До меня дошли всякие слухи о несуразице, которая происходит в твоей жизни. Твоя тетка Зоя позвонила мне по телефону и сообщила, что ты победил в Софии на каком-то там конкурсе, потом пришла весточка от моего двоюродного брата Косты, пишет, что был у вас в гостях и ты пел песню про Эвридику. Потом я получил твое письмецо, в котором ты пишешь про закон сохранения энергии, а под конец пришла газета "Зов", где напечатаны такие небылицы о тебе и твоих предках, что мне совестно теперь людям в глаза смотреть. Нет, в самом деле, что там у вас происходит? С ума, что ль, посходили или это от солнца? Говорят, на нем бывают какие-то вспышки, которые действуют на человеческие мозги.
Передай газетчику, который написал статью, что никаких артистов у твоей матери в роду не было, а были хорошие землепашцы и что твой прадед по материнской линии в глаза не видел Басила Невского… А вот твой дед по отцовской линии, то есть я, Энчо Маринов, во время войны с фашистами своими руками сладил небольшой типографский станок, на котором коммунисты печатали нелегальные листовки… Так что, Энчо, внучек, не стыдись своего имени… А насчет закона сохранения энергии, про который ты говоришь, что это закон природы и его невозможно изменить, как, к примеру, невозможно помешать ребенку вырасти в мужчину или женщину, то запомни: для человека ничего невозможного нету. Я прочитал в одном журнале, что какой-то ученый вырастил младенцев в пробирке. Что ты на это скажешь? Поэтому погоди окончательно решать насчет этого закона.
Я знаю, внучек, что тебе очень хочется приехать в деревню, погостить у нас, помочь мне с мини-трактором, но что поделаешь - отсюда мне твою маму не укротить. Поэтому думаю на днях собраться и нагрянуть к вам, тогда увидишь, что будет!
Зеленый утес стал еще зеленее и ждет не дождется тебя. Бабушка шлет горячий привет. А я тебя обнимаю.
Твой дедушка Энчо.
Мне захотелось немедленно ответить, сказать дедушке, чтобы больше не беспокоился так за меня, потому что Орфеем мне, ясное дело, не быть. И Тоби тоже! Не придется торчать перед зажженными юпитерами и ходить взад-вперед по фанерным улицам! И Росица тоже не будет сниматься, а наша дружба продолжится где-нибудь в пионерском лагере на Черном море! Ура!
Только я успел спрятать тетрадки в тайник, только собрался черкнуть дедушке несколько строчек, как мама вернулась в сопровождении доктора Алексиева. Я был в ту минуту в ванной, смывал грим, которым мне на студии разрисовали физиономию.
И тут в моей жизни произошло величайшее событие: я заметил на щеках шесть волосинок!!! Еле заметные, но настоящие! Я поскорей сдернул с себя рубаху, поглядел на грудь: там тоже пробились четыре волосинки.
Ура, ура, ура, сто раз ура! Я стал Мужчиной! Настоящим Мужчиной с большой буквы. Теперь уж никто у нас в классе не будет задирать передо мной нос. И в комсомол я вступлю настоящим Мужчиной!
Я долго любовался своими новыми мужскими атрибутами (это слово я услышал от доктора Алексиева), не обращая внимания на мамин зов. И вышел, только когда вдосталь насладился своей мужественной внешностью. В гостиной ждал доктор Алексиев. Он был недоволен, что его сорвали с работы посреди дня, но все же спросил меня:
- Твоя мама утверждает, что ты простудился. Дай-ка послушаю!
Долго выслушивал мне грудь, спину, мял живот, а под конец сказал:
- Он совершенно здоров.
- Откуда же эта хрипота? - не поверила мама. - Я слышала, в Софийской опере был случай - у знаменитого тенора проглядели рак голосовых связок, прооперировали с опозданием, и теперь он даже говорить не может, только хрипит: "Х-х, х-х…"
Доктор скептически покачал головой:
- Хорошо, посмотрим и голосовые связки, раз они так беспокоят твою маму.
Я раскрыл рот. Он посветил мне в горло фонариком, смотрел, смотрел, засунул ложечку в рот так глубоко, что меня чуть не вырвало, велел сказать: "А-аа" - и отослал меня в другую комнату. Ясно: хотел поговорить с мамой с глазу на глаз, конфиденциально (какое красивое, умное слово!). Но я приложил ухо к замочной скважине и понял абсолютно все, о чем они шептались.
Доктор. Никаких оснований для беспокойства. Самая нормальная мутация. Если помните, я еще в прошлый раз обратил ваше внимание, что у Энчо переходный возраст. У него на груди пробивается растительность, вы не заметили? Неизбежные атрибуты возмужания. И одновременно появляется другой признак: голос. Голос из детского превращается в мужской.
Лорелея (в панике). Так что же? Исчезнет его божественное сопрано?
Доктор. Неизбежно. Сопрано превратится в тенор, баритон или бас.
Лорелея. А нельзя его сохранить? Хотя бы еще на год-два?
Доктор (смеясь). Можно. Есть один способ, но я не стал бы его рекомендовать. Он применялся в 17–18 веках в католической Европе, когда женщинам не дозволялось петь ни в церковном хоре, ни в опере, и женские партии исполнялись мужчинами.
Лорелея. Не понимаю… Как же так - мужчины исполняли женские роли?!
Доктор. Они пели тем голосом, какой имели в детстве.
Лорелея. А как это достигалось?
Доктор. Неужели не знаете? Странно… Это достигалось с помощью операции, прерывавшей развитие в мальчике мужского начала. Операция называлась кастрированием, а певцы такого рода - кастратами. Естественно, они были редкостью и потому богаты и уважаемы. Подобные певцы пели в свое время в операх Моцарта, например.
Мама долго молчала. А я от страха леденел, приближаясь к температуре минус двести семьдесят три по Цельсию, то есть абсолютному нулю.
Какое решение примет Лорелея?
А она по-прежнему хранила молчание…
Я напряг свой мозг. Мысль работала быстрее, чем компьютер; нет, не желаю, чтобы меня оперировали, и уколов для акселерации тоже не желаю. И кинозвездой быть не хочу! Не нужны мне ни деньги, ни слава! И точка!
Значит, пришло время доказать, что я не плазмодий, не клоун и не павлин. Пробил час исполнить обещание, которое я дал дедушке Энчо. Наступил звездный миг, когда все на свете убедятся, что я Мужчина с большой буквы!
Не колеблясь больше ни минуты, я вытащил из тайника свои тетради, сунул их за пазуху и бегом на чердак. Дверь была распахнута - видимо, я забыл ее закрыть, когда примчался за бинарной бомбой. Я обвел взглядом свое Орлиное гнездо: сколько счастливых часов провел я тут, с МП-1, с Квочкой Мэри, с запрещенными мамой книгами! Квочки Мэри уже нет в живых, к запрещенным книжкам я интерес потерял, но вот что делать с МП-1, который я смастерил собственными руками, как дедушка - подпольный типографский станок? Схватив железный шест, я двумя ударами расколотил аппарат. Потом забрал из тайника бритву и лезвия. Теперь-то они мне обязательно понадобятся.
Вылез из слухового окна на крышу - осторожно, чтобы не поскользнуться на черепичинах и не сверзиться на тротуар. Спрятался за дымовую трубу с телеантенной и стал ждать, когда стемнеет. И когда стемнело, сполз на верхний балкон. В точности как Жан-Поль Бельмондо. Город вокруг мигал, как электронное табло, пролетел самолет Ту-104, внизу поблескивали баки для мусора, но мне не было страшно. Потому что я стал Мужчиной. На балконе было уже просто: от лестничной площадки меня отделяла только стеклянная дверь, я выдавил локтем стекло, просунул руку, повернул замок, дверь открылась, и я сбежал вниз.
Вышел на улицу. Тетрадки были спрятаны за пазухой. Я шел не торопясь, чтобы никто не догадался о том, что я беглец, и поэтому довольно поздно добрался до дома, где живет наш классный руководитель товарищ Боянов. И в подъезде, при свете лампы, наскоро дописал заключительные строки этих мемуаров.
…Чуть погодя я позвоню ему в дверь. Он мне откроет, не очень удивится, я отдам ему свои тетрадки, кое-что объясню и уйду.
Я не скажу ему о том, что задумал побег. Но убегу обязательно! Потому что я Мужчина!
Подпись: Энчо Маринов, ученик 7-го класса "В" 2-й средней школы.
Послесловие Бояна Боянова
Этим категорическим заявлением и заканчивалась рукопись Энчо Маринова. Больше я не получил ни единой строчки. Но поскольку мне хотелось во что бы то ни стало узнать, как сложится дальше судьба Энчо, я решил познакомиться поближе с нелегкими обстоятельствами, с которыми ему пришлось столкнуться, изучить все, что ему довелось пережить на пути к карьере кинозвезды. Побеседовал с его родителями, друзьями, с "Золотыми колокольчиками". Порасспросил Северину Миленкову и кинематографистов, которые побывали у нас в городе, навестил инженера Чернева - словом, провел анкету среди всех, кто так или иначе был связан с его злоключениями. Более того, ради документальной точности я прошел по всем тропам и тропкам, которые привели Энчо к логическому финалу: от чердака с разбитым МП-1 к последнему его убежищу.
Поэтому все, что вы прочитаете на последующих страницах, - чистейшая правда, хотя некоторые главы, возможно, покажутся вам вымышленными. Но разве жизнь не сложнее, не невероятнее любого вымысла?
Боян Боянов,
преподаватель географии 2-й средней школы
Часть четвертая, заключительная, написанная Бояном Бояновым, классным руководителем седьмого класса "В". Кинозвезды
1. Что произошло после побега Энчо Маринова
Как вы уже знаете из предисловия к этой книге, я прочитал рукопись Энчо лишь на следующий день и поэтому узнал о его побеге довольно поздно.
Признаюсь, я не сразу решил, что мне следует предпринять. Исповедь Энчо в перепачканных сажей тетрадях встревожила меня. В особенности последняя глава, полная яростной воли к решительным действиям. Куда направился Энчо, чтобы реализовать свою решимость? В город, в деревню, в Софию?.. Ответа на этот вопрос не было. Мальчик был один, без еды, без денег, без дружеской поддержки, убежденный в том, что уже стал Мужчиной. В таком состоянии любой, даже взрослый и опытный человек способен совершить роковые ошибки.
Тем не менее в глубине души я почему-то не испытывал особого страха за его жизнь и здоровье.
Первое, что я сделал, - позвонил домой Мариновым. Звонил настойчиво, но никто не брал трубку: вероятно, кинулись искать сына.
Позвонил в школу. Мне ответили, что после инцидента с зловонной бинарной бомбой вот уже несколько дней Энчо Маринова никто в глаза не видел. Я искал его у Бобби Гитариста, у Маэстро, позвонил в Стара Загору Фальстафу - все были твердо уверены, что их драгоценный ученик находится в Софии на последних кинопробах…
Позвонил я и в Берлогу, инженеру Черневу - иначе говоря, Черному Компьютеру, - хотя знал, что мой коллега лежит в больнице. Там, естественно, не отвечали.
И я уже собрался уходить из дому, когда ко мне ворвалась Лора Маринова, или, как ее некоторые зовут, Лорелея. Лицо мертвенно-бледное, волосы всклокочены, под глазами круги - явно не спала всю ночь.
- Энчо у вас? - было первое, что она спросила.
Я сказал ей правду: Энчо накануне вечером заходил ко мне. Но историю с мемуарами я от нее утаил.
- Он вчера исчез из дому, - объяснила Лорелея. - Мы только-только вернулись из Софии. Он помылся и без спроса ушел. Сначала мы с мужем не волновались, Энчо часто приходит поздно - из кино, например, а когда возвращается, тихонько ложится, чтобы не будить нас. Поэтому мы хватились его лишь сегодня утром. Разыскивали по всему городу. Я была на вокзале, на автостанции, в больнице - нет нигде. И прибежала к вам. Боже!..
Она залилась слезами. Искренними, настоящими. Возможно, поняла наконец, что сама виновата в бегстве сына? Либо это тоже было проявлением ее эгоистической материнской любви?
Расспрашивать я ни о чем не стал. Информация, почерпнутая мной из тетрадок Энчо, была достаточно исчерпывающей и точной…
- Ох! - всхлипывала Маринова. - Ужасно боюсь, что он совершит что-нибудь непоправимое… Знаете, товарищ Боянов, вчера в Софии эти презренные киношники обошлись с ним чудовищно несправедливо. Мальчик чрезвычайно чувствителен, и эта вопиющая несправедливость, наверно, явилась для него таким ударом, что он… он посягнул… на свою жизнь… Ох!
Я с трудом сдержал улыбку: "вопиющая несправедливость" "презренных киношников" не только не была для Энчо ударом, но пробудила в нем стремление жить и поступать так, как подобает Мужчине. Я был убежден, что он не вскрыл себе вены, не отравился, не утопился в соседнем водохранилище…
- Я не верю, что Энчо может посягнуть на свою жизнь, - постарался я успокоить ее. - Он для этого достаточно разумен.
- Вот и муж так считает, - всхлипывая, сказала она.
- По-моему, - продолжал я, - он где-то прячется, чтобы… гм… обдумать свою жизнь… Знаете, в последнее время он находился в конфликте с "Колокольчиками", со школой, со своими друзьями, чуть ли не со всем обществом. Бомба, которую он взорвал в классе…
- Бомба? Какая бомба? - изумилась Лорелея.
- Вы разве не знаете? Самодельная. Зловонная… В результате пропасть между Энчо и школой еще более углубилась… Мне кажется, вам не стоит поднимать тревогу, сообщать в милицию… Во всяком случае, пока не стоит…
- Муж тоже так говорит.
Эта вторая подряд ссылка на слова мужа несколько озадачила меня. Неужели Лорелея начала прислушиваться к его мнению?
- В деревне" у дедушки, не искали? - спросил я.
- Послали телеграфный запрос. Ответа пока нет.
Она перестала всхлипывать и, очевидно, под воздействием каких-то кинореминисценций спросила:
- А вдруг его похитили?
- Кто?
- Как кто? Мало ли на свете преступников? Вы что, телевизор не смотрите? Гангстеры похищают детей богатых родителей и требуют выкуп в миллион долларов.
- Насколько мне известно, такого у нас не случалось. Да в Болгарии ни у кого и нет миллиона долларов. Кроме Государственного банка, конечно.
Этот аргумент заставил ее призадуматься, но не успокоил. Те же киноштампы побудили ее спросить:
- А может, Энчо уехал в Софию, чтобы отомстить тем, кто так вопиюще несправедливо с ним обошелся?
Тут уж я не сумел сдержать скептической улыбки, и она поспешила добавить:
- Да, да, муж тоже отвергает эту гипотезу, потому что кремневое ружье дедушки Энчо, которое хранится у нас в шкафу, - старинное, еще со времен турецкого ига, и не стреляет.
- Я тоже так думаю, - сказал я.
- Значит, вы советуете ждать?
- Да, подождите. Во-первых, ответа из деревни. Возможно, Энчо там… И позвольте сказать вам со всей откровенностью: меня не покидает чувство, что Энчо бежал из дому из-за не совсем нормальной обстановки в семье…
Лорелея снова всхлипнула:
- Вот и муж так говорит. Уверяет, что я отравила мальчику жизнь. Но это неправда! Неправда! Боже мой, как я могу отравить жизнь родному сыну! Да я на все готова ради него и…
Я довольно резко прервал ее:
- Прошу прощенья, мне пора идти, у меня урок…
На этом визит Лоры Мариновой закончился.
Но не закончились ее волнения. Два дня и две ночи она обшаривала город и окрестности, где только не побывала - во дворах и скверах, на чердаках и в подвалах, в больницах и поликлиниках, даже в морге. От Энчо - ни следа. Отчаяние ее росло, и она уже готова была обратиться к помощи милиции, но муж, хоть и с трудом, удерживал ее от этого. Потому что - признаюсь, мне это показалось странным - Цветана Маринова исчезновение сына не слишком тревожило. Правда, время от времени он уведомлял меня, что ищет там-то и там-то, но особенного рвения в своих розысках не проявлял. Похоже, он так же, как и я, не сомневался, что Энчо рано или поздно появится или даст о себе знать.
В первый день в школе еще не знали об исчезновении Энчо. Приписывали его отсутствие кинопробам в Софии, о которых с таким шумом оповестила газета "Зов". Школьники и педагоги говорили о нем с насмешкой и завистью одновременно: как ни крути, а Энчо "вундеркинд, гордость нашего города".
Естественно, больше других все это занимало седьмой "В". Бинарная бомба вызывала завистливые комментарии: очевидно, никто, кроме Энчо Маринова, не был способен сконструировать столь эффективное оружие для войны против Женского царства, а тот факт, что Черный Компьютер подобрал остатки бомбы с целью подробно их изучить, свидетельствовал о многом. Свидетельствовал в пользу "вундеркинда", "чудо-ребенка", но чудом он был не в области киноискусства, а в науке.
На второй день по школе поползли слухи. Это было неизбежно: многие видели, как Лора Маринова бродит, словно призрак, по городу, расспрашивает прохожих, не встречал ли кто мальчика с раскосыми глазами и оттопыренными ушами, который откликается на имя Энчо или Рэнч…
После третьего урока в учительскую явились Кики Детектив и Милена с третьей парты. До чего же оба хороши собой! Я всегда восхищался гармоничным обликом Кики, его мягкой, обаятельной улыбкой, стройной фигурой. И как он умен и благороден!.. А Милена? С ее "огненными карменистыми глазами"…
- Правда ли, что Энчо Маринов бесследно исчез? - напрямик спросил меня Кики.
- Похоже на то… Хотя кое-какие следы он все же оставил.
- Где же он может быть? - спросила Милена. Она выглядела очень встревоженной.
- В том-то и беда, что никто не знает.
- Но вы говорите, есть какие-то следы? - заметил Кики.
- Да, но литературного, а не криминального характера, - ответил я, зная склонность Кики ко всему таинственному.
Чудесные глаза Милены наполнились слезами.
- А вдруг он покончил с собой? - спросила она.
- Нет, - сказал я, - такие, как Энчо, не кончают самоубийством. Он мальчик мужественный. Даже, можно сказать, Мужчина с большой буквы.
- Если окажется, что Энчо убил себя, то знайте, что это я виновата, - печально проговорила Милена.
- Почему?
- Потому что… потому что, когда он стал вундеркиндом, наше Женское царство дважды нападало на него. Гнилыми помидорами, портфелями… Обзывали павлином и клоуном, воображалой. Правда, он потом бросил в нас свою бомбу, но он имел право, ведь мы первые начали…
Этот детский лепет из уст уже не девочки, а почти девушки, признаюсь, позабавил меня. Впрочем, меня всегда удивляла та смесь детскости и зрелости, которая проявляется так неожиданно и особенно ярко выражена в дневнике Энчо.
- Ну и что дальше? Что думаете предпринять?
- Мы должны найти его, - не колеблясь ответил Кики. - Весь город перевернем, но найдем. Я знаю, как это делается. Я ведь…
- Шерлок Холмс, это мне известно… Хорошо, согласен, действуйте, но поменьше шума.
- Не беспокойтесь, товарищ Боянов. Мы приступаем немедленно.
- И если обнаружите какой-то след, дайте мне знать. В больнице у инженера Чернева были?
- Были. Вчера.
- Надеюсь, вы не рассказали ему про Энчо?
- Нет, нет! - воскликнули оба разом, что заставило меня усомниться в их правдивости.