Глава 21
МАЛ МАЛА МЕНЬШЕ
Когда Саша открыл дверь своего дома, на него пахнуло знакомым теплым детским запахом, звонкая возня ребятишек неприятно оглушила его.
Он схватил за рубашонку играющего у порога Валерку:
- Куда лезешь? Пошел отсюда!
Валерка сморщился и вытянул пухлые губы. Мать поспешно подхватила его на руки и тревожным взглядом окинула расстроенное лицо сына:
- Саша, Саша пришел!
Ребятишки, отталкивая друг друга, бросились к Саше.
- Брысь! - сердито крикнул он и, заметив взгляд матери, с раздражением сказал: - И чего лезут! Домой прийти нельзя!
- Да они всегда так… радуются, - осторожно сказала мать.
- Виснут на шее! Как будто я верблюд какой-нибудь… ну, пошли от меня! - закричал он на сестренок.
- А мы без тебя играли. Знаешь как? - заглядывая ему в лицо и пряча что-то за спиной, сказала его любимица - Татка.
Саша молча отодвинул ее в сторону и прошел в комнату.
- Не троньте его, отойдите, - тихо сказала мать. - Играйте сами.
Саша бросил на стол книги и сел, стараясь не замечать внимательного взгляда матери. Этот взгляд тоже вызывал в нем раздражение: "Так и смотрит, все знать ей надо…"
Мать наскоро вытерла руки, накрыла на стол:
- Сашенька, иди обедать!
Ребята с шумом полезли на стулья. Трехлетняя Муська зазвенела ложкой о тарелку.
- Руки под стол! - закричал Саша. - Что ты звонишь, как вагоновожатый! - накинулся он на Муську, отнимая у нее ложку. - Сейчас выгоню!
- Саша, Саша! - удивленно, с упреком сказала мать. - Что это ты, голубчик?
- "Голубчик"! Нянька я вам, а не "голубчик"! Не буду я им больше ничего делать! Сама, как хочешь, с ними справляйся! - отодвигая свою тарелку, закричал Саша. - Все на меня свалила!..
Он вдруг остановился. Мать смотрела на него с жалостью и испугом. Половник дрожал в ее руке. Дети притихли.
- Ешь. Вот тебе мясо. Сам порежешь?
- Сам, - буркнул Саша, давясь куском хлеба. За столом стало тихо. Мать резала маленькими кусочками мясо и клала его в тарелки малышам.
- Кушайте, кушайте, - говорила она вполголоса, помогая то одному, то другому справляться с едой.
Татка, придвинув к Саше свою тарелку, шепотом сказала:
- Саша, порежь мне.
- Сама не маленькая! - отодвигая локтем ее тарелку, сказал Саша.
- Мама, чего он не хочет? - обиженно протянула Татка.
- Не приставай к нему, Таточка. Дай свою тарелку!
Татка вскочила, с колен ее покатился на пол круглый пенал. Этот пенал Саша сам подарил ребятам для игры "в школу". Но сейчас, чувствуя закипавшие в глазах слезы и острую потребность придраться к чему-нибудь, Саша схватил пенал и выбежал из-за стола.
- На моем столе роетесь! Все мое хватаете! Ладно, я теперь всех швырять буду! - кричал он неизвестно кому со слезами в голосе. Потом бросился ничком на свою кровать и разрыдался.
- Сашенька, Саша… Кто тебя, сынок мой дорогой? Кто тебя обидел, голубчик? - гладя его по спине, спрашивала мать.
Саша молча плакал, уткнувшись в подушку круглой стриженой головой. Вокруг кровати, прижимаясь к матери, всхлипывали испуганные ребята. Валерка, приподнявшись на цыпочки, обхватил Сашину шею и уткнулся лбом в подушку. Саша высвободил руку и обнял теплое тельце братишки.
Глава 22
ВАСЕК
Васек стоял у окна и на все вопросы тетки отвечал:
- А тебе-то что?
- Как это - тебе-то что? - возмутилась тетя Дуня. - Прибежал, как с цепи сорвался! Я тебя и спрашиваю: случилось с тобой что, отметку плохую получил или наказали тебя в школе?
- Ну и наказали, - усмехнулся Васек. - А тебе-то что?
- Ты мне не смей так отвечать! Я не с улицы пришла ответ у тебя спрашивать. Мне вот отец пишет, что еще недели на две задержится.
- Письмо есть? Отец пишет? Давай письмо! Почему сразу не дала мне? - закричал на тетку Васек.
Тетка вынула из-под скатерти письмо.
- Я с тобой поговорю еще… Вот почитай раньше… - холодно сказала она, испытующе глядя на племянника поверх очков.
- Ладно! - нетерпеливо сказал Васек, отходя к своему столу и вытаскивая из конверта тонкую серую бумажку.
Отец писал, что никак не мог сообщить о себе, так как ездил со своей бригадой на другие участки и все надеялся скоро вернуться. Но сейчас в паровозном депо идет большой ремонт, и придется недельки на две задержаться. Он просил тетку приглядеть за племянником, спрашивал, как учится Васек, как он ест, спит, не очень ли скучает. В конце стояла приписка сыну:
"Дело, Рыжик, прежде всего. Паровозы мои - пациенты смирные, слушаются меня. Есть среди них очень интересные, новой системы, наши советские. Приеду - расскажу. А пока делай ты, Рыжик, свои дела так, чтобы совесть была чиста.
Твой папа".
Васек опустил письмо и задумался.
Отец задерживается… Не с кем поговорить по душам. Некому рассказать, что произошло за это время в его жизни…
Васек подумал о Саше. Вспомнил его лицо и слова, которые тот бросил ему: "Не товарищ!" "Подумаешь, напугал! И что я ему сказал? Разве это не правда, что он сестричек нянчит? Правда…" - храбрясь и оправдываясь перед собой, думал Васек.
Потом, вспыхнув до ушей, он растерянно посмотрел на свою твердую загорелую руку. В этой руке осталось ощущение острого, худенького плеча Севы. Васек прикусил губу, чувствуя стыд и недовольство собой. Как это с ним случилось, что он швырнул Севу? Конечно, Малютин сам полез, его никто не просил.
Васек посмотрел на письмо. Задерживается… в такую минуту, когда ему одному мог он рассказать обо всем, что произошло в классе.
"Ну и ладно… Пусть со своими паровозами остается… Хоть и совсем не приезжает, раз так", - с горькой обидой на отца думал он.
- Вот и поговорим, - сказала тетка, закончив какие-то кухонные дела и присаживаясь на стул против Васька. - Разболтался! Грубишь! Думаешь, тетка сквозь пальцы глядеть будет? - Тетя Дуня оправила подол юбки и поудобнее уселась на стуле. - Нет, племянничек, я здесь не для этого живу. На меня не напрасно твой отец надеется. Трубачевы зря ничего не обещают, и я тебя на ум-разум направлю, - медленно цедила слова тетка.
Васек вдруг вышел из берегов:
- А что ты мне сделаешь? Что ты ко мне привязалась сегодня? "На ум-разум направлю"! Вот я отцу расскажу! - кричал он, размахивая руками.
Тетка поджала тонкие губы.
- А я и отца ждать не буду. Я в школу пойду, - язвительно сказала она.
- Ты… в школу? - задохнулся Васек. - В школу?.. Ведьма! - неожиданно для себя выпалил он и испугался.
Лицо у тетки вдруг сморщилось, очки упали на колени, ресницы заморгали, и на них показались слезы.
- Спасибо, Васек, спасибо, племянник, - тихо сказала тетка, поднимаясь со стула.
Васек хотел броситься к ней, попросить прощения, но слова застряли у него в горле. Первая минута была потеряна, и, провожая глазами ее сгорбившуюся фигуру, он только беспомощно шевелил губами.
Тетка весь вечер просидела в кухне.
"Ну и пускай! - думал Васек, стараясь побороть в себе чувство жалости и раскаяния. - Еще каждому кланяться буду! Просить, унижаться!"
Вечером пришла Таня. В последнее время Васек редко видел ее и особенно обрадовался теперь, чувствуя себя одиноким и несчастным.
- Таня, ты где все пропадаешь? - спросил он, поглаживая глиняного петуха. - Я тебя совсем не вижу.
- Да у меня дела теперь сверх головы. Меня, Васек, в комсомол принимают! - с гордостью сказала Таня, показывая на толстую книгу в коленкоровом переплете. - Вот, учусь! И работаю. Ведь это заслужить надо.
- А я еще пионер только, - со вздохом сказал Васек и сразу подумал: "А вдруг Митя узнает про то, что в классе было? Или учитель?"
Сердце его сжалось, и к щекам опять прилила краска.
- Ты что? - спросила Таня.
- Ничего. Спать захотел, - сказал Васек.
- Да посиди, рано еще… Что отец пишет?
- Пишет - задерживается… Я пойду, - устало сказал Васек.
Ему и правда захотелось спать. Он лег, но сон не приходил долго. На душе было одиноко и тоскливо.
Васек вспомнил Одинцова и грустно улыбнулся.
"Один товарищ у меня остался… Один друг, а было два… Эх, из-за куска мела! - Он приподнялся на локте. - А куда же этот проклятый мел делся? Ведь я же сам клал его - длинный, тонкий кусочек. Куда же он делся? Надо было поискать хорошенько, найти, доказать. Может, он лежал в уголке где-нибудь…"
Васек пожалел, что не сделал этого сразу, а в раздражении ушел из класса.
* * *
Утром Васек долго валялся в кровати, лениво делал зарядку. Он не торопился: день перед ним вставал хмурый и неприятный. В первый раз не хотелось идти в школу.
"Теперь, наверно, все на меня глазеть будут, как на зверя какого-нибудь…"
Не хотелось видеть Сашу, Малютина, и перед остальными ребятами было стыдно и нехорошо.
"А что такое? Фью! Больше бояться меня будут! Никто не полезет ко мне!" - хорохорился он наедине с собой, пытаясь заглушить чувство стыда и беспокойства.
Входя в класс, он сделал равнодушное лицо и как ни в чем не бывало направился к своей парте, хотя сразу заметил, что ребята его ждали и говорили о нем. Ему даже показалось, что из какого-то угла донесся шепот:
- А еще председатель совета отряда…
На самом деле слова эти никем не были сказаны, Ваську это только показалось. Но он насторожился и, небрежно обернувшись к классу, посмотрел на ребят дерзким, вызывающим взглядом.
Саша Булгаков, который сидел впереди, ни разу не обернулся с тех пор, как Трубачев вошел в класс. На его круглом открытом лице было вчерашнее упрямое выражение, в глазах - мрачная, застоявшаяся обида.
Васек, чтобы показать, что он совершенно не интересуется Сашей, небрежно развалился на парте и, стараясь не смотреть на стриженый затылок товарища, неудобно и напряженно повернул голову и смотрел вбок.
Малютин спокойно сидел рядом с ним. Он не чувствовал ни страха, ни унижения, ни обиды, как будто не его, как котенка, швырнул вчера Трубачев на глазах всего класса. Малютин страдал за Васька. Васек Трубачев в его глазах всегда был честным, смелым товарищем, которого слушались и любили ребята. И вот теперь вместо этого честного и смелого товарища рядом с ним сидел дерзкий расшибака-парень, показывающий всем и каждому, что в любую минуту может пустить в ход кулаки.
"Пусть только кто-нибудь пикнет!" - говорил весь облик Трубачева.
Сева ясно видел, что класс осуждает Трубачева. И, чтобы заставить товарища перемениться, вернуть его в обычное состояние, Малютин изредка задавал ему простые вопросы: как он думает, будут ли у них экзамены и когда; останется ли с ними Сергей Николаевич и на следующий год?
Васек удивлялся, что Сева как будто забыл про вчерашнее; он чувствовал к нему благодарность, жалел, что так обидел его, но, боясь показаться в глазах ребят трусом, который подлизывается к Малютину, чтобы уладить с ним отношения, отвечал Севе свысока, небрежно, чуть-чуть повернув в его сторону голову.
На переменке к Трубачеву подошел Мазин.
- Ну и поссорились, экая важность! - ни с того ни с сего сказал он. - Из каждой мухи слона делать - так это и жить нельзя.
- Я и не делаю слона, - ответил ему Васек.
- Я не про тебя - я про Булгакова. Что это он нюни распустил, от одного слова скис?
- Он не скис! - рассердился Васек. - И нюни не распускал. Это не твое дело!
Мазин наклонил голову и с любопытством посмотрел на Трубачева.
- Вот оно что… - неопределенно протянул он и отошел к своей парте.
- О чем ты с ним говорил? - спросил его Русаков. Но Мазин был поглощен своими мыслями.
- Вот что… - чему-то удивляясь, снова повторил он.
Лида Зорина избегала смотреть на Васька; она то и дело подходила к Саше и с глубоким сочувствием смотрела на Малютина.
У Вали Степановой было строгое лицо, и другие девочки неодобрительно молчали.
Хуже всего было Коле Одинцову. Он то сидел на парте рядом с Васьком, стараясь в чем-то убедить его, то отходил к Саше. И, недовольный своим поведением, думал: "Что это я от одного к другому бегаю!"
Одинцов все еще надеялся помирить обоих товарищей.
- Ты бы сказал ему, что виноват, ну и все! - уговаривал он Трубачева.
Васек, разговаривая с Одинцовым, становился прежним Васьком.
- А если по правде, по честности - я виноват, по-твоему? - спрашивал он товарища.
- Виноват! - твердо отвечал Коля. - Не попрекай чем не надо. Ты против Саши барином живешь.
- А он имел право мелом меня попрекать?
Одинцов пожал плечами:
- Не знаю… Если ты клал этот мел, то куда он делся?
Разговоры не приводили ни к чему. Один раз Трубачев сказал:
- С Булгаковым я дружил, а теперь он мой враг. И больше о нем не говори. Я к нему первый никогда не подойду. А ты с ним дружи. И со мной дружи.
- Да ведь нас трое было.
- А теперь ты у меня один остался, - решительно сказал Васек.
К концу дня, видя, что ребята, как будто условившись между собой, не заговаривают о ссоре, Трубачев успокоился, принял свой прежний вид и даже сказал Малютину:
- Я ведь тебя не хотел вчера…
- Я знаю, я знаю! - поспешно и радостно перебил его Сева. - Дело не во мне, я другое хочу тебе рассказать… Только дай мне честное пионерское, что не рассердишься.
- Я на тебя не рассержусь, говори.
Сева быстро и взволнованно рассказал ему про мальчишку в Сашином дворе, как тот осыпал Сашу насмешками, когда Саша нес помои.
Васек стукнул кулаком по парте:
- И ты не выскочил и не дал ему хорошенько? Эх, я бы на твоем месте…
- Я вышел потом… Но это не то, я другое хотел сказать.
Они посмотрели друг другу в глаза. Васек потемнел.
- Ты что же… меня к тому хулигану приравнял? - тихо, с угрозой спросил он.
- Тот хулиган не был Сашиным товарищем, - ответил ему Сева.
Глава 23
СТАТЬЯ ОДИНЦОВА
Одинцов писал статью. Он описывал все происшедшее в классе так, как оно было. Но каждый раз на фамилии Трубачева он останавливался и долго сидел, опустив голову. Потом снова брал перо.
"А теперь ты у меня один остался", - сказал ему Васек.
"Но ведь я в глаза говорил ему, что он виноват. И завтра сам скажу, что статью написал. Как пионеру скажу… Он поймет, что иначе нельзя мне", - волновался Одинцов.
Уже несколько ребят спросили его в классе, какую статью он даст в стенгазету.
- Правду напишешь?
- Как всегда.
Одинцов вспомнил, что, ответив так ребятам, он перестал колебаться, но после этого никак не мог подойти к Трубачеву и ушел домой, не попрощавшись с ним. И всю дорогу в мыслях его что-то двоилось, путалось. Трубачев стоял по одну сторону, а он, Коля Одинцов, - по другую. Ребята ждали от Одинцова правды и справедливости.
"Я спрошу его, как бы поступил он на моем месте, - волнуясь, думал Коля. - Он ведь тоже пионер, он не захочет, чтобы я из-за него пионерскую честь свою запятнал".
Одинцов снова брался за перо:
"…Когда Трубачев выходил, к нему бросился Малютин и сказал: "Трубачев, ты виноват". Трубачев схватил Малютина за плечо и сильно толкнул его…"
Подумав, Одинцов зачеркнул слова "схватил" и "сильно". Вышло так: "Трубачев взял Малютина за плечо и оттолкнул его…"
- Почти одно и то же… - прошептал Одинцов и перешел к следующему происшествию:
"…А потом Мазин за что-то ударил Русакова, и оба спокойно вышли из класса. Редакция надеется, что Трубачев, как пионер и товарищ, поймет, что он сделал нехорошо, и как-нибудь помирится с Булгаковым".