13. Спор о рисунках и игрушках
На следующий день детская техническая станция показалась Рае Горской уже далеко не такой романтичной, как накануне. Еще в поезде Мишка Гольфштрем объяснил ей, что обозначали все вчерашние чудеса.
Механический швейцар, который, как после вспомнила Рая, говорил голосом старшей вожатой Маруси Синеоковой, был достаточно простой комбинацией фотоэлемента, электромотора и громкоговорителя, передававшего механически записанные фразы.
Глазами этому механическому швейцару служил фотоэлемент. Подходя к дверям, каждый посетитель незаметно для себя закрывал свет, падающий на фотоэлемент. Фотоэлемент включал ток, пускал в ход мотор, открывавший дверь, и механизм, передающий голос на громкоговоритель.
Это был просто автомат. А голосом Маруси Синеоковой он говорил потому, что радисты специально пригласили свою вожатую на станцию и просили поговорить и посмеяться так, чтобы это производило таинственное и приятное впечатление. Теперь голос Маруси, усиленный громкоговорителем, приветствовал каждого приходившего на станцию, в том числе и ее самое.
Все это было делом рук юных радистов. Они же сделали коротковолновые установки и аппараты для телевидения, так удивившие Раю.
А автомобильные гонки всегда устраивались в широком коридоре станции, где был сделан специальный трек для юных автомобилистов. Он был оборудован светофорами, дорожными знаками, переходами. Здесь было почти все, с чем приходится сталкиваться взрослым автомобилистам на дороге и на улице. Бесколесный автомобиль, на котором Рая каталась по Крыму, тоже был достаточно известной вещью - автотренажером, почти таким, на каких иногда обучают будущих шоферов.
Секрет страшной механической лягушки был еще проще: она была заводная и двигалась с помощью сильной пружины, спрятанной у нее в животе.
Словом, все было просто, остроумно и понятно и все свидетельствовало об изобретательности юных техников.
Теперь Рая смотрела на станцию другими глазами, но она ничуть в ней не разочаровалась. Рая увидела вещи еще более интересные, чем все вчерашние декоративные чудеса.
Здесь были большие, просторные и прекрасно оборудованные мастерские, где действительно можно было многое сделать - хватило бы охоты и уменья. Станки такие же, как и на заводах, но поменьше, соответственно с ростом юных техников; инструменты маленькие, но такие изящные и блестящие, что за них стыдно было взяться грязными руками; моторы, провода, штепселя, железо, дерево, проволока, гвозди в шкафах - все это было прямо как сон наяву.
Здесь уже не надо было ломать голову над тем, как обойтись без тисков и как самой сделать отвертку.
Рая и не мечтала о том, что ей придется свою машину делать в таких условиях. Ей хотелось сейчас же приняться за машину, и если бы не Макаров, требовавший от нее чертежей, Рая тут же приступила бы к работе.
* * *
Сотрудничество Раи Горской с бородатым инструктором началось с недоразумения, из-за которого они едва не поссорились.
- Ну, рассказывай, что за машину ты собираешься делать? - пробасил он, усадив Раю против себя.
Несколько смущенная внимательным взором своего собеседника, Рая начала быстро рассказывать все, что думала о машине. Все шло хорошо. Но когда Рая перешла к конструкции машины, она начала путаться и сбиваться, а затем окончательно смутилась и замолкла, чувствуя, что она не в состоянии объяснить самых простых вещей.
Инструктор не стал дожидаться, пока Рая заговорит снова. Он достал с полки большую коробку, на которой была нарисована девочка, собирающая самолет из металлических пластинок. Это была всем известная детская игра "Конструктор" - большой комплект складных металлических частей, где были планки, рельсы, болты, гайки, оси и другие детали, из которых можно было собирать что угодно.
Рая хорошо знала эту игру. Такой же ящик, но втрое меньший, был у ее сестры Жени, тоже обнаруживавшей любовь к технике.
- Вот, держи! - сказал Макаров. - Тебе эта вещь знакома?
- Я не играть сюда пришла, а делать машину для боронования, - холодно сказала Рая, отодвигая от себя коробку. - Я не маленькая.
- Как же ты будешь делать машину, если не знаешь ее конструкции? - рассмеялся инструктор.
- Вместо того чтобы делать машину, вы предлагаете мне забавляться детскими игрушками? - не могла сдержаться больше изобретательница. - Вчера вы мне предложили какие-то чертежи, сегодня игрушки, а завтра предложите еще нарисовать что-нибудь?
- Вот, вот. Как раз угадала. На, держи бумагу и карандаш - тебе придется порисовать, - не обращая внимания на обиду в голосе Раи, сказал Макаров.
- Но ведь я же хочу делать машину, а не заниматься игрушками и рисунками. Когда же я возьмусь за машину? - настаивала Рая, решившая, что инструктор, очевидно, считает ее совсем маленькой и глупой.
- После, - ответил серьезно Макаров. - Сначала ты нарисуешь свою машину, потом попробуешь собрать ее из частей "Конструктора", этак раз пять или шесть, и подумаешь нельзя ли ее сделать как-нибудь иначе, проще и лучше. А уже после этого можно будет взяться за чертежи и, когда они будут готовы, приступить к модели. Вот как!
- Так это же всё игрушки! Вы, по-моему, надо мной смеетесь, - покраснела Рая, считавшая себя деловым человеком и оскорбленная тем, что ей предлагают тратить время на такие пустяки.
- Не игрушки, а система. Смеяться мне над тобой незачем. А не хочешь работать, так незачем было сюда приходить, - поднялся инструктор и ушел по своим делам.
Рая была расстроена. Она мечтала о станках и штампах, на которых будет делать детали своей машины, о том, как будет отбрасывать лиловую стружку, измерять диаметры штангенциркулем. А себя она уже было представляла этаким старым металлистом в спецодежде, с руками, черными от масла и металлической пыли. И вот после всего этого, после всех разговоров о машине браться за детские игрушки! Нет, это было невозможно!
Задумавшись, Рая машинально придвинула к себе бумагу и взяла в руки карандаш. Он легко скользил по бумаге, а мысли Раи были далеко - в будущем. Рая думала о том времени, когда она будет инженером и настоящим изобретателем и когда ее уже никто не посмеет засадить за какие-то детские игрушки и рисунки.
Тогда у нее, конечно, будет свой автомобиль. Прежде всего она пригласит покататься своего врага - белесого мальчика Эдуарда. Она отвезет его далеко за город, этак километров за сорок, какой-нибудь хитростью выманит его из машины и мигом умчится обратно, а он пусть возвращается пешком.
А потом она приедет сюда, на станцию, и повезет кататься Макарова, но мстить ему не станет, а только скажет: "А помните, товарищ Макаров, как вы принуждали меня вместо изобретательства браться за разные нелепые рисунки, игрушки и прочую чепуху?" Макарову станет стыдно, и он, чувствуя свою вину, ответит: "Простите, Раиса Михайловна, я недооценивал ваших способностей и никогда не думал, что вы станете таким человеком"…
Углубившись в свои мысли, Рая незаметней для себя начала рисовать и, когда очнулась, к своему удивлению увидела перед собой уже готовый рисунок машины.
Это был совсем неплохой, только несколько неряшливо сделанный рисунок. В машине было много новых деталей, о которых Рая, кажется, никогда не думала раньше. Но все же такая машина никогда не смогла бы работать на поле - это было очевидно. Она была слишком велика и неуклюжа. Борон было чересчур много, и они были расположены так что несколько раз разрыхляли бы один и тот же участок земли. Это была скорее какая-то пожарная лестница, чем машина для боронования. Нет, это решительно никуда не годилось!
Тогда Рая начала рисовать снова, уменьшив количество борон и перевернув лестницу поперек. Вышло еще хуже, чем раньше. Машина должна была переломиться пополам при первом же движении.
Тут Рая рассердилась на себя за то, что не может справиться с детским рисунком, и взялась рисовать машину в третий раз. Но и третий рисунок не удовлетворил ее, и ему на смену тотчас появился четвертый…
Пришедший перед закрытием станции инструктор увидел Раю, которая сидела у стола, заваленного бумажками. На каждой из них в разных видах была изображена все та же машина.
Рая была увлечена. Работа над машиной началась.
14. Ночные герои
Начав с рисунков, Рая уже не могла оторваться от работы над своей машиной. Собрать примерную модель из "Конструктора" было не так трудно, но ни один из вариантов не удовлетворял изобретательницу. Она все старалась улучшить машину, разбирала и собирала ее вновь, пока инструктор сам не предложил оставить это и взяться за чертежи.
Чертежи были для Раи самой неприятной частью работы. Изобретательница не слишком приязненно относилась к геометрии и черчению вообще и даже в школе была не в ладах с этими предметами. Но ничего не поделаешь: приходилось заниматься этим еще и на технической станции, ведь от этого зависел успех ее работы. Макаров говорил, что пока не будут готовы чертежи с обозначенными размерами и со всеми расчетами, он Раю к дальнейшей работе не допустит.
Пришлось Рае засесть за чертежи, выбрасывать сделанное и делать наново. Инструктор видел, что имеет дело со способной девочкой, и хотел, чтобы она научилась серьезно относиться ко всему, за что берется. Поэтому он нещадно браковал все, что ему не нравилось, и был строг в своих требованиях.
Изобретательница переживала так много неприятностей, что ей временами даже становилось себя жаль. В коридоре мчатся на своих машинах веселые автомобилисты, с которыми так редко удавалось покататься Рае, на дворе весна, в лесу поют птицы, на реке плавают лодки, а ты сиди и сиди над этими проклятыми чертежами.
Особенно трудно приходилось Рае еще и потому, что работа над машиной требовала много времени, а забывать об обещании, данном матери, и манкировать учебой никак нельзя было. Совместить же и то и другое, было почти невозможно.
А тут еще осложнились и домашние дела. Раньше обязанности были точно распределены между сестрами, на долю каждой приходив лось немного, и это не обременяло девочек.
Теперь положение изменилось. Шура честно выполняла свое обещание и работала за двоих - за себя и за Раю. Лена тоже старалась помогать, чем могла; свободного времени теперь у нее было несколько больше, потому что все ее воспитанники прекрасно чувствовали себя на даче и требовали меньше забот и ухода, чем в городе, а гусь Тюльпан и вовсе исчез, скрываясь где-то на речке. Но Лена была еще мала, и помощь ее не так уж много стоила. А кроме того, обеим сестрам тоже надо было учиться, и, само собою, им еще хотелось и погулять на свежем воздухе.
В результате домашние дела шли неважно. Порядок был нарушен, и мощный конвейер сестер Горских разладился. Организованной жизни семьи угрожала опасность. А причиной была работа Раи на технической станции.
Вернувшись однажды домой, Рая застала сестер за уборкой. Было уже поздно, скоро должна была вернуться Александра Михайловна, но дела еще было по горло. Лена мыла пол, а Шура возилась у большой груды посуды, собравшейся за несколько дней.
- Еще не управились? - бросилась на помощь сестрам сразу забывшая о своей усталости Рая.
- Были на речке и катались на лодке… - честно призналась Шура.
- Тюльпана видели. Он теперь живет на реке и стал совсем диким. К нам даже не подошел, только гоготал издали! - добавила Лена.
- Хорошо, но ведь сейчас придет мама. Давайте-ка я вам помогу!
- Нет, нет, тебя это не касается, - категорически отказалась Шура. - Сами прогуляли, сами и будем отдуваться. Ты скажи лучше, как твои школьные дела?
- Да ничего. Надо бы еще кое-что повторить - завтра геометрия. Но это неважно, я пораньше встану и сделаю это утром, - ответила Рая.
- Ну вот и садись за свою геометрию. А в наши дела не суйся. И довольно об этом говорить, заявления больше не принимаются!
Не прошло и десяти минут, как девочки услышали шум подъехавшего к дому автомобиля.
- Профессор приехал, - подняла голову от книги Рая.
- Нет, профессор уже давно дома. Он сегодня бросил палкой в нашего Эдуарда, когда тот зашел к нему на веранду, - сердито сказала Лена, снимая фартук, в котором мыла пол.
- Значит, это мама! - всполошилась Шура. - Очевидно, ее кто-нибудь подвез, потому она так рано и приехала. Лена, клади ковер на место. Рая, накрывай стол к ужину - раз, два!
Шура засуетилась и, не зная, что делать с недомытой посудой, поставила ее в шкаф.
Александра Михайловна, как раз вошедшая в эту минуту в комнату, сделала вид, что ничего не заметила.
- До чего дождливое лето! Снова так и льет! - сказала она, снимая пальто и шляпу.
- А ты совсем не вымокла! - удивилась Рая.
- Я прямо с завода. Меня привез на автомобиле инженер Кияшко, отец Миши.
- А разве у него есть автомобиль? - начала было Рая, но, перехватив страшный взгляд Шуры, заметила, что шкаф открыт мать смотрит прямо на грязную посуду.
Лена тоже делала таинственные и непонятные жесты, стараясь привлечь внимание сестры к шкафу и посуде. Рая стояла ближе всех к шкафу и мигом поняла, чего хотят от нее сестры.
- А разве у инженера Кияшко тоже свой автомобиль? - повторила она, закрывая, словно просто так, для порядка, шкаф.
- Нет, это была заводская машина, - ответила Александра Михайловна, умышленно не замечая маневра Раи и с сочувствием посмотрев на старшую дочь.
Инцидент с грязной посудой прошел гладко. Горские сели ужинать.
- Ну, дочки, как гуляли сегодня? Где были, что видели, чем можете похвастаться? - спрашивала мать.
- А вы не купались? Ведь еще холодно, можно простудиться! - опасливо сказала она, услышав, что девочки были на речке и видели там Тюльпана. - Ну, скажите мне по правде: вы гонялись за ним в воде? От вас можно ждать чего угодно, - усмехнулась она, переводя глаза с Раи на Лену.
Рая, которая, конечно, никогда не пропустила бы такого случая, если бы была на реке, на этот раз гордо выдержала подозрительный взгляд матери. Однако Лены Александра Михайловна уже не увидела. У Лены внезапно развязался шнурок на ботинке. Она нагнулась, потому что его необходимо было немедленно завязать.
Лена не гонялась за Тюльпаном, но зато помогала Мишке Гольфштрему спасать опрокинутые гусем суда москитной флотилии.
- Ну так что - гонялась за Тюльпаном в воде? - вторично спросила Александра Михайловна, когда голова Лены снова показалась над столом.
- Нет, за Тюльпаном я не гонялась. Я на к него сердита за то, что он съел мою ящерицу Майю, - ответила Лена на вопрос матери. - Правда же, Шура?
Шура подтвердила кивком головы, что за Тюльпаном Лена действительно сегодня не гонялась.
- Теперь я тебя понимаю, - сказала Александра Михайловна с серьезным видом. - Вода очень холодная?
- Холодная, - вздохнула Лена. - Такая холодная, что больше не полезу, - добавила она и махнула рукой, увидев, что мать поняла все, чего не договаривали сестры.
- Не полезешь? - рассмеялась в ответ Александра Михайловна. - Ну, смотри же!
Дождь, начавшийся с вечера, шел все сильнее. Когда Горские улеглись спать, они слышали, как он стучит в окна и в крышу и как журчит стекающая со всех сторон вода.
Приятно лежать в такую погоду в теплой постели, хорошо спится под дождь. Однако Александре Михайловне почему-то не спалось. Она давно уже заметила, что дома что-то не так и дочерям не совсем легко справляться с домашними обязанностями.
Недавно у девочек был долгий спор об этом с матерью, который окончился полной победой дочерей.
Девочки, сговорившись между собой, дружно утверждали, что уметь варить обед и шить платья им нужно нисколько не меньше, чем знать все сорок восемь штатов Северной Америки или же то, чем прославил себя французский король Солнце - Людовик Четырнадцатый.
Александра Михайловна жалела дочерей, но, сколько ни возражала, переубедить их не могла. Они твердо стояли на своем.
Александра Михайловна вспомнила всю эту историю, когда увидела грязную посуду, и от души посочувствовала дочерям. Очевидно, конец учебного года все-таки сказывался. Однако прямо предложить им свою помощь было невозможно - дочери обиделись бы: они приняли бы это как упрек или как выражение недоверия к их способностям.
"Вот бедняги! - думала она. - Поставили грязную посуду в шкаф и счастливы, что я этого не заметила. Когда же они будут ее мыть? Надо как-нибудь незаметно им помочь".
Александра Михайловна тихонько поднялась с постели и пошла в кухню. Она не стала зажигать света, плотно закрыла за собой дверь, осторожно достала из шкафа грязную посуду и перемыла ее в темноте. Потом вытерла, поставила на место и вернулась, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дочерей. Теперь на сердце у нее стало легче, и она сразу уснула…
Рая очень хотела спать, но долго боролась со сном, ожидая, пока все в доме успокоится.
- Это я во всем виновата, - говорила она себе. - Это из-за меня не управилась Шура. Ну что, если мама случайно заглянет в шкаф? Что́ она подумает о нас? Нет, она, Рая, не может этого допустить, она должна сделать то, с чем не управилась из-за нее Шура.
Однако как ни крепилась Рая, она все же незаметно заснула. Но мысль о посуде не давала ей покоя, и через полчаса она проснулась снова. Убедившись, что все остальные спят, она пошла в кухню и так же осторожно, как и мать, перемыла в темноте и снова поставила на место ту же самую посуду.
Лена, которая и во сне не могла расстаться со своими четвероногими и пернатыми воспитанниками, проснулась потому, что ей показалось, будто профессор вместе с белесым мальчиком Эдуардом вытаскивает из сарая ее поросенка Эдуарда. Прислушавшись, она убедилась, что все спокойно и сигнализация, сделанная Раей, тщательно охраняет сон ее любимца.
Тогда она вспомнила о посуде, поднялась и в третий раз перемыла ту же самую посуду.