На Севере дальнем - Шундик Николай Елисеевич

Содержание:

• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - У ЛЕДЯНОЙ ГРАНИЦЫ 1

• ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ФАКЕЛЫ В ЧЕРНОЙ НОЧИ 23

• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - СЧАСТЛИВЫЙ БЕРЕГ 38

• Примечания 61

Пионерам и школьникам Чукотки посвящает Автор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
У ЛЕДЯНОЙ ГРАНИЦЫ

О ЧЕМ РАССКАЗАЛ ДИРЕКТОР

На черной линии горизонта, там, где кипящее море сходи­лось с небом, покрытым снеговыми тучами, виднелась сплош­ная гряда плавучих льдов. Было трудно представить, чтоб сквозь эти льды мог пробиться в бухту пароход. Но два чукот­ских мальчика - Кэукай и Эттай - и русский мальчик Петя с нетерпением и надеждой высматривали пароходный дым на горизонте.

- Трудно пароходу сквозь такие льды пробиться, - угрю­мо сказал Эттай. - А что, если он так и не придет?..

- Как - не придет? Почему так говоришь - не придет?- не очень уверенно возразил Кэукай.

Ветер срывал с мальчиков легкие летние малахаи, обда­вал мелкой водяной пылью.

За судьбу парохода, который должен был прийти в посе­лок Рэн, тревожились не только дети, но и взрослые.

Председатель колхоза Таграт то и дело выходил на крыль­цо своего домика, подносил к глазам бинокль. Его жена, Вияль, с группой женщин спешно дошивала из нерпичьих шкур большую партию рукавиц, предназначенных для бригад грузчиков: с парохода должны были выгрузить срубы пяти домов. Комсорг Тынэт, назначенный бригадиром комсомольской бригады, еще и еще раз окидывал критическим взглядом дав­но уже приготовленные разгрузочные площадки.

Быстро надвигался вечер. Густой туман покрывал море и тундру. Едва-едва мерцали вспышки маяка, возвышавшегося на скалистом утесе недалеко от поселка.

- Спать особенно не укладывайтесь, - посоветовал Таг­рат колхозникам, собравшимся у него дома. - Пароход, воз­можно, придет ночью, значит, сразу же ночью и приступим к работе.

А спать в поселке никто и не собирался. Так уж повелось здесь, что прибытие парохода всегда было для чукчей боль­шим и веселым праздником.

Не спали даже дети. Кэукай, Эттай и еще полдесятка мальчиков сидели в комнате Пети, окна которой выходили на море.

- Ой, уже десятый час! - с тревогой глянул на стенные часы Эттай. - Сейчас Виктор Сергеевич придет, спать прого­нит.

Не успел Эттай закончить фразу, как на пороге комнаты действительно показался директор школы. Мальчики встали.

- Папа, не прогоняй нас! Видишь, еще и десяти часов нет... - взмолился Петя, вскакивая со стула.

Виктор Сергеевич провел рукой по черной бородке, сильно тронутой сединой, внимательно осмотрел притихших ребят. С широкими прямыми плечами, в полувоенном костюме, в нерпичьих торбазах , он выглядел не по годам стройным и бодрым. Лицо сухощавое, с прямым носом, с резко очерчен­ным, твердым ртом; у голубых глаз - густая сетка лучистых морщинок; ровный смуглый цвет лица оттенялся серебристой белизной седых волос.

- Ну что ж, посидеть еще с полчасика я вам разрешу,- сказал он, - но только с таким условием, что вы примете ме­ня в свою компанию.

- Примем, конечно, примем! - наперебой закричали мальчики.

- Ну, а кто у вас начальник наблюдательного пункта?

- Я! - вытянулся в струнку Петя.

Непослушный вихор коротко подстриженных белесых волос и несколько конопушек на кончике носа придавали ему шустрый и даже озорной вид. Во взгляде и в четких изгибах припухлого рта чувствовалось что-то своевольное, быть может даже упрямое.

- Доложите обстановку, - скрыв рукой усмешку, прика­зал Виктор Сергеевич.

- На море по-прежнему туман. Прибой значительно утих. К берегу подошли первые льды! - в один дух выпалил Петя.

-Доложено правильно! Вот так у нас и в журнале напи­сано, - подтвердил Кэукай, сын председателя колхоза Таграта.

В открытом смуглом лице этого мальчика с чуть горбатым носом особенно обращали на себя внимание глаза. Черные и горячие, в узком и длинном разрезе, они выражали малейшие оттенки его настроений.

- О, так у вас и журнал специальный есть! - многозна­чительно произнес Виктор Сергеевич, рассматривая на облож­ке старательно нарисованный якорь.

Присев с журналом на кушетку, он спросил:

- Волнуетесь?

- Конечно, волнуемся, - сознался за всех Петя. - А вдруг пароход заблудится да попадет на Аляску, к амери­канцам, или вместе со льдами туда задрейфует!

- На Аляску он не попадет, - возразил Виктор Сергее­вич, - а вот попасть в дрейф действительно может.

- На Аляске у меня, кажется, братишка есть, - вдруг задумчиво сказал Кэукай, и глаза у него стали печальными.

- Братишка? На Аляске?! - изумленно спросил Петя.

- Что же ты нам раньше об этом не говорил? - соскочил со своего места Эттай, крепкий, приземистый мальчик с круг­лым курносым лицом, которому веселые ямочки на румяных щеках и узенькие глаза придавали выражение неподдельной приветливости и добродушного лукавства. Но сейчас в устрем­ленных на друга черных глазах Эттая было величайшее изум­ление.

Поднялся невероятный галдеж. Забыв обо всем на свете, ребята тормошили Кэукая, требовали объяснения, что за бра­тишка у него на Аляске и как он туда попал. Виктор Сергее­вич молча наблюдал за происходящим.

- Я и сам еще толком ничего не знаю. Это мама вчера о сестре своей рассказывала... Она много о ней думает. И пла­чет... - чуть слышно добавил мальчик.

Ребята притихли. Они жадно слушали каждое слово Кэу­кая.

- Говорят, когда-то в этом поселке жил мой дедушка. Ако его звали... - продолжал Кэукай, не зная с чего ему на­чать рассказ, и, вдруг повернувшись к директору школы, по­просил: - Виктор Сергеевич, расскажите вы! Мама и отец много раз говорили, что мой дедушка Ако большим вашим другом был.

Виктор Сергеевич дотронулся рукой до бородки, сдержан­но вздохнул:

- Да, был у меня когда-то большой друг Ако. С ним мы вместе на побережье нашем и в тундре народ поднимали, со­ветскую власть организовывали. Если хотите, я расскажу вам кое-что о событиях тех давних лет...

И вот что рассказал Виктор Сергеевич.

...Давно это было, и много воды утекло с тех пор.

Жил в чукотском поселке Рэн одноглазый шаман Мэнгылю . Страшной была власть шамана.

Понравилась ему однажды девушка - дочь охотника Тэркинто. Глянул на нее Мэнгылю своим единственным глазом и сказал:

- Тэркинто, дочь твоя будет моей третьей женой.

Больно стало Тэркинто; еще больнее ему стало, когда уви­дел он, как заплакала с горя его дочь. Но Тэркинто покорился и отвез свою дочь в ярангу Мэнгылю. Мог ли он, простой охотник, ослушаться всесильного шамана!

Понравилась однажды шаману собака охотника Кооро. Взял шаман бубен, вошел в ярангу Кооро и сказал:

- Посмотри, Кооро, на свою собаку, хорошенько посмот­ри, и ты увидишь, что это совсем не собака.

- А что же это такое? - спросил перепуганный Кооро.

- О, это страшное существо! - ответил шаман и вдруг ударил в свой бубен.

Жутко стало охотнику Кооро. А шаман продолжал:

- Это совсем не собака. Это злой дух в образе собаки. Я заберу его с собой. Я - великий шаман, и никакой дух мне не страшен. О! Шаман Мэнгылю умеет как следует обращать­ся со злыми духами.

- Бери, бери его скорей! - закричал Кооро, совсем забыв о том, что любил свою собаку, как лучшего друга.

Ненасытным был шаман Мэнгылю. Чем больше он грабил народ, тем сильнее разгоралась его жадность.

Шел год за годом, и никто не становился на пути грозного и алчного шамана Мэнгылю.

Но однажды по стойбищу разнеслась поразительная но­вость: Мэнгылю явился к охотнику Ако и стал требовать, что­бы он отдал свою дочь, красавицу Вияль, в жены Экэчо. Злоб­ный был человек Экэчо, брат шамана. Никто не любил его в поселке.

И вот поднялся Ако во весь свой богатырский рост, посмот­рел в единственный глаз шамана и сказал, указывая рукой на выход из яранги:

- Убирайся сейчас же отсюда! С сегодняшнего дня я не позволю тебе обижать ни меня, ни других!

Шаман явно оторопел. Засмеялся Ако ему прямо в лицо, взял его за шиворот и вытолкал вон.

Не раз с тех пор выступал богатырь Ако в защиту бедных людей. Много чудесного говорилось о нем в чукотских стой­бищах у охотников и оленеводов. И трудно было понять, где в рассказах начало легенды, а где конец точно поведанного события.

Слава Ако бесила Мэнгылю. Много бессонных ночей про­вел он в тревожных думах, тщетно пытаясь понять, в чем же сила Ако: "Не стал ли он шаманом? Не посетил ли его какой-нибудь могущественный дух? Не победит ли меня Ако в еди­ноборстве?"

И так шаман был занят своими мыслями, что даже во сне искал ответа на них. И вот однажды приснилось шаману, что явился к нему вещий дух Кирвир. Склонился Кирвир над ухом шамана и шепчет: "Пусть отныне тебе, Мэнгылю, станет из­вестно: сила у Ако от его богатырского лука. Тот, кто луком его овладеет, - тот и силой его овладеет, и тогда неразумный Ако станет беспомощным, как детеныш оленя в первый день появления на свет".

Обрадовался Мэнгылю. Так обрадовался, что даже про­снулся. Соскочил с постели и закричал:

- Да, да, все дело в его луке! Лук у него и в самом деле богатырский, и стреляет его лук так далеко, так метко, слов­но винчестер...

На второй, на третий день от яранги к яранге, от стойбища к стойбищу новость пошла: "Чудесный лук у Ако! Волшебным луком обладает Ако! Вся сила Ако - от его богатырского лука!"

Дошла эта новость и до самого Ако. Случилось это так.

Вбежал в ярангу сын Ако, десятилетний мальчик Гоомо. Сбросив с головы волчий малахай, он заговорил торопливо, возбужденно, порой поглядывая на чернобородого гостя, с ко­торым беседовал его отец:

- Глаза мои нехорошее увидели, а уши нехорошее услы­шали: шаман Мэнгылю за своей ярангой делал заклятье пе­ред мертвой головой оленя. На тебя, отец, он порчу наслать решил. Страшно мне было, очень страшно! Но я подполз по снегу к самой его яранге и стал слушать, о чем шаман с мерт­вой головой оленя разговаривал. И вот что он сказал: "Ко мне ночью вещий дух Кирвир явился и поведал о том, что вся сила Ако от его лука идет..." А дальше шаман стал вокруг мертвой головы оленя прыгать, в бубен колотить и заклятия выкрики­вать. И понял я, что хочет шаман овладеть твоим луком, отец.

Ако посмотрел внимательно на своего сына и сказал, обра­щаясь к гостю:

- Послушай, Виктор, какая новость обо мне пошла! Не знаю, хорошо ли это...

У гостя засветились в улыбке голубые глаза:

- Все дело в луке, говорят? А вот сам ты как думаешь, Ако, в чем твоя сила?

Крупное лицо Ако с чуть горбатым носом, с черными в длинном разрезе глазами стало как-то по-особенному задум­чивым.

- Пусть сила моя будет в луке, - наконец сказал Ако. - Но лук мой - сердце мое, а стрела его - это великий гнев мой. Долго не знал я, куда стрелу направить. Но вот я тебя, Виктор, встретил. У тебя точный глаз, рука у тебя твердая, и ты показал, куда мне стрелу направлять...

Человек с голубыми глазами улыбнулся и сказал:

- Вижу, ты хорошо знаешь, в чем твоя сила. Теперь уже много, очень много простых людей обладают такой же силой, как и ты, Ако. Там, на Большой земле, уже закончилась вели­кая битва. Выгнали простые люди таких богачей, как амери­канский купец Кэмби, как шаман Мэнгылю. Наступило время сделать то же самое и здесь. А то, что говорят про твой бога­тырский лук, - пусть говорят. Пройдет немного времени, и люди поймут, в чем твоя сила. Поймут, что лук твой - это действительно большое сердце твое, а стрела - великий гнев твой...

Не простые слова сказал человек с голубыми глазами, по имени Виктор Сергеевич Железнов. Бывший политический ссыльный, а тогда уполномоченный Чукотского ревкома, он был представителем новой власти, сметавшей прочь эксплуа­таторов на дальних окраинах молодого Советского государ­ства.

Еще не всем на чукотской земле ясна была происшедшая перемена. Долго не мог да и упрямо не хотел понять эту пере­мену американский купец Кэмби. А когда наконец понял, ре­шил как можно скорее убраться с чужих берегов восвояси.

Пригласив к себе шамана Мэнгылю, Кэмби долго уговари­вал его покинуть Чукотку и перебраться на американскую Аляску. Шаман упрямился.

- Пойми же, ты здесь не можешь остаться! - убеждал Кэмби.

Был купец еще молод, но хитер, как старая лиса. Ему нужны были попутчики для бегства в Америку, и он решил найти их во что бы то ни стало.

- Пройдет месяц, пройдет другой, и они заберут у тебя всех собак, не позволят шаманить, не дадут собирать пушни­ну, и ты погибнешь, - не унимался Кэмби, пододвигая к Мэн­гылю стакан с виски.

Единственный, налитый кровью глаз шамана немигающе уставился в одну точку. Скуластое лицо его, расписанное гу­стой сетью татуировки, выражало злобу и растерянность.

- А там, на Аляске, ты станешь еще богаче, - вкрадчиво говорил Кэмби. - Там ты снова будешь великим шаманом. Там уже не станет поперек твоей дороги этот проклятый Ако, отнявший у тебя славу...

Шаман вскочил, стукнул ладонью об стол, топнул ногой, по шаманской привычке завихлял бедрами, загремел бубен­цами на поясе и закричал:

- Едем! Я буду им мстить! Великий шаман Мэнгылю бу­дет им мстить с того берега!..

А через несколько дней в поселке Рэн поднялся переполох.

Ако и его русский друг Виктор Железнов ушли в соседние стойбища для организации местных Советов. Шаман Мэнгы­лю решил воспользоваться удобным моментом. Он спустил на воду свою огромную байдару. Вместе с братом Экэчо и куп­цом Кэмби, угрожая оружием, посадил в нее нескольких здо­ровых мужчин: в опасном пути нужны были сильные, умелые гребцы.

Но не хотел покинуть чукотский берег Мэнгылю, не ото­мстив Ако.

- Я увезу с собой его красавиц дочерей и сына! Пусть сердце Ако почернеет от горя, когда он увидит свою ярангу пустой!.. Тащите их в байдару! - громко приказал шаман.

И тут же брат шамана Экэчо бросился в ярангу Ако. Там он нашел за ворохом шкур старшую дочь Ако Ринтынэ и сына Гоомо.

- А где Вияль? Куда она спряталась? - закричал Экэ­чо. - Я не могу уехать без нее... Ако не отдал мне Вияль в жены, так я сам заберу ее!

- Я не знаю, где Вияль, она еще утром ушла куда-то из стойбища, - едва слышно промолвила Ринтынэ.

- Выходите скорее на улицу, помогите столкнуть на воду байдару! - скомандовал Экэчо и снял с плеча винчестер.

Ринтынэ и Гоомо, пугливо озираясь на винчестер, вышли на улицу. Едва они подошли к байдаре, как шаман Мэнгылю и американец Кэмби схватили их, заломили им руки за спину и связали ремнями.

- Садитесь в байдару! Будете в пути воду вычерпы­вать! - кричал шаман и подталкивал их в спину.

Тревожно было в поселке. Плакали женщины и дети. Выли собаки. Раздавались выстрелы, злые окрики: это Экэчо рыс­кал из яранги в ярангу, искал младшую дочь Ако - Вияль.

- Где, где она? Кто ее прячет? Я не могу уехать без Ви­яль: она должна стать моей женой! - бесновался он.

В одной из яранг ему сказали, что Вияль ушла с юношей Тагратом на реку ставить рыбачьи сети.

- А-а-а! С женихом своим ушла! Так я и там найду ее!..

Экэчо побежал к реке.

...Когда байдара была загружена, шаман Мэнгылю вдруг обнаружил, что пропал его брат Экэчо.

- Экэчо! Где Экэчо? - громко кричал Мэнгылю.

- Он пошел искать младшую дочь Ако, - сообщил кто-то из охотников.

- В любое мгновение сюда могут явиться русский Желез­ное и сам Ако. Я не хотел бы сейчас встречаться с ними, - с тревогой сказал Кэмби шаману.

- Да и я не хочу с ними встречаться, - забеспокоился Мэнгылю.

Время шло, а Экэчо все не появлялся.

- Пусть он подохнет здесь! - наконец не выдержал Мэн­гылю. - Я не могу больше ждать его!

Байдара отчалила. Когда Экэчо прибежал к берегу, бегле­цы уже скрылись в тумане.

- Остановитесь! Вернитесь! - закричал Экэчо, входя по колени в воду. - Остановитесь!..

Но беглецы уходили все дальше и дальше.

Люди в поселке волновались: что они скажут Ако и дру­гим сородичам, у которых угнали детей? Можно ли утешить человека в таком горе?

А на второй день Виктор Железнов вернулся в стойбище Рэн один. Лицо его было мрачным. Встретив юношу Таграта, спасшего младшую дочь Ако от погони Экэчо, он тихо сказал, тяжело опускаясь на землю:

- Там вон, за той сопкой, лежит на холме убитый Ако. Он на сутки раньше меня хотел вернуться домой и теперь уже ни­когда не вернется.

- Убит! Ако! Добрый богатырь Ако убит! - передавалась из яранги в ярангу страшная весть.

Заунывно запричитали женщины, по старинному обычаю оплакивая покойника.

А русский человек Виктор Железнов, обхватив голову руками, неподвижно сидел возле осиротевшей яранги Ако.

- ...Вот какой случай произошел в нашем поселке много лет назад, когда здесь только устанавливалась советская власть, - после долгой паузы сказал Виктор Сергеевич. - Так попали на чужую землю сесгра и брат матери Кэукая. Приходили вести, что Ринтынэ вышла замуж за чукчу Кэргы- на, также похищенного из нашего поселка, и что у них были дети. Двое из них умерли, а третий, мальчик, примерно ваше­го возраста, еще недавно был жив.

- Вот он и есть братишка Кэукая! - не выдержал Петя.

Его дернули за рукав: не мешай, мол, рассказывать отцу. Петя послушно умолк.

- Но, как вы поняли, не только Вияль была разлучена в тот день с сестрой и братом, - продолжал Виктор Сергее­вич. - У Кэргыля увезли молодого сына Чумкеля... Напрасно Чумкель умолял Мэнгылю и Кэмби не разлучать его с женой, у которой скоро должен был родиться ребенок. Даже слушать не хотели это злые люди. Через месяц жена Чумкеля родила мальчика и дала ему имя Тынэт.

- Тынэт?! - вскочил на ноги Кэукай. - Наш комсорг Ты­нэт?

- Да, это наш комсорг Тынэт, - подтвердил Виктор Сер­геевич.

- Так это выходит, что он никогда, никогда не видел своего отца! - выкрикнул Эттай, да так громко, словно хотел, чтобы его услыхал весь поселок.

Поднялся шум. Кто-то опрокинул стул. Эттай кричал, что нужно немедленно отправиться к Тынэту.

Директор, попыхивая трубкой, наблюдал за разволновав­шимися мальчиками. На лице его была грустная улыбка.

- Вот пока все, что я могу вам рассказать сегодня... На этом мы кончим. А сейчас - спать.

- А можно еще...

- Нет, нет! - строго перебил Виктор Сергеевич Петю. - Я сказал, что сейчас нужно расходиться по домам и ложиться спать. Пароход, очевидно, прибудет утром. Завтра выходной день, и вы сможете даже помочь при разгрузке...

Мальчики нехотя стали собираться домой.