- …покажет нам образцы танководительства! - вдруг донеслось до него с трибуны, и почти тотчас же голос говорившего был покрыт возникшим вдали грозным и торжественным рокотом. Этот рокот всё приближался, всё больше наполнял собою солнечный воздух. Алёшка почувствовал, как легонько задрожала земля под его ногами, и увидел, что к полю от опушки быстро приближался могучий красавец танк. Танк, тяжёлый, серый, рокоча надвигался на огромный барьер из брёвен. Казалось, он должен остановиться, как вкопанный, но нет - танкист вдруг легко и красиво взял барьер. Крик восторга раздался на поле. А танк, ревя, громоздился уже на другое препятствие, словно вставал на дыбы; перевалил через него, легко шёл по неровной поверхности, потом спокойно, словно ничего не замечая, перескочил через ров, развил бешеную скорость, на минуту скрылся из глаз, развернулся там, помчался обратно и, медленно затихая, остановился невдалеке от трибуны. Рукоплескания и крики "ура" раздались вокруг машины. Егоров дал знак играть марш. Алёшка едва не упустил такта и, играя, не отрывал глаз от танка.
И вот из люка ловко выскочил плечистый, плотный, очень высокий человек в комбинезоне танкиста, в кожаном шлеме. Он, обернувшись лицом к гостям и бойцам, шёл большими широкими шагами к трибуне, шёл под ликованье военного марша, под ясным сиянием солнца, высоко подняв тяжёлую руку и сильно потрясая ею в воздухе. Он шёл, огромный, сверкающий. Его загорелое лицо лоснилось, зубы блестели в большой, открытой улыбке, и тёмные, немного сумрачные глаза под тонкими бровями смеялись и радовались, и на груди, над сердцем, горели два ордена: Красной Звезды и Боевого Красного Знамени. Орденоносец взошёл на трибуну и под клики и музыку заговорил; голос у него был густой, мощный.
- И мы железной стеной встанем на защиту нашей Родины и двинемся на наших врагов, товарищи, и мы, как ураган, сметём всех, кто будет мешать нам на пути мировой революции…
Алёшка был ошеломлён.
"Вот это - да, - думал он, и слов не хватало для выражения, - вот это - да… Нет, мне никогда не стать таким. О если б хоть немного быть на него похожим, хоть немножко. Во это - да…"
Алёшка не пошёл смотреть на футбольный матч с командой артиллеристов и после обеда тревожно бродил по лагерю в трепетной надежде ещё раз увидеть товарища Орлова и вспомнил о своём выступлении под самый вечер.
На открытом воздухе, перед эстрадой-раковиной, рассаживались гости, бойцы, шумя и смеясь, а за сценой, волнуясь, готовились выступающие.
Товарищ Егоров подошёл к Алексею, на мгновение ласково обнял его за плечи.
- Ну? Ты что вроде как приуныл, Алёша? Волнуешься?
- Товарищ Егоров, как он танк-то вёл… Я всё думаю, опомниться на могу.
- О-о, брат, задушевно машину вёл! - воскликнул Егоров и заглянул Алёшке в глаза. - А ты уж загорелся, парень? Горючий ты материал. Смотри не сгори у меня до срока.
- Товарищ Егоров, а может, не выступать мне? Сомневаюсь я что-то.
- Но-но. Я вас, воспитанников, в конце выпускаю, коронными номерами, а ты - трусить? Не по-красноармейски, брат.
- Ты, Алёшка, не бойся, - подхватил Сенька, - мне вот через номер танцевать идти, а я, видишь, ни капли не боюсь.
- Да и я не боюсь, - ответил Алёша и ласково взглянул на товарища.
- А за меня радио выступает, - прихвастнул Васька.
- А я к следующему разу особый номер придумаю, - многозначительно пробасил Миша.
- А я уж тебе его придумал, - перебил Васька. - Мишка Эн - человек с двумя желудками. Съедает, не сморгнув, тонну конфет и запивает бензолом. Главное, понимаешь, не сморгнув. А то ещё - на бис, он же - человекобарабан.
- Не дразни ты его, Вася, - улыбнулся Алёшка. Ему хотелось обращаться с людьми так же ласково, как товарищ Егоров.
- Да я не дразню, я просто советую…
- Твой номер следующий, Алёша, - предупредил Егоров, и голова у Алёшки закружилась от волнения. Он не видел даже, как плясал Сенька, смутно слышал, как весело хохотали зрители, как хлопали и кричали: "Яблочко! Яблочко!"
А конферансье объявил:
- Воспитанник Воронов, отличник учёбы, сыграет на флейте песню своего собственного сочинения…
Туго обтянув гимнастёрку, махнув гребёнкой по волосам, Алёшка, не чуя ног, вышел на эстраду и огляделся. Он увидел знакомые лица курсантов, которые смотрели на него, улыбаясь и как будто любуясь; заметил начальника школы и, показалось, рядом с ним тёмные, ласковые глаза танкиста-орденоносца; увидел, что наступили нежные сумерки, а вдали, над тёмными опушками, над учебным полем задумчиво, как в Заручевье, светил узенький голубой рожок месяца. Сердце Алёшки наполнилось горячей любовью к бойцам, к тихому воздуху, к колхозному месяцу; он поднёс флейту к губам, и грустная, счастливая мелодия пастушьего рожка пролетела по лагерю.
Алексей играл легко и свободно, всей душой отдаваясь музыке, слушая только её. Но когда кончил игру тою же родной мелодией и кругом восторженно захлопали, закричали "бис-бис", а Мишка почему-то выкрикнул басом "ура", Алёшка смутился, чуть не заплакал и, едва поклонившись, убежал с эстрады. Вбежал Алёшка в палатку и сразу бросился лицом в прохладную, сыроватую подушку.
Ему очень хотелось побыть одному, но уже через четверть часа приятели тормошили его, наперерыв крича:
- Алёшка, ты чего ж на "бис" не вышел?
- Вот чудак, чего смутился?
- Алёшка, - басил Мишка, - идём чай пить, там артистам пирожные дают.
Алёшка с удовольствием пил чай: за обедом он плохо ел и теперь чувствовал, что проголодался. Миша авторитетно рассуждал о преимуществах наполеона перед трубочкой.
- Наполеона можно на несколько пластов разобрать и потом каждый в отдельности есть, а трубочку надо всю сразу есть, без остановки…
- Кто ж тебя гонит без остановки? - не преминул подзудить Васька.
Озираясь по сторонам, в столовую вошёл товарищ Егоров.
- Алёша, - сказал он, - а ведь я тебя ищу. Не очень ты устал? Знаешь, ведь тебя товарищ Воронов ещё разок сыграть просит, он там, на берегу, с бойцами беседует…
Алёшка не совсем понял Егорова.
- Товарищ Воронов? А это кто, товарищ Егоров?
- Как - кто? Да гость наш, танкист-орденоносец.
Ребята молча переглянулись и впервые увидели Мишку смущённым. Впрочем, он тотчас же, насколько мог, нырнул лицом в кружку с чаем.
- Та-ак, - зловеще прошипел Васька, - товарищ Орлов, говоришь? Имеешь нахальство утверждать, что Орлов?
- Я… я не нахальство… - глухо пробормотал Миша из кружки. - Я не виноват, что сбился… Я знал… Я сбился потому, что как же: Алёшка наш - Воронов и вдруг тот же Воронов… Я и подумал, что тот - Орлов… Он и с виду - Орлов…
- Так, - шипел Васька, - что ж, по-твоему, однофамильцев не бывает? А сколько у нас в школе Ивановых?
- Так то - Ивановы, а то - Вороновы…
- Так… Ну ладно, - грозил Васька, - наконец-то ты достался мне на съедение, человекобарабан…
4
Танкист-орденоносец сидел на крутом берегу, на пеньке, окружённый молодыми бойцами. Они курили, посмеивались и говорили почему-то вполголоса, - наверно, потому, что очень тихо и красиво было над озером, и вечер был уже глубокий и мягкий, но по-северному не тёмный, а лёгкого зеленоватого цвета. Подойдя, Алёшка сразу различил мощную фигуру героя, а лицо его от сумерек, от мерцающего огонька папиросы казалось тёмным, словно литым и суровым.
- А! - негромко молвил танкист, заметив в группе подошедших ребят Алёшку. - Вот он, мой знаменитый тёзка. Ну, замечательнейшую песню ты играл, товарищ Воронов. Самое сердце трогает… Не жалко - сыграй мне её ещё разок, а?
- Есть сыграть, товарищ Воронов, - прерывающимся голосом ответил Алёшка, и охотно, ещё мягче и чище, немного медленнее, чем обычно, запела под его дыханием флейта.
Бойцы слушали не шевелясь, и, точно застыв, сидел знатный танкист-краснознамёнец, облокотясь локтями о сильные свои колени, опустив голову, огромный, весь тёмный в летних сумерках.
- Хорошо, - сказал он, вздыхая всей грудью, когда Алёшка кончил. - Хорошо.
Бойцы из уважения к старшему товарищу молчали.
- Родину свою я вспомнил, когда услыхал тебя, - медленно сказал знатный танкист. - У меня на родине точно так же один старик-пастух по утрам играл…
Алёшка уцепился руками за траву: люби-мая мечта пронеслась в его сердце, но было страшно сейчас вспомнить её… Бойцы молчали из уважения к воспоминаниям героя. Они чувствовали, что ему хочется и нужно рассказать о себе что-то своё, важное, быть может, никому не рассказанное до сих пор.
- Да, на родине моей так по утрам пастух играл, - повторил товарищ Воронов с глубокой любовью и грустью, - в деревне Заручевье, Нижегородской губернии, Горьковского края теперь.
Алёшка всё сильнее держался за траву.
Знатный танкист помолчал, затянулся папиросой, золотистые огоньки отразились в его тёмных глазах…
- Давно я там не был, более двенадцати лет, - продолжал он. - Услышал твою песню, и так сердце заныло по родимым местам… Отца моего, партизана, зарубили белые, а я, мальчишкой ещё тогда был, в Красную Армию пошёл… И было это… да, было в двадцатом году… И кинула меня судьба-война на Дальний Восток, к самому синему морю… Ну, время тогда, знаете, какое было пламенное время. Как поют - такое: "И останется, как в сказке". Орден вот этот - Знамя - за те волочаевские дни получил, за раны, за беспощадность к врагам. Очнулся от боёв, от болезней - на родину написал… На одно письмо получил от земляка ответ, известил, что мамаша моя умерла, дед больной лежит, умирает. Братишка у меня тогда только что народился, про того ничего земляк не написал. Я опять посылаю запрос - не отвечают… Быть может, и сам земляк оттуда ушёл… Хочу вот сам съездить туда, на родину… Только, наверное, напрасно поеду… Не отвечали мне, - значит, не только мать, но и братишка мой давно помер…
- Нет, товарищ Воронов, - промолвил Алёшка, встав во весь рост, - я жив остался.
…И встали они друг перед другом, один - дважды орденоносец, герой гражданской войны, бесстрашный водитель танков, другой - молодой питомец Красной Армии, будущий лётчик и герой, и поднялись на ноги, встали вокруг них бойцы-курсанты. И знатный танкист протянул руку и тихо сказал:
- Здравствуй, младший брат.
И Алёшка ответил:
- Здравствуй, старший брат.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Дорогие юные читатели! Творчество одного из наших крупнейших поэтов - Ольги Федоровны Берггольц - началось со стихов, рассказов и повестей для вас, для детей.
Её имя произносят с особенной любовью и восхищением не только у нас в Советском Союзе, но и во многих странах мира. Ведь недаром Ольгу Берггольц прозвали Голос Ленинграда - она помогала выстоять городу в тяжкие дни блокады: её стихи, выступления по радио, в частях Советской Армии, обороняющей город, на кораблях и заводах давали людям уверенность в победе и силу терпеть ужасные лишения, которым враг подверг город.
Детство - это клад, который дается каждому, но не каждый умеет этот клад (и радостный и трудный) сохранить на всю жизнь… Ольга Берггольц - сумела! Она пишет в стихотворении "Воспоминание":
…Ты всё ещё меня не покидаешь-
повадка, слух и зрение детей!
С самого детства и всю жизнь она вела дневник. Наверное, поэтому она стала сочинять очень рано, ещё школьницей, и печататься начала в пионерской газете "Ленинские искры". С горячей признательностью говорила Ольга Берггольц всегда о своих первых литературных наставниках - С. Я. Маршаке и К. И. Чуковском, которые стали её друзьями.
Когда она писала "Пимокаты с Алтайских", о барнаульских школьниках, то пользовалась дневниками и воспоминаниями своего друга и мужа Николая Степановича Молчанова. Он погиб в блокированном Ленинграде. В книге он - Кольша Молчанов.
Эта повесть, как и повесть "Мечта", как будто "далёких" лет, а на самом-то деле - о близких вам людях… Как так? Да очень просто: Ольга Берггольц писала о нашем детстве, детстве своего поколения, а ведь и теперь многие из тех ребят живы - они стали дедушками и бабушками.
Герои этой книги живут иногда трудной, но интересной жизнью! Мечтая стать такими, как их отцы и братья - герои гражданской войны, - они и сами не теряют времени. Когда Кольша Молчанов на пионерском сборе начинает думать "обо всей земле сразу", ребята пишут письмо пионерам Германии, где тогда зрела революция, - это и есть уже рождение братства всех людей земли! Его называют интернационализмом, или пролетарской солидарностью!
В повести "Мечта" слышен отзвук наших школьных лет: даже некоторые прозвища сохранены. Так, Ольгу прозвали Червонец, за её золотистые косички и блестящие способности.
Правда, характер девочки в повести несколько иной.
А вот характер Алеши Воронова гораздо больше чем в "Пимокатах" близок характеру Николая Молчанова. Даже внешность: "…тонкие черные брови и немного сумрачные глаза" - это его глаза и брови. Но главное - характер! Что же так важно и любимо автором в повести "Мечта" - раз она дала герою облик самого дорогого для неё человека?
Алёша совершает подвиги. Один из них - великий подвиг Терпения и Выдержки.
Из глухой деревни Заручевье, с великими трудностями, рвётся он в великий город, для достижения своей мечты… Это наш родной Ленинград, о котором так много писала Ольга Берггольц, её жизнь неотъемлема от него. Здесь она родилась в 1910 году, здесь закончила школу и университет (тогда ей было всего 20 лет!). Сюда вернулась после большой и часто опасной работы в Средней Азии, где работала журналистом, здесь стала Голосом блокадного Ленинграда, в Великую Отечественную войну. Здесь скончалась в 1975 году.
Могилу на "Литературных мостках" часто посещают школьники, пионерские дружины и завязывают у изножия строгого и легкого надгробия узлы красных галстуков - знак своей любви и верности. Они алеют, как маки, а с простого мольберта смотрит на нас её прекрасное лицо…
Наверное, прочтя эту книгу, вам захочется узнать об Ольге Берггольц побольше. Поезжайте-ка в школу № 329, что на проспекте Елизарова, за Невской заставой города Ленинграда, там ваши товарищи школьники создали музей её имени! Это бывшая школа № 117, где мы с сестрой учились. Музей посещают многие экскурсии и нашего и других городов, бывают гости из-за рубежа. Ребята собрали много интересного о школьных годах, обо всей удивительной жизни поэта.
Много удивительных судеб знает этот город! И наверное, Алёша Воронов, приехавший сюда беспризорником, станет лётчиком, как его товарищи стали танкистами. Об их подвигах, называя имена, и о безымянных героях писала Ольга Берггольц. И не только в стихах военного времени: ведь это ей принадлежат стихи, высеченные на граните знаменитого памятника, а в них строки, известные всем: "Никто не забыт, и ничто не забыто".
НИЧТО, дорогие читатели, - ни жизнь, ни гибель, ни мечты этих людей!
Мария Фёдоровна Берггольц
ДОРОГОЙ ДРУГ!
Сегодня ты стал пионером, повязал красный галстук; он - частица Красного знамени, дорожи им. Сегодня ты сделал первый шаг по славной пионерской дороге, по которой шли твои старшие братья и сёстры, отцы и матери - миллионы советских людей. Свято храни пионерские традиции. Будь достоин высокого звания юного ленинца!
Крепко люби Советскую Родину, будь мужественным, честным, стойким, цени дружбу и товарищество. Учись строить коммунизм.
Сердечно поздравляем тебя со вступлением в пионерскую организацию имени Владимира Ильича Ленина.
Это большое событие в твоей жизни.
Пусть пионерские годы будут для тебя и твоих друзей по отряду радостными, интересными, полезными. Пусть станут они настоящей школой большой жизни.
Счастливого пути тебе, пионер!
ЦК ВЛКСМ.
Центральный совет Всесоюзной пионерской организа иии имени В. И. Ленина
Примечания
1
Барнаулка - чёрный полушубок.
2
Малахай - киргизская шапка-ушанка.
3
Пимы - валенки.
4
Шорник - мастер по изготовлению шорных изделий (кожаных ремней, хомутов, уздечек и тому подобное).
5
Гуртом - толпой, оравой.
6
Песталоцци И. Г. - всемирно известный швейцарский педагог-демократ.
7
Нэпман - частный предприниматель периода НЭПа (Новой экономической политики), когда в нашей стране для скорейшего восстановления разрушенного войной хозяйства были временно разрешены частная торговля и мелкие капиталистические предприятия.
8
Проспект 25 Октября - после революции некоторое время так назывался Невский проспект. Впоследствии прежнее название было восстановлено.