Валерка ничего не понимал. Он смотрел на распростертого недвижного петуха и часто моргал. Неизвестно, что бы он ответил, если бы в тот миг в сени кто-нибудь вышел и спросил его, зачем он здесь. И вдруг мальчишка вспомнил, что не было во дворе петуха, когда он звал его. Сообразив, что петуха кто-то выкрал и зарубил, Валерка попятился к выходу, споткнулся о ступеньки и, повернувшись, выскочил во двор. Перемахнув поленья, он выбежал на улицу и, не закрыв калитку, полетел домой что было духу.
- Мама! - крикнул Валерка в форточку.
- Что?
- Мама! - повторил он, но отскочил от окна и забежал в комнату. - Мама, петуха зарубили!
По торопливости и взволнованности сына, по охрипшему вдруг голосу Вера Сергеевна поняла, что случилось что-то серьезное.
- Чьего?
- Нашего. Мистера.
- Кто зарубил?
- Не знаю. Он у Поршенниковых лежит на лавке. Я к ним ходил узнавать, почему Катька в школу не ходит, а в сенках увидел… голова отрублена.
Вера Сергеевна внимательно посмотрела на сына, провела еще несколько раз кистью по потолку машинально, потом спросила растерянно:
- Как… голова отрублена?
- Ну, петух на лавке лежит, а голова - рядом, с бородавкой… отрублена.
Вера Сергеевна пожала плечами, спустилась с табуретки, вытерла о фартук руки.
- Наш петух, что ли?
- Да наш, говорю же тебе… Мистер.
- Ну-ка, - сказала мать, - пойдем.
Они вышли во двор, и Вера Сергеевна принялась созывать кур. Петуха не было.
- Да нету его, мама. Я еще тогда кричал - нету. И не зови даже.
Но мать все звала и звала: "Цып-цып-цып…" Повизгивал Тузик, ожидая появления петуха, чтобы радостно залаять на него, дескать, вот он, разбойник. Валерка и сам с надеждой оглядывался, не выскочит ли Мистер откуда-нибудь из-под сеней или из-за поленниц. Увы!
Из огорода сквозь планки заборчика просунулась рука, нащупывая вертушку дверцы. Это был Юрка.
- Здрасте, - сказал он.
- Юрка, у нас Мистер исчез! - сразу крикнул Валерка.
- Куда исчез?
- Я его видел у Поршенниковых, с отрубленной головой.
- Валера, ты не ошибся? - спросила Вера Сергеевна.
- Нет, мама. Тут разве ошибешься!
- С отрубленной головой? - удивился Юрка.
- Еще не чище! - развела руками Вера Сергеевна. - А ну, пойдемте-ка разберемся.
- А ну-ка, айдате, - поддержал Юрка.
По дороге Валерка рассказал про все, что он видел. Юрка почти разозлился:
- Дурак! Я бы им дал там всем… Тоже мне!
- Так ведь стыдно.
- Нашел, где стыдно. Они воруют, а ему стыдно. Я бы им сунул под нос петуха! Чей, спросил бы.
Ворота во двор Поршенниковых оказались закрытыми. Вера Сергеевна встряхнула дверь, проволочный крючишка сорвался, и они вошли. Валерку била какая-то нервная дрожь.
- Окна занавешены, - сказал Юрка.
Дверь в сени тоже оказалась закрытой. Вера Сергеевна постучала. Молчание. Она постучала сильнее. Опять молчание. Юрка подошел к низкому окну, глянул вниз, под занавески, свистнул. Ни звука. И Вера Сергеевна, и Юрка посмотрели на Валерку.
Он пожал плечами:
- Все было открытым.
Юрка встал к двери задом и сильно шлепнул по ней подошвой ботинка. Домишко аж загудел.
Дом безмолвствовал.
- Никого нет, - сказал Юрка.
- Куды ж вы, дурье, ломитесь? - спросил вдруг кто-то со стороны. - В хате пусто, а они надсажаются.
В огороде среди подсолнухов стояла старуха с морщинистым лицом, маленького роста и очень худая - одежонка обвисала на ней, как на пугале.
Юрка подошел к забору и спросил:
- А где же Поршенничиха?
- Я почем знаю. Вы бы не пришли - и об вас бы не знала. А пустую избу нечего трясти! - глянув насупленно и зло на мальчишку, проворчала старуха.
- Конечно, - согласился Юрка. - Пустую чего трясти.
- Только что двери были открыты, - опять сказал удивленный Валерка.
- Ушла хозяйка, - заметила бабка.
- А вы кто - соседка? - спросила Вера Сергеевна.
- Соседка не соседка, а не из того дома.
Вера Сергеевна некоторое время стояла задумавшись, потом проговорила:
- Ну что ж, пойдемте.
- Мы еще вернемся! - крикнул Юрка, когда они покидали двор Поршенниковой, и почему-то погрозил старухе кулаком.
Глава восьмая
РАССУЖДЕНИЯ. ЗАПИСКА
Валерка то по личному побуждению, то по просьбе Юрки вновь и вновь пересказывал, как он отправился к Поршенниковым, как колебался, войти или нет во двор, как наконец вошел и увидел в сенях на лавке Мистера.
Юрка смотрел на друга, не понимая, как это с Валеркой, человеком тихим и сдержанным, произошел такой поразительный, острый случай, а вот с ним, Юркой, который жаждет именно таких случаев, ничего подобного не происходило.
И Юрка предложил Вере Сергеевне сходить к Поршенниковым еще раз, чтобы разобраться во всем до конца. Но Вера Сергеевна ответила, что она все не может взять в толк, что же произошло, и ей далее неловко, что она, ладом не подумав, кинулась тревожить людей. Спасибо, дома никого не оказалось, а то было бы стыда - петух-то, может быть, где под крыльцом сидит, разбойник. Валерка запротестовал. И, вернувшись, они в три голоса стали звать петуха. Тщетно.
- Ну вот, не верите? Пожалуйста. Мистеру - крышка! - сказал Валерка, все еще недоумевая, как все так получилось, что петуха украли и зарубили, и неизвестно кто, и неизвестно почему.
- Петуху-то крышка, раз голова отрублена, - заметил Юрка. - Тут важно расследовать.
- Когда ж его могли украсть? - задумавшись, произнесла Вера Сергеевна. - Ведь я их вроде кормила недавно… Разве через забор перелетел да на дороге его хапнули?
- Нет, мам. Я его только что видел, как пришел из школы. Я ему еще корочку бросил.
- Хм… И вроде никого не было.
- Только этот, верующий.
- А-а! - вдруг вскрикнула Вера Сергеевна и уже спокойнее, покачивая головой, продолжала: - Валера, это ведь он стащил петуха, он, сектант проклятый. Тьфу ты! Ну не так, так этак!.. И как же я сразу не подумала, а? Как же это я не догадалась проводить его до калитки?.. Ну, приди ты еще сюда, божий человек, появись-ка тут, попробуй! Бродяга!..
Вера Сергеевна зачем-то отправилась на улицу, а Юрка затормошил растерявшегося друга, требуя немедленно все рассказать. И Валерка рассказал.
- Он! Он украл! - воскликнул Юрка. - Эх, ну почему же меня-то не было, а? Вот всегда так!
- Но если этот дядька украл, то как петух оказался у Поршенниковых?
- Как?
- Да.
- Не знаю… У-у! В самом деле, как же?.. Слушай, пойдем еще раз к Поршенниковым.
- Мы же только что…
- А покараулим. Сядем у камышей и будем караулить.
В предчувствии чего-то необыкновенного Юркины глаза горели вдохновением. Валерка, однако, не поддержал это горение, а притушил, сказав, что ему не хочется сидеть в камышах.
- Тогда я один пойду. Во что одет этот детина?
- В плащ. И с бородой.
- Жди. - И вышел со двора.
Вернулась Вера Сергеевна и со вздохом заметила, что "святой" проходимец теперь тут не появится, что нечего и высматривать его.
- Видишь, сынок, какие гады! В этом и весь бог - чтобы подкатиться к человеку поближе да обобрать его… Чтоб им всем подавиться!
Валерка чуть не сказал, что Василиса Андреевна дала бородачу денег.
- Отец приедет - опять ругани не оберешься. Я вам и то делаю и другое, и корм достаю, а вы даже за готовым доглядеть не можете. Тьфу!..
Да, это Валерка знал. Знал, что за утерю петуха, как и за прежние просчеты в хозяйстве, отец поднимет скандал и осыплет обоих упреками. Не понимал мальчишка одного: как и откуда берутся у отца эти скверные, темные желания - упрекать и скандалить. Может, он бы и понял его, если бы мать боялась отца, трепетала перед ним. Но ведь она и не боялась его, и не трепетала перед ним, она даже не молчала, а на грубость отвечала грубостью, на зло - злом. Они тыкались друг о друга, как льдины. И в то же время Валерка чувствовал, что мать ненавидит эти стычки, старается избежать их. И он был благодарен ей, потому что сам ненавидел ссоры и не желал их.
Между тем Юрка устроился возле камыша, за кочкой, против дома Поршенниковых, и не спускал с него глаз. Здесь и обнаружил его Валерка час спустя. Ему показалось подозрительным столь долгое отсутствие друга, тем более что он не принял всерьез Юркиного намерения подкарауливать.
- Ну как?
- А ты где шел? Вдоль берега?
- Вдоль берега.
- То-то. Ни души. Понимаешь, хоть бы какая-нибудь кошка прошмыгнула во двор.
- Зачем нам кошка?
- Мда-а… Скрылись! Или к кому-нибудь еще пошли.
- Юрк, а ведь и у вас он был, верующий-то.
- У нас?
- Да. Просто я забыл раньше сказать. А что, и Аркадий не говорил?
- Никто мне ничего не говорил. И тоже деньги просил?
- Наверное.
- И что, мамка дала? - опасливо спросил Юрка.
- Что ты! Это… Ну… Тетя Васеня его тоже, как мы, - фьють! - высвистнула.
- Да? - обрадовался Юрка и с каким-то гоготанием потер ладони. - Молодец, мамка! Я думал, что она это… совсем божественная, а она вон… А ну-ка, пойдем к нам, поговорим.
Гайворонские были уже все дома. Петр Иванович стоял еще чумазый возле умывальника и, морщась, сдирал с пальца клочок изоляционной ленты, послужившей, видимо, пластырем. Аркадий у стола стоя читал газету. Василиса Андреевна расставляла тарелки.
- Я не помню случая, чтобы Юрка опоздал к столу… - проговорил Петр Иванович. - Легок на помине, как черт на овине.
- Нюх, - заметил Аркадий.
- Зато у вас никакого нюха, - сказал Юрка. - За стеной творятся чудеса, а вы и ухом не ведете. Что это вы от меня утаили, что у нас был сектант, а? Нарочно?..
- Сектант? - удивился Петр Иванович.
- Ну ладно-ладно, - попыталась было унять сына Василиса Андреевна, наступая на него вроде бы шутливо, но с беспокойством и смущением в глазах. - Слышь, брось давай…
Юрка нырнул под ее руку и, отпрыгнув к печке, с пафосом проговорил:
- Да-да. Он выпрашивал деньги, но мамка его выгнала с треском! Катись, говорит, отсюда, пока цел! - И тут же продолжал тихо, с видом заговорщика: - Он и у Терениных был. И украл у них петуха! Нет больше Мистера. - И, не медля, мальчишка рассказал все по порядку.
Гайворонские были немало поражены.
- Слышь, мать? - спросил Петр Иванович. - Может, он и у нас чего прихватил?
- В сенях-то чего у нас прихватишь, кроме ведер да коромысла, - проговорила Василиса Андреевна. - А тут-то я с него глаз не спускала… Валера, тащи себе стул из горницы. Уж ничего ли вы тут не напутали, с петухом-то?
- Чего путать, когда вот так вот лежит Мистер, а вот тут рядом его голова с бородавкой на гребешке. Чего путать? - вспылил Юрка.
- Уж больно много грехов зараз.
- А мы-то тут при чем? И не заступайся! Сама же выгнала и сама же заступаешься!
- Да я не заступаюсь. И не кричи так на мать.
- Я вовсе не на тебя, а вообще…
- Новости одна чище другой, - сказал Аркадий. - Сколько на свете религий и сект! И вот - украли петуха. Ведь это - украсть! - суть всех богопоклонников. Украсть! От ума до хлеба - всё крадут… Недавно в "Комсомольской правде" писали о девушке, которая бросилась под поезд. Она была в какой-то секте, и от нее потребовали жертвы, так было угодно всевышнему. Она и пожертвовала - свою жизнь…
- Ты подумай! - ужаснулась Василиса Андреевна.
- У нас? - спросил Юрка.
- В частности, не у нас, но вообще у нас в Советском Союзе. И началось, может быть, вот так же: со случайного прихода какого-нибудь благочестивого брата во Христе…
За едой Аркадий рассказал о пятидесятниках-трясунах, об адвентистах седьмого дня. Знания Аркадия в этой области были небогаты, но и сказанное удивило Василису Андреевну чрезвычайно, так как она хотя и слышала о сектантах, но не понимала, что это такое, и уж никак не предполагала существования каких-либо других вер, кроме православной. "А тут и не крестись, и свечи не ставь, и святую воду не признавай - да что же это такое?" - молча размышляла женщина. Ребята же переспрашивали, уточняли.
- Да, много всякой мути, - сказал Юрка. - А вот как Мистер оказался у Поршенниковых?
- Зашел же он к Терениным, этот сектант, ну и к Поршенниковым зашел, а петуха на лавке оставил, чтобы, значит, выходя, взять его обратно, - рассудил Петр Иванович.
- А почему его сразу к Поршенниковым понесло? Нет, чтобы к кому рядом зайти, а то через пятнадцать домов - к Поршенниковым, - не унимался Юрка.
- Мда-а, - протянул Петр Иванович.
- Странно, в самом деле, - заметил Аркадий. - Но если здраво рассудить, то что же получается? Вот смотрите. Положим, ты, Юрк, стащил… ну… ну хотя бы того же петуха.
- Нет, - сказал Юрка, - только не петуха.
- Ну хорошо. Велосипед. Согласен?
- Согласен.
- Ну и куда ты кинешься?
- Домой.
- А если дом далеко? И чуешь, что за тобой возможна погоня?
- У Валерки спрячусь.
- Я тебя не пущу с ворованным, - заметил Валерка.
- Так и этот петушатник поступил, - проговорил Аркадий. - Логика. К кому попало он не кинулся бы… Соображаете?
- Значит, Поршенниковы - не кто попало? - спросил Юрка.
Аркадий пожал плечами, допивая чай.
- Смотрите, как бы вас логика не завела куда-нибудь, - предостерег Петр Иванович.
- А им что! - встряла вдруг решительно в разговор Василиса Андреевна. - Они сейчас и логику, и прологику, и всякого лешего приплетут - им только давай.
- Нет, тут явно что-то есть! - Аркадий встал. - Вот оно, Юрий, то самое болото показывает себя, и нечего тут выражаться осторожнее. Можете передать своей придирчивой учительнице.
Хоть и лихорадочно работала Юркина голова, хоть и вертелись мысли вокруг петуха и сектанта, однако при мысли о Галине Владимировне он моментально вспомнил и про записку. Вспомнил - и как-то сиротливо, неприятно стало на душе, точно в разгар купания скрылось вдруг солнце и дунул прохладный ветерок, а ты выскочил на берег, обхватил плечи, дрожишь и не знаешь, что делать… Юрка опасался, как бы отец не понял записку превратно и не посадил на "киловатты". Это было единственное наказание, которое Петр Иванович применял к сыну, - запрещал ему покидать дом, пока счетчик не наматывал определенное количество киловатт-часов, назначаемое в зависимости от характера и размеров провинности: от одного и выше. А разве мог Юрка допустить, чтобы в такое время, когда назревают неслыханные события, его посадили на "киловатты"? Это же почти харакири!
"Покажу-ка я записку Аркадию, - вдруг подумал он. - Аркадий хоть и не родитель, но какую-то власть надо мной имеет, поэтому такие штуки, как записки учителей, его тоже должны касаться". Приняв это решение, мальчишка облегченно вздохнул и, принимаясь за чай, вернулся к мыслям о бородаче и Мистере, но ни до каких конкретных выводов не додумался.
Проводив Валерку и договорившись с ним о завтрашнем продолжении расследований, Юрка прошел к Аркадию в комнату, достал сложенную вчетверо бумажку и протянул ее брату.
- Что это?
- Прочитай.
Аркадий прочитал.
- Что-нибудь вытворил?
- Нет, просто так. Даже у девчонок вызывают родителей.
- А, ну раз у девчонок тоже, то… - Аркадий на обратной стороне написал: "Родители будут", и расписался витиевато и броско.
Юрка долго рассматривал подпись, потом сказал:
- Она ничего не поймет.
- Поймет, - успокоил его брат. - Взрослые понимают такие крючки.
- Она не взрослая.
- А какая же?
- Она еще девушка, - простодушно разъяснил Юрка и спрятал записку.
- Девушка?
- Да. Она даже моложе тебя.
- Вот как! Это ей не понравилось слово "болотце"?
- Ей.
- Хм… Я думал, что это какая-то пожилая высокая женщина, вроде Шарлотты из "Вишневого сада", тоже в пенсне и тоже умеющая показывать фокусы. А выходит - это девушка… Что же ты раньше не сказал, я бы давно заинтересовался твоей учебой… Когда там написано явиться в школу?
- В понедельник.
- Отлично. Как звать учительницу?
- Галина Владимировна.
- Галина Владимировна. Запомню. Галина и Владимир… Ты с кем за партой сидишь? С Валеркой?
- Нет. С девчонкой.
- О, это хорошо. Нравится она тебе?
- Нет. Она сильно давит.
- Кого давит?
- Перо. Жирно пишет. Галина Владимировна говорит: не дави так сильно, а она давит.
- Это пройдет, - заметил Аркадий.
- И потом она еще ябеда, - добавил Юрка, вспомнив сегодняшний случай.
- Ябеда? Это хуже. Но и это пройдет.
Юрке с великим трудом удалось выучить уроки - история с похищением Мистера не выходила из головы. Но зато когда он лег в постель, когда сунул руки под затылок и уставился в потолок, вот тогда разыгралось мальчишеское воображение…
Если бы он, Юрка, не бросил эту проклятую галошу, если бы Галина Владимировна не оставила его после уроков, то он пришел бы домой вместе с Валеркой и наверняка бы, несмотря на размолвку, отправился вместе с ним к Поршенниковым. И уж, увидев зарубленного петуха, он бы не сбежал, не испугался - он бы ворвался в комнату и спросил бы у тех, кто там оказался, откуда они взяли этого петуха. Но нет, елки, не повезло. И даже сектанта не увидел. Сектант!.. Юрка вспомнил про девушку, от которой сектанты потребовали жертвы и которая бросилась под поезд. Вот фашисты! Может, и сейчас они собрались где-нибудь тут, неподалеку, у кого-нибудь в доме поют свои жуткие песни или еще у кого-то с угрозами вымаливают жертву…
Встать бы сейчас, да пройтись по ночной Перевалке, да прислушаться у каждого окна, живо бы раскрылась тайна, которой… может быть, и нет. Может быть, все это вроде миража пустынного? Но нет, обезглавленный Мистер не мираж, а Вера Сергеевна с Валеркой не какие-нибудь лунатики, да и Василиса Андреевна не призрака выгоняла. Хорошо все же, что Аркадий убрал икону, а божницу прибил пониже - для графина с кипяченой водой, а то бы этот тип подумал, что тут живут верующие… И все же в глубине души затаилось маленькое сомнение в реальности всего этого происшествия. И как Юрка ни подавлял его, оно чувствовалось этаким холодком, и мальчишка понимал, что это не от действительного недоверия, а оттого, что сам он не был очевидцем.
Засыпая, Юрка услышал явственный шепот: "Вот оно, болото, показывает себя…" Из последних, уходящих сил мальчишка открыл глаза - никого, только свет из кухни. И в тот момент, когда веки вновь сомкнулись, он уже спал. Спал и не слышал, как подошла к нему мать, сотворила над ним крестное знамение и поцеловала в лоб.