- Ладно, детка, я тебе карьеру не испорчу. Бери! - Человечек пнул палкой большой блокнот на письменном столе. - Бери оттуда бумагу. Пиши! "Уважаемый товарищ П. О. Марков!" Это я. Пётр Осипович Марков. Меня тут некоторые "Помарков" зовут. Что ты скажешь, какие остряки-самоучки! Написала? "Прошу вас дать указание заводу-поставщику отгрузить в счёт вашего лимита заводу искусственного волокна сто двадцать - в скобках сто двадцать - тонн купоросного масла". Написала?.. Ого, быстро! Значит, после школы - на завод? Молодец!.. Дальше пиши: "Обязуюсь сразу же по получении купоросного масла дать телеграмму заводу-поставщику, чтобы сто двадцать тонн были бы вам возвращены из наших фондов при первой же возможности". Написала, детка?.. И знаешь, почему я тебе даю? Ты честный человек, детка, это видно… А не хочешь к нам? Я бы взял… Не пойдёшь? Правильно!..
Через неделю на завод поступили две дополнительные цистерны с купоросным маслом, а на следующий день ещё одна. Марков сдержал слово.
Надо было отправлять обещанную телеграмму. Марина побежала в машинное бюро отпечатать текст. Возвращаясь обратно, ещё в коридоре, она услышала шум, доносившийся из общей комнаты отдела снабжения. Кто-то громко и весело поносил все курорты на свете. "Ковшов", - догадалась она и открыла дверь.
Начальник отдела снабжения, загорелый и похудевший, стоял посреди комнаты.
- Здравствуйте, Степан Сергеевич! С приездом вас. Что так рано?
- А ну их к чертям! - махнул он рукой. - Замучила медицина… Режим! Отбой, подъём. Не выдержал. Удрал… Как у вас тут дела? Пошли в кабинет, доложишь.
Марина рассказала Ковшову о своей командировке. Он смотрел на неё, улыбаясь.
- Вырвала, значит? У самого Маркова? Ты знаешь, кто такой Марков?.. У-у-у… Здорово, здорово! Научил я тебя всё-таки уму-разуму. Провести такого старого волка…
- Почему - провести, Степан Сергеевич? Мы ведь отдадим. Вот телеграмма.
Ковшов пробежал глазами текст. Аккуратно сложил бумагу вдвое и не спеша разорвал пополам. Ещё и ещё, пока бумага не превратилась в мелкие клочья. Бросил их в корзину.
- Что вы делаете! - воскликнула Марина.
- Вот где ей место, твоей телеграмме. Ничего мы им не отдадим. Только дурак отдаёт то, что само в руки приплыло.
- Но ведь я обещала!
- Беру этот грех на свою душу. Ты обещала, а я запретил.
- Нет, Степан Сергеевич, так нельзя.
Ковшов сдвинул брови.
- Указывай мне ещё тут, что можно и что нельзя… Что ты за человек, Марина, не понимаю. Только я приехал - сразу в драку. Иди работай! Дай хоть денёк прожить спокойно.
Но Марина не уходила.
- Надо отправить телеграмму, Степан Сергеевич, - настаивала она с упорством отчаяния.
- Убирайся-ка ты отсюда прямым ходом! - вскричал выведенный из себя Ковшов. - Сказано - нет!
Нет?.. Этот смешной старый Марков пошёл ей навстречу. Он считает её честным человеком. А она…
Нет, если сейчас уступить Ковшову, - значит, кончено. Если есть вообще какая-нибудь граница, дальше которой нельзя идти, то вот она, эта граница, - здесь!
Снова отпечатав на машинке текст телеграммы, Марина понесла её на подпись директору завода. Может быть, удастся обойти Ковшова.
- А почему я? - удивлённо посмотрел на неё директор. - Есть же начальник отдела.
Знает уже, что Ковшов приехал!
- Он не хочет.
- Странно… Он не хочет подписывать, а вы несёте ко мне?
- Иван Васильевич, если вы не подпишете… Если вы не подпишете…
У Марины дрожали губы.
- Что случилось?.. Что вы молчите?.. Ну-ка, садитесь сюда. Выкладывайте, что произошло…
Больше часа просидела Марина у директора завода. Несколько раз в кабинет заходила секретарша, напоминала, что директору надо ехать в горисполком, но он только нетерпеливо отмахивался.
А когда Марина ушла, неся в вытянутой руке, как боевое знамя, подписанную директором телеграмму, он вызвал секретаря и сказал:
- Позвоните в горисполком и сообщите, что я приеду позже. И вызовите ко мне Ковшова. Немедленно!
Ковшов вернулся от директора после конца рабочего дня. В отделе снабжения уже никого не было. Одна Марина возилась с бумагами: она решила дождаться начальника отдела.
Ковшов остановился напротив неё и, заложив руки за спину, долго стоял и молчал. Марина не решалась поднять голову.
- Так, - процедил сквозь зубы Ковшов. - Так… Значит, жаловаться, кляузничать… На меня… Значит, всё, что я для тебя сделал, побоку. Так…
Он бросал в неё слова, словно тяжёлые камни.
- Ой, зачем вы так говорите, Степан Сергеевич!
- Значит, всё побоку, - продолжал он с едва сдерживаемой яростью. - Значит, змею в отделе пригрел…
Чем дольше он говорил, тем смелее смотрела Марина ему в глаза. Он так неправ, так вопиюще неправ!
- И ты думаешь, что тебе всё сойдёт с рук? - говорил Ковшов, наклонив голову и чуть покачиваясь. - Ты меня ещё плохо знаешь. Придавлю ногтем - и нет тебя.
Грузно ступая, он прошёл к себе.
- Хромченко! - почти сразу же раздался оттуда его голос.
Марина вошла в кабинет. Ковшов сидел за письменным столом и тяжело дышал, держась за грудь.
- Вам плохо, Степан Сергеевич? - кинулась она к нему.
Он остановил её движением руки.
- Я позвал вас, Хромченко, чтобы сообщить о новом назначении, - официальным тоном произнёс Ковшов. - Вы хорошо поработали за время моего отсутствия. С завтрашнего дня я хочу вас назначить начальником группы химикатов. Пасечник переводится в другую группу. Директор завода… Директор не возражает… Согласны? Подумайте, Хромченко. Очень ответственная должность. Чуть недосмотрели - и завод останавливается. По вашей вине. Понимаете, чем это пахнет - остановка завода по вашей вине?
В глазах начальника отдела Марина прочла вызов и предостережение.
Отказаться? Ведь поскользнёшься - пощады не будет…
Нет, нельзя! Дело не в ней, не в нём, не в их отношениях. Главное - завод.
Марина глубоко вздохнула:
- Понимаю, Степан Сергеевич… Я согласна. Можно идти?
Марина повернулась и вышла из кабинета, почти физически ощущая на затылке тяжёлый, сверлящий взгляд.
Примечания
1
Выпада́ - куски, оставшиеся от кройки.
2
Достаточно! (англ.).
3
Хорошо (англ.).