- Ура! Наша взяла!
- Это нечестно! - крикнули противники. - Не считается!
- Мы же не виноваты! - закричали ребята из шестого отряда. - Что, мы его подговаривали, Капа?
Но спор решил главный судья. Он сказал, что Кап пока ещё не состоит в отряде и поэтому к соревнованиям не допускается.
Капа привязали к дереву и назначили повторный забег. И тут шестой всё равно победил!
А если не Кап, разве так получилось бы?!
Кап, иди сюда!
В автобусе, когда ехали из лагеря в город, Вове и Тоське пришлось потесниться на сиденье: третьим с ними был Кап. И занял он лучшее место - у окна. Сидел и, конечно, смотрел в окно. Ему и горя мало: он ведь не мог знать о предстоящем расставании… А Вова знал. Знал и старался не думать о нём, но всё равно сто раз подсчитывал, когда же дядя Семь должен приехать из своего санатория. Подсчитав сто первый раз - уже теперь в автобусе, - Вова сказал:
- Может, он заболеет?.. Простудится… Позавчера в лагере какой дождь был, помнишь? В городе, наверно, тоже.
- Кто заболеет? - спросил Тоська.
- Тогда он не сможет с Капом гулять и у нас его оставит… дядя Семь.
И Вова положил руку на чёрное пятно, похожее на карту Африки, но Кап даже не обернулся - ещё бы, ведь у обочины дороги стояла большая серая собака и, наверно, с завистью глядела, как он катит в автобусе.
- Заболеет, а потом опять выздоровеет, - сказал Тоська. - И всё равно заберёт… Надо, знаешь что, украсть!
- Чепуха, - сказал Вова. - А он придёт в гости и увидит. Да и мама не разрешит украсть.
- Не до́ма! - Тоська перешёл на шёпот. - Не дома держать, понимаешь? А где-нибудь в подвале или в сарае.
- Придумал тоже, - сказал Вова и приподнял правое Капино ухо, а потом отпустил - и оно шлёпнулось обратно, как блин на сковороду.
Кап скосил на Вову свой карий глаз - мол, что это ещё за баловство? - и опять уставился в окно: ведь на телеграфных проводах сидели сороки и говорили, конечно, про него. А Вова стал думать о том, что никто уже теперь не ткнёт утром тапочку прямо ему в лицо, не лизнёт в нос, не сунет лапу - держи, и всё тут… Никто не положит к его ногам мячик, или палку, или клизму, и не залает: ну, кидай же скорей, я принесу!..
Тоська уже давно что-то говорил.
- …понимаешь? - услышал Вова. - Он подумает на Капа и выгонит его. А мы возьмём.
- Почему выгонит?
- Я ж говорю: заберёмся к нему в комнату и что-нибудь там испортим. Шкаф изрежем, у меня нож знаешь какой… Или там плащ порвём… немного совсем. А он решит, что это Кап…
- Кап ни за что так не сделает, - сказал Вова. - Возраст уже не такой. И вообще нечестно на него валить…
К ним подошла Тата. Она пробралась через весь автобус, чтобы погладить Капа.
- Будем к тебе в гости ходить, да? - сказала она. - Дядя Семь разрешит.
А Вове от этих слов захотелось плакать.
И вот наконец они в городе. Вову встречает папа с каким-то незнакомым толстым мужчиной в очках. Да это же дядя Семь! Ну и растолстел на своём курорте! И очки ведь он раньше надевал только после того, как посадит в кресло и скажет: "Откройте рот!"
Вова сразу сказал ему об этом, а дядя Семь ответил:
- Это для того, чтобы скорей моего Каплина увидеть… и тебя, конечно.
- Он теперь Кап, - сказал Вова. - Мы его все так называем, и ему больше нравится.
- Посмотрим, - сказал дядя Семь. - Спросим у него самого.
А Кап наскакивал то на Вовиного папу, то на дядю Семь, и трудно было сказать, кому он радовался больше.
- Ну, вот и кончилась наша собачья жизнь, - сказал папа, когда шли к стоянке такси. - Блудный пёс возвращается в лоно своё.
- Боюсь, долго у него будут болеть передние лапы, - сказал дядя Семь. - Столько ребят попрощалось!
В такси дядя Семь рассказывал, что чем-чем, а прогулками пёс теперь будет обеспечен. Он договорился с одним человеком, у которого уже есть два фокстерьера: будет к нему утром приводить Капа, а вечером забирать.
- Собачья группа, - сказал Вовин папа. - А завтрак надо с собой давать?
Но Вова даже не улыбнулся. Он думал о том, какой всё-таки странный народ эти взрослые. Для них что Кап, что чемодан - всё одно: сдал на хранение, и ладно. А ещё охотиться собирался. На куропаток, на медведя… Зубодёр!
Тут дядя Семь поглядел на Вову, и тот даже покраснел: ему показалось, что он очень громко подумал последнее слово и дядя Семь услышал.
- Что, брат? Жалко расставаться? - сказал дядя Семь. - Ничего. Приходи почаще. Мы будем только рады. Верно, Каплин?.. Ну, скажи спасибо Вове и его родителям, конечно, и пошли домой.
Такси остановилось. Вова прижался щекой к Каплиному лбу - там, где белая звёздочка. Он бы, наверно, и поцеловал его, но не при папе, да и мама говорила, что от этого бывает какая-то страшная болезнь на букву "т".
Кап несколько раз оборачивался, словно спрашивал, что же Вова-то не идёт. Перед самым подъездом он остановился, внимательно посмотрел в сторону машины, потом тряхнул ушами, и последнее, что Вова увидел, перед тем как закрылась дверь, - это хвостик с завитком на конце.
После приезда из лагеря дел у Вовы, конечно, хватало: нужно было повидать многих ребят, рассказать о лагере и о Капе, сыграть на пустыре в футбол, сходить на пруд, в кино… Даже за хлебом пойти было некогда. Но, для того чтобы повидать Капа, время всегда находилось. Тем более, что в собачью группу Кап так и не ходил. Вернее, походил два дня и перестал, потому что там такое творилось! Фокстерьеры приняли его в штыки - лаяли не переставая и в драку лезли. Один из них даже голос сорвал. Неизвестно, чем Кап пришёлся им не ко двору. Ведь характером он очень уживчив: дружелюбный, ласковый, необидчивый. Это всё фокстерьеры - известные забияки! А может, и Кап что-нибудь им такое пролаял, очень обидное…
Но, как бы то ни было, Кап снова сидел бы часто один в маленькой комнате, если б не Вова. Вова же не давал ему скучать. Он приходил по нескольку раз в день, с ребятами и один, вынимал ключ из старого пальто, если Семёна не было, играл с Капом и потом забирал его к себе. А вечерами часто звонил дяде Семь и говорил, что Кап так крепко спит - просто жалко его будить. Пусть уж он у них переночует. И дядя Семь разрешал.
- Не пойму, - говорила Вовина мама, - у кого живёт собака? Когда ни приду, она всё здесь.
Вова даже не давал убрать Капину миску - так она и стояла в углу их комнаты.
Если он полдня не видел Капа, то обязательно узнавал по телефону, как тот себя чувствует, холодный ли нос и не ругались ли на него во дворе.
Когда начались занятия в школе, Вова стал заходить к Капу каждый день после уроков. Иногда он это делал и вместо уроков. Вместо пения, например.
Мама нередко теперь говорила папе, что ей не нравится, как ребёнок ест и учится, и вообще вся эта история. А папа говорил, что ему тоже, но нельзя ведь человеку запретить любить собаку: вспомни хотя бы "Муму"… На что мама отвечала, что тоже читала Тургенева, но от этого ей сейчас не легче.
Конечно, папа запрещал Вове так часто ходить к Семёну; говорил, что Вова надоел Семёрке, что у того нет ни минуты покоя - то Вова один заявляется, то с друзьями, то к телефону каждый час зовёт. А ведь Семёну и почитать надо, и вздремнуть иногда…
Мама тоже ругала Вову - и за то, что плохо ест, и за уроки, и что из дому пропадает. Даже не стала давать ему деньги на кино. Но ничего не помогало. И тогда мама решила прибегнуть к крайним мерам: запретить Вове приводить Капа и ходить к нему. А Семёна попросила не оставлять больше ключ в старом пальто на вешалке. Но Семён наотрез отказался прятать ключ. Во-первых, сказал он, это нечестно по отношению к Капу, а во-вторых, он совсем запутался и уже не знает, чья это собака.
Ответил на этот вопрос через несколько дней сам Кап.
Началось с того, что Вову позвали к телефону.
- Вова, - услышал он в трубку, - ты один?
- Здрасте, дядя Семь, - сказал Вова. - У меня Тоська. Что делает Кап?
- И больше никого? - спросил Семён.
- Папа в библиотеке. А как Кап?
- Понимаешь, - сказал Семён, - меня тут один спросил насчёт зубов, я ему всё объяснил, потом смотрю: его нет!
- Может, домой пошёл или в магазин? - предположил Вова.
- При чём тут магазин?! - закричал дядя Семь. - Я про Каплина говорю. Про Капа.
Теперь уже закричал и Вова:
- А где он?!
- Я весь двор обе́гал, - ответил Семён. - Говорят, видели на улице.
- Там ведь машины, - сказал Вова. - Или украдут… Украли, значит.
И он заплакал. Сейчас ему было всё равно, что рядом стоит Тоська и что соседка идёт по коридору со своей Кнопкой.
Вдруг Кнопка завизжала. Нет, она залаяла на дверь. А кто же тогда визжал? Визг повторился. Очень знакомый визг.
- Капочка! - крикнул Вова и бросился к двери, а телефонная трубка повисла на шнуре и закачалась как маятник.
И вот уже Кап в коридоре, он скачет на Вову, на Тоську, на соседку и как-то жалобно поскуливает. И вид у него очень виноватый.
- Что, испугался? - спрашивает Вова.
- Как же он только улицу переходил? - ахает соседка.
- На зелёный свет, - говорит Тоська. - Ясно как.
А трубка всё болтается вдоль стены, и в ней что-то шепчет и крякает.
- Алё! - закричал Вова и схватил трубку. - Это ещё вы, дядя Семь? Он здесь! Пришёл! Сам! Можно, он сегодня переночует?
Когда мама вернулась с работы, Вова сидел на корточках перед Капом и говорил ему:
- Ты больше не будешь убегать на улицу? Дай честное собачье.
Пёс таращил на него глаза, склонял голову то вправо, то влево и совал Вове лапу.
- Я же запретила приводить его сюда, - сказала мама, отбиваясь от Капа, который подскочил к ней, начал прыгать и всё норовил лизнуть в нос.
- Он сам пришёл, мама! Честное слово. Спроси у дяди Семь…
Кап у них пробыл до позднего вечера, и Вова опять поставил в угол комнаты его миску, которую мама уже убрала под кухонный стол. Потом родители велели Вове ложиться спать, а сами пошли к Семёну. И Капа забрали, несмотря на все протесты Вовы и даже слёзы.
- Нет и нет, - сказала мама. - И разговор окончен.
Папа ничего не сказал, но как-то странно посмотрел на Вову - как будто в чём-то виноват перед ним.
…Вове приснилось, что он едет на машине, за рулём сидит Ашотик, а дядя Тигран почему-то идёт рядом и у него совсем нет усов. И машину страшно трясёт, так трясёт, что прямо невозможно… Вова открыл глаза и увидел маму.
- Что, уже в школу? - спросил он.
- Нет, - сказала мама. - Сейчас ночь. Ты совсем проснулся?
И тут открылась дверь, и через неё проскочило какое-то тёмное ушастое существо. Оно бросилось сначала под Вовину кровать - и вот уже суёт ему прямо в лицо тапочку! А потом выпустило тапочку и тёплым языком облизало Вову. И мама не мешала и ничего не говорила про болезнь на букву "т".
- Капочка, - сказал Вова и увидел, что рядом с мамой стоят дядя Семь и папа.
- Вот так, - сказал дядя Семь, совсем как автоинспектор. - Принимай свою собаку.
"Может, это сон?" - подумал Вова. И нарочно потянулся и сел на кровати. Мама улыбалась и кивала головой. И вообще все улыбались. И Кап тоже - хвостом.
- До свиданья, Каплин, - сказал дядя Семь.
- Кап, иди сюда! - сказал Вова.
