* * *
Александра Михайловна вернулась в обычное время. Она остолбенела, увидев, что ждало ее дома.
Двери оставлены открытыми, в комнатах невероятный беспорядок, постели не застланы с утра, и самое главное - нигде никого нет.
Квартира была пуста и безжизненна. Лишь ветер, сквозняком ворвавшийся в комнаты, гнал бумажки по полу и переворачивал страницы забытой кем-то на окне книги.
"Что случилось? Куда исчезли девочки? Что с ними могло произойти?" тщетно ломала себе голову Александра Михайловна, остановившись на пороге.
В таком виде и застала ее прибежавшая домой Рая.
- Мама! Женя исчезла… - бросилась Рая к матери.
- Как исчезла? - с ужасом спросила мать.
- Не знаю. Куда-то ушла, и ее нет… Мы все ее ищем. Это я виновата, это все из-за моей машины…
Долго разговаривать было некогда. Александра Михайловна и Рая побежали искать Женю.
Обессиленные напрасными розысками, сестры вернулись домой поздно ночью и тоскливо сидели, не зная, что делать дальше…
Александра Михайловна пришла последней.
- Пока что ложитесь спать, девочки, - сказала она, сделав над собой усилие. - Я дала знать в милицию. На рассвете мы снова начнем розыски. А сейчас я еще раз пойду на станцию и к реке. Может быть, она пошла меня встречать и…
Тут голос у Александры Михайловны оборвался, и она быстро вышла в соседнюю комнату.
Шура и Лена бросились за ней и с плачем обняли ее. Им было жаль и сестру и мать. Больше они уже не могли сдерживаться.
Рая не плакала и оставалась на месте. Она не имела права утешать мать и сестер, не смела дать волю своему горю. Это она была во всем виновата, с начала и до конца. Это она погубила маленькую Женю.
С какой радостью оказалась бы Рая сейчас на месте Жени - в лесу, в поле, где-нибудь в канаве, в грязи, даже на дне речки или на железнодорожном полотне с отрезанными ногами, лишь бы не видеть, что́ она натворила!
Нет, будь что будет, а она сейчас уйдет снова и без Жени домой ни за что не вернется.
Однако это намерение Рае не пришлось осуществить. Яркий свет автомобильных фар прорезал темноту, и веселый звук клаксона нарушил ночную тишину.
Никто из Горских не обратил на это особого внимания, так как все привыкли к поздним приездам профессора.
Но профессор давно уже спал в своей постели. Это был кто-то другой. Звук клаксона раздался снова, и к дому подъехал большой грузовик с бидонами, наполненными молоком. Это была машина молочной фермы. В кабине грузовика на руках у шофера спокойно сидела маленькая Женя.
- Сюда, сюда! Приехали! - сказала она шоферу.
- Ну и прекрасно! - отозвался тот, поставив девочку на крыльцо и вежливо подавая ей кувшин. - Держи свое молоко, вот оно. Ты сама поднимешься или же тебя доставить наверх? - спросил он и, подняв голову, добавил: - У вас еще не спят, - видишь, свет в окнах?
- Спасибо, я сама поднимусь. Я здесь дорогу знаю, - ответила Женя с достоинством.
- Ну вот и хорошо! А то мне еще молоко развозить, и так с тобой задержался. Ну, будь здорова! Всего хорошего! - махнул ей на прощанье рукой шофер и уехал.
А Женя стала потихоньку подниматься по лестнице. Она хотела сделать сестрам сюрприз и шла осторожно, стараясь, чтобы ее никто не услышал.
- А вот и я! Молоко все-таки принесла! - торжественно заявила она, неожиданно появляясь в комнате.
- Женя! Женя! - бросились к ней мать и сестры.
- Женя! Женя! - повторяла Рая, не замечая, что плачет. - Что я с тобой сделала! Нет, никогда больше, ни за что…
А Женя чувствовала себя героем и гордо рассказывала о том, как ей было страшно, как она плакала, пока не нашла сухого места и не уснула возле молочного киоска, где ее и нашел шофер, привез домой и еще дал ей полный кувшин молока…
Часть вторая
1. Выставка
Дворец пионеров был разукрашен, и в нем гремела музыка. Готовились к важному событию, большому празднику.
Сегодня здесь открывался областной слет юных техников и выставка их работ.
Ребята долго и старательно готовились к этому слету и к выставке. Давно уже решено было, что на выставке будут показаны только самые интересные работы, а на слет соберутся юные техники, которые выполняли эти работы.
Попасть на выставку и слет было большой честью. Однако звания юного техника или какой-нибудь рядовой модели для этого было недостаточно. Большинству участников сегодняшнего торжества понадобилось несколько месяцев упорной работы, чтобы завоевать себе право в нем участвовать.
Музыка играла "Марш юных техников", известный всей стране по популярному кинофильму. Над Дворцом гордо реял флаг юных техников, и около входа высилась стройная мачта, украшенная разноцветными морскими флагами, каждый из которых обозначал какую-либо букву, а все вместе слова: "Привет будущим властителям земли, воды и воздуха!"
Из всех концов города по направлению к Дворцу тянулись удивительные процессии. Неторопливо ехали колонны велосипедистов на самодельных детских и настоящих больших велосипедах.
Обгоняя велосипедистов, катили длинные автомобильные колонны. Автомобили были совсем как настоящие, но маленькие. Каких только машин там не было! Комфортабельные лимузины сияли лаком и красотой отделки. Внушительно и грозно выглядели зеленые броневые автомобили с пулеметами и легкими пушками на башнях. Мягко шли похожие на рыб обтекаемые машины, а рядом с ними автомобили-амфибии с небольшим гребным винтом сзади, которые одинаково быстро и уверенно могли двигаться и по земле и по воде. Нетерпеливо пыхтели гоночные машины с большими колесами и маленьким кузовом, похожим на тело поджарой собаки; ехали тяжелые грузовики и вместительные автобусы, красные пожарные автомобили со складными лестницами и насосами, серые автомобили для поливки улиц, белые санитарные с большими красными крестами на дверцах и десятки различных других машин, окрашенных во все цвета радуги.
Все это двигалось по улицам, гудело, шумело, фыркало, останавливалось перед белой перчаткой милиционера и перед красным, огоньком светофора, приготовлялось опять двинуться в путь при желтом огне и, когда загорался зеленый, снова катило вперед, по улицам и площадям, направляясь к Дворцу пионеров.
Настоящим большим автомобилям, автобусам, трамваям и троллейбусам, а вместе с ними и пешеходам, приходилось подолгу ждать пока проедут эти колонны самодельных детских, большей частью педальных автомобилей. Однако шоферы, водители и вагоновожатые не были в претензии и терпеливо ждали, с удовольствием посматривая на юных представителей их беспокойной профессии, ехавших так гордо и торжественно. Нетерпеливые пассажиры забыли о том, что торопятся, и приветливо махали руками юным автомобилистам.
Во главе каждой из колонн ехал свой командор, и колонны двигались вперед ровным строем, строго поддерживая порядок.
Привычные ко всему прохожие были немало удивлены этим необычайным парадом. Они толпились у краев тротуара, приветствовали автомобилистов и спорили о том, какие из автомобилей педальные, ручные, какие с бензиновыми моторами и какие электрические. Узнать педальные и ручные легче всего было по вспотевшим лицам их водителей. Электрические, которых было немного, можно было узнать тоже по лицам их шоферов, чрезвычайно гордым и счастливым тем, что едут на таких роскошных машинах, а бензиновые - по тарахтению их моторов.
Автомобили шли по два в ряд. Выехав на главную улицу, они покатили еще быстрее под звуки "Марша юных техников", которые неслись из всех громкоговорителей.
Во главе первой колонны шел удивительный паровоз. Большой, черный, он выбрасывал пустые клубы дыма из трубы и, нимало не смущаясь отсутствием рельс, ехал по асфальту на резиновых шинах. Из окошек этого паровоза выглядывали веселые машинисты в красных галстуках, а на тендере расположился целый духовой оркестр, оглушительно исполнявший все тот же "Марш юных техников".
Паровоз был очень похож на настоящий. Юные железнодорожники об этом тщательно позаботились. У него были даже цилиндры с поршнями и буфера, а его гудок ревел так громко и пронзительно, будто паровоз мчался не по главной улице большого города, а по железнодорожной магистрали Москва - Донбасс.
Вся процессия направилась ко Дворцу пионеров и въехала через открытые ворота в большой двор, где водители оставили свои машины.
Принарядившиеся, аккуратно причесанные ребята торжественно входили во Дворец пионеров и октябрят. Там их встречало море света, музыка и знакомые лица друзей, сиявшие радостью.
Выставка работ юных техников расположилась в нескольких комнатах по соседству с большим залом. Эти комнаты были наполнены удивительными, неожиданными и очень интересными вещами.
Потолок первой комнаты изображал небо, кое-где покрытое легкими тучками, из-за которых выглядывало электрическое солнце. Под небом летал на тоненькой, почти невидимой, проволочке серебристый дирижабль, который плавно описывал широкие круги в воздухе. На полу этой комнаты была земля с песком, зелеными полями, лесом и поселком с маленькими белыми домиками, похожими на спичечные коробки.
Там же тихо текла в своих гипсовых берегах река. На реке была построена плотина и около нее маленькая Днепровская электрическая станция. Рядом, вопреки географии, высился известный всему миру московский Дворец Советов, модель которого целый год сооружали юные строители вместе с юными художниками, геологами, гидрографами, геодезистами и электротехниками, работавшими над оформлением этой комнаты.
На реке был и порт, где стояла целая флотилия кораблей, еще меньших, чем те, которые пускал на Зеленой Речке Мишка Гольфштрем. Рядом с портом находился артиллерийский полигон. Там стояли небольшие пушки, из которых можно было стрелять по танкам, находившимся на холме в противоположном конце комнаты. Пушки стреляли с помощью пружин, а снарядами служили хлебные шарики, покрытые иодистым азотом, которые, попадая в цель, издавали звук, похожий на выстрел из мелкокалиберного ружья, и выпускали небольшое облачко бурого дыма.
Несмотря на то что выставка должна была официально открыться лишь через час, около пушек уже установилась шумная очередь молодых артиллеристов, горевших желанием проверить свои силы в стрельбе.
Следующая комната была авиационная. Здесь царили авиамоделисты со своими бомбовозами, истребителями, пикирующими бомбардировщиками, планерами, скоростными пассажирскими самолетами, бесхвостками, геликоптерами и орнитоптерами, словно птицы махавшими небольшими крыльями.
Модели висели на нитках и проволочках, стояли на столах и на полках, превращая комнату прямо в какой-то авиационный музей, сходство с которым еще увеличивалось присутствием большой, как стеклянная бочка, моделью аэродинамической трубы. Вентилятор гнал сильную струю ветра, и в ней покачивались прикрепленные к весам маленькие самолетики. Так, тут же на выставке, определялись аэродинамические качества каждой из представленных моделей.
Третья комната была морская. Работы авиамоделистов здесь были представлены только гидропланами; все же остальное было сделано товарищами бравого Мишки Гольфштрема - юными моряками, кораблестроителям ми, исследователями морей и океанов.
Корабли Мишки тоже были здесь, и не на последнем месте. Тут были броненосец "Гольфштрем", электроход "Ленинград" и яхта, на которой плавал "адмирал Нельсон" до своей отставки.
Конечно, здесь же присутствовал и сам рыжий навигатор, явившийся на выставку в сопровождении ленинградского Вали и тёзки английских королей Эдуарда Кондитера. Мишка показывал им водолазов, которые поднимались на поверхность воды и снова спускались на покрытое водорослями дно большого аквариума. В этом аквариуме плавали модели подводных лодок, на дне стояла модель водолазного колокола, а рядом висел шар батисферы - модель снаряда, в котором спускаются отважные ученые в таинственную глубину морей.
- Это работа юных подводников, - пояснил Мишка. - Мы раньше называли их раками. Вот они и показали, какие они раки!
- Ну что здесь особенного! - отвечал верный себе Валя. - Вот ты бы посмотрел, что делают юные водники и подводники у нас в Ленинграде! Разве там такое? - Он даже плюнул для большей убедительности. - Да там прямо чудеса творят по сравнению со всем этим! Ведь наши юные подводники каждый день опускаются на дно Невы, а по воскресеньям для них устраивают экскурсии на подводной лодке. Я сам с ними ездил.
Это было уже слишком! Честное сердце Мишки Гольфштрема не смогло выдержать такого чудовищного бахвальства, и он сказал едко:
- Действительно. Жаль только, что эта лодка, перегруженная юными подводниками, утонула и никому не удалось спастись.
- Она не утонула… - был несколько озадачен Валя.
- Как же не утонула? Разве ты не читал? Это было во всех газетах. Ужасное несчастье! Ленинградские юные подводники погибли все до одного! Удивительно, как ты жив остался! Так что смотри на этот аквариум - в Ленинграде уже такого не увидишь.
Четвертая комната была посвящена механике и электротехнике, а пятая, и последняя - радио, фотографии, метеорологии, химии и всем прочим отраслям работы юных техников. У входа в эти две комнаты стоял большой механический заяц с настоящим пионерским барабаном в руках. Он приветствовал громким барабанным боем каждого переступавшего порог, а так как народ все время входил и выходил, то здесь стоял непрерывный грохот.
В этой комнате на столах и полках стояли маленькие, но исправно действующие паровозики, электрические моторы, ветряные двигатели, на полу по рельсам мчался пассажирский поезд, за которым гонялся красный товарный, а вслед за ним по тем же рельсам бежал трамвай с куклами, изображавшими вагоновожатого и кондуктора.
Посреди этой большой комнаты на почетном месте стояла машина для боронования Раи Горской. Машина помещалась на отдельном столе и была снабжена надписью:
"Рая Горская, 14 лет, V класс 39-й школы. Детская техническая станция при тракторном заводе. Машина для боронования, собственная конструкция".
Кроме того, к машине была прикреплена на шнурке тетрадь Раи с сочинением на свободную тему, под заголовком "Моя мечта", и с красной отметкой учительницы "отлично".
Это было сделано по предложению бородатого инструктора Макарова, который уже выздоровел и теперь удовлетворенно расхаживал по комнате, рассматривая работы своих учеников, начиная с электрического зайца-барабанщика десятилетней Люды Новак.
Покончив со своими кораблями, Мишка Гольфштрем привел сюда Валю и Эдуарда Кондитера, чтобы показать им машину Раи. Валя уже оправился от конфуза и хотел было снова начать свое "вот у нас в Ленинграде", но заметил, что на него никто не обращает внимания. Все внимание его спутников было поглощено новыми гостями, только что появившимися на выставке. Их было четверо. Это были уже немолодые мужчины с орденами и видом своим сразу внушавшие уважение. Среди них был и дед Вали - профессор Кранцев, дружески разговаривавший с плотным человеком в сером костюме.
Валя был здесь единственным, кто не знал этого человека в сером костюме.
Это был секретарь областного партийного комитета и старый приятель всех пионеров и октябрят, называвших его не товарищем Федоровым, а, как доброго знакомого, по имени и отчеству - Александром Ивановичем.
Кроме профессора Кранцева, вместе с Александром Ивановичем пришли проведать юных техников директор тракторного завода и помощник Александра Ивановича - высокий человек в военном костюме.
Гости осматривали выставку, и машина Раи Горской сразу привлекла их внимание.
- А это что? - спросил Александр Иванович, останавливаясь у стола с моделью.
- Машина для боронования, - пробасил подошедший к гостям Макаров. - Вот видите, надпись. Если хотите, могу вам рассказать об этой машине подробно. Она сделана у нас на технической станции при тракторном заводе.
- А что это значит? - снова спросил секретарь, взявшись за тетрадь с сочинением.
- Это то, с чем пришла к нам девочка захотевшая сделать свою машину к тридцатой годовщине Октября. Это ее школьное сочинение.
Гости обступили модель и стали ее осматривать со всех сторон. Один из них читал вслух сочинение, другие поднимали машину вертели колеса, от которых тянулись цепочки к боронам, и смотрели, как поднимаются и встряхиваются эти маленькие бороны, рассматривали, как сделаны отдельные детали машины, в частности те самые зубцы для борон, над которыми столько мучилась Рая.
- Вот смотрите сами, вряд ли мне нужно что-нибудь добавить, - заявил инструктор. - Скажу только, что все это она сделала самостоятельно, без моей помощи, а самую трудную часть машины - передаточный механизм - даже во время моего отсутствия.
- Здо́рово! - сказал заметно заинтересованный секретарь.
- Да, весьма возможно, что девочка талантлива, - согласился директор. - Скажите а сколько ей лет? - обратился он к инструктору.
- Четырнадцать, - ответил торжественным басом Макаров.
Тогда директор обернулся к Кранцеву и сказал не без иронии:
- Смотрите, профессор, четырнадцатилетняя девочка сделала такое, до чего не додумались даже конструкторы вашего института.
Профессор был задет: он не допускал насмешек ни над собой, ни над Институтом сельскохозяйственного машиностроения, которым руководил. Однако на этот раз директор был прав, спорить с ним не приходилось, и профессор только нахмурил брови.
- Ну что ж, значит, ей повезло. Открытия и изобретения - вещь прихотливая. Вспомните, что сделал юрист Коперник для астрономии или другой юрист, Авогадро - для химии.
- Какой там! Коперник! - засмеялся директор. - Взгляните, как все это просто и остроумно.
- Тем более. Простота - это достоинство, и очень важное, - уже явно рассердился профессор.
- Подождите, а где же изобретательница? - прервал Александр Иванович разговор, принимавший явно неприятный оборот. - Где же она? Я обязательно хочу с ней познакомиться. Давайте ее сюда!
- Что-то ее не видно, - ответил инструктор и подозвал Мишку, стоявшего неподалеку со своими приятелями.
- Где Рая Горская? - спросил он у навигатора. - Ты ее не видел?
- В школе была, а сейчас, наверное, дома. Скорей всего шьет что-нибудь или моет - вы же знаете этих девчонок! - насмешливо хмыкнул носом Мишка.
- Шьет, говоришь? - спросил секретарь. - А ты что делаешь?
- Корабли, пароходы, яхты… В соседней комнате стоит мой электроход "Ленинград" и флагман броненосец "Гольфштрем", - быстро ответил Мишка, польщенный вниманием Александра Ивановича.
- Это в честь теплого течения он так называется? - улыбнулся секретарь.
- Нет, по прозвищу, данному мне в школе. Меня зовут Мишка Гольфштрем, - гордо заявил рыжий навигатор.
- Хорошо. Давай полюбуемся твоим броненосцем, раз уж он носит такое хорошей имя, - продолжал секретарь. - А пока что, будь любезен, расскажи Николаю Петровичу, - указал он на своего помощника в военном, - как разыскать эту самую девочку Раю Горскую. Мы попросим Николая Петровича быстренько съездить за ней и привезти ее сюда.
- Я могу показать, где она живет, - вызвался Эдуард Кондитер, стоявший около. - Мы с ней соседи по даче.