- Ну что ты! Я не уехал бы, не попрощавшись с тобой, - горячо возразил Лин.
- А где твои вещи? - удивился Каллий.
- Все уже на корабле. Почтенный Глаукон приказал отнести их.
Каллий насмешливо улыбнулся. Видимо, его слова подействовали на купца и он решил позаботиться о своем пассажире.
- Вот видишь, Лин, Гефесту будет совсем не плохо на корабле Глаукона!
- А долго они будут плыть?
- Даже если море окажется спокойным, не меньше чем дней десять - двенадцать. От Пирея до Пантикапея далеко.
- Далеко… - повторил Гефест, вспомнив свое первое плавание.
- Наверное, ты не думал, что придется еще раз плыть этой дорогой?
- Как я мог думать? Мне пришлось бы умереть рабом, если бы не доброта молодых хозяев! - Глаза Гефеста с грустной нежностью остановились на Лине.
- Не зови меня больше так, - сказал мальчик, - я уже не хозяин тебе.
- У нас говорят: "Того, кто спас твою жизнь, надо считать властелином до конца своих дней". Ты спас мне больше, гораздо больше, чем жизнь, молодой хозяин. И сердце мое разрывается при мысли, что я покидаю тебя навсегда!
- Почему же навсегда, Гефест? Разве ты не вернешься?
- Нет, молодой хозяин…
- Ну, а если ты не найдешь там ни родственников, ни людей своего племени? Ведь ты сам говорил, что прошло уже очень много лет!
- Все равно. Как могу я приехать?
- А вот как! - И Лин торжественно потряс толстым, тяжелым кошельком. - Это тебе на обратную дорогу!
Гефест смотрел на мальчика с недоумением и даже с испугом. Неужели его отпускают только на время? По афинским законам хозяева имели право в любой момент отменить вольную… Нет! Лучше смерть, чем снова рабство!
- Не пугайся, Гефест, - вмешался Каллий, - я все тебе сейчас объясню. Лин решил так хорошо тренироваться, чтобы через четыре года участвовать в Олимпийских играх. Если он сдержит слово, я обещал ему, что ты приедешь на него посмотреть. Поэтому отец и я даем тебе деньги на обратный путь. Ты понимаешь меня?
Гефест пристально смотрел на красивого юношу. Так вот в чем дело! Родственники хотят воспользоваться привязанностью Лина к педагогу, чтобы заставить его стать таким, каким, по их мнению, следует быть афинскому мальчику! Но, с другой стороны, любовь Лина к рабу им до крайности неприятна. Поэтому ему, Гефесту, и разрешили уехать, чтобы удалить его, а вовсе не от доброты, так удивлявшей и трогавшей его.
Легкая, слегка насмешливая улыбка тронула губы скифа.
- Я все понял, молодой хозяин Каллий, - с ударением сказал он, глядя Каллию прямо в глаза, - и я буду счастлив, если молодой хозяин Лин станет таким же атлетом, как его прекрасный брат!
- Ты приедешь? - спросил Лин. - Ведь правда, приедешь?
- Клянусь тебе, - серьезно ответил, подняв правую руку, Гефест, - я приеду в Олимпию, если узнаю, что молодой хозяин участвует в Играх!
- Я пришлю тебе весточку с каким-нибудь купцом, - вставил Каллий, - а ты наведайся к этому времени в Пантикапей!
- Четыре года - долгий срок, - задумчиво сказал Гефест, - но если я буду жив, весть найдет меня в Пантикапее…
- Пора сниматься с якоря! - крикнул Глаукон.
- Да благословят тебя боги, молодой хозяин Лин. Мою благодарность и любовь к тебе не выразить никакими словами. И я верю, что мы еще свидимся в Олимпии. Ты достигнешь этого, если захочешь!
- Я обещаю, Гефест!
- Значит, так и будет. Помнишь, ты читал мне слова вашего поэта Пиндара? "Нет другой звезды, благороднее солнца, звезды, дающей столько тепла и блеска в пустыне неба…"
- "Так и мы прославляем те, что всех игр благородней, - Олимпийские игры", - докончил сквозь слезы Лин.
- Прощайте же! - И Гефест, опустившись на колени, прижался лбом к ногам мальчика. Уже не пытаясь сдержаться, Лин громко заплакал, и подошедший Глаукон с изумлением смотрел на него. Каллий закусил губу.
- Пора на корабль, - сказал он, - ступай с Глауконом, Гефест. Мы посмотрим, как вы отплывете!
- Прощай и ты, прекрасный Каллий, - поклонился Гефест, впервые не называя юношу хозяином. - Будь спокоен, я все понял…
И, взглянув еще раз на рыдающего Лина, Гефест быстро поднялся на палубу. Слегка смущенный Каллий смотрел ему вслед.
"Странный раб…" - думал он.
Под громкие ритмические крики медленно пошли вверх тяжелые якоря. Упали канаты, которые прикрепляли корму к толстым причальным тумбам на берегу, гребцы взмахнули веслами, и корабль стал отходить от набережной Пирея. Все шире становилась полоса воды между Лином и пристально глядевшим на него Гефестом…
- До встречи в Олимпии, молодой хозяин Лин! - крикнул скиф. - Будь счастлив!
- Будь счастлив и ты, Гефест!
Корабль плыл к проходу между двух каменных стен, глубоко уходивших в море и охранявших внутренний порт в заливе. Долго еще виднелась на корме фигура Гефеста с поднятой рукой.
Потом взвились паруса, корабль пошел быстрее, и на палубе ничего нельзя уже было разглядеть…
Каллий обнял Лина за плечи.
- Пойдем, братишка, - с необычной мягкостью сказал он.
Медленно, оглядываясь, мальчик пошел за братом. У выхода из порта он остановился и в последний раз взглянул туда, где белели в ослепительном блеске солнца и воды три паруса: два больших - на мачте и третий, поменьше, под ними.
- Будь счастлив, Гефест! - прошептал он еще раз и, не оглядываясь больше, быстро пошел прочь…