3
Заболел Стоян Стойков, совсем заболел. С тех пор как он тайно поставил под воду семь связанных, как ожерелье, удочек, он ни есть не мог, ни играть не мог, ни за дело какое-нибудь взяться.
Ребята устраивали футбольные и волейбольные встречи. Некоторые собирали растения и делали гербарии. Другие вырезали из дерева автомобили, лодки, пароходы. Третьи мастерили из спичек, соломы и арбузных корок всевозможные украшения. Четвёртые писали письма, вели дневники, разучивали песни. Только наш Стоян бесцельно слонялся по лагерю и каждый час устремлялся через рощу к реке.
- Уж не заболел ли ты? - спросил его однажды начальник лагеря.
- Нет, товарищ Лазаров, не заболел.
- Тогда почему же ты ни во что не играешь?
- Да вот… не знаю. Сегодня что-то не хочется.
- Раз не хочется, пойди в комнату и напиши своим письмо. Да не забудь передать от меня привет.
- Спасибо, передам, товарищ Лазаров.
Только тот, кто не знает, что значит для рыбака ждать, когда попадётся сом, - только тот не поймёт, как примерный пионер может пообещать что-то вполне искренне, а потом…
А потом не выполнить обещания.
Стоян Стойков не пошёл в комнату и не написал письмо домой. Вместо этого он свернул к лагерной кухне. Остановился на пороге и поочерёдно оглядел все вёдра, кастрюли, сковороды, котлы, как будто выбирал самую большую посудину.
Лагерный повар в белом фартуке - он был толще, чем самый пузатый котёл, - жарил лук на большой чёрной сковородке.
Он заметил незваного гостя и спросил:
- Тебе чего, приятель? Проголодался, что ли?
- Нет, нет! - ответил гость. - Я не голодный. Я хочу кое-что у тебя спросить.
- Спрашивай.
- Дядя Кос́та, ты умеешь готовить сома?
- Конечно, умею. Какой бы я был повар, если б не умел готовить сома!
- А ты как его готовишь - уху или варёного?
- Можно уху, можно варёного. Можно жарить, можно под майонезом, можно заливного с желатином. По-всякому можно. Сто способов есть.
Стоян Стояков не подал виду, что он первый раз слышит про "желатин" и "майонез", а продолжал расспрашивать:
- Дядя Коста, а ты можешь из одного сома приготовить угощение на весь лагерь?
- Отчего же, конечно, могу. Ты мне сома дай, а там увидишь, на что способен дядя Коста. Где только такой сом?
- Может, где-нибудь и есть, - таинственно намекнул Стоян Стойков. - Может, какой-нибудь рыбак поймает его и скажет: "Пожалуйста, дядя Коста, сделай ребятам желатин и… майонез".
Повар взглянул на мальчишку ростом не больше деревянной поварёшки у него в руках и решил, что тот нарочно пришёл понасмешничать.
- Ты что мне голову морочишь пустыми россказнями? - рассердился он. - Ты за этим и пришёл - посмеяться?
- Что ты, дядя Коста, я и не думаю смеяться! - растерялся Стоян.
- Смеёшься. А ну, марш отсюда, пока я тебя поварёшкой не стукнул!
Повар действительно замахнулся большой жирной ложкой, но Стоян больше смутился, чем испугался.
- Извини, дядя Коста…
- Иди, иди, а то у меня лук пригорит.
Толстый повар повернулся к сковородке и стал сердито помешивать лук ложкой, а пристыжённый рыболов отошёл от двери и побежал к реке.
- Я ему докажу! - сквозь слёзы повторял он. - Я ему докажу, что и не думал смеяться…
А вода в Зелёном омуте едва колыхалась под склонёнными ивами - спокойная, прозрачная, ни единой волны, ни единого круга…
4
День проходил сравнительно легко - наш самонадеянный рыболов мог время от времени проверять спрятанные под водой удочки, - но, как только наступала ночь и над лагерем вставал светлый месяц, Стоян Стойков терял сон и покой.
Он хорошо знал, что по ночам крупная рыба выходит из своих подводных квартир - то ли еду ищет, то ли устраивает свои рыбьи собрания и лунные заседания.
Вот так же выйдет и усач, важно, как старейшина, поплавает по омуту, пока не почует приманку. Потом бросится, разинет пасть, схватит насадку, проглотит острый крючок и забьёт хвостом. Потом…
Потом на шум сбегутся дедушка Петрунчо и другие пастухи, станут бить сома палками:
"Бейте! Тащите!.. Держите крепче! Ну и чудище! Эх, закатим же мы теперь пир!"
Стоян сбрасывал одеяло и вздрагивал, как будто это его били палками.
- Нет, не могу спать… - беззвучно шептал он. - Они и вправду его вытащат, и никто не узнает… Пойду проверю, потом посплю. Успею ещё!
Встревоженный рыболов обводил взглядом кровати, проверяя, все ли уснули. Потом подкрадывался к открытому окну, как кошка, перемахивал через подоконник и быстро исчезал в темнеющей за лагерем роще.
В первую ночь его не могли поймать.
Во вторую - тоже.
Но в третью…
Ох!
На третью ночь сам товарищ Лазаров схватил его за шиворот.
- Ты куда? - закричал он, больше удивлённый, чем рассерженный. - Куда собрался?
Семиклассника, который бродит среди ночи в тёмном лесу, нельзя назвать трусом. Но на́ тебе - Стоянчо испугался. Так испугался, что раскрыл рот, как рыба на песке, и невнятно пробормотал, точно крючок проглотил:
- Я… я, товарищ начальник…
- Что "я"? Говори…
Учитель повернул его лицом к луне и взял за подбородок:
- Посмотри-ка мне в глаза… Так!.. Теперь говори, зачем лазаешь по ночам в окно? Бахчи обходишь? Мало тебе арбузов и дынь? Целыми грузовиками вам привозим. А уж если тебе мало, почему мне не сказал?
- Я…
- Говори, говори…
Легко сказать "говори". А как говорить? Как признаться, когда знаешь, что за этим последует? Всё - бамбуковое удилище, и сумка, и даже те скрытые под водой удочки, - всё, всё будет отнято и заперто до конца смены. Тогда…
Тогда прощай, сом, прощай, кит! И ты, дядя Коста, не рассчитывай ни на желатин, ни на майонез!..
- Говори…
- Я, товарищ Лазаров, просто так вышел… Погулять.
- А! - протянул учитель. - Оказывается, вон в чём дело. Выспался человек и выпрыгнул в окно. Погулять при луне захотелось. Идём со мной! С сегодняшнего дня будешь спать на втором этаже. Посмотрим, как ты теперь будешь лазать в окно. Идём…
Крепко держа ночного бродягу за руку, Лазаров отвёл его по лестнице в спальню второго этажа, где спал и он сам.
- Ложись сейчас здесь, вместе с Па́лю, а завтра поставим ещё одну кровать. Раздевайся.
Стоян сбросил свитер, снял рубашку и юркнул под одеяло, под бок к заснувшему уже товарищу.
Лазаров подоткнул одеяло.
- Вот так. Теперь закрой глаза и успокойся. Если не можешь заснуть, считай про себя: один, два, три… Пока дойдёшь до ста, обязательно заснёшь. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, товарищ Лазаров. Извините…
- Ничего. Спи.
Лазаров погасил свет, разделся и вытянулся на своей кровати, в углу.
5
Стоян Стойков честно закрыл глаза. Даже пальцами прижал веки, словно хотел их заклеить. Потом по совету учителя стал считать:
- Раз… два… три… четыре…
Но и с закрытыми глазами он видел одну и ту же картину: тёмно-зелёный, затихший под ивами омут. Вода чуть колышется меж берегов - густая, как масло, спокойная, гладкая…
- …семнадцать… - считал Стоян. - Восемнадцать… девятнадцать…
…Нет, она уже не гладкая, она начинает волноваться…
- …двадцать один, двадцать два…
…И вот появляется один ус, изогнутый, как индейский лук… Вот и второй - толстый, как палка дедушки Петрунчо.
- …двадцать шесть, двадцать семь…
…Вот и голова. Какая же она огромная!
- …двадцать девять…
…Сом видит приманку. Устремляется вперёд, как ракета. Хватает крючок. Пугается. Хочет порвать леску. Но не тут-то было! Леска толстая, нейлоновая, прочнее стальной проволоки!
- …тридцать два, тридцать три…
…Ах, как он мечется, как бьёт хвостом: бум… Бум… Бум… Бум!..
Стоянчо вскакивает. Бежит между кроватями. Испуганно вскрикивает:
- Товарищ Лазаров! Скорей, а то упустим!
Учитель поднялся, зажёг свет и загородил мальчику дорогу:
- Стой, погоди!.. Ты что дрожишь? Что ты упустил?
- Сома, сома! Быстрей…
- Какого сома, ты что?
- Того, усатого… - Стоян заплакал. - Я… я вас обманул. Я арбузов не краду, я рыбу ловлю. Поставил удочки в омуте. Там живёт большой сом. Старый сом - двести лет ему. А может, и все триста. Он наверняка попался. Пойдёмте, прошу вас, вытащим его!
Стоян Стойков схватил учителя за руку и потащил на улицу.
- Подожди, Стоян… - растерялся Лазаров. - Куда в такую темень?..
- Да не темно! Луна светит!
- Перестань, перестань… Иди ложись. Завтра пойдём…
- Нельзя завтра! - опять заплакал рыболов. - Сом бьёт хвостом по воде. Он разбудит пастухов из кошары. Они вытащат его и унесут. А я обещал дяде Косте… Дядя Коста майонез сделает. На весь лагерь… Скорей, товарищ Лазаров!
Много приключений пережил учитель со своими беспокойными учениками, но такого, чтоб его вели среди ночи в одной майке и трусах рыбу ловить, - такого ещё не бывало.
"Ничего, - думал он, - всё-таки Стоян не крадёт арбузы. Всё-таки он нашёл в себе мужество признаться… А к тому же, если это действительно сом, почему бы ребятам не полакомиться?.."
6
Первыми его услышали пастушьи собаки. Услышали, что вода бурлит, собрались на берегу и залаяли как бешеные.
Пастухи, проснувшись, решили, что поблизости бродит волк. Схватили свои посохи и побежали к Зелёному омуту. А там…
А там вода кипела, как в котле, и выплёскивалась волнами на берег.
- Уж не буйвол ли в воду свалился? - сказал один пастух.
- Нет! - догадался дедушка Петрунчо. - Это кит! Мальчонка удочки поставил, и он попался… Батюшки, как бьётся! Ай-ай, порвёт леску!..
- Не беспокойся, дедушка! Не порвёт! - послышался в тот же миг голос юного рыболова. - За мной, товарищ Лазаров!..
Стоян Стойков и полуодетый начальник лагеря пришли как раз вовремя. Пробравшись сквозь ивы, они стали у воды на колени. Опытный рыбак сунул руку в воду, нащупал крепкую подводную корягу, к которой была привязана леска, схватил её и стал тянуть рыбу к берегу.
Но сом как будто понял, что его хочет вытащить какой-то малыш. Он метнулся да так ударил по воде своим могучим хвостом, что маленький рыболов едва не шлёпнулся в воду.
- Дай мне! - закричал увлечённый борьбой учитель.
Он схватил нейлоновую леску, обмотал её вокруг левой ладони, перекинул на правую и принялся потихоньку вытягивать сопротивляющегося сома.
- Палки! Давайте палки! - скомандовал Стоян.
Дедушка Петрунчо и трое других пастухов подбежали к самому берегу и замерли, готовые к бою.
- Иди, иди, друг усатый… - шептал Лазаров, постепенно наматывая леску на левую руку. - Иди, иди поближе… Так, так…
- Бейте, товарищи пастухи! - закричал Стоян. - Бейте!
Пастухи взмахнули длинными палками.
7
Нельзя, конечно, сказать, что это был кит-кашалот. Если говорить правду, надо признаться, что пойманный сом был даже меньше океанской акулы. И всё-таки это оказалась большая рыба, - вероятно, ей было двести, а то и триста лет.
Голоногий начальник лагеря и пастух в шапке принесли сома в кухню, подвесив его к толстой палке и вскинув эту палку на плечи. Увидав рыбину, повар ущипнул себя поочерёдно за толстые щёки - хотел проверить, во сне он это видит или наяву.
- Нет, дядя Коста, - уверил его маленький рыболов, - не думай, что ты спишь. Это тот самый сом, про которого я тебе говорил. Помнишь?
- Помню, помню! - удивился повар. - Ах, какую ушицу я вам сварю! Какую плакию сделаю! Пальчики оближете…
- А можно и… под майонезом? - робко спросил Стоян.
- Можно, славный рыболов, можно. Специально для тебя приготовлю. Ты уж, пожалуйста, не сердись, что я тебя тогда чуть поварёшкой не стукнул.
- Ничего, дядя Коста, ничего! - Стоян гладил длинные усы сома. - Я знаю, что ты тогда шутил…
* * *
Обед вышел необыкновенно торжественный.
Кроме пионеров и учителей, присутствовали трое пастухов из соседнего кооператива во главе с дедушкой Петрунчо.
Жалко, дорогие читатели, что вас там не было. А то бы вы лично убедились, какая была вкусная и ароматная уха, плакия и сом под майонезом. Описать вам их я не берусь, потому что в болгарском языке нет таких чудесных, таких волшебных, таких благоуханных слов.
Когда поставили тарелки с отварной рыбой, никто не дотронулся до вилок. По старому болгарскому обычаю, все предпочли брать куски руками. Правда, это неприлично, но всё же, согласитесь, совсем другое дело, когда, проглотив вкусный кусочек, можно вот так облизать большой палец. И указательный…
Только Стоян Стойков на радостях почти и не ел.
Ничего! Не жалейте его: рыбаку гораздо приятней поймать рыбу, чем набить себе живот.
Кто не верит - пусть станет рыболовом.
Тайный знак
Разные сёла разным славятся: одни - красивой местностью, другие - целебными минеральными источниками, третьи - историческими памятниками, четвёртые - виноградом и вином, пятые - белой, быстро разваривающейся фасолью, и так далее, и так далее.
А у нашего села Бунино не одна, а две славы: известно оно искусством своих пчеловодов и честностью жителей.
Пчеловодство - старая гордость жителей Бунина. Повелось это ещё со времён древних славян, которые были великими искусниками в разведении пчёл. В расселинах скал и в дуплах вековых деревьев разыскивали они рои диких пчёл и приманивали их в свои островерхие ульи чудным запахом мелиссы. Потом уносили ульи в свои селения, устанавливали в цветущих садах и выпускали пчёл на волю:
- Летите, легкокрылые пчёлки! Собирайте сладкий мёд для маленьких славян. От мёда щёки становятся румяней, руки крепче, ум ясней, а сердце храбрее.
С тех времён пчеловодческое искусство передавалось от дедов к отцам, от отцов - к сыновьям, от сыновей - к внукам и так далее - до сегодняшнего дня. Сейчас в Бунине столько пчёл, что, задумай они все вместе подняться над землёй, солнце закроют, на землю чёрный мрак опустится.
Сейчас в Бунине даже пионеры интересуются тем, как живут и трудятся быстрокрылые летуньи. В Бунинской средней школе, кроме всяких физических, технических, литературных и прочих кабинетов, есть специальный, отлично оборудованный кабинет пчеловодства. Занимаются там самые лучшие ученики: Ми́тко, Пла́мен, Све́тла, Ко́йчо, Драга́н, Пе́тко и многие другие.
Пионерскую пчеловодческую дружину возглавляет товарищ Светли́н Гану́шев, молодой учитель болгарского языка, - настоящий профессор пчеловодства. Он так хорошо знает всякие пчелиные тайны, что к нему обращаются за помощью даже самые старые пчеловоды с кооперативных и частных пчельников.
Светлин Ганушев и его любознательная дружи на показывают своё искусство на школьном пчельнике, где стоят шестнадцать самых современных ульев, с верхними и нижними магазинами, и двенадцать плетёных ульев, таких, как у древних славян. Те и другие составляют настоящий маленький город в красивейшем и благоуханном уголке Пионерской опытной станции, куда мы вскоре с вами и отправимся.
Вторая слава буничан - честность.
И это тоже повелось с самых давних времён. Кого вы ни спросите в нашем искырском крае, всякий скажет:
"С тех пор как свет стоит, в Бунине ни одного вора не было, ни одной кражи не случилось!"
И это чистая правда.
Люди у нас, уходя на работу в поле, на собрание, в гости или на посиделки, оставляют дома незапертыми. Только двери притворяют, чтоб собака какая не забрела или куры половики не загадили. И, когда бы хозяева ни вернулись домой, они всегда находят всё на своих местах, там, где оставили: топор - на колоде для рубки дров, выстиранное бельё - на верёвке, корыто - у поросёнка.
В Бунине даже собак держат, не столько чтоб караулили они добро от злодеев, сколько для того чтобы предупреждали хозяев - идёт почтальон, звеньевой или гость.
И в школе тоже никто чужого не тронет. Забытая шапка висит на вешалке, пока мать, увидев непокрытую голову сына, не пошлёт его за ней обратно. Если, допустим, школьник найдёт в коридоре ластик, он поднимет его высоко над головой, зажав в кулаке, и станет прыгать, кричать и гримасничать, будто пчела его ужалила:
- А я что-то нашёл, ха-ха-ха!.. Что я нашёл, угадайте-ка?
Мальчишки и девчонки, услышав призывные крики товарища, окружают его и разглядывают находку. Узнает кто свою пропажу, получает её тут же обратно. Не узнает - находку уносят и кладут в стеклянную витрину, заведённую для пропавших вещей: если кто что потерял, пусть там и ищет!
Да, таким вот - честным - было наше село с древнейших времён и до сегодняшнего дня.
Вернее - до вчерашнего!
Потому что как раз вчера на его старинную прославленную репутацию легло пятно. Чёрное, постыдное, позорное пятно: после стольких веков сверхчестной жизни в Бунине была совершена кража.
И где?
Не в доме, не в магазине, не в кондитерской, не на скотном дворе, не на складе и так далее, и так далее, а на образцовом пионерском пчельнике!
Кража случилась ночью, а узнали о ней на следующий день после обеда. Точнее говоря - под вечер, около семнадцати часов тридцати минут по болгарскому времени.
В тот день, как всегда, пионеры-пчеловоды встретили своего руководителя на мосту в центре села и все вместе пошли на опытную станцию. Уроки на завтра выучены, письменные домашние работы сделаны, каждый может спокойно разжечь сухой конский навоз в дымаре, надеть на лицо предохранительную сетку и начать осмотр своего улья.
Увы! Из сегодняшнего осмотра ничего не вышло…
Едва открыв калитку пчельника, Ганушев широко расставил руки и остановил идущих следом за ним ребят.
- Осторожно! - крикнул он. - Стойте тихо и хорошенько прислушайтесь!
Ребята замерли в своих сетках, спускающихся до самых плеч, и стали внимательно слушать.
- Слышите что-нибудь?
- Да, - первым ответил семиклассник Пламен. - Кажется, улей номер один беспокоится. Правда, Светла? Это же твой улей. Слышите, как пчёлы жужжат: ж-ж-ж!.. Глядите, как они носятся взад и вперёд…
- Верно! - встревожилась Светла.
Она подошла к своему улью и сделала новое открытие.
- Смотрите! - показала она на травинки возле улья. - Здесь кто-то пролил мёд. Вон как пчёлы медовые капли облепили. С таким трудом собирали мёд, хотят поскорей его обратно унести… Ой-ой-ой! - вскрикнула девочка и испуганно всплеснула руками. - Кто-то улей открывал!.. Гляньте, как крышку скособочили. Вчера я уходила - всё в порядке было. Товарищ Ганушев, кто в мой улей залезал?