- Это что ещё за цаплин? - засмеялась Таня. - Пошли, пошли, пока не жарко.
- Не пойду я, - сказала Алёна. - Того сада трогать нельзя.
- Что так? А я всегда-превсегдашеньки там яблоки рву.
- У вас же, Таня, свои есть.
- Чужие вкуснее!
- Вот из-за этого всё и случилось, - горячо заговорила Алёнка. - Старший брат на чужое, на дармовое позарился, из-за него и Белая Цапля не расколдовалась.
- Чего она болтает? - пожала плечами Таня. - Нелепица какая-то.
Алёна совсем обиделась:
- И очень даже лепица. Очень лепица. Вон Женька знает…
Таня поглядела на Женьку.
- Сказка это… - ответил он. Ему, видно тоже захотелось яблок.
- У тебя, Алён, всё нельзя, - сердито проговорила Таня. - Всё тебе жалко.
- Врёшь ты! - крикнула Алёна. - Это же не мой сад!
- Всё равно. Жадная ты. Вот хоть Женю спроси. Правда, Жень?
- Правда… - вдруг выдавил из себя Женька.
Алёна прямо рот раскрыла.
- Чего это я тебе пожалела?
Женька молчал.
- Ну, чего? Чего пожалела? Говори, бессовестный!
- Не мне… - медленно затянул Женя. - Не мне. Тане вот… Платок не дала.
- Ух! - взорвалась Алёнка. - Ух, напела уже тебе в уши? Ну и идите воруйте яблоки! Идите!
- И пойдём! - ответила Таня.
Она взяла Женю за руку, потянула. И он пошёл. Голову опустил и пошёл.
Алёна стояла у крыльца и глазам своим не верила: пошёл! Сроду бы не подумала, что он пойдёт!
Она и не заметила, как слёзы закапали на ушки голубого платка.
Глава XIII. Дома разбирают
Теперь отец стал часто приезжать в Цапельки. Наверно, он всё-таки соскучился по Алёне. И ещё потому, что начали перевозить в Марьино сперва урожай, какой собрали, а потом и дома. Выйдет Алёна утром - а в ряду то одного дома нет, то другого, прямо как у Женьки с зубами. У него зубы стали одни выпадать, а другие на их месте расти. Он сам показывал и даже потрогать давал. Но дома - это совсем другое дело. Они из земли не проклюнутся. Алёна знала - ей отец сказал - здесь теперь будет большой сад. А деревни не будет.
Девочка Таня тоже собиралась переезжать к ним в Марьино.
Как-то утром открыла дверь в их избу:
- Здравствуйте, Евдокия Тихоновна! Здравствуй, Алёна, - и втащила большой узел, поставила возле двери. - Бабушка велела к вам вещи сносить. Можно?
- Как же, как же, - закивала бабушка. - Ваш дом сегодня разбирать будут? Помоги, Алёна.
Алёна вышла следом за Таней, впервые ступила на их крыльцо.
В горнице всё было переворочено. Одеяла, подушки, перины лежали на кровати, перевязанные верёвкой, фотографии со стен сняты, и на их месте на обоях яркие квадратики. Возле двери были сложены мелкие узелки, коробы.
- Помогать пришла? - спросила Танина бабушка. Она была прямая, высокая, черноглазая, и брови тоже чёрные, широкие.
- Вы теперь у нас жить будете? - тихо спросила Алёна.
- Как бог даст, - строго ответила старуха. - Бери вот узелок-то.
До обеда Алёна с Таней молча таскали вещи. Всю избу чужими вещами заставили.
А в обед приехал Алёнин отец и мужики из Марьина, начали Танин дом разбирать. Сперва отец вошёл в избу, отогнул гвоздики на оконных рамах и вынул стёкла.
- Держи, Татьяна. Вон туда, к кусточку, поставь. Подмоги ей, дочка.
Пока они стёкла носили, глядь - уже рамы повынули. И стал сразу дом на дом не похож. Нельзя в нём теперь жить: слепой стоит.
А мужики уже с крыши железо сбивают, вниз подают.
Деревянный настил, что под железом был, тоже сняли. И совсем дом обеднел. Сруб один.
Вот и брёвна скатывать начали - аккуратно скатывали, чтобы не разбить, - две жердины как горочку положили от верха до земли. Вот тут Алёна и заметила, что на брёвнах по венцу зелёной краской написано. Снизу - она сразу узнала - будто птица с клювом, как она на одной ноге стоит. Один, значит. Первое бревно. Повыше - будто сидит птица на земле. Цифра два это. Потом - летит птица. Цифра три. А уж дальше Алёне и не прочитать. Не знает она, как другие цифры пишутся.
Бабушка наварила щей полон горшок, всех, кто с отцом приехал, и Таню с её бабушкой на обед позвала.
Все уж за столом сидят, а Таня всё ходит возле своих вещей, что по горнице разбросаны. Будто чего потеряла. Алёна ей - ни слова. И Таня так же. Потом нашла чемоданчик, сверху положила, тоже к столу села. Пообедали - стали брёвна на машину грузить.
- И я в Марьино поеду, - сердито сказала Танина бабушка. - А то ещё свалите невесть где.
Села в кабину к Алёниному отцу и уехала.
А девочка Таня осталась в горнице у Алёниной бабушки.
- Ты не горюй, - сказала ей бабушка. - В Марьине клуб есть, туда и кино, говорят, привозят.
- А я и не горюю, - ответила Таня. Она взяла тот чемоданчик, что нашла среди вещей, и сказала, глядя в бабушкин потолок: - Я там в школу ходить буду. И вообще…
И открыла чемодан. А в нём рядком, на подушечке, лежали куклы: и Дашутка, и Эльвира, и Борька-голыш. Те хоть в платьицах, а он ничем не закрыт. Захолодал небось - как-никак осень. И глаза у него не сердитые.
- Зачем мне теперь куклы? - сказала Таня. И поглядела в окошко.
Алёна промолчала.
- Я их кому-нибудь отдам.
Алёна опять промолчала.
- И Эльвиру отдам. И Дашку-замарашку. И Борьку этого.
Алёна стала убирать со стола. Она не хотела говорить с Таней. И кукол её не хотела.
А как приехал отец железо и рамы с Таниного дома увозить, попросила:
- Пап, а пап, возьми домой хоть на денёк. Мне Борьку посмотреть хочется.
И отец вдруг сказал:
- Поедем.
Машина стояла возле дома, и Алёнка побежала поскорей и села в кабину, пока отец не передумал. Бабушка принесла ей в кошёлке огурцов и яблок:
- На, мамку-то угостишь.
Отец сел за руль, включил мотор. Поехали!
Глава XIV. Куклёнок
Мимо, мимо, мимо Цапелек! А в них и домов-то уже почти нет. Только плетни, а за плетнями кусты да яблони… Прощай, Цапельки! Нет больше Цапелек.
Сегодня, скоро, скоро, Алёна увидит маму.
…Мимо колодца с журавлём…
Алёна увидит маму и ещё Борьку. Братишку. Он ну точно куклёнок маленький! Волосы кудрявые, глазки синие! Ой, скорей бы!..
…Мимо леса, и луга, и речки, и бочажка…
Она так давно не видела маму. А Борьку Алёна сразу подхватит, и они пойдут гулять по деревне, и все будут завидовать. Скорее бы! Ой, скорее!..
Вот и Марьино. Большая деревня тянется вдоль реки. Куда речка - туда и она.
За рекой птицеферма. Её хорошо видно с дороги. Ходит там по земле, как среди жёлтого облака - только это не облако, а цыплята, - женщина в белом халате. Кто это? Вдруг мама?! Алёнка уже схватила отца за руку, чтоб машину остановил. А потом разглядела: не мама это, а тётя Надя.
Деревня большая, а вся знакомая: и дорога, и берег, и дома.
Гараж. А там машины, машины, машины. Утром оттуда и тракторы выползают - пылят да грохочут, и председателева легковушка вылетает, и папин грузовик… А на подножку грузовика мальчишки прыгают, Женька Соломатин… А отец им:
"Брысь, мелюзга!"
Вот и к дому подкатили. Скамейка возле окон, куры гуляют рябенькие. Цыплята уже подросли, сделались вроде бабушкиных: голенастые, бегучие… А так всё как было. Будто и не изменилось ничего. Но Алёна-то знает!
- Ой, пап, открой дверку-то! Открой скорей!
На крыльцо вышла мама.
- Мама! Мамочка! - И Алёна повисла у мамы на шее.
- Милая ты моя, - приговаривала мама, - доченька… Загостилась. И меня, поди, забыла.
- Ой что ты, мам!.. Мама, у нас бабушка очень хорошая. Мам, а где Борька?
- Пойдём, дочка, покажу.
Они вошли в комнату, а там в углу, под окном, качалка деревянная. Её отец ещё при Алёне мастерил. От спинки качалки до спинки белая марля натянута - это от мух и комаров. Приподняла мама марлю, а там… А там свёрточек крошечный, в белую простынку запелёнатый, одно личико видно. Розовое, носик махонький, рот как дырочка, а глаза закрытые. И дышит, дышит. А из-под чепчика волосики треугольничком.
Алёне захотелось его потрогать, погладить - живого, настоящего.
- Борька! Мы с тобой Цаплины. Ты знаешь?
Алёна осторожно коснулась ладошкой его лба в том месте, где волосы из-под чепчика вылезли треугольником - тёплые, мягкие.
А Борька весь покраснел, будто рассердился, сморщился, по лицу рябь прошла и тихонько - ну шёпотом прямо! - запищал, как замяукал. Ишь недотрога!
Она к нему всей душой… Она к нему как сестра… А он?!
Но мама была чему-то рада. Осторожно приподняла своего Борьку, положила на согнутую руку:
- Не плачь, сынок, не плачь, маленький…
А на Алёну и не глянула.
Алёна побрела к выходу, стукнулась о скамейку в сенях, потёрла ушибленную ногу и заплакала.
- Ты чего, дочка? - Отец поднял её лицо, заглянул в мокрые глаза: - Чего ты?
- Стукнулась.
- Ну, беда-то! Давай подую.
Он подул на Алёнину ногу, потом спросил:
- Ну, как тебе Борька?
- Пап… - сказала Алёна и отвела глаза. - Пап, что ж мы теперь делать-то будем?
- Как так?
- Борьке-то я не глянулась. Совсем не глянулась.
Отец рассмеялся, подхватил Алёну, вынес на крыльцо. Раскачал на руках, будто хотел бросить, а потом придержал, будто поймал.
- Вот так мы его! Выкинем.
- Нет, пап, уж пускай. Он не виноват.
- Ну, в лес к волкам заведём.
Алёна вспомнила Таню.
- Не хочу, чтобы Борьку к волкам.
Отец опять засмеялся, сел на крыльцо, посадил Алёнку к себе на колени.
- Вот что, дочка. Не тревожься зря. Подрастёт наш Борька, пойдёшь с ним по деревне - твои подружки обзавидуются.
- Правда, папк? И он меня за сестру признает?
- Ну что же, я врать буду? Вырастет - ещё заступаться за тебя станет. Вот увидишь.
Алёна вытерла глаза, обняла отца за голову, потом вырвалась и побежала в избу. Борька уже снова спал под марлевой занавеской. Мама возилась у печи.
Алёна подошла к качалке, приподняла марлю, строго посмотрела на малыша:
- Хорошо. Ладно. Расти. Скорей!
Глава XV. Дома
Вот раньше мама работала на птицеферме, и ей было некогда. А теперь мама дома, и ей всё равно некогда! Алёна ей:
- Мам, ты сказки сказывать умеешь?
А мама:
- Умею, дочка. Принеси-ка чистую пелёночку, вон на плетне сушится.
И возится с Борькой. Укладывает его спать. Алёна снова:
- Мам, а ты тоже Цаплина?
- А как же. Поди, доченька, картошки подкопай. Знаешь, где лопатка-то?
А сама хватает Борькины пелёнки - и к речке, полоскать.
Алёна ей всё про бабушку хотела рассказать. Какая у них бабушка. И ещё про Младшего.
А маме некогда.
- Подожди, - говорит, - вот бабушка приедет к нам в Марьино, опять вместе гулять станете.
Алёна так и ахнула:
- А я? Разве я не поеду в Цапельки?
- Куда ж ехать-то? Цапелек почитай что и нет. Все дома уже к нам свезли… Возьми-ка вот кастрюлечку Борькину песочком почисть.
Алёна села возле дома, трёт, оттирает копоть с кастрюльки, а сама на дорогу поглядывает, ждёт отца. Как же так? Неужели она больше Цапелек не увидит? Она и с дедушкой Младшим не попрощалась.
Как же так?
Под вечер приехал отец. Вошёл в избу:
- Где Алёна?
- Здесь я, пап!
- На́ твои вещи, а вот это гостинец от бабушки.
- А бабушка?
- Не едет она к нам, дочка. "Поживу, говорит, пока что здесь, а после видно будет".
- Как же одна-то? - удивилась мама. - Страшно небось. Все переехали.
- А велела брёвна к дедову дому свезти. Пристройку сделают - вот и не страшно. Там ещё паренька им дают - садовода. В саду жить станут.
Алёна развернула белую тряпицу, в которую был закручен гостинец.
Пирог. Яблоко. Одно-единственное, большущее, наливное. И в отдельном кулёчке всего понемногу - вишенья, смородины, сливы, крыжовника…
Она знала, почему бабушка послала ей всё это.
Но Алёна, хоть и переехала в Марьино, будто уже больше не уходила из того волшебного сада. Там солнце и тень, и яблоки в траве, а голову подымешь - на ветках вишни обсыпные, как фонарики…
И вдруг отец достал из нагрудного кармана что-то плоское - книжечка не книжечка, - аккуратно завёрнутое в газету.
- А это береги… - сказал он. - Всего одна такая фотография у бабушки.
Алёна отошла к окошку, осторожно развернула газету. И вдруг сердце у неё застучало часто-часто… Возле озера с деревьями и цветами на стуле сидела девушка в длинном белом платье. Волосы её были распущены, руки в широких белых рукавах чуть откинуты назад, будто крылья. А лицо с широко расставленными тёмными глазами как у царевны в сказке.
- Кто это? - шёпотом спросила Алёна. Но её не услышали. И она не стала переспрашивать, потому что сказка от переспроса портится. Да она и сама знала кто.
Алёна спрятала карточку под подушку. Подумала и яблоко спрятала тоже. Потом тихонько вышла на улицу. Дошла до ближнего конца деревни, свернула к полю.
- Далеко ль, Алёна?.. - услыхала она Женькин голос.
Женька тащил траву для поросёнка и, поравнявшись с Алёной, поставил корзину.
- Ты не сердись, Алён… Мы тогда яблок не рвали. Нам дед полную кошёлку насыпал.
Алёна не ответила. Чего с ним говорить-то! Будто в яблоках дело. Она так и увидела Танины сандалики да красные носочки рядом с Женькиными босыми ногами. Значит, кто за руку потянет, за тем и пойдёт?
- Чего молчишь?.. - спросил Женя.
- Я не молчу, - пробурчала Алёна.
Она вдохнула предвечерний воздух, глянула вверх, на розовое от солнца и облаков небо.
- Ну, Жень, я пошла.
И вдруг увидала: над полем, над жёлтой его стернёй, гордо вытянув белую шею и раскинув широкие белые крылья, летела птица. Она на лету подтянула длинные красные лапы, набирая высоту, и вот уже скрылась там - за полем, за лесом, за болотами… Она летела в сторону Цапелек, к тем болотам, к тому саду, в сыры боры…
Раскрасавица белая птица
Сыры боры, сыры боры облетала,
Мой домочек во борочке увидала…
А в воздухе закружилось перо.
Женька и Алёна бросились ловить. Но перо будто выбрало - пало прямо в Алёнины руки.
Это было прекрасное белое перо - длинное, гладкое. Нижний прозрачный конец его был ещё тёплый.
- Чур, на двоих! - закричал Женька.
- Нет, Жень, я ведь жадная.
Женя опустил голову.
- Ничего ты не жадная… Приходи к нашему дому в лапту играть.
- Может, приду, - ответила Алёна. И пошла домой, бережно унося перо.
Она вошла тихонько в избу, положила перо под подушку - туда, где лежали яблоко и фотография. И вдруг заплакала.
- Чего ты, дочка? - спросил отец. Он подошёл, погладил её по волосам. - Обидел, что ли, кто?
- Нет. Жалко мне.
- Чего жалко?
А Алёна и сама-то не знает. Только знает, что жалко.
- Бабушка без меня скучает.
- А ты ей письмо напиши. Я поеду - передам.
Глава XVI. Письмо
Вечером Алёна попросила у мамы бумагу и цветные карандаши. Села писать бабушке письмо.
Буквы Алёна ещё не знала, только цифры немножко. Но это не беда. Всё равно письмо получилось красивое.
Дорогая бабушка!
И Алёна нарисовала красные и жёлтые яблоки, крепко прижатые к ветке, душистые, чуть запотевшие: проведёшь пальцем - останется, след, как по росе. И вишнёвые ягоды на длинных черенках. И ягоды малины.
Мы с Борькой по тебе скучаем.
И она нарисовала Борьку. Он был маленький, кудрявый и держался за её, Алёнину, руку.
Передай от нас привет дедушке Младшему.
И вот уж на странице появился дедушка с бородой.
И как хорошо, что нашлась Цаплина Скаточка и что будет теперь в Цапельках большущий сад.
И пририсовала ещё одно яблоко.
До свиданьица, дорогая бабушка.
И тут у Алёны - она даже сама не знала как - получилась очень красивая белая птица. Она стояла посреди сада на длинных ногах, с отведёнными назад широкими белыми крыльями.
Низко кланяюсь. Твоя любимая внучка Алёна.
Но места уже не хватило, и любимую Алёну пришлось поместить в самом-самом углу странички.
Алёна отдала письмо папе. Папа положил его в конверт, заклеил, а на конверте написал:
Деревня Цапельки, дом один.
Как получит бабушка письмо, сразу догадается, что Алёна скоро опять к ней приедет.
