У Шурика озябли спина и кожа на голове. Ему все время хотелось обернуться - казалось, кто-то пляшет за спиной.
- Не помню, - продолжал Николай Иванович, - как я добрался до нашей конторки, схватился за телефон и звоню в наше отделение милиции. Слышу голос дежурного и молчу, не знаю, что говорить. Глупейшее, понимаете ли, положение.
"Пришлите, - говорю, - милиционера, у нас тут черт знает что делается". - "Что значит черт знает что?" - удивился дежурный. "Какие-то привидения хулиганят", - говорю и сам себя чувствую немного не в своем уме. Дежурный переспросил: "Кто это говорит?" Опять называю себя и рассказываю про белые фигуры, про вой и скрежет. Дежурный послушал, послушал и оборвал меня: "Вы, дорогой товарищ, если выпили, то ложитесь спать и не беспокойте зря милицию".
И повесил трубку. И я повесил. Прислушиваюсь - тихо. Подхожу к окну - никого. Вышел во двор - тишина. Вдали фонари мерцают… Где-то девушка смеется… Если бы не рассказ тети Фисы и не Марья Власьевна, все еще дрожащая от страха, я бы подумал, что это все мне приснилось. В общем, кой-как дождался утра и прямым ходом к начальнику отделения милиции. Рассказываю ему все точно, как вам. Вижу, хотя и не смеется, но и не верит ни единому слову. Однако все записал и пообещал прислать сотрудника.
Действительно, пришел товарищ, поговорил с тетей Фисой, с Марьей Власьевной, покачал головой, посмеялся, осмотрел двери, окна и ушел. А у меня нерешенный вопрос: кто останется на очередное дежурство? Старушки мои совсем оробели, да и у меня агитаторский пыл поубавился… Удалось мне уговорить начальника отделения прислать на ночь милиционера. Под его охраной согласилась дежурить одна из женщин.
Милиционер пришел и спокойнейшим образом проспал до утра. И никакого воя не было, никаких призраков. На следующий день уже без него дежурили, и опять все спокойно было. Ну, думаю, кончились все треволнения. Как вдруг позавчера опять началось, да еще как!
Николай Иванович так неожиданно сорвался со скамейки, что Шурик вздрогнул и чуть не упал. Виктор тоже поднялся. Они подошли к окну, обнесенному толстой решеткой, и Николай Иванович протянул к нему руку:
- Видите вот эту форточку? Она открывается изнутри, снаружи не открыть. И представьте себе, что именно через нее эти проклятые привидения стали книжки таскать!
Виктор заметно оживился и выразил на своем лице крайнее удивление.
- Как же так? - воскликнул он.
- Вот и я вас спрашиваю: как же так? Как могло оно забраться в книгохранилище, когда двери и окна наглухо закрываются? Предположим даже, что форточку забыли закрыть, все равно, через эту решетку только кошка проберется.
- И много они книг унесли?
- Не успели, к счастью. Им помешали. Как раз проходили мимо парни с мельничного комбината, у них какое-то собрание было, услышали вой, увидели белые фигуры и кинулись сюда. Привидения как сквозь землю провалились. А здесь, под открытой форточкой, нашли на земле книгу, точнее, переплетенный комплект журнала. Выбросить-то его выбросили, а унести не успели.
- Ну а внутри вы искали? Тот, что форточку открывал, должен ведь был остаться.
- Весь дом обшарили, - никого… Меня по телефону подняли, приехал, искал - никаких следов.
- Так, - протянул Виктор. - А книга эта ценная?
- Нет, макулатура, дореволюционный журнал, но от этого не легче, библиотечная!
- А кто дежурил в эту ночь?
- Опять же бедная тетя Фиса. К счастью, не одна. Хорошо, догадалась она взять с собой внука Сережу, - смелый такой паренек, любознательный. Без него она бы, наверно, и не пережила этой ночи… Туг уж я встревожился не на шутку. Одно дело, когда перед окнами пляшут, а другое - когда за книги берутся. Доложил я обо всем своему начальству, а оно уже, видимо, сообщило вам, в управление милиции… Помогите нам.
Когда Николай Иванович обратился с этой мольбой к Виктору, вид у него был такой растерянный, что Шурику стало жаль его.
- А можно мне эту тетю Фису повидать? - спросил Виктор.
- Пожалуйста. Она уже оправилась, сегодня работает.
- Только вот что, Николай Иванович, ни одной живой душе не говорите, что мы из милиции. Будут спрашивать, скажите, что из газеты, корреспонденты.
- Разумеется! - замахал руками Николай Иванович. - Никому! Понимаю.
Они вошли в подъезд и оказались в просторном вестибюле, из которого лестница вела во второй этаж, справа и слева были двери во внутренние помещения книгохранилища. В больших комнатах с высокими потолками стояли стеллажи с книгами. Их было так ноге, что между ними оставались только узкие проходы.
- Вот здесь, - показывал Николай Иванович, - через эту форточку и улетела книга.
- Можно ее посмотреть? - спросил Виктор. Николай Иванович подал ему тяжелый том в картонном переплете. Виктор с любопытством перелистал его. Шурик тоже заглянул и увидел ярко раскрашенные обложки журнала с интересными рисунками. Виктор захлопнул книгу и передал ее Николаю Иванову.
- Ясно, - сказал он. - Познакомьте нас с тетей Фисой.
2
В маленькой конторке, приткнувшейся в вестибюле под лестницей, перед Виктором и Шуриком сидела худенькая старушка с маленьким сморщенным лицом, похожим на сушеную грушу. Но светлые ее глазки под седыми бровями смотрели живо, со строгостью.
- Мы из газеты, Анфиса Тихоновна, - представился Виктор. - Хотим услышать от вас, как тут все было в ту ночь.
- Чего уж тут переговаривать, - отмахнулась сухонькой ручкой тетя Фиса. - Об таких чудесах и вспоминать радости мало.
- А вы все-таки расскажите, Анфиса Тихоновна, - мягко повторил Виктор. - Мы этих хулиганов газете пропечатаем, они и не полезут больше.
- Каких еще хулиганов? - насторожилась старушка.
- Тех, что тут перед окнами пляшут и людей пугают.
Тетя Фиса даже перекрестилась то ли со страху, то ли от гнева:
- Да ты что говоришь-то? Про кого брешешь? Нечто хулиганы тут? - И чуть слышно, будто одному Виктору доверяя страшную тайну, добавила: - Упокойник ходит-воет, вот кто.
- Какой же это покойник, бабушка? - заинтересованно прошептал Виктор.
- Обыкновенный… с Лазаревского, - кивнула старушка в сторону кладбища. - И с погоста бывают гости…
- Да что вы говорите? - ужаснулся Виктор. - Расскажите подробней, уважаемая Анфиса Тихоновна.
Тетя Фиса неторопливо вытерла двумя пальцами уголки сморщенных губ:
- Было это еще при крепостной жизни. Существовал в Тамбовской губернии помещик, не к ночи будь помянуто его прозвище. Земли у него было, лесов всяких - год ходи, не обойдешь. И таким уж зверем тог помещик уродился, лютей лютого. Мало ему было зайцев, лис да волков, так завел моду крестьянских детишек собаками травить. А собаки у него с годовалых телят ростом и зубов полон рот, что у того кита. И сколько он людей погубил - не счесть…
- Так он что ж, из Тамбова сюда ходит? - не выдержал Виктор.
- А ты слушай да помалкивай, - сурово глянула на него тетя Фиса. - Слушай уж, коли разговорил… Жил тот помещик собакой, а околел псом - деньгами подавился.
- То есть как? - изумился Виктор, но тут же зажал себе рот.
- Деньгами, говорю, подавился. От жадности. Не желал, чтоб после него капитал сродственникам остался. И стал он деньги с кашей есть.
- С кашей?! - вырвалось у Шурика.
- С ею… Уж не знаю, с гречей ли, с перловкой ли, а ел. Настрижет в чашку сотенные билеты, маслом заправит и жрет. На последней, говорят, тыще подавился.
Тетя Фиса помолчала, как бы давая время прочувствовать всю справедливость возмездия, и проделала:
- А прежде чем помереть, наказал он, чтоб схоронили его в самой Петербургской лавре, на Лазаревском кладбище, чтоб, значит, промеж праведников ежать. Черта, который за его душой прискачет, думал со следа сбить. И все остальные деньги в лавру отписал, чтоб, значит, уважили его просьбу. А время известно какое было - за деньги от чего хочешь откупишься… Привезли, схоронили. Ан не тут-то было. Праведные люди, что на Лазаревском, не приняли его свою компанию. "Изыди!" - говорят. Не дают покою. Вот он и ходит…
- Чего ж он сейчас заходил? - засомневался Виктор. - Век лежал, не ходил, а тут вдруг…
- И раньше ходил, и нынче ходит. Только место сменил.
- А почему он к этому дому привязался?
- Да уж зря ходить не будет, допекли, значит.
Виктор, должно быть ошарашенный этим рассказом, долго не мог собраться с мыслями.
- Ну хорошо, Анфиса Тихоновна, то, что вы нам рассказали, очень интересно. Теперь попрошу вас вспомнить, как все было в эту ночь!.. Вы с внуком дежурили?
- С ним, с Сереженькой, вдвоем… Сидели вот как вами. А он как завоет…
- Кто? Сережа?
- Тьфу! - рассердилась тетя Фиса. - С чего бы то Сереже выть. Упокойник завыл, железом загремел. Я и обомлела… А Сереженька мне и говорит: "Не бойсь, бабушка, я его сейчас". И убег. А тут и свет погас. Темно как в могиле. Слышу: он уже не за окном, а тут же, под ухом. А Сереженька кричит: "Не бойсь, бабушка, я его сейчас. Он в хранилище побег… пропал, думаю, парнишка - загрызет. Хочу слово сказать и не могу, язык с пуд весом, не ворочается. Слышу: Сереженька палкой машет, обороняется, по ступенькам бьет и приговаривает: "Не бойсь, бабушка, я его сейчас"… Гляжу: свет зажегся и Сереженька тут, живой. "Прогнал, - говорит, - я его, в фортку он улетел". А там уж ребята с мельничного стучатся, и Николай Иванович приехали.
- Спасибо, Анфиса Тихоновна, - сказал Виктор. - Очень все это любопытно. А позвольте узнать, когда ваше следующее дежурство?
- Мое-то? В понедельник, ежели жива буду.
- Поживем еще, Анфиса Тихоновна, - весело откликнулся Виктор. - Я так думаю, не придет больше… помещик.
- Теперь-то, сынок, и я обнадежилась.
- Что же вас обнадежило? - насторожился Виктор.
Но старушка уже встала и уклончиво ответила:
- Не к чему тебе знать, в газете не напишешь.
Во дворе Виктора и Шурика уже поджидал Николай Иванович. С надеждой в голосе он спросил:
- Послушали?.. Как ваше мнение?
- Мнение, в общем, сложилось, - неуверенно сказал Виктор. - У меня к вам, Николай Иванович, один вопрос и одна просьба.
- Пожалуйста! Все, что угодно!
- Не знаете ли вы, почему тетя Фиса так осмелела, даже высказала надежду, что привидения здесь больше не появятся?
Николай Иванович смущенно засмеялся:
- Знаю, знаю… Они вчера инициативу проявили - богослужение организовали. Зазвали знакомого священника, и он изгонял из нашего дома нечистую силу: кропил святой водой, окуривал ладаном, клал кресты. Короче говоря, заверил моих старушек, что больше ни один призрак не подойдет к дому на расстояние пушечного выстрела.
- Это хорошо! - почему-то обрадовался Виктор. - Бог нам помогает. А просьба у меня такая. Объявите, пожалуйста, своим старушкам, что вы договорились с милицией и со вторника, - прошу не перепутать день, - со вторника здание будет охраняться злыми сторожевыми собаками. Раньше, мол, не могут прислать, а во вторник приведут.
Николай Иванович наморщил лоб, стараясь понять смысл просьбы, и развел руками:
- Не понимаю.
- А понимать тут нечего. Если вы просьбу мою выполните, мы ко вторнику навсегда избавим вас от всяких призраков и привидений.
- Чудесно! - просиял Николай Иванович. - Все будет сделано.
Расставшись с заведующим книгохранилищем, Виктор и Шурик покинули лавру. Виктор насвистывал марш из кинофильма "Веселые ребята", а Шурик молчал, боясь задать какой-нибудь глупый вопрос.
- Ты жалеешь, что пошел со мной?
- Что вы! Очень интересно, дядя Витя.
- Видел я, как тебе интересно было… Даже волосы на макушке вставали, когда про помещика слушал.
- И ничего подобного. Что я не знаю - бабушкины сказки…
- Значит, не веришь, что это привидения за книжками приходили?
- Конечно, не верю! Только мне непонятно, как они через форточку пролезли…
- На то и призрак, чтобы сквозь щель пролезать, - заметил Виктор.
- Да бросьте вы шутить, дядя Витя. Я же знаю, что это воры и вы их ловить будете. Вы мне только объясните…
- Ничего я тебе объяснять не буду. Иди домой, а на той неделе встретимся, я тебе все расскажу.
- Вот уж нет! - возмутился Шурик. - Ни за что! Сами повели, а теперь… Я с вами хочу их поймать.
- Ты что?!
- Дядя Витя, миленький, ну прошу. Я мешать не буду, я помогу, вот увидите.
Виктор оглядел Шурика с головы до ног и долго шагал, не произнося ни слова…
- Видишь ли, - заговорил он, будто размышляя вслух, - по совести говоря, следовало бы взять тебя на эту операцию… Раз уж я втянул… Но это работа, пожалуй, на целую ночь. Тебя и родители не отпустят.
- Отпустят! С вами отпустят! Я упрошу. Пожалуйста, дядя Витя.
- Ладно, - решил Виктор, - я сам с твоим отцом поговорю. Если отпустит, то в понедельник готовься,
Шурик чуть не подпрыгнул, чтобы обнять Виктора, но сдержался, выпятил грудь и солидно проговорил:
- Не пожалеете. Вот увидите.
3
В семье Ореховых Виктору доверяли безгранично. Все видели, как под его влиянием Шурик с каждым днем менялся к лучшему. Но когда Виктор изложил по телефону свою просьбу, Павел Петрович заколебался:
- Простите, Виктор Павлович. Я верю вам как родному, но боюсь, не будет ли это рискованно…
- Гарантирую полную безопасность, - твердо пообещал Виктор. - Доставлю вам его целым и невредимым. А для него, для закалки характера, думаю, это будет полезно.
Павел Петрович подумал и согласился. Только от Елены Николаевны, чтобы уберечь ее от ненужных волнений, решили скрыть суть дела и сказали ей, что Шурик поедет с Виктором на экскурсию с ночевкой.
Никогда еще дни не казались Шурику такими тягучими. Он уже в пятницу оборвал оставшиеся до понедельника листки календаря, но и это не помогло, - наоборот, стало казаться, что время пошло назад.
Труднее всего было молчать. Даже самым близким друзьям Шурик ничего не сказал о предстоящей схватке с привидениями. Только Славику он туманно намекнул на свою возможную гибель в поединке с одним бывшим помещиком.
Как ни странно, но после воскресенья действительно наступил понедельник, и Елена Николаевна начала снаряжать сына на "экскурсию". Как ни возражал Шурик, но ему все же пришлось взять с собой большой рюкзак с вещами и продуктами, которых хватило бы на целую экспедицию.
С помощью Славика рюкзак удалось припрятать в сарае, и, многозначительно простившись со своим другом, Шурик помчался на Дворцовую площадь. Виктор был занят другими делами и встретил юного помощника без всяких признаков радости.
- Рано примчался, - буркнул он. - Иди погуляй. Придешь вечером, часов в девять… Захочешь есть, ступай к нам в буфет… Вот тебе на обед. - Виктор сунул Шурику деньги и строго добавил: - Бери, бери. Делай, что приказываю.
Наконец-то наступил вечер. Над столом в кабинете Виктора склонились четыре головы. Кроме Шурика здесь находились еще два сотрудника отдела: Алексей Крымов - высокий, светловолосый парень с гибкой фигурой акробата - и коренастый, широкогрудый Михаил Веселов. Шурика они хорошо знали и нисколько не удивились, увидев его среди участников операции.
На столе лежал набросанный Виктором план лавры. Расставляя карандашом крестики и стрелки, Виктор говорил тоном командира батальона, отдающего боевой приказ:
- На месте вы все были и обстановку представляете. Успех зависит от соблюдения главного условия - не спугнуть! Поэтому сосредоточиваться будем поодиночке, скрытно, на восточной стороне этого кладбища. Здесь исходные позиции. Отсюда в двадцать два часа тридцать минут ты, Алеша, направишься к воротам, что выходят на Обводный, и притаишься у южной стены дома. Вот здесь.
- Ясно.
- Одновременно ты, Михаил, маскируясь вот этими кустами, как можно ближе подойдешь к углу, выходящему на север. Ты должен быть особенно осторожным, потому что скорее всего твоими кустами будут пользоваться для подхода и привидения. Мы с Шуриком блокируем кусты, окаймляющие площадку с фронта. Таким образом, все пути отступления будут Для них отрезаны. Сигнал для атаки подадут сами призраки. Как только они завоют, направляем на них фонари и просим не волноваться. Вопросы есть?
- Сколько их там предполагается? - спросил Веселов.
- Не считал. Думаю, штуки три, может, четыре, Не больше. Взять нужно всех. У тебя фонарик есть? - спросил Виктор у Шурика.
- Дома есть, я сбегаю, - заторопился Шурик. Виктор вынул из ящика стола маленький черный фонарик и подал ему:
- Возьми, сунь пока в карман. Все. Пошли. Когда вышли на площадь, Виктор кивнул на легкую рубашку Шурика и спросил:
- Как это мама тебя в одной рубахе на экскурсию пустила?
Шурик рассказал про спрятанный рюкзак. Виктор озабоченно качнул головой:
- Замерзнешь.
- Да что вы, дядя Витя, теплынь!
Белые ночи давно кончились. По вечерам небо темнело и на улицах особенно весело горели фонари. Невский, как всегда, был переполнен людьми. Шурик смотрел на прохожих свысока. Они даже не подозревали, что этот ничем не примечательный мальчик идет навстречу смертельной опасности. Если бы они знали, что тут неподалеку ходят привидения, наверно, не смеялись бы так во все горло, разбежались бы со страху…
В лавре было совсем темно. Редкие фонари терялись в тени деревьев. Крымов и Веселов куда-то пропали. Виктор повел Шурика узкими проулками, держась поближе к стенам зданий. Здесь было безлюдно и тихо. С Невы веяло холодным ветерком, и Шурик почувствовал, как на руках выступили пупырышки.
Подошли к низкой железной ограде. Виктор легко перепрыгнул и подал руку Шурику. Их окружали деревья и высокие кресты. Шли, перешагивая через низкие холмики, продираясь сквозь густой кустарник. Шурик хотел что-то спросить, но Виктор сжал его руку и показал на губы: "Молчи!" Пошли еще осторожней, плавно, как в балете, переставляя ноги.
Виктор остановился и долго вглядывался в темноту. Потом он скинул с себя пиджак, бросил его на траву и чуть слышно сказал:
- Ложись, будем ждать.
Шурик лежал, боясь шелохнуться. От холода одеревенели коленки и начали дрожать сначала руки, а потом особенно сильно нижняя челюсть. Пришлось закусить губу, чтобы не щелкать зубами. Виктор освободил одну полу пиджака и накинул ее на плечи Шурика. Стало теплее, но дрожь не проходила.
С площади доносились ослабленные расстоянием звонки трамваев, но Шурику казалось, что шумные улицы, высокие дома, шары фонарей, наполненные светом, беспечные люди - все это осталось далеко-далеко, за тысячи километров от этих джунглей, где он залег в засаде со своим верным другом Виктором. Оба они знаменитые охотники. В двух шагах - звериная тропа к водопою. С минуты на минуту должен пройти по ней тигр-людоед, наводящий ужас на всю окрестность. И вовсе не холодный ветер с Невы, а лихорадочный озноб, вызванный ядовитым дыханием тропического леса, сотрясает тела охотников. И не звонки доносятся с площади. Это неведомые ночные птицы предупреждают об опасности.
У самого уха Шурика действительно подала тонкий голосок какая-то ночная пичуга, и храбрый охотник испуганно прижался к земле. Справа и слева откликнулись такие же птичьи голоса. Шурик огляделся. Виктор смотрел на призрачные стрелки своих часов.