Как-то раз ей позвонила подруга, и мама во время разговора вдруг стала строить из себя сердитого дядю. А потом она смеялась и говорила Эльвису, что ей пришлось изображать сердитого полицейского, потому что сын телефонной тётеньки что-то натворил. А теперь она воображает, что Эльвис ей поверит. Как бы не так!
Хотя вообще Эльвис не показывает виду, что он всё разгадал. Очень уж мама довольна собой, когда звонит "в полицию".
То же и с папой. Да и папа такой же: сыграет роль Деда-Мороза, а потом тут же появляется и спрашивает: что, приходил к вам Дед-Мороз? Эльвису не хочется огорчать папу. Конечно, Эльвис с первого же раза понял, что это папа, а никакой не Дед-Мороз, он узнал его по голосу, но никому об этом не сказал. Пусть себе думают, что он думает, будто Дед-Мороз настоящий.
Хотя, конечно, Дед-Мороз - совсем другое дело. Тут родители хитрят из доброты. А вот насчёт полиции - это они придумали, чтобы его напугать.
Только дедушке он рассказал обо всём. Один дедушка знает, что Эльвис не верит ни в Деда-Мороза, ни в дядю начальника полиции.
У дедушки в жизни было почти то же самое. Когда дедушка был маленький, детей пугали трубочистом. Детям говорили, будто трубочист забирает непослушных детей. В те времена - особенно в деревне - полицейских было мало, зато трубочистов много.
Дедушка никогда не боялся трубочиста, но и он тоже не показывал виду, что всё понимает. Просто он думал: детские забавы! Взрослые иногда бывают очень ребячливы, это надо понимать. Дедушка тоже думает, что нехорошо обижать людей, так что пусть уж папа носится со своим Дедом-Морозом. А вот мамин начальник полиции вроде бы ни к чему, да только маму ведь тоже жалко: пусть забавляется. Главное, чтобы сам Эльвис не верил всей этой чепухе. Не обязательно даже делать вид, будто ему очень страшно. Хватит с них того, что он не уличает их в притворстве, говорит дедушка.
Эльвис тоже так думает. Правда, всему есть предел. Не может же он подлаживаться под любую выдумку.
Он спокойно выслушал весь мамин разговор с дядей начальником полиции. Потом серьёзно посмотрел на неё, но ничего не сказал.
- Гляди, гляди! - сказала мама. - А собственно, что это ты на меня уставился?
Потом она отвела его в спальню и заперла дверь.
Эльвис к этому привык.
Когда он был маленький, он очень огорчался, когда его запирали, а теперь нет. Ко всему ведь привыкаешь. Его это не слишком беспокоит: сколько раз можно расстраиваться по одной и той же причине?
Мама опять говорит по телефону. Она жалуется, что Эльвис стал такой упрямый. Кажется, она разговаривает с бабушкой.
- Подумай только, он уже даже полиции не боится, - вздыхает она. - Что выйдет из такого мальчика?
И ещё мама говорит: боюсь, ему плохо придётся в жизни. Это она и Эльвису тоже говорила. Сколько раз! Он не любит, когда она так говорит: ведь она не только потому так говорит, что хочет его напугать. Она и в самом деле думает, что он плохо кончит. Она боится за него, огорчается. Ему жалко маму, тем более что он ничем не может ей помочь. Ведь она считает, что он послан ей в наказание за её грехи, и вообще… у него нет чёрных локонов, как у маминого кумира, и он не умеет петь. Он ничем не может её порадовать.
Дедушка говорит: вся беда в том, что мама с папой перебрались в город. Они бросили землю, на которой родились. А всё потому, что вообразили, будто жизнь в городе легче и красивее. Они думали, что в городе они чаще будут видеться с людьми, ходить по тротуарам и любоваться витринами магазинов. Они думали, что в городе больше света и вообще веселее. Но они ошиблись. Мама была куда веселее раньше, когда жила в деревне. Она весь день носилась из дома в сад и обратно, и ей некогда было скучать. Дел было по горло.
Конечно, говорит дедушка, если человек воображает, будто сидеть и болтать по телефону лучше, чем, к примеру, кормить кур… Эльвис понял: дедушка недоволен тем, что мама с папой живут в городе. Здесь, говорит он, люди становятся сварливыми и шумными. Кто бросил родные места, как мама с папой, тот потом всю жизнь каяться будет.
- Вот это и есть грех, - говорит дедушка. - А ты, Эльвис, здесь ни при чём.
Эльвис не знал, кому верить. Обычно дедушка всегда говорит правду. Но какой может быть грех в том, что люди переехали в город?
- А вот такой грех, - ответил дедушка, - когда человек не на своём месте. И когда он не находит для себя настоящего дела. Великий грех.
Но ведь папа весь день работает на бензоколонке.
А мама смотрит за домом и иногда даже печёт пироги…
И у самого Эльвиса тоже очень много разных дел в городе. Цветы, которые он сажает, здесь больше нужны, чем в деревне. Хотя, может, дедушка прав…
На даче мама не так часто твердит одно и то же. И там она никогда не боится отпустить Эльвиса погулять. Только проснёшься - и, пожалуйста, беги в сад. На даче мама не так трясётся за Эльвиса и не говорит, что он плохо кончит.
Но сам Эльвис всегда один и тот же - что в городе, что на даче. Для него нет никакой разницы. И ничуть он не плохо кончит. Он в этом уверен. Он себя знает, что бы про него ни говорили. Какой-то внутренний голос говорит ему: я знаю то, что я знаю. А они не знают. Я - это я. А они - это они. Всё. Точка. С этим связана его Тайна. И пока у него есть эта Тайна - ничего не страшно.
Только бы мама это поняла и не волновалась бы так за него. Вот и ей бы тоже завести свою Тайну…
У папы, на крайний случай, есть футбол.
А у мамы - только Сессан.
12
Эльвис по-прежнему сидит взаперти.
Мама позволила ему выйти, чтобы пообедать с ней на кухне, но потом снова отвела его в спальню. Сегодня мама неумолима, хотя заметно, что это её огорчает.
- Не думай, что мне это нравится, - говорит она. - Мне это так же неприятно, как и тебе, но что поделаешь? Должен же ты наконец понять, что нельзя делать всё, что взбредёт в голову. Понял?
Он рад бы понять, но не понимает.
Эльвис расхаживает между кроватями. Поперёк стены стоят большие кровати - мамина и папина. У противоположной стенки - маленькая кроватка. Между ними узкий проход. У маминой и папиной кровати - по тумбочке. Ещё в комнате есть секретер и несколько стульев.
Здесь, в спальне, заняться нечем. Игрушки лежат в ящике под кроватью, но играть неохота. Обычно Эльвис берёт их с собой на кухню. В столовую игрушки таскать нельзя, там всегда должно быть нарядно. В столовой только можно смотреть телевизор.
На стуле сидит потрёпанный медвежонок. Он достался Эльвису от Юхана. Никто не знает, как его зовут. Подумать только, что Юхан никому этого не сказал. И бабушка думает, что Юхан не дал ему никакого имени… А имя, конечно, было.
Эльвис берёт медвежонка, разглядывает его. Очень хочется узнать, как его зовут. Наверно, можно догадаться по его мордочке. По носу, может быть? По ушкам? Или по глазам?…
С медвежонком в руках Эльвис подходит к окошку: здесь лучше видно. Зрачки у мишки чёрные, большие. А вокруг весёлый жёлтый ободок.
Теперь он знает! Глаза у медвежонка, как два подсолнуха. Наверно, Юхан назвал его по глазам. Хотя, конечно, "Подсолнух" - не очень подходящее имя для мишки…
Эльвис посадил медвежонка на подоконник, чтобы тот видел улицу. Потом вытащил из-под кровати ящик с игрушками. Где-то здесь должен быть кулёк с семенами подсолнуха. Он помнит, что спрятал его в ящике. На кульке был нарисован очень красивый цветок. Вот он!
Эльвис вернулся назад к окошку, где сидел медвежонок, взглянул на кулёк и вдруг обнаружил, что умеет читать. Неужели правда?
Уже не складывая по слогам, как раньше, он прочитал слово: "Подсолнух". Буквы сами прыгали к нему в голову, прежде чем он успевал даже подумать. Первый раз в жизни с ним случилось такое чудо. За первым словом стояло другое - более трудное, но он и его разобрал:
Г-Е-Л-И-А-Н-Т-У-С.
У каждого цветка есть ещё и иностранное название, про это он слыхал. Наверно, "Гелиантус" - иностранное слово. Эльвис недоверчиво покосился на медвежонка: Неужели Юхан тебя назвал Гелиантус?
Нет, что-то непохоже. Хотя вообще кого-нибудь другого вполне могли назвать и так.
Эльвис задумчиво смотрит то на кулёк с семенами, то на мишку. На кульке нарисован подсолнух. Он весь золотистый, рыжий, как ободки вокруг зрачка медвежонка. Рыжий? Понял!
"Подсолнух", "Гелиантус" - всё не то. "Рыжик" - совсем другое дело. Для медвежонка с такими глазами это великолепное имя. Эльвис несколько раз повторяет: "Рыжик, Рыжик…" Да! Всё ясно. Он угадал, как Юхан звал своего медвежонка! Хотя, конечно, он никому этого не откроет.
"Нет худа без добра", - обычно говорит бабушка. Раньше он в это не верил. А вот сейчас… как знать… Ведь если бы мама не заперла его сегодня в спальне, он бы нипочём не угадал имени медвежонка. Он готов чуть ли не сказать маме спасибо.
А что, ему здесь сейчас совсем неплохо. Радио почти не слышно. А побыть одному, подумать - тоже ведь хорошее дело. Тогда только и придумаешь что-нибудь интересное. Эльвису обидно, что его заперли, когда на улице у него столько дел, а вообще-то ему здесь очень даже хорошо, лучше и быть не может. И с ним Рыжик, которому он вернул его имя. Медвежонок повеселел, сразу видно.
Эльвис прижался лбом к стеклу окна. Стекло прохладное, прижиматься к нему приятно.
А небо - синее.
Хотя вообще-то оно не синее, а только кажется синим. Юлия ему всё объяснила, а ей рассказал об этом Петер. Уж он-то знает такие вещи, так что это точно.
Небо просто чёрное и очень-очень большое, ему вообще нет конца. А синевы никакой нет. Это просто дымка такая над чёрным. Иногда она отливает синим, когда облака не слишком плотные. Вот оно как. Небо, оказывается, чёрное.
Эльвис сначала чуточку огорчился, когда это узнал. Потому что, выходит, вначале была ночь. И только потом - день. А должно быть наоборот. Сначала - день, когда Эльвис не спит, играет. А потом уже ночь - когда все спят.
После, правда, Эльвис подумал: может, это не так уж плохо, как ему показалось на первый взгляд. Может, даже лучше, когда ночь рассеивается, уступая место дню. Гораздо хуже, когда угасает день, превращаясь в ночь. А ведь, пожалуй, даже лучше сначала спать, а потом проснуться, играть, работать. А то играешь, работаешь, а потом вдруг - ложись спать. Дедушка с ним согласился. Но не мама. Мама не любит просыпаться. Маме больше нравится спать.
Так что, может, и нет ничего плохого в том, что небо чёрное. Только чудно немножко: Эльвис подышал на окно и на запотевшем стекле начертил кружок.
Вдруг кто-то остановился под окном и помахал ему.
Петер!
Петер, которого он так долго искал, стоял там, внизу. Под его окном!
Петер знаком показал Эльвису, чтобы он открыл окно.
Эльвис взобрался на стул и начал возиться с задвижками. Он так торопился, что никак не мог их открыть. Наконец он распахнул окно.
- Привет! - сказал Петер.
- Привет!
Эльвис сообразил, что разговаривает с Петером первый раз в жизни.
Но тут же он позабыл обо всём на свете. Петер протянул к нему обе руки и скомандовал:
- Прыгай!
Он хотел, чтобы Эльвис спрыгнул с окна. А он, Петер, его поймает.
От окна до земли не так уж и высоко. Всего несколько метров.
Эльвис залез на подоконник, взял медвежонка Рыжика, и вдвоём они соскочили с окна прямо в объятия к Петеру.
- А знаешь, сегодня меня не пускают гулять, - сказал Эльвис.
Обычно он сразу же убегал из дома, как только было можно, но сейчас почему-то не хотелось. Зачем убегать?
- Давай пойдём к твоей маме и спросим, - сказал Петер.
Мама очень удивилась, когда открыла дверь, а там стояли Эльвис и Петер.
- Это ещё что! - воскликнула она. - Неужели мальчишка всё-таки сбежал? Как это ему удалось?
- А я его поймал, - ответил Петер, будто иначе и быть не могло.
Но мама-то знала, что все двери были заперты. И она ничего не понимала. Эльвис начал ей объяснять.
- Сначала я выпрыгнул в окно, - сказал он.
- Нет, - сказал Петер. - Сначала я сказал Эльвису, чтобы он выпрыгнул в окно. И он прыгнул.
- Да, правда. Потом я прыгнул, - подтвердил Эльвис.
- А я его поймал, - сказал Петер.
- Да, он меня поймал, - подтвердил Эльвис. Тут мама наконец поняла.
- Значит, ты улизнул через окно? - спросила она.
Эльвис замотал головой.
- Я не улизнул, - твёрдо произнёс он. - Я просто прыгнул.
- Эльвис не хотел улизнуть, - сказал Петер. - Мы пришли спросить у вас разрешения.
- Да, мы пришли спросить у тебя разрешения, - как эхо повторил Эльвис.
- Да… Но я не понимаю… - Мама смотрела то на Эльвиса, то на Петера. Может, малыш снова обвёл её вокруг пальца?
- Мы хотели бы немного прогуляться вдвоём, - сказал Петер.
- Да, хотели бы, - сказал Эльвис.
- И немного поговорить, - продолжал Петер.
- Потому что мы ещё ни разу не говорили друг с другом, - пояснил Эльвис.
- Значит, вы не знакомы? - насторожённо спросила мама.
- Что вы, - ответил Петер, - мы с Эльвисом старые знакомые!
- Да, старые знакомые, - снова как эхо откликнулся Эльвис.
- Но вы же ни разу не говорили друг с другом?
Мама смотрела на них и ровным счётом ничего не понимала.
- Это не имеет значения, - сказал Петер.
- Не имеет, - подтвердил Эльвис.
- Но какие же вы знакомые, если вы ни разу не говорили друг с другом? - резко произнесла мама.
- И всё же мы знакомые, - сказал Петер и взял Эльвиса за руку. - Так тоже бывает.
Мама удивлённо взглянула на него. Может, он смеётся над ней? И вообще всё это похоже на какой-то заговор… Мама взглянула на Эльвиса. И вдруг у неё вылетело из головы всё, что она собиралась сказать. Раньше она не замечала, что у него такие глаза. Синие-синие. А она-то думала, серые. Но они синие. И он такой послушный. Никогда она не думала, что её мальчик послушный. Никогда она не думала, что её мальчик может быть таким. Просто совсем послушный…
Да, конечно, она разрешит Эльвису прогуляться с Петером, конечно. Пожалуйста. Отчего же нет?
Они ушли. Мама застыла на пороге, держась за дверную ручку, и смотрела им вслед. Потом она вошла в комнату, раскрыла окно и продолжала смотреть на них. Они как раз шли мимо и помахали ей. А она долго ещё стояла и смотрела им вслед, пока совсем не потеряла их из виду.
Тогда она вернулась в прихожую и села у телефона. Сняла трубку, но тут же опять положила. А вообще-то ей сейчас необходимо было с кем-нибудь поговорить…
Мама ещё раз сняла трубку, но так и замерла с ней на коленях. А трубка всё гудела, гудела… Но мама сидела не шевелясь… Конечно, ей надо бы поделиться с кем-нибудь, но что она может сказать? Подумать только, какие синие глаза у малыша!…
13
Петер с Эльвисом погуляли немного, потом Эльвис спросил: Ты сказал маме, что мы с тобой знакомы. Правда, ты так сказал?
- А разве мы не знакомы? Может, ты считаешь, что я наврал?
- Не-ее…
- Ты просто вспомнил, что мы ни разу не говорили друг с другом?
Эльвис кивнул. Он вспомнил, что сказала мама: знакомый - это тот, с кем ты хоть раз в жизни поговорил. Сам он раньше тоже так рассуждал, но, наверно, это неправильно. Вот они гуляют сейчас вдвоём, и Эльвис чувствует себя с Петером вроде как с дедушкой, словно он знает его так же хорошо. Они то болтают о чём-нибудь, то молчат. Как придётся. А когда нечего сказать, оба молчат, и всё равно никому не скучно. С дедушкой и Петером Эльвис не чувствует себя одиноким, даже когда они молчат. А не то вдруг переглянешься и рассмеёшься. С дедушкой и Петером весело.
Петер сказал:
- Видишь ли, я считаю, что мы знакомы. Мы ведь с тобой часто встречались у дома Юлии. Сколько раз ты туда приходил.
- Да…
- А я как увижу тебя, всякий раз думаю: придёт день мы с Эльвисом разговоримся. А пока надо познакомиться поближе, чтобы знать, о чём нам разговаривать.
- Теперь ты знаешь? - спросил Эльвис. Петер молча улыбнулся.
- Посмотрим, - сказал он. А не то подождём ещё немножко.
- Я не хочу ждать! - с пылом возразил Эльвис.
Он взял Петера за руку - так он всегда гулял с дедушкой - и потянул его за собой. Они свернули за угол.
- Пойдём! Я должен кое-что тебе показать. Пойдём по этой улице!
Петер пошёл за ним. По пути им то и дело встречались дети. "Привет!" - кричал Петер то одному, то другому. Но Эльвис ни с кем не здоровался. Он же не знаком с этими детьми. Хотя и видел их много раз.
Мама говорит, что он не умеет общаться с детьми. Поэтому никто не хочет с ним водиться. Так она говорит. Сначала он не поверил ей, но после того раза, когда мальчишки били его ранцами, он понял, что мама права.
Хотя, наверное, не он один виноват. Дети тоже не умеют общаться с ним. А раз так, лучше и не пробовать.
- Как это у тебя получилось? - вдруг спросил Петер. Эльвис обернулся к нему. О чём он? Неужели он понял, о чём думает Эльвис? Или, может, Эльвис вслух произнёс свои мысли? Петер вдруг остановился посреди улицы.
- Как получилось, что ты не знаком с этими ребятами? - спросил он.
Эльвис пожал плечами. Серьёзный вопрос, да только как на него ответить?…
- Вот ты, к примеру, как ты держишься с ними при встрече?
- Отвожу глаза, - ответил Эльвис.
- А сами они что, на тебя тоже не смотрят?