* * *
Утром Надежда Яковлевна сказала Сергею:
- Передай Тимоше и Никите, что я приказываю строго-настрого никаких сборищ не устраивать в вашем "штабе" и вести себя тихо. Пусть зайдут ко мне. Завтра вам придется опять сходить в Шаталовку.
В тот же день гитлеровцы угнали всех взрослых жителей деревни на вырубку кустарника, росшего вдоль речки и по берегам пруда. Пользуясь отсутствием матери и Надежды Яковлевны, Тимофей собрал в своем доме самых активных ребят пионерского отряда. Позвали и Сергея с Ильей.
- Такое дело, товарищи! - важным тоном начал он, явно подражая кому-то. - Сегодня нам нужно обсудить наши текущие дела. А текущие дела очень серьезные. Во-первых, Тихон Анисимович сказал, что фрицы приехали к нам на всю зиму. Потому они и кусты кругом деревни приказали вырубить - партизан боятся. Значит, не будет теперь никакой возможности свободно дышать.
- Это уж точно, - хмуро вставил Сашка.
- Вот я и говорю: какого лешего мы будем сидеть сложа руки? Действовать надо, выкуривать фрицев из деревни. Слышал, что партизаны откалывают?.. На станции Васьково вчера поезд сожгли. А охране такого духу, говорят, задали, что вся разбежалась.
- Откуда знаешь?
- Тихон Анисимович утром рассказывал.
- То партизаны, а то - мы, - рассудительно заметил Гриша.
- А мы, думаешь, не сумеем? Еще как! Перво-наперво надо сжечь школу. Фрицам жить негде будет - они и уберутся из деревни.
- А учиться где? - сказал Гриша.
- Сейчас не до ученья. А думаешь, фашисты оставят что, когда отступать будут? Вон в Дятлине все начисто!..
- Это мы и без тебя знаем, - сердито перебил Тимофей. - Спалим, что комар носа не подточит: как будто само загорелось.
- Да-а, а если они - без разбора? Шарахнут по деревне из пулеметов - и все.
- Раскаркался - шарахнут! шарахнут! - набросился на него Никита. - Трусишь - не лезь, а нам не мешай!
На сторону Гриши Деревянкина неожиданно встал Сергей:
- Гриша прав, - сказал он, - фрицев в деревне трогать нельзя.
Деревенские ребята, знавшие его храбрость, удивленно смолкли.
- Как это? - немного погодя спросил Тимофей. Он особенно недоумевал: еще вчера, сразу после приезда гитлеровцев в Березовку, Сергей сам завел с ним разговор об уничтожении школы, а сегодня - выступил против.
- Надежда Яковлевна приказала: не затевать ничего, - тихо промолвил Сергей.
Несколько человек сразу недовольно загалдели.
- Известное дело - женщины, - сказал Тимофей, - что они другое могут сказать? Конечно, во всем нужна осторожность - это мы понимаем. Но сидеть сложа руки - ничего не высидишь!
Сергей замялся. Он был в затруднении: как объяснить друзьям, не рассказывая им о ночном разговоре партизан с учительницей, что немцев в деревне сейчас трогать не следует?
Вдруг в избу влетела запыхавшаяся Тимофеева сестренка.
- Ой, ребяточки! - крикнула она, прижимая руки к груди, - немцы-то около школы весь лес начисто валят!
Мальчуганы выскочили на улицу. С пригорка школьный парк виден был как на ладони.
- Смотрите, смотрите, падает!..
Сережа увидел, как верхушка одного дерева медленно поплыла в сторону и скрылась среди соседних вершин. Спустя несколько мгновений до детей донесся глухой протяжный шум, похожий на тяжелый вздох…
- Тополь, что у школьного крыльца рос, - угрюмо определил Тимофей.
- А вот опять!..
- Это дуб, под которым беседка стояла.
- Липы на главной дорожке режут! - со слезами восклицала девочка, глядя, как одно за другим валились вековые деревья.
Лица у ребят были такие, как будто там, возле школы, гибли не тополя, дубы и липы, а живые люди.
- Вот паразиты, - произнес Никита, кусая губы, - чтобы такой парк вырастить, двести лет надо.
Стоявший рядом с ним Сережа вздохнул:
- Из-за трусости фашисты готовы весь мир истребить.
- Теперь и нашим яблонькам конец, - тихо промолвил Гриша Деревянкин, ни к кому не обращаясь. - Хоть бы черенки для привоя остались. Там же сорта какие! Из Мичуринского питомника.
- И чтобы я тех курощупов терпел! - крикнул Тимофей, бледнея. Деревенские ребята дружно поддержали своего вожака.
Сергей не стал спорить. Незаметно он отвел Тимофея в сторону и зашептал что-то ему на ухо…
* * *
В районе Калинина контратакующие советские части подобрали двух женщин. Обе были до того истощены и измучены, что едва могли двигаться.
- Отправить их в санбат, - приказал командир подразделения.
Но женщины запротестовали:
- Нет, нет, отведите нас в штаб. Нам надо кое-что сообщить: мы были в тылу у врага, многое видели.
В штабе дивизии начальник разведотдела, выслушав их, сказал:
- Многое из того, что вы сообщили, мы уже знаем. Но вот о военных складах противника у Осташкова нам ничего не было известно. Это важные сведения, спасибо.
Когда беседа закончилась, старшая из женщин обратилась к нему:
- Товарищ подполковник, у нас к вам одна личная просьба.
- Да, пожалуйста.
- Не можете ли вы нам сказать, где находится полк майора Пахомова?
Подполковник внимательно посмотрел в измученные бледные лица женщин, на которых живыми казались только одни глаза, и отрицательно покачал головой:
- Нет. Не имею права сказать, где он сейчас.
- Тогда помогите нам устроиться в любую воинскую часть. Мы хотим остаться в армии.
- Пока что и вам, товарищ Исаева, и вам, товарищ Пахомова, подходит только одна воинская часть: санбат.
Юные мстители
В землянке, ярко освещенной голубоватым пламенем карбидной лампы, глухо стуча деревяшкой самодельного протеза, ходил мужчина. Меховая жилетка, надетая поверх гимнастерки, туго облегала его крупную, тяжелую фигуру. Широкий изогнутый шрам стягивал морщины на лбу и круто поднимал густую изломанную бровь с белым, будто седым, клочком волос в середине. Это был майор Пахомов.
Кроме него, в землянке находилось двое: Федор Иванович Беляев и бородатый старик в бушлате. Беляев и старик сидели за столом. Перед ними лежали сухари, стояла раскрытая банка гороховых консервов и две кружки с остывшим кипятком.
- Итак, вы предлагаете объединить наши отряды под общим командованием, - сказал Пахомов, останавливаясь у стола. - Но вряд ли это целесообразно. По крайней мере, теперь.
- Как же это, товарищ Пахомов, - удивленно поднял голову старик. - Не понимаю. Возьмем, к примеру, в сельском хозяйстве. Разве жизнь не показала, что колхозом за любое дело лучше браться? А мы сейчас - чистые единоличники: каких-то пятьдесят километров один от другого живем и не знаемся.
- Аналогия, по-моему, не совсем подходящая, - сказал Пахомов. - Наш отряд в этом районе недавно, поэтому и связь с нами не успели наладить. Да и запрятываетесь вы крепко…
- Опять же и про связь сказать. У вас радиостанция, а мы захудалого приемника не имеем, чтобы Москву послушать, сводку с фронта принять. Вот и судите: какой из нас одних толк. - Старик достал зажигалку и, шумно пыхтя, стал раскуривать трубку. Гибкий клинышек пламени несколько раз заглянул в чубук и погас, сбитый струей дыма, вырвавшейся из-под густых усов.
- Рация само собой, - сказал Пахомов. - Я попрошу командование, чтобы ее для вас выслали с первым же самолетом.
- Дело, Дмитрий Степанович, конечно, не только в радиостанции, - сказал Беляев, до этого молча слушавший разговор командиров двух партизанских отрядов. - Последнее время противник усилил охрану важнейших объектов, и наши действия порознь становятся все менее эффективны. Взять хотя бы тот же аэродром у Шаталовки, о котором шел разговор. Своими силами мы помешать его строительству не сможем. Нужен серьезный концентрированный удар, чтобы уничтожить созданные немцами склады и сооружения. Наши попытки кончились там полным провалом.
Старик кивнул головой, подтверждая правильность его слов:
- Во-во, - прогудел он, - тут по всем правилам агротехники обрабатывать надо: фашист - сорняк вредный.
Пахомов присел на край скамьи, выставив перед собой ногу с протезом.
- Вы меня не совсем понимаете. Я, конечно, не против совместных действий под общим командованием, и аэродромом мы займемся в ближайшее же время. Но я сомневаюсь в надобности пока что сливать наши отряды, как говорит Иван Акимович, в один колхоз. Выражаясь его языком, правильнее будет, если мы поможем друг другу организовать два крепких колхоза… Слившись, мы выиграем в силе, но проиграем в самом важном: сократим район нашего действия. А задача сейчас - охватить партизанским движением весь вражеский тыл, беспокоить захватчиков на каждом шагу, трепать им нервы и лишь в крайне необходимых случаях ввязываться в бой.
Снаружи раздался приглушенный окрик часового, потом за дверью кто-то звонко спросил:
- Разрешите?
- Да! - громко сказал Пахомов.
В землянку вошел высокий подтянутый подросток в военной форме. Покосившись на посторонних и несколько щеголяя перед ними строевой выправкой, он приложил руку к ушанке со звездочкой.
- Товарищ майор, разрешите обратиться?
- Что там у тебя, Коля?
- Радиограмма. Начальник штаба приказал передать вам. Вот…
- Хорошо, - сказал Пахомов, принимая бумажку из рук подростка, - можешь идти.
- Есть! - Коля опять с видом бравого солдата вскинул руку к шапке и, четко, по-уставному повернувшись кругом, шагнул к двери.
- Постой! - задержал его взволнованный голос Беляева. - Постой… - Федор Иванович уже был возле удивленного Коли Еремина и внимательно вглядывался в его лицо. - Ну конечно!.. Мы же старые знакомые!
Несколько секунд подросток пристально смотрел на Беляева, силясь вспомнить. Вдруг глаза его вспыхнули:
- Товарищ комендант! - вскричал он, совсем по-мальчишески бросаясь к нему. - Товарищ капитан!.. Как вы к нам попали? А мама моя, она… с вами?
- Нет, про маму я ничего не знаю. Вот про твоих дорожных приятелей могу сообщить.
Майор Пахомов и старый партизан с любопытством смотрели на эту встречу. Потом Дмитрий Степанович, вспомнив про радиограмму, повернулся к огню и пробежал ее глазами.
- Иван Акимович, взгляни-ка сюда… - предложил он.
Партизан вынул изо рта трубку и, далеко отнеся телеграмму от дальнозорких глаз, стал разбирать крупный размашистый почерк.
"Командиру партизанского отряда т. Пахомову, - прочел он. - По полученным сведениям, противник наметил в ближайшее время закончить строительство Шаталовского аэродрома. Приказываю: связаться с действующим в Марьинском районе местным партизанским отрядом и общими силами помешать завершению строительства. Операцию провести не позднее 3-го декабря.
Генерал Суховеев".
- Ну вот, можете сейчас и ответ давать, - сказал старик, лукаво щурясь на Пахомова.
- …А нам тогда удалось скрыться. Со мной Володя был, - с грустью рассказывал Коля капитану Беляеву. - Вместе мы и в полк товарища майора Пахомова попали. Да Володьку ранило. В госпитале он, его на самолете вывезли.
- Ну, а я со своими друзьями благополучно сюда добрался, - поспешил прервать Федор Иванович грустные воспоминания собеседника.
- Вы не сказали, кто же с вами?
- Ты уж, наверно, кое-кого забыл. Наташу, например, помнишь?
- Наташу?.. Нет, - с виноватой улыбкой произнес он после небольшой паузы. - Какая она?
- А Веру? Инну Булычеву?..
- О, этих я знаю! - живо воскликнул Коля и засмеялся. - А из ребят кто? Фатик? Садык?
- Нет, эти в Латвии остались… Со мной Илья Самохин и Сережа Пахомов.
- Сергей с Ильей! Вот здорово!..
Дмитрий Степанович круто повернулся на протезе.
- Кто?.. Как вы назвали? - переспросил он Беляева осевшим вдруг голосом.
Федор Иванович оглянулся: из-под густых нависших бровей на него смотрели темные, немигающие глаза майора Пахомова. Чувство мучительной тревоги и ожидания прочел Беляев в этом долгом пристальном взгляде.
- Сергей Пахомов, - медленно повторил капитан, присматриваясь к чертам лица командира части. - Если у вас есть сын, то это, должно быть, он.
* * *
Крепкий мороз густо выбелил землю сыпучим инеем, но от этого ночь не стала светлей. И земля, казавшаяся теперь гладкой, как лист бумаги, и небо, просеченное редкими искрами тусклых звезд, были облиты ровной темной мутью и смыкались где-то совсем рядом, в сотне метров от глаз.
На опушке леса мелькнула тень и прилипла к стволу огромной березы. Через минуту раздался тихий стрекот сороки. В глубине леса чуть слышно зашелестели под ногами мерзлая трава и листья. Возле березы одна за другой выросли еще четыре согнутые фигуры, закутанные в белые покрывала.
Послышался сдержанный шепот:
- Сашка, ты вправо забрал…
- Не болтай.
- Чего - не болтай!.. Тимка, глянь, это же Красносвятские луга! Вот дорога…
- Какие тебе луга! Не видишь - лес вырубленный, вон пни торчат.
- Пни везде есть. А ручей где?
- Ты что, Никит? Ручей к деревне ведет, а нам туда зачем? Бензосклад-то за шаталовским кладбищем сразу.
Два подростка не принимали участия в споре Это были Сергей с Ильей. Хотя они ходили два раза в Шаталовку, но теперь мороз так перекрасил местность что даже такой следопыт, как Тимофей, был в нерешительности.
- Идем мы, кажется, правильно. Только бы на немецкие землянки не наскочить - там часовые.
- Чего зря гадать, - решил Сашка. - Я пойду узнаю…
- Здесь по-пластунски надо.
Сашка ложится и быстро ползет через дорогу. Фигура его почти сразу растворяется в темно-серой мгле.
Никита сбрасывает с плеча тяжелое шомпольное ружье и, волоча его за ремень, ползет за товарищем.
"Эх, - с тоской думает Сергей, глядя на это жалкое оружие, - вот бы сейчас наши автоматы!.. Или хоть пистолеты!"
Разведчики возвращаются минут через пятнадцать.
- Точно, как по компасу, - с торжеством шепчет Сашка, - аккурат на кладбище идем! - и, вытерев потное лицо, уже другим тоном продолжает: - Надо правей брать: прямо перед нами за бугром землянка фрицевская. Хорошо, что у них печка топится, искры видать… Только ты, Никита, не греми прикладом, а то волокет ружье, как полено какое! За километр слышно.
…Они ползут сначала по вырубленному лесу, потом по стерне. Земля твердая, как бетон. Мерзлые комья похожи на камни. Двигаться очень трудно. Болят руки, кожа с колен кажется содранной до кости.
…Вот, наконец, и невысокое взгорье, на котором расположено кладбище. Раньше здесь был березник. Теперь немцы вырубили все до единого кустика, но кресты на могилах уцелели. Отсюда видна темная полоса шоссе, которое гитлеровцы прокладывают от Шаталовки к близлежащей железнодорожной станции.
Влево за дорогой чернеют постройки, там гараж и несколько бараков. Бензосклад как раз против них, только по эту сторону шоссе.
- Тимка, поправь маскировку на спине, - шепчет Сережа, заметив, что у приятеля простыня съехала набок. - У кого там еще ноги видно?
Ночью расстояние обманчиво. Бензосклад оказывается ближе, чем можно предполагать, судя по темным пятнам построек.
Сергей почти натыкается головой на покрытую инеем колючую проволоку, натянутую между столбами. Теперь он различает контур фанерной будки и ряды бочек.
"…Странно, - думает Сергей, - почему партизан говорил, что бензосклад поджечь трудно? Охрана - всего один-единственный часовой, да и тот все время стоит у будки".
Проволока натянута слабо, так что можно поднять палкой и пролезть под нее. Не додумались, наверно, партизаны, как бензин поджечь, - решает он. - Тут спичку не сунешь, если жить охота. Нужен специальный зажигатель… Вот такой, например, какой сейчас у него в руках. С виду просто ящик. А попробуй-ка дерни за штырек с колечком, что сбоку торчит, он тебе дернет! Это спусковая скоба от ударника. Запал ручной гранаты укреплен в середине ящика, а вокруг него - порох. Почти полная гильза от 76-миллиметрового снаряда и метров сорок старой киноленты, изрезанной на мелкие куски. Если к спусковой скобе привязать конец шпагата, целый клубок которого несет Илья, то снаряд этот можно взорвать, находясь от него за километр. Помучились они с этим поджигателем, пока изобрели. Жаль только, что капитан забрал у них с Ильей оружие. Будь сейчас в руках автомат - не было бы этой дрожи и холод бы не добирался до самого позвоночника. Но ничего… Как это Федор Иванович говорил?.. Бесстрашных людей нет, самое главное - спокойствие и выдержка. Страх надо побеждать, как врага.
Юные диверсанты огибают обнесенное колючей проволокой поле и подбираются к складу с противоположной от ворот стороны.
- В случае чего… - шепчет Сергей товарищам, придвинувшимся к нему вплотную; он хочет сказать напоследок что-то очень важное, но… проклятая дрожь! Челюсть хоть руками держи. "Заметят - подумают еще, что сам трушу", - злится на себя Сергей и наконец с трудом выдавливает:
- Друг друга не бросать! Расходись по местам.
Роли он распределил заранее, еще при обсуждении плана диверсии, и теперь каждый участник знает, что делать.
Никита и Сашка ползут вдоль проволоки в разные стороны - они караульные. Выждав время, чтобы дать им занять удобные для наблюдения позиции, Илья осторожно подсовывает палку под нижнюю проволоку и приподнимает ее. Сыплется иней, раздается отвратительный скрип.
- Тише! - отчаянно шипит Сергей, хватая товарища за руку.
С минуту они сидят не дыша. Потом Сергей сам пробует поднять конец палки. Тот же скрип. На их счастье, часовой зашел в булку греться.
Скрип переходит в скрежет, однако отверстие уже настолько велико, что в него можно пролезть.
- Держи так, - командует Сергей Илье.
Сбросив с плеч накидку, Тимофей лезет первым. В проходе он задерживается, зацепившись за проволоку. Слышен звук разрываемой ткани. Оказывается, в заиндевелой траве скрыта еще одна колючая проволока, которой они вначале не заметили.
- Не зацепись, - предупреждает Тимофей.
Сергей передает ему конец шпагата, осторожно просовывает вперед ящик со взрывателем и, стараясь не слишком плотно прижиматься к земле, ползет под проволоку. Фуфайка на груди все-таки трещит, рвутся штаны. Больно ободрав о шипы ногу, он пробирается за Тимофеем.
Вот и ряды бочек. Они лежат на бревнах, аккуратно по пять штук. Таких рядов, разбросанных по всей территории склада, несколько десятков. Сверху они прикрыты запорошенными ветками и темнеют лишь внизу.
Прежде чем приступить к выполнению самой ответственной части своего плана, мальчики несколько минут сидят притаившись и слушают. Им предстоит много работы: надо отвинтить у бочек пробки (Тимофей для этой цели несет специальный ключ), потом в каждом ряду необходимо перевернуть хотя бы по одной бочке, чтобы бензин вылился на землю, и затем уже установить зажигательный снаряд.
Сергей начинает понимать, как трудна их задача. К чувству страха примешивается тревога: справятся ли они с Тимофеем? Не напрасен ли весь их риск?
- Приступаем, - одними губами произносит Тимофей.
Он осторожно стаскивает крайние ветки. Едва слышно звякает ключ о железо.
- Подошел? - шепчет Сергей. Он боится, как бы пробки не оказались другими, чем те, к которым подобран ключ.
Тимофей не отвечает. Замятый своим делом, он не слышит вопроса.