- Конечно, конечно, Вера Ивановна. Анатолий, - Илья Васильевич слегка подтолкнул мальчика, - забирай деньги, не задерживай очередь. Вера Ивановна, - Илья Васильевич просунул голову в окошечко, - я же вам дня три назад объяснял…
- Что?
- Ну как что?.. Да вот это самое…
- Ой, Илья Васильевич, завертелась я с этой зарплатой, всё забыла! Ведь верно!..
Толя, ошеломлённый всем происшедшим, вышел на улицу. Илья Васильевич не мог без улыбки смотреть на опешившего племянника. "Во парню досталось! Будто обухом но голове…" - подумал он, но чуть позже говорил уже серьёзно:
- Эти деньги, Анатолий, мы заработали вместе. Кто больше, кто меньше - дело десятое. Главное - своими руками. Понимаешь?.. Человеку себя уважать надо. За что? Тут только одно: за умение хорошо делать своё дело. А когда умеешь, то за это не только хвалят, а ещё и деньги платят. - Илья Васильевич вдруг умолк, кашлянул в кулак, подумал: "Не шибко ли воспитательно говорю…" Помолчал. - Такие вот пироги… - сказал и добавил: - Ладно, потом поймёшь.
- Я понимаю, дядя Илья, - неожиданно ответил мальчик и потупился.
- Ну-у?.. - недоверчиво и смущённо протянул Илья Васильевич. - Вот, значит, как…
Минута неловкого молчания тянулась долго.
- Ты это… - сопя, произнёс наконец Илья Васильевич, - неси деньги домой. Трёшку мне только выдай на пиво. Буду слесарей с токарями мирить…
Мальчик шёл домой. Шёл походкой усталого матроса, вернувшегося из плавания. Так ступал Илья Васильевич. Руки мальчика были засунуты в карманы. В левом лежали деньги. Они не помещались в кулаке.
Ноги сами привели его на берег Медянки. На знакомом месте он увидел лишь Евсейку.
- А остальные где?
- Где, где… - чуть не плача, заканючил тот. - В гараже у Санькиного отца. Машину починяют. А меня гонят. Я им ведро с соляркой опрокинул… Все они там: и Никита, и Вовка-фуфырь…
- Мал ты ещё, Евсейка, потому и гонят тебя, - с улыбкой сказал он, вдруг почувствовав себя рядом с Евсейкой совсем взрослым. Почувствовал по тому, как понятна и в то же время смешна стала ему досада малыша. И тот будто уловил что-то новое в нём, в Тольке. Но что? Евсейка невольно морщил лоб, всё всматривался в лицо мальчика и всё не мог понять: что? Ему не было ещё дано такого понимания, напрасно он мучился…
- Толька, айда через овраг прыгать, - не очень уверенно позвал он.
- Сейчас не могу.
- А чего так?
- Получку надо домой отнести. Да и устал я сегодня…
Светлые Евсейкины глаза распахнулись.
- И тебе, что ли, выписали?!
- Нам с дядей Ильёй вместе, - тихо, незначительным тоном произнёс Толька. Он медленно поднёс к губам кулак, кашлянул.
Евсейка подпрыгнул на месте.
- Врёшь! Покажи! Деньги-то у дяди Ильи…
Толька спокойно полез в карман.
- Вот.
- У-ух ты!.. Ну и деньжищ!.. Поди, на них целый вагон мороженого купить можно!
- Да тут моих не так много… - усмехнулся мальчик. - Ладно, пока, Евсейка.
Он шёл по тропе вверх, к дороге. Шёл и чувствовал спиной заворожённый, неотрывный взгляд Евсейки.
8
Вечером он писал письмо родителям в Ленинград.
"Сегодня с дядей Ильёй получили заработаные деньги". Перечитал фразу. Потом подумал и написал ещё одно "н" над словом. Перечитал: "Заработанные". Слово сразу обрело тяжесть, стало весомым. Заработанные деньги дают за труд. А он никогда не бывает лёгким, если он настоящий.
Теперь он это понимал.
