- Хуже… Лишние деньги обнаружились.
- Так-таки и обнаружились?
- Да…
- Лишние?.. Деньги, Людмила Афанасьевна, - это эквивалент. Лишними не бывают. Сколько?
- Тридцать семь.
- А недостача?
- Двадцать три.
- Давайте-ка сюда. - Он взял у Люськи деньги. - Вот так. - И он ловко начал отсчитывать. - Это - в покрытие вчерашнего греха. - Это, - он отложил пятерку, - на бутылочку вина. Надо же отметить ваши первые самостоятельные шаги в жизни. А это возьмите себе. На туфельки. Вам, Люся, очень пойдут синие. - Он улыбнулся и протянул ей смятую засаленную десятирублевку.
Люська отпрянула. Прижала руки к груди, словно боялась обжечься.
- Как это?.. Я не могу, Василий Васильевич. Это не мои деньги.
Брови Разгуляя подскочили вверх.
- А что ж мне с ними делать?
- Решайте. Вы директор.
- Ах, вот как? У вас недостача - я думай, как быть, лишние деньги - опять директор решай, что с ними делать! Что ж, прикажете мне вместе с вами в тюрьму садиться?
- Я недостачу покрою из зарплаты.
- Да у вас так зарплаты не хватит! - Разгуляй смахнул разложенные, словно в пасьянсе, деньги в ящик стола. - Эти деньги я оприходовать не имею права. Подсудное дело. - Он вновь протянул ей десятку. - Берите. Берите, я сказал! - прикрикнул он зло. - Ну! - И сунул злосчастную десятку в Люськину руку. - И марш домой! Завтра рано вставать. До свидания.
Разгуляй буквально вытолкнул растерявшуюся Люську за дверь.
И тотчас в кабинет юркнула Нина Львовна. Посмотрела на Разгуляя вопросительно.
Разгуляй махнул рукой, усмехнулся:
- Взяла… От денег еще никто не отказывался. Деньги - это эквивалент!
Люська так и вышла на улицу, сжимая в руке десятирублевку. Стремительность Разгуляя обескуражила ее.
Парни все еще стояли возле палатки.
- Ну как, Телегина? Теперь свободны?
Люська кивнула. Она не сразу поняла, о чем ее спрашивают. Медленно пошла в сторону трамвайной остановки.
- Тронулись, - сказал Кротов удовлетворенно.
И вся компания пошла, как бы взяв Люську в полукольцо.
- Вы чего это такая? Что-нибудь случилось? Деньги-то не оброните, спрячьте в карман.
- Деньги?..
- Да что с вами?
- Деньги… - Люська остановилась, скомкала десятирублевку. - Я их выброшу!
- Зачем же? - спокойно спросил Кротов.
- Ты лучше мне отдай, я им найду местечко, - сказал кто-то из парней, и все засмеялись.
- Брошу - и все!
- Погоди, - сказал Кротов. - Мне самому деньги бросить ничего не стоит. Не в деньгах счастье. Но все ж их по́том зарабатываешь. Цена им не малая. Так что негоже бросать.
- По́том, говоришь? - Люська вспомнила промасленную спецовку, в которой парень приходил в райком, огромные резиновые сапоги. - Потом… А если не потом… Если легкие они?
- Деньги легкими не бывают, - сказал тот паренек, который готов был найти им местечко. - Разве что краденые.
- Да и краденые не легкие, - откликнулся другой. - От одного страху напотеешься.
И снова все засмеялись.
- Краденые… - пробормотала Люська. - А может, они и есть краденые…
- Ребята, - обратился Кротов к своим дружкам. - Отстаньте на полшага.
Ребята отстали.
- Давай познакомимся, - нарушив неловкое молчание, начал он. - Меня Мишей зовут. Кротов Михаил.
- Телегина Людмила, - автоматически ответила Люська.
- Это я знаю. Ты не думай, что мы к тебе пристаем. В общем-то мы - дружинники. Дежурим тут. А я тебя еще в райкоме приметил. Крепко ты меня тогда одернула. И справедливо в общем-то. - Он улыбнулся. - Так почему же ты решила деньги выбросить?
- Чужие они, - сказала Люська. - Ладонь жгут. Не заработанные они, понимаешь? Торговала яблоками, подсчитала выручку - оказались лишние.
- Как же они лишними оказались? Анализировала?
- Второй сорт первым продавала.
- М-м-да-а… Забавно… Вот уж, Телегина, никогда бы не подумал, что ты можешь трудящихся обманывать.
- А сейчас подумал? - Люська остановилась.
- И сейчас не думаю. Не похоже на тебя…
Они прошли мимо трамвайной остановки. Люська не заметила. Она рассказала, как направили ее на работу в магазин. Как принял ее Разгуляй. Как первые дни торговала с Галей. А потом, когда стала самостоятельно работать, случилась недостача. А вот сейчас - лишние деньги. Директор взял на покрытие недостачи и на вино пятерку. И вот ей - десятку. Сунул в руку - и прогнал. Она даже сообразить толком не успела.
- Да… дела… - задумчиво протянул Кротов. - Ты вот что, деньги не бросай. Если уж бросать, то твоему Разгуляю в мор… в физиономию… И при стечении народа. На собрании где-нибудь. А впрочем, он от них откажется.
- Как так откажется?
- А очень просто. Скажет, что ни о каких лишних деньгах и слыхом не слыхивал.
- Да он же у меня их взял лично!
- А кто видел?
- Я сама…
- А он скажет, что ты на него наговариваешь. Нет, Телегина. Таких жуликов надо с поличным ловить. Ты вот что, деньги спрячь. И делай вид, что ничего не произошло. Я тебя завтра с одним человеком познакомлю. Он даст совет, как поступать. Понятно?
- Понятно…
- И ничего не бойся! Честных людей на земле куда больше, чем жуликов. Ты где живешь? Тебе на трамвай. Ну, будь здорова, Людмила. - Он взял Люськину руку, осторожно пожал, чуть задержал в своей.
- До свидания, Телегина Людмила, - хором сказали подошедшие парни.
Люська засмеялась, вскочила в трамвай. Трамвай тронулся. Под фонарем стояли парни и махали вслед.
- Знакомьтесь, - сказал Кротов. - Это тот самый человек, о котором я тебе говорил. Он тебе посоветует.
На скамейке сидел мужчина в темном плаще. В руках держал шляпу с тоненьким шнурком вместо ленты. Он поднялся, подал Люське руку.
- Валерий Сергеевич. Садитесь, пожалуйста.
У него были удивительно светлые волосы, почти белые под светом фонаря. А лицо загорелое, темное.
"Спортсмен, наверное", - подумала Люська.
- Ну, рассказывайте, - сказал Валерий Сергеевич.
Люська в нерешительности посмотрела на Мишу. Тот кивнул. Тогда она достала из кармана пальто десятирублевку, положила ее на колени.
- Вот. Украла у трудящихся…
Валерий Сергеевич усмехнулся.
- А вы не стесняйтесь, расскажите все, как было, подробнее.
И Люська рассказала Валерию Сергеевичу всю свою "торговую историю". Он слушал ее не перебивая, снимал невидимые пылинки со шляпы.
Когда Люська окончила рассказ, стало слышно, как шуршит ветерок сухими листьями.
- Уяснили, Валерий Сергеевич? - спросил Миша.
- Это для нас не открытие. Мы догадываемся, что Разгуляй человек нечистый.
- Что ж мне с деньгами этими делать? - спросила Люська.
- Пока ничего. Пусть полежат.
Люська нахмурилась, недоверчиво посмотрела на Валерия Сергеевича. Тот понимал ее состояние.
- Да вы не думайте, что я вас прикарманивать учу. Просто не спешите… С Разгуляем надо осторожно.
- Но почему? Скажите, почему? Ведь он же явный жулик. Явный!..
Валерий Сергеевич нахмурился.
- Я понимаю вашу горячность. Она у вас, ну, от чистоты, что ли… Но только обозвать человека жуликом этого мало. Надо доказать. И действовать надо наверняка. Не в вашей десятке только дело, понимаете? И не в одном Разгуляе… Вы знаете такую игру: "Замри-отомри"? Играли, наверное, в школе? Так вот, Телегина, пока, как говорится, замрите.
Люська молча свернула бумажку и сунула в карман.
- Замрите, Телегина, ненадолго, - повторил Валерий Сергеевич. - Не спешите. Посмотрим, как дело повернется дальше. А если дадут вам товар без накладной или еще что, сообщите. Вот через товарища Кротова.
- Хорошо.
- Дай девушке свой телефон, - обратился он к Кротову. - А вы, - он похлопал Люську по руке, - не бес покойтесь, мы вас в обиду не дадим!
Валерий Сергеевич встал, попрощался и ушел.
- Посидим маленько? - не то спросил, не то предложил Миша.
Люська, тоже поднявшись было, снова опустилась на скамью.
- Замечательный человек, - сказал Миша, глядя вслед ушедшему Валерию Сергеевичу. - Медалью награжден и часы именные имеет.
- А он откуда?
Миша посмотрел на Люську удивленно.
- То есть как откуда? Старший лейтенант милиции.
Ветерок шуршал листьями. Люська зябко поежилась.
- Мне пора, Миша.
- Я провожу тебя.
Они поднялись и медленно пошли по аллее к выходу.
От решетки сада метнулась большая тень.
Они не заметили ее.
- Василь Василич!..
- Ну что… Кто это? - спросили в трубке недовольно.
- Василь Василич, это вы?
- Ну, я… я… Кто говорит?
- Это я, Нина Львовна…
- Что случилось?
- Она нас всех… Эта новенькая… Телегина… - Да объясните толком, что случилось?
- По телефону неудобно. - Вы откуда звоните?
- С автомата.
- А люди есть?
- Никого.
- Тогда давайте коротко.
- Я вышла из магазина… Вижу: этот ее опять ждет…
- Кто этот?
- Этот… Из дружинников… Парень ее…
- Ну?..
- И они пошли…
- Ну и что? Любовь - не картошка.
- Василь Василич!.. - голос сорвался. - Они в садик пошли.
Трубка хрипло засмеялась.
- Я за ними пошла…
- Ай-яй-яй! - весело и укоризненно откликнулись в трубке.
- Там они с этим встретились. Из ОБХСС.
- С ке-ем-м?.. - длинно, будто ударили в колокол, раздалось в трубке.
- Вот именно… Со старшим лейтенантом милиции… Я его своими глазами видела.
- А вы не ошиблись?
- Что вы, Василь Василич. Я его с закрытыми глазами узнаю… Он меня…
Трубка молчала…
- Они поговорили. Потом старший лейтенант ушел. Эти посидели немного и тоже ушли.
- Вас видели?
- Нет.
В трубке молчали…
- Так что делать, Василь Василич?
- Спать. Ложитесь спать. Спасибо за информацию.
В трубке щелкнуло. Раздались короткие гудки. Нина Львовна послушала еще немного, потом медленно повесила трубку.
- Пройдите, Телегина, к директору. Он приказал не допускать вас к работе.
- Почему?..
- Это, милая, вам виднее. - Нина Львовна жеманно поджала губы.
Люська направилась к Разгуляю.
- Здравствуйте.
Разгуляй небрежно кивнул, шурша бумажками на столе.
- Почему меня не допускают к работе?
- Видите ли, товарищ Телегина, нехорошо у нас с вами получилось. Вот, ознакомьтесь. - И он протянул ей бумажку.
Люська быстро пробежала глазами. Это был акт об ошибочной передаче из кладовой продавщице Телегиной товару на сумму в сорок семь рублей.
- Как же так, Телегина?
- Я все точно получала… По накладной.
- Значит, отрицаете возможность ошибки?
- Н-нет… - неуверенно пробормотала Люська.
- Значит, не отрицаете? - Разгуляй покачал головой с сожалением. - Вот видите? А вы говорите: лишние деньги. А тут, выходит, опять недостача. Десять рублей. Не считая тех, что вы себе взяли.
- Вы ж сами мне их…
- А вы бы не брали! - жестко отрезал Разгуляй. - Честного человека взять не заставишь. - Он открыл ящик стола и достал оттуда пятирублевую купюру. - Вот она, пятирублевка. Та самая. Видите, и пятнышко на ней чернильное. - Люська не помнила, было ли на той пятирублевке чернильное пятнышко. Да и в нем ли дело? - А где те десять рублей, что вы взяли?
- Дома…
- Ага. Понятно. - Разгуляй вздохнул. - Нехорошо, Телегина. Комсомолка все-таки… Я бы, Телегина, на вашем месте подал заявление об уходе.
Люська до боли прикусила нижнюю губу. Ах, как ненавистен ей сейчас был Разгуляй! Она даже отвернулась.
А Разгуляй смотрел на нее с откровенной усмешкой. С кем вздумала тягаться!
- Вот так, Телегина. - Он положил на край стола чистый листок бумаги. - Садитесь и пишите, пока я не передумал.
Люська не двинулась с места. Разгуляй терпеливо барабанил розовыми пухлыми пальцами по столу. Напишет. Деваться некуда.
Но Люська вдруг круто повернулась и резко толкнула дверь.
- Куда?! А заявление? - крикнул Разгуляй.
Люська задержалась в дверях, поглядела на него через плечо.
- Не напишу! Меня сюда комсомол послал, комсомол и отзовет, если я в чем виновата!
- Ах, так!.. Я не допускаю вас к работе!
Люська ушла. Собственно, она не знала, что будет делать дальше, как поступит. Но заявления она не напишет. Это точно! И из магазина не уйдет!
- Что с тобой? - спросила Галя Люську, увидев ее расстроенное лицо.
- Ничего. - Люська вздохнула. - Лишние деньги были. А теперь, оказывается, опять недостача. Акт есть, будто передали мне товару из кладовой. В конце концов это даже лучше, что недостача, а то выходило, что я покупателей обманывала. Верно?
Галя вдруг съежилась.
- Ты не радуйся очень-то. Все это может быть… - Она хотела сказать "липой", но замолкла: "Чего ляпаю, чего ляпаю! Разгуляй узнает…"
- Что может быть? - настороженно спросила Люська.
- Ну-у… - Галя замялась. - Что он тебе сказал?
- Пишите, говорит, заявление об уходе.
- Пиши, пиши. Я бы хоть сейчас ушла… - жарко зашептала Галя. - Пиши, Люся. И уходи отсюда без оглядки. Найдешь работу. Найдешь!.. - Она вдруг задрожала. Губы побелели.
Люська обняла ее за плечи:
- Ты чего. Галка? Не расстраивайся из-за меня.
- Галя, получи треску! - крикнула из кладовой Нина Львовна.
- Сейчас! - Галя наклонилась к самому уху Люськи, вновь торопливо зашептала: - Уходи отсюда. Уходи. Все равно замарают… - Вспыхнула и убежала в кладовую.
Люська осталась одна. Несколько минут стояла в раздумье. Вот и Галя говорит, чтоб уходила. И Разгуляй. И Нина Львовна как-то странно смотрит…
Продавцы готовились к открытию магазина. Несли из холодильников колбасы, катили на тележках бутылки с молоком, кефиром. Мясники, коротко придыхая при каждом ударе, разделывали замороженные туши. В кондитерском отделе поправляли витрину. В бакалейном переругивались из-за фасовки.
Люська вдруг почувствовала себя чужой в этом длинном торговом зале. И такой одинокой. Никому дела нет до ее переживаний. И уйдет - не вспомнит никто, что была вот такая продавщица Телегина Людмила. Была, да проторговалась. Да сбежала. Другая придет работать на ее место.
- Чего стоишь? Помогла бы. - Оня тащила ящик с бутылками.
Люська подхватила ящик с другой стороны. Помогла донести.
В зал вошла Нина Львовна. Увидев Люську, она сделала вид, будто случайно встретила ее.
- А, вы здесь? Идите распишитесь в приказе.
Разгуляй даже не взглянул на Люську, когда она вошла. Потрепанная книга приказов лежала на столе. Он молча раскрыл ее и подал Люське. "За недопустимую халатность и попытку к присвоению денег, - читала Люська, - продавщице Телегиной объявить строгий выговор с предупреждением об увольнении и перевести в подсобные рабочие".
- Распишитесь.
- В чем?
- Что читали.
- Но ведь это ж… неправда, - Люська вспомнила разговор с Галей и ее жаркий шепот: "Уходи… Все равно замарают…"
- Я попросил бы, товарищ Телегина, более уважительно относиться к приказам по учреждению, в котором вы работаете. Хоть и без году неделя. Я предложил вам уйти тихо и спокойно, по собственному желанию. Вы не захотели. Пеняйте на себя…
- Но ведь я не пыталась присвоить, как здесь написано.
- Если вы не согласны с формулировкой, повторяю: можете подать заявление об уходе. Еще не поздно.
От злости и беспомощности лицо у Люськи стало пунцовым.
"Почему он так хочет, чтобы я ушла? Ладно. Поживем - увидим!" Она взяла со стола ручку, макнула в чернила и вывела под приказом прямым ученическим почерком: "Читала, но не присваивала. Л. Телегина".
Разгуляй поперхнулся дымом сигареты.
- Ну и характер у вас, Телегина! Туго придется вашему мужу…
Люська посмотрела на него дерзко, повернулась и вышла.
Стоило ли учиться десять лет, чтобы работать подсобницей в продовольственном магазине! В обеденный перерыв Люська побежала в будку автомата, позвонила Мише.
- Меня перевели подсобницей.
- Почему?
- За попытку к присвоению денег.
- Чего, чего?..
- Так в приказе написано. Предложили подать заявление об уходе.
- А ты?
- Не стала подавать.
- Слушай, иди к нам в цех. Завод - настоящее дело! Иди, Людмила! Это тебе не помидорчики. Машины делаем уникальные!.. Ну, чего молчишь? Сейчас же и приходи. Встречу в проходной. И пропуск закажу… Людмила! Ты меня слышишь?
- Слышу…
- Так чего ж молчишь? Наплюй на эту лавочку!.. Ты меня слышишь?
- Да слышу же! Не кричи так.
- Так я иду к начальству.
- Не надо…
- Но почему? Почему, скажи мне?
- Меня райком в магазин послал, а не на завод. И я из магазина не уйду. Да что вы меня все уговариваете: "Уйди, уйди". Не уйду - и все!
- Так чего ж ты звонишь?
- По ошибке, - сказала Люська и повесила трубку.
К вечеру налетел ливень. Короткий, но сильный, он пробарабанил по крышам, покрутил мусор у люков и кончился так же внезапно, как начался. Только оставил следы-лужицы в щербинках асфальта, а возле входа в магазин - большую мутную лужу. Нина Львовна послала Люську смести ее. Люська взяла большую метлу и вышла на улицу. После душных кладовых, после мешочной пыли уличный воздух казался удивительно чистым, и Люська с удовольствием втянула его в себя ноздрями и задержала в груди, чтобы насладиться его влажной прелестью. И тут увидела Макара. Он стоял возле палатки. Люська замерла от страха. Вот он сейчас повернет голову и увидит ее в этом дурацком халате не по росту, с метлой в руках. Проклятая метла! Люська шарахнулась к двери, чуть не сбив с ног какую-то женщину, убежала в подсобное помещение и забилась в угол за ящики, будто Макар мог погнаться за ней, настигнуть, увидеть… Сердце прыгало неудержимо.
- Телегина! Где вы, Телегина? - крикнула неподалеку Нина Львовна.