- Тогда тебе без проблем, пацан, - миролюбиво произнес охранник. - Продолжай своей лестницей пользоваться. А эта фигня все равно пока отключена.
- Тем более зачем тогда писать, что только для преподавателей? - не унимался Тимка.
- На случай, когда включат, - с ударением на "ю" ответил парень. - Потому что преподавателей мало, а вас много. Никакой лифт не выдержит.
- Тимка, пошли! - поторопила Агата. - Чего спорить, если лифт все равно не работает.
Тимка махнул рукой. Мы побежали наверх. И немедленно услышали жалобный Зойкин голос:
- Ребята, подождите меня!
Мы остановились, Адаскина в панике металась за цепью турникетов.
- Ребята, как тут пройти? - вновь прокричала она.
- Вот к нему обратись, - указали мы на охранника.
Зойка быстро ответила на его вопросы и побежала к нам.
- Где мы учимся, знаете?
- Да, да, - уже на ходу бросил Тимка. - Пошли.
Мы беспрепятственно поднялись на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, нашли кабинет номер двадцать восемь. Из-за двери слышался голос нашей классной - Марии Владимировны Предводителевой. Она что-то объясняла.
Агата постучалась. Мы вошли. На нас уставилось множество глаз. Большая часть ребят была нам совершенно незнакома. Однако во взглядах своих можно было уловить скрытый восторг. Я понял: весть о наших утренних подвигах уже успела облететь школу.
- A-а, это вы, - выразительно произнесла Мария Владимировна. - Явились наконец.
- Нас отпустили. На час, - торопливо проговорила Зойка. - Завуч отпустил.
- Николай Иванович, - уточнила Агата.
- Наслышаны, - сухо, но многозначительно откликнулась Предводительница.
По классу пронеслось несколько сдавленных смешков. Это, конечно, наши. Новенькие продолжали просто внимательно нас разглядывать. Для них мы пока были безымянными героями.
- Садитесь, - явно не хотелось усиливать нашу популярность классной. - Вы крайне кстати. Мы как раз собирались идти в библиотеку за учебниками.
- Так нам садиться или не садиться? - поинтересовался Тимка.
- Если я велела садиться, значит, сядьте, - строго поджала губы Мария Владимировна.
Мы сели. Мария Владимировна пристально посмотрела на нас и осведомилась:
- А Будченко вы где потеряли?
- Мы его не теряли, - пояснила Агата. - Он просто пока не вернулся.
- Будка, наверное, еще в душе моется, - сказал Лешка Ключников.
Из этого я сделал вывод, что класс уже в курсе событий. Меня всегда это поражало. Стоит чему-нибудь произойти, как в мгновение ока вся школа уже в курсе. Беспроволочный телеграф мигом доносит весть до самых дальних уголков. Так сказать, от буфета до туалета.
- Значит, Будченко с нами пока нет? - повторила классная.
"Странный вопрос, - подумалось мне. - Неужели она сама не видит?"
- Уже есть! - И в дверь просунулась чумазая Митькина физиономия.
В следующий момент он вошел в класс, и это, я вам скажу, было зрелище. Дело в том, что с тех пор, как мы расстались, внешний вид Митьки мало изменился. Разве только совсем чуть-чуть. Наверное, и я сам до того, как помылся и переоделся, тоже так выглядел. Но я-то привел себя в порядок, а Митька остался прежним.
Класс разразился неистовым хохотом. Будченко с укором поглядел на ребят и спросил:
- Чего ржете, дураки? Разве не видите, у человека горе!
Лучше бы ему этого не говорить. Класс застонал от хохота. Даже наша Мария и то улыбалась.
- Будченко, ты неисправим! - сдавленным голосом обратилась она к нему. - Тебя зачем Николай Иванович домой отправил?
- Да ведь объясняю же вам, - с досадой произнес Будка. - У меня горе.
В классе уже творилось что-то невообразимое.
- Какое у тебя горе? - едва сдерживалась от смеха Мария Владимировна.
- Ключ сломался, - трагическим голосом изрек Митька. - Прямо в замке.
К хохоту прибавился оглушительный грохот. Это наш амбал Сережка Винокуров вывалился в проход.
- Какой ключ? В каком замке? - уже откровенно смеялась Мария Владимировна.
- Мой Ключ, от моей входной двери, - пробубнил Митька. - Я, естественно, так в квартиру и не попал. Хотел у соседки помыться, но она меня не пустила. Говорит: "Я только что генеральную уборку сделала, а ты мне сейчас все испачкаешь". Я матери стал звонить. А ее на работе нету. Потом ее все-таки нашли. Но я решил пока к вам забежать. Предупредить, что я еще не помылся. И, между прочим, не скоро теперь помоюсь, - счел своим долгом уточнить он. - Потому что дверь у нас металлическая, фирменная. Ее выламывать минимум час.
- Ну! - с торжеством проорал Лешка Ключников. - Говорил же, что Будка у нас еще моется.
- Успокойтесь, ребята, - уже справилась к этому времени с собой Мария Владимировна.
Митька, распространяя вокруг себя облака цементной пыли, начал бурно рыться в карманах. Затем, со словами: "Вот! Смотрите!" - выложил что-то на учительский стол.
Мария Владимировна недоуменно уставилась на странный предмет.
- Зачем мне это?
- В качестве вещественного доказательства, - очень серьезно произнес Будка. - Все, что осталось от бедного моего ключа. Другая часть там, в двери.
И он неопределенно махнул рукой в сторону окон.
- Ладно. Садись, Будченко.
Митька было двинулся по проходу к свободной парте.
- То есть нет! Лучше ни в коем случае не садись! - видимо, осознала всю глубину собственной ошибки наша классная.
Предупреждение прозвучало вовремя. Те, мимо кого Митька уже прошел, вовсю чихали. Несмотря на прогулку до дома и обратно с кратким визитом к соседке, цемента на Будченко было еще полно.
- Иди домой, Митя, - как-то даже ласково проговорила Мария Владимировна. - До завтра можешь в школу не приходить.
- Ладно, - кивнул Митька и проникновенно добавил: - К завтрашнему дню я уж точно помоюсь.
Класс снова грохнул. Так под наш хохот Будка и удалился.
Глава III. БУДКА, ЗАВУЧ И ДЯДЯ ГОЧА
ария Владимировна еще долго не могла нас успокоить. Класс охватила настоящая истерика. Смех вроде бы несколько раз затихал, но потом кому-нибудь вспоминался Митька в цементе, он фыркал, и это, как искра, попавшая в бензин, приводило к новому взрыву. Кстати, наша Предводительница тоже не оставалась безучастной. Видимо, Будкин вид произвел на нее сильное впечатление.
Наконец, окончательно взяв себя в руки, Мария Владимировна скомандовала:
- А ну тихо! Идем за учебниками.
В голосе ее послышались жесткие нотки. Мы, ветераны класса, немедленно притихли. Когда Предводительница начинала говорить таким тоном, могли запросто последовать репрессивные меры. Новая часть класса, видимо, тоже что-то почувствовала и хохотать перестала.
- А куда за учебниками, наверх или вниз? - полюбопытствовал Тимка.
- Наверх. Третий этаж, - объяснила классная. - Кстати, запомните, где и что теперь находится. Все совсем иначе, чем в нашем старом здании.
- Это мы уже поняли, - сказал я.
- Тогда вперед, - отдала новую команду Мария Владимировна.
Мы поднялись по широкой лестнице на еще один этаж и пошли по еще одному светлому просторному коридору с блестящим паркетом.
Библиотека вообще оказалась отпадной. Мы попали в огромный читальный зал, где среди многочисленных стеллажей стояли удобные столы и даже диванчики с креслами. Никогда бы не подумал, что такое может быть в школе. Однако мебелью новшества не ограничивались.
Как с гордостью объяснила нам библиотекарша Нонна Аристарховна, в библиотеке теперь есть не только книги, но и видеотека с кучей разных учебных программ, языковых видеокурсов и прочего, а также компьютеры, подключенные к Интернету. В общем, живи и радуйся.
Прочтя нам краткую лекцию о том, как правильно пользоваться всем этим богатством, Нонна Аристарховна начала раздавать учебники. В общем-то, для меня она никакая не Аристарховна, а просто тетя Нонна. Потому что ее дочь, Нинка, и наша Женька учатся вместе с первого класса и с того же момента дружат. А так как Женьке часто поручали сидеть со мной, то она повсюду таскала меня за собой. И чаще всего это "повсюду" оказывалось у Нинки.
Будку нашего тетя Нонна тоже очень хорошо знает. Они с ним в одном подъезде живут. Только на разных этажах. Когда они близко познакомились, Будка еще не успел пойти в первый класс.
До школы ему оставалась всего какая-нибудь неделя. Бот предки и привезли его из деревни, где он проводил каждое лето у прабабушки. Будке купили все, что требовалось ученику первого класса, а после, как он сам говорит, "бросили на произвол судьбы". То есть пока Митькины родители были у себя на работах, он совершенно самостоятельно и бесконтрольно гулял во дворе. В общем-то, у них во дворе образовалась целая разновозрастная компания, догуливавшая на свободе последние деньки перед школой.
А деньки эти в тот год, надо заметить, выдались очень жаркие. И как-то раз Будке с его друзьями жутко захотелось мороженого. Денег, однако, ни у кого не было. Они стали ходить по Сретенке и переулкам в надежде, что им попадутся оброненные кем-то купюры или монетки. В их компании был один такой Вадик. Так он уверял, что однажды на Сретенке возле "Галантереи" нашел столько денег, что потом обожрался мороженым и даже заболел ангиной.
Однако в тот день напряженные поиски не привели Будку и его друзей ровно ни к какому успеху. Тогда еще один парень, Борька, сказал, что надо попробовать попросить. Но люди по Сретенке ходили сплошь какие-то черствые. И в основном, от Будки с компанией просто шарахались.
Тогда тот же Борька еще немного подумал (видимо, он в их компании был мозговым центром, потому что уже перешел в пятый класс) и объявил:
- Ребята. Я знаю. Большие деньги часто прячут в вентиляции. Вот мы сейчас слазим и возьмем.
Народ засомневался. Им было непонятно, как в сквозном вентиляционном коробе можно что-нибудь спрятать. Но Борька сказал, что они дураки, а тайник в вентиляции делается очень просто. Сперва вбивают гвоздик, а на него вешают мешочек с деньгами. Мол, Борька сам такое по телику видел, когда показывали захват одной опасной банды.
Слова его произвели на всех большое впечатление. Мороженого захотелось еще сильнее. Теперь малышня только немного побаивалась, не обидятся ли те, у кого они возьмут деньги. Но Борька убедил их, что, если взять только на несколько порций мороженого, никто вообще не заметит.
Сказано - сделано. Раздобыв где-то длинную бельевую веревку, все эти идиоты забрались на чердак Будкиного дома. Это сейчас на большинстве чердаков понаделали железных дверей и серьезных замков. А в годы нашего с Будкой дошкольного детства подъезды и чердаки даже в центре Москвы были расхлебастаны. Лезь, куда только душе угодно.
Изучив вентиляцию, умный Борька сказал:
- Очень узкая шахта. Тут из всех нас только Митька пролезет.
Должен сказать, что сейчас Будка и впрямь превратился в настоящую будку. А тогда был маленьким и щупленьким. Кроме того, в глухой орловской деревне у прабабушки мороженого не продавали. Они вообще там жили натуральным крестьянским хозяйством. В магазин раз в неделю завозили только хлеб и крупу. Поэтому Митьке больше остальных хотелось мороженого.
Словом, он покорно позволил обвязать себя бельевой веревкой, и его спустили в длинный вентиляционный короб. На веревке Будка просуществовал недолго. Она почти тут же оборвалась. Так что этажей шесть искатель чужих заначек миновал в свободном полете.
После все удивлялись, каким образом он не разбился насмерть. Митька объяснял, что сперва зацепился ногой за скобу, потом его развернуло, сложило вдвое, и он заткнул собой вентиляцию.
Едва оборвалась веревка, другие любители мороженого перепугались и сбежали. Они решили, что Митька сразу погиб. Ведь падал он совершенно молча. От страха у него пропал голос и дар речи. Когда же дар речи вернулся и Митька с удовольствием бы позвал на помощь, ребята уже смылись. Впрочем, он все равно громко кричать не мог. Его так сложило, что он едва дышал. Да и пошевелиться боялся, чтобы снова не начать падать.
Поэтому Будка принялся осторожно скрестись, чтобы привлечь чье-нибудь внимание, и тихонечко подвывать, потому что ему было очень страшно. И еще он надеялся, что ребята позовут кого-нибудь на помощь и его вытащат.
Однако судьба распорядилась иначе. Ребята разбежались и, конечно же, никому ничего не сказали. Они боялись, что им влетит.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Муж тети Нонны, дядя Сережа, как раз за день до этого возвратился домой из больницы, где его лечили от инфаркта. Зайдя в ванную помыть руки, он вдруг услышал, что за стеной скребутся. Правда, Будка еще и выл. Но это дядя Сережа приписал водопроводным трубам. У них в доме они часто выли. Куда сильней озаботило тети-Нонниного мужа поскребывание.
Дело в том, что квартира их находилась на третьем этаже, а в квартирах на первом уже несколько раз появлялись крысы. В тот год вообще весь центр города был наводнен ими. А Сретенка ими просто кишела, потому что в переулках стояло полно заброшенных домов. Их поставили на капитальный ремонт, а пока суд да дело, там жили бомжи.
В общем, дядя Сережа подумал: "Ну вот. И до нас добрались!" - расстроился и начал соображать, как бы отвадить от дома чертову крысу. Перво-наперво он проверил вентиляционную решетку. Держалась она очень плохо. "Значит, точно надо отпугивать, - утвердился в своем решении дядя Сережа, - иначе в квартиру пролезет".
Встав на ванну, он заколотил по стене, крича: "Кыш, кыш, тварь проклятая!"
А его в ответ слабым потусторонним голосом попросили:
- Дяденька, спасите меня и дайте попить.
Тут у дяди Сережи снова случилось что-то вроде инфаркта, и он рухнул прямиком в большой таз, где тетя Нонна замочила белье. Сперва дядя Сережа решил, что он умер. Потом, полежав чуть-чуть в ванне в обнимку с тазом и бельем, понял, что все-таки пока жив. Только стал очень мокрым и мыльным.
Из стены по-прежнему доносились жалобные причитания Будки:
- Дя-яденька, дя-яденька, где же вы? Что с вами случилось? Не уходите. Мне страшно. И пить хочется. И писать тоже.
Услышав последнее заявление, дядя Сережа несколько приободрился и, расставшись с тазом, снова забрался на ванну:
- Ты где? - крикнул в вентиляционную решетку он.
- Ту-ута, - простонал Митька. - Спасите. Застрял.
- А что ты там делал? - поинтересовался дядя Сережа.
- Упал, - не стал вдаваться в подробности Будка. - Дяденька, если вы меня не спасете, я тут совсем умру.
Тети-Ноннин муж предпринял решительные действия. Оторвав решетку, он запихнул в отверстие руку по самое плечо. Но Митька был где-то далеко.
- Сиди там и не двигайся, - велел дядя Сережа. - А я пошел за помощью. Одному мне не справиться.
Службы спасения тогда еще не было. Поэтому дядя Сережа вызвал милицию, слесаря из домоуправления и тетю Нонну из школы, где она готовила библиотеку к новому учебному году.
Митьку извлекали из вентиляционного плена целый час. Пришлось ломать стену не только тети-Нонниной ванны, но и у соседей снизу, потому что Будка умудрился застрять между вторым и третьим этажами.
Вот так и состоялось близкое знакомство нашей библиотекарши с Будкой. Кстати, он даже ничего себе не сломал и отделался несколькими пустячными царапинами. Но тетя Нонна и особенно дядя Сережа сказали, что все равно "этого парня до конца своих дней не забудут". Да тетя Нонна его бы при всем желании не забыла. Потому что скоро вновь повстречалась с ним в нашей школе. А вернее, в библиотеке. Но это уже другая история. Я расскажу ее вам, но чуть позже…
Предводительница весь наш восьмой "Б" поставила в очередь за учебниками. Мы с Тимкой, Зойкой и Агатой оказались в середине и, пока ждали, разглядывали новеньких. Новенькие - это всегда интересно. Так сказать, новые люди, новые характеры и новые отношения. Особенно когда их так много.
Я сразу заметил: Агата с Зойкой разглядывает свежих мальчиков и при этом шушукаются и хихикают. Девочек они тоже внимательно разглядели, но уже без хихиканья. Я тоже посмотрел и на тех, и на других. Ребята как ребята, вполне нормальные. Впрочем, время покажет.
Наконец мы получили учебники и вернулись в свою классную комнату. Уже шел третий урок. По расписанию это была алгебра. Алгебру, как и геометрию, нам преподает Предводительница. Поэтому перемещаться из классной комнаты не пришлось. Да и алгебры, собственно, не было. Во-первых, еще пол-урока народ медленно тянулся из библиотеки. А те, кто уже вернулся, запихивали в сумку учебники.
Я тоже начал совать их в отцовского "Босса", Агата заметила и сказала:
- Клевая у тебя, Климентий, сумка.
Я лишний раз порадовался, что догадался взять именно "Босса", а не зеленое чудовище, которое предлагала мне бабушка. Хорошо бы я сейчас выглядел в глазах Агаты. Сидящая рядом с ней Зойка тоже заинтересовалась "Боссом". Обернувшись, она протянула руку, пощупала сумку и с уважением произнесла:
- Настоящая кожа. Круто.
Зойкино мнение меня мало интересовало, но все равно было приятно. Правда, неумолимой судьбе удалось тут же испортить мне настроение. Учебники я запихнул. Все до единого. Но вот "молния" после этого закрываться не пожелала. Уж я и так ее тянул, и эдак. В результате раздался треск. Я с ужасом увидел, что одна сторона "молнии" напрочь оторвалась от родного "Босса". Агата фыркнула.
- Плевать, - небрежно махнул рукой я. - В конце концов, мы для сумки или сумка для нас?
- Красиво жить не запретишь, - сказала Агата и занялась утрамбовкой собственных учебников.
Сами понимаете, что в действительности мне было совсем не плевать. Ладно бы этот "Босс" принадлежал лично мне. Но он ведь отцовский. А тот жутко не любит, когда кто-нибудь берет его вещи, а тем более портит их.
Тимка, видимо, что-то просек и, хлопнув меня по плечу, ободряюще бросил:
- Не страдай, Клим. После уроков сбегаем в одну мастерскую. Там так прострочат, что больше уже никогда не оторвется.
Я несколько приободрился. Однако пока Предводительница втолковывала, чем мы будем в этом году заниматься на математике, я вспомнил, что уже на ближайшей перемене нам всем надо идти к завучу, и настроение у меня вновь испортилось.
Никакой особой вины я за собой не ощущал. До сих пор считаю, что вышло обыкновенное недоразумение. Однако у меня появилось дурное предчувствие, что утренняя разминка нам просто так с рук не сойдет. "Нам, но не Митьке", - сообразил вдруг я и немедленно поделился своим открытием с Тимкой:
- Вот сволочь Будка. Он ведь нарочно сломал ключ в замке.
- Нарочно? - сощурил и без того узкие глаза Тимка. - Зачем?
- Чтобы к завучу не ходить, - объяснил я. - Явился сюда весь в цементе. Предводительница вполне официально до завтра его отпустила. Вот он от завуча и отмазался. А мы вчетвером отдувайся.
Тимка немного подумал. Затем свирепо произнес:
- Если так, то Будке не жить.
Видя, что Тимка уже сегодня готов привести приговор в исполнение, я счел за лучшее несколько остудить его пыл:
- Сперва проверим. Вдруг я ошибаюсь и у Будки все вышло совсем не нарочно.