Ирина Капитоновна во время диктовки обычно ходит по классу. Так было и на этот раз. Она благополучно миновала левый проход и повернула к нам. Но вытянутые Алешкины ноги загородили ей дорогу.
- Извините!
- Простите меня, я помешал! - Алешка смутился, задергал ногами.
Незаметно пролетел урок. Пожарный звонок во всю силу голосистых тарелок разносил эту радостную весть по этажам. Дежурный по классу Ваня Касьянов обходил ребят и собирал тетради.
Ирина Капитоновна повернулась к Алешке.
- Вы остаетесь? Сбор будете проводить?
- Да!
- До свидания! - Ирина Капитоновна попрощалась. С нашими тетрадями направилась в учительскую.
- На "пятерку" написала! - закричала торжественно Маша Шустикова и закружилась по классу на одной ноге, не стесняясь Алешки.
Алешка недовольно хлопнул ладонью по парте.
- Слушай, плясунья, не знаю, как тебя звать, но все равно! На обмане долго не проживешь, запомни. Видел, как списывала. Мне война помешала, а ты почему не хочешь учиться? Думаешь, в вечерней школе - сладкий мед? После работы нелегко садиться за парту. Спать хочется, а нельзя. Хоть спички под веки подставляй! Ты меня поняла? Для тебя я стараюсь, тебя уговариваю… Звенья у вас есть? А?
- Три звена было в прошлом году, - сказал я громко, чтобы Алешка обратил на меня внимание.
- Три звена. - Алешка почесал переносицу. - Говорил я со старшей пионервожатой. Маргарита сказала, что можно создавать звенья по интересам и дружбе. Кто с кем дружит, запишутся в одно звено.
В руке Алешки появился новенький фотоаппарат "Зоркий" в желтом кожаном футляре.
- Аппарат у меня есть. Организуем звено фотографов. Я научу снимать, печатать карточки. Можно и автомобиль изучать. Это будет второе звено.
- А водить машину научите? - спросил Ваня Касьянов.
Касьянов - лучший наш художник.
- Сначала теория, а потом езда.
- Давайте по интересам звенья! - закричал первый Касьянов. - Запишите меня изучать автомобиль!
- Я хочу в звено по дружбе! - раздался требовательный голос Маши Шустиковой. - Девочки, правду я говорю? Пусть меня вместе с Настей Вяткиной запишут. Будем учиться вязать.
"Если другого занятия не придумаете, учитесь!" - подумал я.
Первый раз передо мной встал трудный вопрос. Ведь я когда-то мечтал стать шофером, и Алешка это хорошо знал. Но научиться фотографировать тоже интересно!
Куда мне записаться? Я посмотрел на Настю. Но Настя о чем-то шепталась с Шустиковой.
Баламут Алешка, не сказал мне, что купил "Зоркий". Надо идти в фотокружок. Буду учиться снимать.
- Записываю в фотокружок! - я размахивал листком бумаги. - Фотографы, ко мне!
- Записываю в кружок шоферов! - Ваня Касьянов влез на парту и старался перекричать меня.
- Кто в звено по дружбе? - пищал Федя Зайцев. - Кто хочет в звено по дружбе?
- Федя, меня записывай, - закричала Маша Шустикова, - и еще Настю Вяткину!
- Заяц, слышишь, подожди! - Настя подбежала к Феде. - Я хочу учиться снимать. Мурашкин, в твое звено иду я!
Молодец Настя, молодец! Дядя Макарий говорил, что истребители часто вылетали на разведку и фотографировали. Мне тоже надо знать и уметь фотографировать.
Долго стоял галдеж, пока наконец не составили списки звеньев.
Алешка терпеливо сидел и не вмешивался. Он не останавливал нас и не кричал, как делали учителя: "Тише, дети, тише, дети!"
- Новгородское вече! - он засмеялся, прищуривая глаза. - Не устали воевать? - Звеньевых еще надо выбрать!
- Федю Зайцева!
- Машу Шустикову!
- Настю Вяткину!
Назвали и мою фамилию.
Что потом было, трудно даже описать. Если верить истории, на Новгородском вече всё решали криком. Мы тоже кричали до хрипоты.
Звеньевыми стали Федя Зайцев, Маша Шустикова и я. Потом выбирали председателя совета отряда. Как только Алешка не оглох, непонятно! Проголосовали за Ваню Касьянова.
- Звенья, стройся! - громко, на весь класс подал Алешка команду.
Строил нас Алешка раз десять, если не больше. Лицо было у него хмурым, даже злым.
- Знаете, кого солдаты больше всего боялись? - вдруг спросил он.
- Генерала!
- Полковника! - Федя Зайцев сказал громко, продолжая сжимать рукой черный мячик.
- Капитана!
- Старшего лейтенанта! - наперебой выкрикивали мы разные офицерские звания.
- Да старшину! - Алешка громко засмеялся. - Не служили в армии, не знаете. Старшин пилами называют! И я пилой был! Строй, смирно! Слушать мою команду! Звеньевые, отдать рапорты!
Первым из строя вышел Федя Зайцев. Он неловко повернулся и, размахивая руками, двинулся к Алешке.
Я не мог удержаться и засмеялся.
- Пионервожатый шестого класса "А", - докладывал Заяц, - Алексей Мартынович. В звене десять человек. На сборе присутствуют все! - Он взмахнул рукой, как будто хотел согнать с лица надоедливую муху.
- Отставить! - голос Алешки зазвенел металлом. - Смотрите, как надо отдавать рапорт!
Алешка вышел из строя и четко, печатая шаги, прошелся перед нами. Не доходя до Феди, остановился, щелкнул каблуками. Рука красиво взлетела ко лбу.
- Пионервожатый шестого класса "А"! Докладывает звеньевой Федя Зайцев. На сборе все пионеры звена!
Потом мы по очереди сдали рапорты.
- Слушать меня, - сказал Алешка. - Все должны хорошо знать самые важные новостройки. В журналах найдете статьи. Ваню Касьянова назначим главным докладчиком.
- Статьи переписывать, Алексей Мартынович? - спросила Маша Шустикова.
- Цифры можно записать. А рассказать своими словами. Хорошо бы основные стройки показать на географической карте.
- "Технику - молодежи" мы берем, - сказал Ваня Касьянов.
- Почему вы? - заспорил Федя Зайцев. - Мы хотим "Технику",
- Не ругайтесь. Журналов много, - успокаивал Алешка. - Прочитаете, обменяетесь. Юра Мурашкин, тебе я принес "Двадцать пять уроков фотографии". Начинай читать. Потом я покажу, как надо обращаться с фотоаппаратом. Касьянов, держи таблицу дорожных знаков!
Я получил новенький фотоаппарат "Зоркий" в желтом кожаном футляре. Будем учиться снимать!
…Утром я принялся листать Алешкину книгу. Никогда я не думал, что есть так много фотоаппаратов. Нашел описание "Зоркого". Оказывается, "Зоркий" - малоформатная камера!
Я достал дневник, чтобы записать свои впечатления о сборе. Моя коричневая тетрадка стала хранителем всех моих тайн. И не заметил, как вошла Настя Вяткина.
- Юра, ты что не открываешь? - сказала она и посмотрела на тетрадку. - Что ты пишешь?
- Так… - я замялся. - Записал, какие бывают фотоаппараты и объективы.
- А я за тобой… Багаж должен прийти. Сходим на станцию, узнаем?
- Пойдем!
С реки дул порывистый ветер. По небу тащились серые рваные облака. Иногда в их разрывах ненадолго выглядывало солнце.
- Северяк задул, - я застегнул пиджак на все пуговицы.
- Холодно.
- Это что! Подожди, ударят настоящие морозы. У нас не Туркмения!
Хорошо, что скоро подошел автобус, а то бы мы с Настей совсем замерзли. Автобус новый - Львовского завода, с большими окнами. Крыша прозрачная, из синего стекла.
В автобусе было тепло, и мы с Настей быстро согрелись. Я стал заглядывать под сиденья: интересно узнать, где стоят печи отопления.
- Юра, ты что потерял?
- Печку ищу!
- Нет у нас печек! - засмеялась кондукторша и показала на потолок: - Крыша обогревает!
- Вот это да! - я удивленно принялся разглядывать синие стекла.
Ехать в таком автобусе было приятно, и мы пожалели, что наше путешествие так быстро закончилось.
Напротив железнодорожной станции стоял маленький маневровый паровоз. При нашем приближении он отрывисто свистнул и потащил за собой несколько вагонов.
Рельсы блестели, источая тепло. Шпалы пахли нефтяной пропиткой.
В багажном отделении на дверях висел огромный замок. Мы несколько раз кругом обежали все станционные постройки. Кладовщицу отыскали на огороде.
- Надо картошку выкопать, а то дожди зарядят! - сказала полная женщина, вытирая руки о фартук. - Багаж ждете с Чарджоу?
- С Чарджоу.
- Получили.
Мы пошли к багажному отделению. Женщина распахнула широкие двери низкого сарая. Темный угол был заставлен ящиками. На самом большом - предостерегающая надпись: "Не кантовать!"
- Все вам? - удивился я.
- Нам.
- Что в ящике? - кивнул я головой.
- Пианино.
- Ты играешь?
- Буду учиться. Мама купила. Я люблю музыку. Ты любишь слушать концерты?
- Нет.
За ящиком Настя отыскала велосипед. Такого велосипеда мне еще никогда не приходилось видеть. Руль, ободья, звонок, зеркальце - все хромировано. И даже рама хромированная.
- Нравится?
Настя могла меня об этом не спрашивать. Я не удержался от восторженного восклицания.
- Заграничный! - сказала значительно Настя. - Мама купила в Чарджоу на рынке. Видишь, шины красные, настоящий каучук.
Я удивленно разглядывал велосипед, открывая в нем все новые и новые чудеса. Особенно меня поразило, что у велосипеда не было цепи и большой зубчатой шестерни. Тонкий точеный валик кардана шел к заднему колесу.
Кладовщица поинтересовалась, когда Настины родители собираются забрать багаж, и объяснила, что за каждый лишний день хранения на складе надо платить.
- Я скажу маме. А велосипед можно взять?
- У тебя есть квитанция?
Настя протянула ворох бумаг. Пока женщина что- то искала по большой книге, я прочитал на фанерке надпись: "Станция отправления - Чарджоу, станция получения - КМАруда.
- Читай, Настя, - сказал я ей и показал пальцем на фанерку. - КМАруда! Знают нашу станцию. Посмотришь, скоро наш карьер будет знаменитым!
Настя выкатила велосипед. Велосипед засверкал и заискрился, рассыпая светлые зайчики по сторонам.
Маленький маневровый паровоз подтащил к станции платформы с бульдозерами. Новенькие тракторы прибыли прямо с завода, и их краска не успела потускнеть и покрыться толстым слоем пыли.
Стрелочник в желтом картузе прогудел в медный рожок. Завертел рукой с желтым флажком.
Паровозик фыркнул, выбрасывая клубы белого пара, и потащил состав в гору, в сторону карьера.
Настя деловито попробовала рукой шины. Сняла прикрепленный к раме насос. Для меня выдался день сплошных удивлений. Я обалдел, когда она достала из сумки с инструментом маленькую палочку и приставила ее к вентилю.
Пискнул сжатый воздух. Настя поднесла палочку к глазам.
- Одна атмосфера. Надо еще подкачать.
Так же деловито проверила и заднее колесо велосипеда.
Я завладел насосом. Поставил ногу на откидную лапу. Качать было удобно. Сделал несколько взмахов, и камеры стали твердыми, как железо.
- Юра, хочешь попробовать?
На седле лежит красивый коврик с кистями.
- Туркменский?
- Туркменский, Айнабад подарила. Здесь текинский рисунок. Ковры бывают йомудские, ахал-текинские. Айнабад мне объясняла.
- Ты садись!
Настя устроилась на багажнике, и я завертел педалями. Мне никогда еще не приходилось ездить на такой легкой машине. В велосипедах я знаю толк. Перекатался на всех машинах наших мальчишек на Встреченке. У одного Баскета стоящий! Полугоночный велосипед, с переключателем скоростей. Руль выгнутый.
В гору было трудно подыматься, и Настя спрыгнула.
- Жалко, что не мужской! - сказал я.
- Такой уж купили!
Шофер Львовского автобуса, на котором мы приехали на железнодорожную станцию, остановился напротив нас. Высунулся из кабины:
- С карданом?
- Точно!
- А как на ходу?
- Ветер!
По дороге к нашей Встреченке нас то и дело обгоняли машины.
Шоферы предупреждающе сигналили и останавливались. Они хотели получше рассмотреть диковинный велосипед.
Я уже привык к постоянным вопросам.
- С карданом?
- Точно!
Разглядывание Настиного велосипеда доставляло мне радость. Я гордился за нее: у нее есть чудесная машина с хромированной рамой, с карданной передачей и красными покрышками. Я ничуть не завидовал ей.
ГЛАВА 10 
Дядя Макарий с характером
17 октября
Прочитал "Как закалялась сталь". Молодец Павка Корчагин! Мама легла спать. Мы с дядей Макарием ушли на кухню. Долго говорили о книге. Дядя считает героем Жухрая. Я стал с ним спорить.
"Павку Корчагина привыкли ставить всем в пример, - сказал дядя. - А забывают, что рядом с ним был коммунист Жухрай. Он умел вовремя помочь парню словом и делом, показать дорогу, объяснить, что к чему!"
Мне тоже нужен Жухрай!
19 октября
Решал задачу на доске. Тонул и вовсю пускал пузыри. Проклятый паровоз! Лучше бы он сломался и перестал бегать от А до Б.
Кочерга фыркала, как тюлень. Заяц догадался подробно подсказать. Н. поняла мое ничтожество. Я буду бороться с собой. Докажу!
Вечером случайно встретил Н. Болтали. Ни разу она не вспомнила о школе. Спасибо!
Дядя Макарий не мог скрыть радости. Его приняли работать на экскаватор. Правда, пока оформили слесарем по ремонту. Но, по словам дяди, великий полководец Суворов тоже начинал свою службу простым солдатом. Я не узнаю дядю: пропали глубокие оспины на носу и скулах, уже не такими пугающими кажутся лохматые брови и упрямый взгляд темных глаз. На щеках румянец.
Дядя Макарий показал нам с мамой полученные со склада комбинезон, телогрейку и большие кирзовые сапоги.
- Завтра выхожу на работу. Лягу сегодня спать раньше, а то еще просплю!
- Макарий, ты как ребенок! Разбужу, не проспишь - мама улыбнулась. - Василий тоже был беспокойный!
Всегда, когда мама говорит об отце, она плачет. Слезы круглыми бусинками выкатились из глаз и медленно покатились по ее щекам.
Я помнил маму совсем другой: веселой, живой! Как она сразу постарела после смерти отца! В черных, гладко зачесанных волосах блестит седина. Под глазами и около рта - морщины.
Дядя Макарий во многом напоминает мне отца. Тот же глуховатый голос, густые брови, мягкая, застенчивая улыбка. Наконец, одна и та же привычка теребить мочку уха.
Дядя Макарий надел сапоги и, громко притопывая, прошелся по комнате, поводя плечами.
- Барыня, барыня! Барыня, сударыня!
Мама тяжело вздохнула и украдкой, уголками косынки вытерла слезы.
- Где работать будешь?
Дядя Макарий остановился, покосился на меня.
- Определили в бригаду Вяткина. Сергей Данилович обещал меня быстро выучить!
Дядя Макарий подошел к столу и неторопливо перелистал журнал "Юный техник".
- Техникой интересуешься? Это хорошо. Я тоже почитаю.
- Макарий, а ты упрямый. От своего не отступился, - сказала мама.
- Мы, Мурашкины, такие. Правда, Юра? Задумали - сделаем. Чуть не забыл рассказать. Встретил я сегодня Звездина. Похвалился мне. Добились комсомольцы. Висит приказ по карьеру. Тарлыкову выговор объявили за посылку машин на сбор металлолома. Должен уплатить в бухгалтерию деньги за прогон машин и бензин.
- Зря это затеяли, - сказала со вздохом мама. - Тарлыков догадается, кто это придумал. Макарий, это ты научил Алексея.
- Почему я? Он и сам не маленький. Правильно поступили комсомольцы. Пора уже учить.
- Не знаешь ты ничего. Завгара лучше не трогать. Придется нам к нему не раз еще обращаться. Начнут уголь выдавать, на чем повезем? Не даст машину.
- Пугливая ты, Варвара.
- Станешь пугливой, когда без мужика живешь.
Я забрался на диван и принялся листать журналы. В каждом номере находил интересные статьи. Меня поразил способ подземной газификации угля. Для шахты пробивают два параллельных колодца. Под землей колодцы соединяют. Уголь поджигают. Чтобы горение под землей шло успешно, насосами подкачивают воздух. Во время горения угля получается газ. Потом он по трубам пойдет к заводам и фабрикам.
Я заложил страничку и принялся за другой журнал. Скоро я уже читал о летающем автомобиле.
Потрясающий проект! У автомобиля нет колес. Две сильные турбины оторвут его от земли, и понесется он, как ковер-самолет, через реки и горы! Специальные рули помогут шоферу управлять необыкновенной машиной.
Вот такую бы летающую машину для наших дорог! Скоро пойдут дожди, и чернозем покажет себя. Я невольно подумал об Алешке Звездине. Вспомнил, как буксовал его ЯАЗ, когда мы выезжали из карьера. Нужны летающие машины для карьера!
На одной из страниц журнала мне попался портрет молодого рабочего. У него скуластое лицо, умные глаза. Зачесанные назад волосы открывали большой лоб.
"Токарь-рационализатор В. К. Знаменский".
Показалось, что художник нарисовал Знаменского с фотографии Алешки Звездина. Очень они похожи! Ну просто братья-близнецы!
Знаменский придумал новый резец и за два месяца выполнил свой годовой план. Ну и парень!
Украдкой я посмотрел на дядю Макария. Перед ним любимый учебник: "Одноковшовые универсальные строительные экскаваторы".
Дядя оторвался от книги и принялся что-то старательно выписывать в толстую тетрадь. "Изучит экскаватор и тоже начнет что-нибудь изобретать, - подумал я. - Дотошный! И токарь Знаменский такой же. Алешка Звездин тоже беспокойный. Всегда что-то придумывает!"
Мне попалась большая статья о нашем руднике. Она была подчеркнута красным карандашом. Это Алешка. Очень хитрый он! И с журналами придумал не зря!
Интересно читать о своем поселке и карьере. Попадаются знакомые фамилии экскаваторщиков и шоферов. Кроме нашего карьера есть еще много богатых месторождений железной руды: Стойленское, Яковлевское, Шебекинское, Гостищевское. Магнитная аномалия доходит до Орла, Смоленска, Брянска и Нового Оскола.
Я много знал о Курской аномалии. О всех горных хребтах. На большой глубине под землей они пересекают равнину. Стрелка компаса в нашем карьере отклоняется на двести семьдесят градусов!
У Насти Вяткиной есть компас. Попрошу. Попаду в карьер и обязательно проверю!
Интересно спросить дядю Макария, известно ли ему это? Но дяди уже не было в комнате.
…Я почувствовал, что с кухни угарно потянуло дымом. Я выбежал. Дядя Макарий в фартуке ловко орудовал папиным паяльником. На столе перед ним лежали железная проволока, электрический провод и куски жести.
- Подержи! - дядя провел горячим носиком паяльника по канифоли и после этого легко отрезал каплю олова.
Я взял плоскогубцы, где был зажат патрон электрической лампочки. К нему дядя пристраивал большой козырек.
- Настольная лампа будет?
- Догадался? Мы не даем спать матери. Сидим долго.
- Выдумщик ты, Макарий! - сказала мама, позванивая спицами. - Занимайтесь сколько нужно. Мне приятно смотреть на вас. А лампу надо купить. Давно я уже собиралась.
- Сами сделаем. Правда, Юра?
Дядя Макарий принялся гнуть толстую проволоку. Он ловко действовал маленькими тисочками. Следя за его работой, я восхищался, как быстро он скрутил пружину и выгнул две лапы. Научится он работать на экскаваторе! Летать было труднее.