- А какие-нибудь конкретные действия вы намерены предпринимать? Мы, группа школьников, ездили летом в Никарагуа, помогали там убирать кофе, двое были ранены. Там очень опасно. Вы поедете туда или нет? - Она смотрела на меня, не отрываясь.
- Пока не знаю точно, - пробормотал я. - Вроде бы молодежная наша группа ездила туда… помогала.
Я посмотрел на Данилыча. Данилыч молчал.
- Я не о группе. Вы лично считаете своим долгом поехать в эту окровавленную страну, помочь ей?
- Своим долгом считаю… но поеду ли - сказать не могу.
- Вы хотите сказать, что не все зависит от вас, что ваши решения кто-то контролирует?
- Честно скажу - про это пока не думал! - проговорил я, вытирая пот.
Девчонка села. Наступила пауза.
- Если вопросов больше нет, я думаю, мы отпустим нашего гостя! - поднявшись, проговорил Клод.
Наступила какая-то общая неловкость. Я чувствовал, что моя жизнь в новом качестве начинается не совсем удачно. Я поднялся.
- До свидания! - сказал я. - Спасибо, что вы встретились со мной. Когда я недавно пришел в новую школу, - не удержавшись, добавил я, - меня там просто побили для начала, чтобы не зазнавался. Вы меня приняли гораздо мягче. Благодарю! - Я поклонился.
Журналисты сдержанно засмеялись, зааплодировали. Все стали расходиться. Клод отошел от нас, побеседовал о чем-то с одним, с другим, потом вернулся. Мы с Данилычем сидели в креслах.
- Ну, куда теперь? - энергично поднимаясь, спросил я.
- Надо в гостиницу, я думаю? - сказал Клод.
Он отвез нас в гостиницу на улицу Мак-Магон - наш балкон висел совсем недалеко от Триумфальной арки, казалось, можно достать рукой!
- Ну что? - спросил Клод, когда мы налюбовались видом Парижа. - Будете отдыхать?
- Зачем? - воскликнул я. - Зачем, отдыхать-то?
- Тогда хотите посмотреть нашу компьютерную улицу? - подумав, предложил Клод. - Это небезынтересно.
- Конечно интересно! - Я стал натягивать куртку. - А вы пойдете? - Спохватившись, я повернулся к Данилычу.
- Сейчас… обсудим, - произнес Данилыч.
- Я буду в машине, - сказал догадливый Клод и вышел.
- Так вот! - сделав глубокий вдох, проговорил Данилыч. - Сам понимаешь: мне дана задача направлять каждый твой шаг. Но только, между нами говоря, я думаю, что в таком варианте от поездки этой не будет ни удовольствия, ни пользы!
- Точно! - воскликнул я.
- Поэтому, - Данилыч поднялся, - иди! - Он пожал мне руку. - Думаю, что ровесник с ровесником лучше разберутся!
- Спасибо! - радостно прокричал я и выскочил на улицу.
Мы с Клодом приехали на короткую старинную улочку - все первые этажи в домах были магазинами электроники и компьютеров!
- Вот этот салон принадлежит нашей семье. - Клод остановился у витрины. Я посмотрел на витрину и обомлел.
В витрине сидел живой человек. Точнее, это был космонавт в тяжелом скафандре, и его руки, которые нажимали клавиши на пульте, были явно ненастоящие, гнулись плохо, но лицо под стеклом скафандра было абсолютно настоящее - живое, выпуклое; он провожал взглядом проходящих мимо витрины людей, то хмурился, то улыбался, время от времени пригибался к торчащему снизу микрофону и что-то говорил. Лицо было живое - но как оно оказалось там, под стеклом? Объемное телевидение? Голография? Гипноз?
Я спросил у Клода, как это сделано.
Клод, усмехнувшись, ответил, что ответить на этот вопрос он не имеет права, поскольку является не единственным хозяином салона, а на паях с отцом.
- Это вы изобрели? - спросил тогда я.
- Ну, принцип этот известен, - ответил Клод, кивнув на витрину. - Но вот это конкретное применение придумали мы.
- Когда же ты придумал? После школы, наверное? - поинтересовался я.
- Я думаю всегда! - сухо ответил он.
Мы вошли в салон. Там в два ряда стояли компьютеры, с экраном и клавиатурой, и совсем маленькие ребята, лет примерно от пяти до десяти, так быстро барабанили по клавишам, что за их пальцами было не уследить, - при этом еще большинство из них с равнодушным видом жевало жевачку. Если кто-то из нас прикасался на сегодняшний день к компьютеру, то медленно и с опаской, а эти чувствовали себя абсолютно непринужденно, - видно, привыкли с младенческих лет.
Правда, и занимались они тут, в основном, играми.
Я засмотрелся на экран ближнего компьютера, за которым сидел негритенок лет шести. Пальцы его так и мелькали. Он вел воздушный бой. Белый самолетик мчался по вертикали вверх на фоне неба и облаков, вражеские розовые самолетики неожиданно появлялись из-за края экрана то справа, то слева, то спереди, то сзади, и тут же из них неслись пунктирные пулеметные очереди. Пальцы негритенка, лежащие на клавишах, реагировали мгновенно, на одной клавише стрелка была направлена влево, на другой - вправо, на третьей - назад, на четвертой - вперед, и в момент появления врага (или за мгновение до?) палец оказывался на нужной клавише, и самолетик его уходил вбок, и очередь врага прошивала пустое место, и тут же самолетик его кидался влево, и я еще не успевал ничего понять, как очередь "нашего" шла точно в появившуюся эскадрилью, разрывались кривые звездочки взрывов, - все это шло под стремительную, заводную музыку. Компьютеры пели, ласково мычали. "Летчик" прорвался через все преграды к огромному желтому дирижаблю - взрыв заполнил весь экран, и из него сложилось слово, похоже на фейерверк, "Виктори" - "Победа"!
На соседнем экране пингвиненок смешно, но быстро семенил лапками по льду, внезапно возникала синяя полынья; нужно было успеть нажать кнопку и перескочить через нее; если пингвиненок попадал в полынью, нужно было долго вытаскивать его целой серией аккордов на клавишах, потом он долго вытирал мокрые лапки… потом нужно было огибать страшных моржей, возникающих то слева, то справа, - я попробовал и только вроде освоился, как экран погас: мой пингвиненок "не уложился во время", не добежал. А на соседних экранах то и дело со звонким ударом в литавры вспыхивало "Виктори", "Виктори", "Виктори"!
Клод небрежно подошел к свободному компьютеру, нажал три клавиши - М, И, М, - и на экране засветились зелеными буквами названия предлагаемых игр: "Джунгли", "Пилот", "Детектив", "Ограбление", "Ралли", "Теннис", "Бокс", "Акула", "Долина фараонов".
- О! Давай "Долину фараонов"! - воскликнул я.
Клод молча ткнул в несколько клавиш, заиграла таинственная восточная музыка. Мы на ярко-синем вертолете летели над поднимающимися вверх желтыми пирамидами, потом стремительно стали спускаться, пирамида росла у нас на глазах, становилась грандиозной, потом весь экран заполнил черный вход… потом наступила тьма… потом все осветилось тусклым светом. Клод (или я?) в белой одежде и пробковом шлеме быстро бежал по многоэтажному лабиринту, с провалами вниз, с проломами в стенах, с потайными дверцами, - чтобы открыть их, надо было быстро подобрать на клавишах какой-то код, - как это делалось, я пока что не понял. Но самое страшное было не в лабиринте, а в том, что за мной (за пришельцем) гонялись со страшной скоростью несколько привидений, очень четко реагирующих на мои перемещения: я к этой лесенке - а он стоит уже там, я к дверце - а он забежал сбоку и уже ждет! Столкнулись - и ты умер. Надо быстро разгадывать код-заклинание и открывать закрытую дверку в стороне или прыгать наобум в колодец, - может быть, он идет не до самого низу, и ты не утонешь в подземном озере, а просто грохнешься о каменный пол (несколько мгновений задержки, за которые привидения успевают окружить тебя со всех сторон, не оставив выхода, кроме одного, который надо мгновенно увидеть и понять, и с ходу рвануть: будешь медлить - погибнешь!). При этом надо еще стараться убегать не просто так, а заглядывать в стоящие в таинственных тупичках саркофаги, большинство из которых - ложные, только в одном, двадцатом, наверное, по счету, сам фараон и его сокровища: яркое сияние, озарившее не только экран, но и весь зал. Но с сокровищами на руках убегаешь вдвое медленнее, а число привидений сразу удвоилось. Я почувствовал страх. Только минуты через две хладнокровной борьбы Клода с преследователями я понял, что способности преследователей не безграничны и что человеку, соображающему быстро, неожиданно и творчески, можно их обхитрить: видимо, машина в этих играх специально была запрограммирована так, чтобы быть чуть помедленнее человека, - иначе никакому человеку не было бы интересно с ней играть. Так, было колоссально приятно понять, что привидения в некоторых состояниях проявляют тупость, было очень приятно их до этого состояния тупости довести, запутать их и поставить в тупик. Например, если за одно мгновение удавалось спрыгнуть в колодец на два этажа, потом по коридорчику пробежать, по потайной лесенке подняться, "расколдовать" дверь и захлопнуться за ней, то привидение абсолютно не успевало этот путь повторить, застывало на месте и лишь от злобы вращало глазами. Как Клод умел их дурить! Как он умел за одну секунду с абсолютно отсутствующим, меланхолическим видом закрутить такой зигзаг! Откуда только помнил он, что эту дверь он уже проходил две минуты назад и ключ известен! Уже настигают его, я зажмуриваюсь, а он - хлоп! - уже за дверью! А вот за ним четверо гонятся, я только бы думал, как тут спастись, а Клод вдруг в коридорчик вильнул, на бегу опрокинул саркофаг, и вот в его руках уже сверкает зеленый ключ - Клод ныряет вниз, еще вниз - куда вниз, выход же наверху, - но тут, оказывается, можно "отрубить" дверью погоню и уже не спеша, спокойно подняться наверх, отпереть дверь… Весь в золоте пришелец вышел из пирамиды, уселся в вертолет и унесся в небо. Клод равнодушно отошел от дисплея: для него это так, детская забава, просто решил продемонстрировать мне. А я вытер пот со лба, присел на скамейку - ноги дрожали. Да, наловчились тут они… и, наверное, не только в игре, но и в жизни!
Мы с Клодом поднялись из салона в маленький кабинетик, - наверное, это был кабинет его отца, но отец в данный момент отсутствовал, сидел лишь какой-то человек в синем халате, который сразу же уступил Клоду место. Клод уверенно развалился в кресле, на столе тоже стоял маленький компьютер, но его использовали уже не для игр, а для дел. Он поиграл клавишами - и на экране дисплея появился зеленый столбик цифр под номерами, как я сразу смекнул - выручка с каждого из компьютеров. Клод еще ткнул в несколько клавиш, и появилась сумма - 1170 франков. Видимо, Клод счел, что это очень мало: тремя недовольными тычками в клавиши он погасил экран и поднялся с кресла. Когда мы шли обратно, мне уже было понятно его недовольство: примерно половина компьютеров стояла незадействованная. Один худенький очкарик, крутя три ручки и ведя три цветные линии по экрану дисплея, рисовал человечка, рядом другого, убирал кадр, рисовал этих же человечков уже в позе бега.
- Рисовать учится? - кивнув в его сторону, сказал я.
- Мультфильм делает, - мимоходом глянув туда, сообщил Клод. - Запишет, покажет продюсеру… надеется иметь успех.
- В… семь лет… или сколько ему? - Я удивленно посмотрел на мультипликатора.
- У нас здесь считается, что чем раньше, тем лучше, - с усмешкой произнес Клод. - А у вас как?
Я ничего не сказал, но подумал про себя: "А какого успеха могу добиться я в свои годы? В школе? Но для этого, наверное, надо приблизиться к Латниковой, а я не смогу. Успех у меня в том, что я один из всех оказался здесь, но это еще не успех - это еще только начало успеха, все еще впереди. Из каждого дня, проведенного здесь, надо извлекать какую-то пользу".
Вот хотя бы здесь. Я прекрасно понимаю, что стоит за этими вроде бы дурацкими играми: за ними стоит очень важное - они работают на программах. Без программ любая ЭВМ всего лишь железка, программы вставляются в компьютер на черных гибких дисках, называемых "флоппи", - Данилыч однажды приносил и показывал. Но у нас нет не только компьютеров, но и программ, кто-то их должен составлять для машин, но никто не составляет. Вернее, в разных НИИ у нас ученые составляют и вводят в память машины какие-то программы для себя, чтобы ЭВМ решала уравнения или искала цитаты, - но никуда эти программы не идут, так в этом институте и остаются. А если что-то хочешь заставить делать машину, надо самому же и писать программу - нет готовых программ, как здесь: пришел, потыкал пальчиком, проиграл… У нас все надо организовывать, каждый раз с нуля, а это тяжело, поэтому и никак не начнется - пример я вижу в нашей школе. Привезти бы компьютер с программами, с пакетом программ, или еще это называют "меню"… Но кто мне все это даст - и за что? Будь я деловой человек, может, я что-то бы и придумал, но я - не деловой… не учили меня быть деловым! Но расклеиваться не надо… Просто устал. Сутки на ногах, вернее, вторые уже идут, как не сплю. И не надо! Не для того я сюда приехал, чтобы спать!
- Ну ты, наверное, устал? - словно прочитал мои мысли Клод. - Сейчас я отвезу тебя в гостиницу - сегодня отдыхай. Вечером я приглашаю тебя на ужин к себе домой, будь в семь часов в холле, я заеду.
- А сейчас ты куда? - прицепился к нему я.
- К сожалению, не могу уделить тебе больше времени - дела! - глянув на часы, сухо проговорил он. - Вечером я обещаю тебе полную программу развлечений! - Он улыбнулся.
- Нет, погоди… развлечения само собой! - Я поплелся за ним. - Я хочу посмотреть, как вы… живете на самом деле! Тебе куда сейчас? В лицей?
- К глубокому сожалению, нет, - холодно проговорил Клод. - В лицей я тебя возьму чуть позже. А сегодня у нас - личный день! Каждый занимается своим. Я должен поехать на наш завод.
- Наш - это чей? - поинтересовался я.
- Нашей семьи. К сожалению, там очень серьезные события, а отец… вне Парижа.
- А мать?
- Мать на отдыхе, в Испании.
- Ну… наверное… там же есть… какой-нибудь… управляющий?
- Вот с ним-то я как раз и собираюсь говорить! - жестко проговорил Клод.
Мы помолчали. Он открыл дверцу машины, сделал приглашающий жест. Я смотрел на проносящиеся машины, на спешащих людей… Вот… приехал. А кому я здесь нужен? Я вдруг почувствовал себя жутко одиноко.
- Тогда я пойду просто… шататься! - захлопывая перед собой дверцу, сказал я.
- Куда?
- Куда-нибудь!
- А ты не заблудишься?
- Не знаю.
- Но учти, - проговорил Клод, - у нас тут бывает… опасно.
- Что же делать? - я пожал плечом. - Не сидеть же в номере, раз я приехал сюда.
А я-то, когда летел, представлял огромные, ярко-освещенные залы, заполненные ребятами, - они ритмично хлопают в ладоши, скандируют мое имя. А тут - всего один Клод… да и тот уезжает!
- Ну хорошо… поехали, - проговорил Клод. - Только навряд ли тебе это будет интересно.
- Мне очень интересно! - воскликнул я.
Мы долго молча ехали вдоль Сены. Красивые здания и дворцы сменились одинаковыми серыми зданиями промышленного вида, но очень чистыми и аккуратными.
- Бийянкур. Район заводов "Рено"! - проговорил Клод.
Мы въехали под стоящий над землей на распорках огромный белый деревянный каркас. Над ним, открытые небу, стояли большие стеклянные цеха.
Клод торопливо выскочил из машины, захлопнув дверцу. Я удивленно остался сидеть в машине: зачем же он привез меня сюда? Чтобы оставить в машине? Но видимо, Клод был просто взволнован и забыл обо мне.
Не добежав до двухэтажного стеклянного здания, он остановился, сообразив, что совершил оплошность, потом вернулся и, улыбнувшись, открыл мою дверцу.
- Ну, вылезай! - проговорил он. Я вылез. - Только у меня просьба - ни слова по-русски. Даже случайно. Я скажу, что ты мой кузен.
- Мне кажется, мы мало похожи! - улыбнулся я, но на самом деле обиделся: приглашают из России, а потом просят скрывать, откуда ты, - видимо, боятся.
Мы вошли в центральный стеклянный куб, поднялись на второй этаж. Солидная кожаная дверь была распахнута, там была большая комната с длинным столом, уставленным телефонами, с несколькими вертикальными деревянными кульманами, стоящими у стены.
В комнате никого не было.
- Гуляет где-то! - язвительно проговорил я.