствую, чем ты. Ему требуется не соль, а вода! И чтоб чистая была, несоленая…
- От соли еще хуже пить захочется, хоть кто знает! - подтвердил Дед.
- А статья?
- Мало ли…
- Это она кажется соленой! Вот: сам пью! Видите? И ничего со мной не делается!
Шурка храбро отпил глоток противной воды, где соли, кажется, и на самом деле было переложено…
- А чего же ты дальше не пьешь? - подозрительно спросил Перфишка.
- А если я больше не хочу?
- Ага! Сам не хочет, а других заставляет! Мы лучше из речки напьемся!
- К речке не скоро попадем! - объявил командир. - Мы всего полмаршрута пока сделали, а как обойдем вон тот большой лес…
Тут заволновался весь отряд. Бойцы зашумели:
- Опять не скоро?
- Окупнуться не дает! Карасиков не посмотри!
- Нашелся!
- Над людьми издеваться!
- Уж и водички попить не дает!..
- Что ж, помирать всем теперь?
- Разговорчики! - закричал Шурка. - Я сам знаю, когда что! Кто командует: вы или я?
- Не нужно нам такого командира! - бунтовали бойцы. - Мы можем другого переизбрать!
- Командиров не переизбирают! - пытался перекричать их Шурка.
- Мало ли что!.. А мы возьмем да и переизберем!
- Ив настоящей армии будете переизбирать?
- В настоящей - другое дело! А тут не хотим!
- Верно, чего зря таскаться… - начал рассуждать даже друг Калиныч. - В такую жару никто в лес не пойдет… Может, ближе к вечерку… А сейчас самое время завертывать к речке: охладимся получше, а там видно будет…
- Я разве против? - пошел на уступки командир. - Но закончить нужно? Уж не так много осталось пройти…
- Да чего ходить, если нет никого?
И на счастье Шурки вдруг послышался стук мотора, голоса и музыка…
- Вот! - обрадовался Шурка. - Слышите. А болтали: "Нет никого"… А они - вот! Подъем!
Но подчиненные не спешили подниматься с земли. Вскочили только Зубан и Голован. Чтобы еще больше не ухудшать отношения с отрядом, командир нашел выход:
- Сперва пошлем разведку…
И приказал Зубану с Голованом:
- Бегите, разведайте там хорошенько… и доложите!
- Ладно! - ответили разведчики и побежали, заранее пригибаясь к земле.
Разведка обернулась так быстро, что Шурка не успел ни о чем поговорить с личным составом, который валялся врастяжку, кто где, будто затем сюда и шли, чтобы отдыхать…
- Там у них собака! - доложил запыхавшийся Зубан. - В пять метров долинЫ!
- Длинная, как крокодил! - горячо добавил Голован.
- А кто еще?
- Да так… Ребята чужие… На мопедах приехали…
- Пошли, глянем? - осторожно обратился командир к подчиненным, и те начали один за другим подниматься, желая поглядеть на такую длинную собаку…
Сведения разведки оказались неточными: собака была ростом с большую кошку, но длинным туловищем на кривых коротеньких лапах и вытянутой мордой действительно здорово смахивала на крокодила, как правильно подметил разведчик Голован.
- Это называется - такса! - сразу определил ее породу Шурка. - Такая у меня в "Собаководстве" есть!
А приехавшие с ней чужие мальчишки - были большие и на вид очень опасные: косматые, голые до пояса, транзистор слушают и сигареты раскуривают в лесу, как все равно не для них ежедневно по радио о пожарах сообщается!
Двое стояли с мопедами, а третий - так: его, видно, привезли на багажнике, а собака своими ногами бежала…
Значит, численность была на стороне особого отряда: трое тех против пятерых наших да еще плюс два нестроевых разведчика… Однако противники, конечно, сильнее, и собака у них…
Перед лицом опасности первым струсил и проявил малодушие каптенармус Перфишка. Разглядев нарушителей издалека, он впал в форменную панику.
- Это Сосиска! - тревожно зашептал он, останавливаясь и поглядывая, в какую сторону удирать. - Не знаете, что ль? Сосиска сам! Вон тот - Седой… А поменьше - Королек! Вон у него штаны-то какие - с железочками… Пошли скорей отсюдова, пока не привязались!.. Ну их...
Своими паникерскими причитаниями он мог подорвать боевой дух бойцов, поэтому Шурка решил:
- Ладно… Ты оставайся здесь… в резерве!..
И скомандовал:
- Остальные - за мной!
Но остальные переминались с ноги на ногу, а с места не двигались. - Чего же вы? Бойцы молчали. Наконец друг Калиныч внес свое предложение:
- А я вот как думаю… Нужно немножечко подождать - они и сами уйдут… Правильно? Не станут же они торчать тут на жаре целый год? Правильно?
- А лес подожгут?
- Ху-у-у… это мы потом запросто потушим! Что тут особенного… Как они уедут, так все обсмотрим и потушим!..
- Да чего бояться-то? - уговаривал бойцов Шурка. - Ну в крайнем случае можно в лес убе… отступить!.. Им с мопедами неудобно по чаще-то за нами…
- А собака! - напомнил Перфишка. - Собака везде догонит!
- Подумаешь, овчарка какая! Такса!
- Ну что ж, что такса… Один ты, что ль, про таксов знаешь? Я тоже видел по телевизору, как она лис прямо из норы достает… Она потому и длинная такая, чтобы ей лучше было в норы пролазить… Ты не смотри, что она маленькая, у ней зубы хуже, чем у волка!..
- Эх ты! Собаки испугался!
- А ты… А ты… даже Кузи испугался! Думаешь, я не заметил?
Кто-то из бойцов хихикнул.
- Эх вы! - обратился к ним командир. - Маленьких гонять вы можете, а чуть что…
Бойцы обиделись и загалдели:
- Иди сам!
- Чего ты ко всем привязываешься, никому покоя не даешь?
- Сам прогоняй, раз ты командир!
- А мы тут побудем… В засаде…
- Пойду!
И командир один зашагал вперед, решительно и смело, хотя и сильно боялся…
Вдобавок собака, выбежав Шурке навстречу, пошла следом, непрерывно принюхиваясь к Шуркиным пяткам и вызывая дополнительное беспокойство: сумеет ли она прокусить сапог, если решит, что надо кусать…
Но даже сам товарищ Шамин, полковник со многими боевыми орденами, однажды честно признался Шурке, что на фронте он тоже довольно часто боялся, но если не обращать внимания, думая не о себе, а о порученном деле, то человек постепенно привыкает и уже боится не так сильно, а потом и вовсе перестает…
И Шурка не стал думать, что сделают с ним эти большие и опасные мальчишки, а, подойдя твердой походкой, строго спросил, стараясь быть повежливее: во-первых, так полагается с нарушителями, во-вторых, чтобы эти нарушители не очень разозлились и не начали драться:
- Вы знаете, что в лес нельзя заезжать на транспорте?
Нарушители с любопытством уставились на него.
- И курить нельзя… - добавил Шурка.
- Ты откуда такой вынырнул? - спросил Сосиска, глядя на Шурку желтыми и шальными, как у козла Кузи, глазами.
- Я друг леса! - ткнул Шурка в свой значок.
Нарушители переглянулись и заржали как дураки…
- А пач-чему нельзя? - начал кривляться и ломаться Королек в своих штанах с железками.
- Пожар может произойти… Видите, какая сушь…
- Пач-чему пожар?
- От спички, от искры даже… - терпеливо разъяснял Шурка.
- Па-асмотрим!..
Королек достал коробку спичек, чиркнул одну и бросил в сухую траву, перемешанную с хвоей. Трава и хвоя сразу задымились, вспыхнули, огонек нагнал ветер, но Шурка, подскочив, затоптал его сапогом:
- Вот видите…
Королек чиркнул другую спичку и бросил ее подальше, Шурка и эту затоптал…
Потом Королек стал чиркать спички одну за другой, стараясь забросить их в колючие кусты, куда трудно дотянуться ногой.
- Прекрати поджигать! - закричал Шурка, забыв про осторожность и вежливость.
- А что ты сделаешь? - нагло посмеивался Королек.
- Что? Что? - Шурка беспомощно озирался по сторонам…
Взглянув на шершневое дерево, он вдруг понял, что можно сделать…
Подобрав с земли подходящий прутик, он подбежал к дуплу и пригрозил:
- Уходите, а то хуже будет! Считаю до трех! Р-а-аз…
А так как Королек уже двигался к нему с явно недобрыми намерениями, то остальное Шурка сосчитал быстро:
- Два, три! - и сунул прутик в дупло.
В дупле раздался грозный глухой гул и оттуда один за другим начали как пули вылетать шершни. Что было дальше, Шурка плохо запомнил, потому что первый же шершень ударил в лоб его самого!.. Но Шурка не упал, как давеча плел Перфишка, а наоборот: не взвидев света от боли, побежал прочь с небывалой быстротой, пригнувшись, закрывая рукавом лицо, а шершням подставив спину, плечи и прочие не особо важные места.
Ничего не подозревавший Королек подоспел к дуплу как раз когда оттуда вырвались главные вооруженные силы шершней. Ошибочно сочтя, что это он совал палочкой в их гнездо, шершни набросились на Королька. Он взвыл противным собачьим голосом, ничего не соображая в тактике, бросился бежать прямо к своим. Через секунду те тоже завопили как звери, а собака кричала жалобно, как человек.
Несколько штук преследовали Шурку, пикируя на него сверху и кусая куда попало. Но Шурка был в походной форме: все-таки не каждое жало доставало до живого! А вот голые нарушители не имели никакой защиты ни с тыла, ни с флангов, вообще ниоткуда, даже собака с короткой, как у кошки, шерстью была тоже, считай, голая.
Двое нарушителей, вскочив на мопеды, рванули с места, а Королек, которого в панике бросили, гнался за ними, вскрикивая:
- Стой, гады! Меня забыли! Меня!
Но те не слышали, одной рукой руля, а другой бесполезно отмахиваясь от шершней… А что с ними стало потом, удалось ли им удрать или шершни заели их до смерти, осталось неизвестно…