- Поныряем? - неожиданно спросил Захарка.
- Можно, - сказал Феликс.
Захарка вскочил и минут через десять на веслах пригнал от рыбацкого причала небольшую лодку.
- Только ты не иди, - шепнул Дима в Ванино ухо.
- Почему? - уставился в него Ваня.
Дима даже разозлился:
- Потому что заткнут тебя за пояс! В два счета!
- Ну и пусть затыкают… На здоровье! Я-то что потеряю?
- Ты? Ты… - Дима недоуменно смотрел на него. - И наконец выпалил: - Все! Ну как ты не понимаешь?
В глазах Вани пряталась усмешка.
- А почему? Ну почему?
- Почему? Да потому… Потому что… - Дима захлебнулся и умолк: он хотел так много сказать - и то, что его никто не будет уважать, если он окажется слабаком, и что надо быть поосмотрительней, и что наивных бьют в первую очередь, и что… Все это было так элементарно, что и говорить неловко было.
- Я пойду. - Ваня поднялся, кое-как влез в переполненную лодку. Когда она отошла на некоторое расстояние от берега, Захарка бросил в море сверкнувшую на солнце золотистую консервную банку, и мальчишки начали нырять за ней.
На лодке было тесно, сидела она глубоко, и ныряльщики переваливались через борт и уходили под воду. С первой глубины все, как определил с берега Дима, достали банку. Потом лодка отошла подальше в море, до Димы долетели смех и крики, но уже трудно было разобрать, кто вернулся из глубины с банкой, а у кого не хватило воздуха донырнуть до нее.
Затем лодка подошла к берегу, и по радостным воплям Захарки можно было понять, что с самой большой глубины лишь Феликс да Артем с Витькой взяли банку, а Ваня - только с первой, самой малой глубины. Однако на лице Вани не было и тени огорчения.
Он шел к Диме по гальке и счастливо улыбался.
- Продул? - угрюмо спросил Дима. - Я ж говорил: не ходи.
- Ну и что? - повернул к нему голову Ваня, и его тупой добродушный подбородок говорил не о безволии и поражении, а об упрямстве и твердости. - Хоть знаю теперь, что я негодный ныряльщик… Но Витька-то, Витька каков! А Артем! А Феликс! Земноводные, и только!
Нет, Ваню просто нельзя было понять… Ну никак! Дима даже отвернулся от него. Ведь это было полное, абсолютное, непоправимое, позорное поражение. Конец ему. Точка. И Захарка, прекрасно понимая это, был страшно доволен и даже смотрел на Ваню такими добрыми глазами, точно тот сделал ему величайшее одолжение.
А Ване хоть бы хны… Ну ни капли гордости и честолюбия!
- А кто изобрел ласты, знаешь? - внезапно спросил его Семка.
- Нет, - признался Ваня. - А кто?
- Не знаешь? - прямо-таки ахнул Захарка. - Вправду не знаешь?
- Ну сказал - нет! - с некоторой досадой произнес Ваня. - А кто?
"Какой же он! - прямо-таки ужаснулся Дима. - Не может увернуться от спора… Сейчас они отомстят ему, всыплют за то, что посмел в скоростном заплыве несколько секунд идти впереди Феликса!"
- Ребята… - Захарка вскочил и на весь берег заорал, обращаясь ко всем, кто был на пляже, - к Лене с отцом и еще к каким-то курортникам, и даже к трем рыбакам, растянувшим на гальке неподалеку от них сеть: - Он не знает таких вещей!
Ваня вдруг смутился. Впервые видел его Дима таким смущенным.
- Кто? - спросил он.
- Леонардо да Винчи! - гордо и презрительно крикнул Захарка, и Дима зажмурился от стыда - это знали все мальчишки Скалистого.
- Правда? Вот не думал… Значит, мало ему было писать прекрасные портреты, и парашют сделать, и первому начертить карту Нового Света… Так он еще ласты изобрел!
- Точно! - крикнул Захарка.
Аня с Аркашей громко засмеялись.
- Знать такие вещи надо, - проворчал Захарка, сбитый этим смехом с толку, и присел к Феликсу.
- Спасибо, - сказал Ваня. - Век не забуду этого… Значит, и ласты еще?
И теперь уже все смеялись, даже Дима с Семкой и Лидой. И Артем хохотал, правда с некоторым опозданием. Один Феликс не смеялся.
Аня радостно смотрела на Ваню и машинально дергала рукой висевший на шее медальон.
Неожиданно к ним подошла Лена в синем, с голубой звездой купальнике.
- Ребята, у вас так весело… Можно к вам?
- Ну, конечно, Леночка, садись. - Аркаша показал ей на гальку в центре компании. - Мы очень рады…
- Ты откуда знаешь, как меня зовут? - удивилась она.
- Мы все знаем про тебя, - многозначительно сказал Артем. - Все! Ты просто чудо! Мечта! Звезда пляжа! Где акробатике научилась?
Лена, ничуть не смутившись от его комплиментов, присела рядом и вытянула длинные загорелые ноги.
- Что вы! Какая я акробатка… Я только учусь. - Лена посмотрела на Аню и вдруг заметила серебряную монетку на тонкой цепочке. - Ой, какая прелесть! - И потянула к монетке свою узкую руку. - Можно посмотреть? - Аня кивнула, Лена коснулась пальцами неровного маленького кружка. - Дельфин? Играет в волнах! Где ты ее купила?
- Тебе там не купить. - Аня слегка отодвинулась от Лены, цепочка потянулась, и дельфин выскользнул из пальцев Лены.
- Почему? - простодушно спросила она. - Мне он так нравится.
- Спроси у Артема, - ответил Семка. - Античность… Музейная ценность… Тетра… тетра… Аркаша, прочти ей лекцию…
- В следующую среду, - сказал Аркаша, - если ты снимешь помещение и расклеишь по Скалистому афиши…
Лена мило улыбнулась:
- Люблю веселых и добрых… Вы… Скажите, вы еще будете соревноваться?
Артем в упор уставил на нее свои темные очки.
- Хочешь принять участие?
Лена кивнула.
- Мы уже накупались сегодня, - ответила Аня. - Завтра приходи.
- Спасибо. - Лена поднялась, улыбнулась им и красиво, как балерина ставя ноги, пошла к отцу.
- Прогнали девочку, - уронил Аркаша, глядя ей вслед. - Джентльмены! А она ведь ко всему и умна, и ищет дружбы…
- Никто ее не прогонял! - сказала Аня. - И ничего она не ищет: по папочке уже соскучилась.
Один Ваня, кажется, не заметил прихода и ухода Лены.
- Слушай, Вить, - сказал он. - Я все время ломаю голову, какую бы форму придумать для шкатулок, и ничего не придумал… Может, вам стоит перейти на палки? Ну, то есть на трости…
Захарка засмеялся - нервно и мстительно.
- Да, да, на можжевеловые палки, толстые, прочные, и суки обрубать нужно не все, и на набалдашнике можно вырезать какую-нибудь голову - акулью, слоновью или чертову - что подскажет дерево.
- Думаешь, будут брать? - спросил Витька.
- Еще как! Только надо умело обработать дерево и отполировать похитрее, чтобы было грубо и естественно. Мы еще подумаем с тобой. Ребята, а что если сделать краба, такого, чтобы двигался, только по-настоящему, по-крабьи, бочком? Отбоя от покупателей не было б! И знаете что? - Ваня привстал и потер свою большую колючую, как еж, голову.
- Что? - спросила Аня.
- Давайте устроим конкурс на лучший сувенир… А? На лучшую палку, шкатулку…
- Делать больше нечего! - фыркнул Захарка (ох и зол он был на Ваню!). - Сам денежки получает - пусть сам и думает… Будем мы еще…
- Ну, ты не будешь, а другие будут, - сказал Ваня. - Ты живешь на очень короткой привязи и еще немножко темный… - И здесь Дима услышал, как под Феликсом с хрустом сдвинулась галька.
- Но, но, - сказал Захарка, - потише… Так и схлопотать можешь!
- За что? - спросил Ваня.
- За то! - крикнул Захарка. - Может, ты темней меня!
- Если заметишь - скажи, - попросил Ваня. - А я вот темней тебя не видел ребят.
- Я отлуплю тебя сейчас! - Захарка вскочил с гальки. - Так тресну!
- Ты, я вижу, большой любитель бокса… Хочешь попробовать?
Ваня не торопясь, можно даже сказать, лениво встал. Дима замер, сжал кулаки, готовясь броситься на помощь. Посмотрел на Артема. Тот с крайним интересом поглядывал на Ваню и по привычке постукивал пальцами по своим широким крепким зубам.
Захарка оглянулся на Феликса - он продолжал разглядывать небо, кинул взгляд на Семку, на Аню и в нерешительности пошел на Ваню.
- Захар, на место! - раздалось в полной тишине, и Адъютант отступил от Вани. - Садись! - И Захарка сел.
- Как собачонка, - сказал Витька. - И не простая, а породистая, медалистка!
И все засмеялись. Захарка тотчас вскочил, чтобы показать, что сел не по команде Феликса, а просто так. И бросился к Витьке. Но лицо того уже прикрывали два худых крепких кулака, и он стоял на изготовку, как на ринге. Все вокруг молчали, и Захарка сник, отошел и сел рядом с Феликсом. Тот продолжал изучать небо, а потом почему-то закрыл глаза.
- Такие вот делишки, ребятишки, - сказал в полной тишине Артем и громко постучал камнем о камень.
- Ну, мне пора. - Витька встал, оделся и пошел от них.
- Ага, сдрейфил! Драпаешь! - осатанело, как в припадке, закричал Адъютант и запрыгал на гальке, - Замолкни, - сказал Феликс и не разжал век.
- Не хочу я замолкать! - заорал вдруг его верный Адъютант, и это было неслыханно. - Я буду делать что хочу!
- А что ты хочешь? - спросил Аркаша. - Ну что? - Сгонять мух с живота Феликса! - бросил Дима.
Феликс хлопнул себя рукой по животу, прикончил и смахнул муху, а Захарка оскорблено надулся.
- Какие вы унылые, мальчики и девочки! - сказал Ваня и, вздохнув, встал, энергично подвигал руками и ногами. - Умереть тут с вами можно от тоски… Пойдем искупаемся еще, что ли…
- Да вообще-то можно, - сказал Артем и тоже встал, и Дима тут же вскочил, и они пошли к воде. Но больше никто из ребят не поднялся…
Глава 24
…БЫЛА УЖЕ МЕРТВАЯ
- Аня, а ты чего ж не идешь с нами? - . крикнул Ваня и помахал ей рукой.
Аня встала и пошла, натягивая на голову белую резиновую шапочку, заправляя за уши вылезающие волосы, прихрамывая на камнях. Стройная, длинная, косо отброшенная тень ее тоже двинулась к воде.
"Пойду назло Феликсу! - думала она. - Уж очень воображать стал! Как-то с ним не так все теперь, не так весело, не так легко… Пусть позлится".
Аня по пояс вошла в море и неожиданно увидела, что вместе с ней в воду входит и Лена - метрах в двадцати от нее - и тоже заправляет под шапочку волосы. Аня отвернулась, и ей стало немножко приятно, что никто из ребят не видит, как Лена входит в море, и не будет следить за ней.
Аня вдохнула побольше воздуха, нырнула в сторону Вани и долго-долго с открытыми глазами плыла под водой, сильно работая ногами и руками. Увидев Ванины пятки, она схватила их, дернула и пошла вверх - воздух кончался.
И тотчас заметила около себя его круглую, выскочившую из воды голову. Он отфыркнулся, мотнул головой и крикнул:
- А ты пиратка, оказывается!
- Плюс хулиганка! Так крысы меня именуют! Не слышал? - И снова нырнула. Вынырнула. Услышала Артема: он крикнул: "Внимание!" - и, подхватив себя под коленки, колесом крутился в воде; глянула на берег - Феликс смотрел в море - не на Лену ли? - потом встал и заходил по гальке то в одну, то в другую сторону, - ну не Феликс, а тигр в клетке.
Ну ходи, ходи… Сердись. Рви и мечи. Думай, что ты самый умный и интересный, а другие и гроша ломаного не стоят!
И только подумала это Аня, как ей стало хорошо - легко и бездумно. С чего бы это? Хотелось прыгать вверх по-дельфиньи, нырять и устраивать гонки на скорость, и подальше красного буйка - до самого Дельфиньего мыса!
Одно мешало ей - прогулочный глиссер. Он то и дело с ревом на огромной скорости проносился недалеко от берега, катая курортников. Как бы не попасть под него… Зачем он носится среди купающихся? Как будто нет пустынного моря! Хоть бы волну большую оставлял, толк был бы…
Скоро глиссер куда-то умчался, Аня поплыла к Артему и брызнула в него водой:
- Догони меня, Артемка!
Он погнался за ней. Аня взвизгнула, нырнула и потом еще раз пять ныряла и выныривала в самых неожиданных для него местах, и он никак не мог настигнуть ее. А когда Аня выбилась из сил, она закричала, что хватит играть, и медленно подплыла к Ване.
- Поучил бы своего дружка… Плюхается у берега как черепаха!
- А ты чего ж? - На нее внимательно смотрели большие, нестерпимо чистые глаза. Смотрели и жгли.
- Не слушается меня Димочка! Знаться не хочет! Разлюбил! - крикнула Аня и стремительно бросилась в холодную глубину, остывая от солнца, от его глаз и озорства, и принялась глядеть на плоские желтоватые донные камни, на бледно-зеленые водоросли, на мутно-черного, почти квадратного краба, притаившегося на обломке скалы. Аня любила охоту на крабов и бесстрашно хватала их за панцири, но сейчас ей хотелось просто попугать краба. Она ринулась вниз, щелкнула по панцирю - краб метнулся в водоросли - и всплыла вверх.
Ей вдруг стало еще веселей. Она вынырнула, увидела совсем рядом стриженую голову и вспомнила про конкурс на лучшую суковатую палку и заводного краба…
- Ой, я не могу! - рассмеялась на все море.
- Ты чего? - обеспокоенно спросил издали Артем.
- Ничего! - Аня посмотрела на берег: Феликс в назидательной позе стоял возле Адъютанта и что-то втолковывал ему.
- Он тебе нравится? - спросила она у Вани.
- Кто, Феликс?
- Да нет, Захарка, его Адъютант.
- Представь себе - нравится, - сказал Ваня, погрузил в море лицо и дурашливо забулькал водой.
- Ты ошалел! Я терпеть его не могу!
- А какой он живой и храбрый! - сказал Ваня.
- Он? А как сегодня струсил!
- А кто дважды лазил в дыру за льдом? Он храбрый, но этому мешает Феликс…
- Ерунду ты городишь! - вдруг крикнула Аня и опомнилась. - Это почему же?
- Феликс…
Закончить Ваня не успел.
Завыла сирена, и Аня увидела на берегу легковую машину с красным крестом на ветровом стекле. И еще увидела большую толпу одетых и полуодетых людей. Среди этой толпы отчетливо виднелись три фигуры в белых халатах. Склонившись к гальке, они что-то делали. Что - не было видно с моря, но делали они что-то очень важное и срочное.
Ане стало не по себе. Мороз продрал по коже. Вслед за Ваней она быстро поплыла к берегу, потом, нащупав ногами дно, побежала. И все, кто был в море и услышал сирену, побежали к берегу.
Люди в белом кончили что-то делать на гальке и понесли кого-то в носилках к машине.
Наконец, выбравшись на берег, Аня бросилась к толпе и только возле самой машины, в которой уже были открыты задние дверцы, догнала людей в белом.
На носилках лежала Лена.
Ее трудно было узнать, но Аня узнала. Узнала ее длинное, перевязанное в нескольких местах тело с темными пятнами на бинтах. Купальник был разорван, шапочка почти сползла с волос. Она лежала, тяжело продавливая носилки, и веки ее закрытых глаз, ее ноги и руки с судорожно сжатыми пальцами сильно побледнели и стали отливать синевой.
Рядом с носилками стоял ее отец. Руки его повисли вдоль тела.
Носилки тотчас исчезли внутри машины. Дверцы захлопнулись и стрельнув дымком, "скорая помощь" ринулась с пляжа.
- Говорят, пульса почти нет, - сказал кто-то рядом.
- А ты что, сам не видел? На фронте не был? - ответил другой. - Какой тут пульс…
Аня с минуту не могла раскрыть рта. Потом справилась с собой и спросила у рыбака в драной, с масляными пятнами тельняшке:
- Чем это ее так?
- Чем? - Тот повернул к ней худое лицо. - Глиссером! - Он так посмотрел на Аню, точно она была виновата во всем, что случилось. - Паразиты! К стенке за это надо!
Люди стали медленно расходиться. Ребята поспешно оделись и пошли домой. Только Вани нигде не было - куда-то исчез. И одежды его на гальке не было. Видно, убежал раньше их. Даже про своего Диму забыл, и тот растерянно поглядывал по сторонам.
Аня шла сзади. Одна. Шла и кляла себя последними словами: она же, если быть до конца честной, завидовала Лене, не очень добро думала о ней и даже дельфина на монетке хорошенько разглядеть не позволила… Ох, как все получилось!
У своего домика Аня, отстав от ребят, нырнула в калитку, и никто не заметил ее исчезновения. Феликс вообще ни разу не повернул в ее сторону головы с тех пор, как она вылезла из воды…
Часа через два у доминошного стола собрались почти все ребята. Даже Витька явился, прослышав обо всем. Даже очкастая Нонка, покинув свой балкон, пристроилась на краешке скамьи и тянула шею в сторону Вани, который говорил что-то очень важное.
Феликса среди ребят не было.
Ваня, без картузика, в той же пестрой летней рубашке, кому-то отвечал:
- Пока что не знаю… Когда ее внесли в операционную, она была уже мертвая - сердце не работало, дыхание прекратилось. Но известно, что пять-шесть минут после наступления смерти организм не умирает. Здесь дорога каждая секунда. Чтобы спасти ее, пробовали все: искусственное дыхание, особое внутриартериальное переливание крови - ее с большой силой гонят в обратном направлении, и прямо к сердцу. Не помогло. И тогда пошли на последнее…
- Скажи, она жива или нет? - прервала его Аня, - Ты можешь это сказать?
- Жива. Но все еще без сознания…
- Теперь давай дальше.
- Оставалось последнее - прямой массаж сердца…
Ребята, обступившие стол, молчали. Было тихо-тихо, и в этой тишине стало слышно, как к ним подошел Феликс. Но никто даже не обернулся к нему.
- Был сделан короткий разрез, потом осторожно взяли в руку ее сердце и стали медленно сжимать и разжимать его, чтобы восстановить кровообращение и оживить. Иногда это спасает. Полчаса массировали сердце, а за дверью сидел ее отец и ждал.
- И ты был там? - спросил Аркаша. - Тебя пустили?
- В операционную посторонних не пускают.
- Какой же ты посторонний?
Ваня не ответил и продолжал:
- Через полчаса к ее отцу вышел второй хирург и сказал: "Жива, но положение еще очень тяжелое" - и ушел. Сердце ее ожило: мышцы стали сокращаться - гнать по жилам кровь, появился пульс, восстановилось дыхание. А потом ей делали другие операции - ведь глиссер сильно стукнул ее.
- Слава богу, - громко вздохнула Лида. - Чего-чего не слыхала, но чтоб сердце брали в руки и сжимали-разжимали - ни разу…
Скоро опять послышались чьи-то шаги - к ним подошла Нанка. Она не сразу подошла к столу, хотя и увидела возле ребят Нонку. Она постояла поодаль, прислушиваясь к разговору, потом подошла поближе, а уж затем - вплотную.
- А кто все это делал? - спросил Дима.
- Что? - Ваня повернулся к нему.
- Ну, массировал сердце?
- Я ведь уже сказал - хирург.
- Не твой отец? - спросил Витька. - Наверно, он… Он, да?
Ваня кивнул.
Ане было тоскливо. Она ушла к себе. Уже в сумерках вернулась, но двор словно вымер. Одна только Нинка сидела на своем балконе, Аня потопталась немножко у врытого в землю стола, но так и не решилась спросить у нее, как там дела у Лены…
И медленно пошла домой.