Глава 25
ЧЕРНЫЙ КОФЕ
Это была плохая неделя. Хуже и не было в жизни Феликса. Когда он увидел на носилках ту девчонку и ее отца, все в нем так и сжалось. И чувство боли, беспомощности и горечи от собственных неудач не покидало его весь тот день. И жизнь его с того дня пошла кувырком. Все расстроилось в их компании.
Теперь Феликс редко появлялся во дворе. К нему регулярно забегал Адъютант и подробно информировал о всех новостях. Однако многое Феликс узнавал и без него - долетало через окно, приносила мать или кто-нибудь другой…
Через день после случившегося с утра в окно ворвался Ванин голос:
- Пришла в сознание!
Еще через час Лида громко сказала у столика:
- Ее мать приехала, сняли комнату возле больницы… Они, оказывается, из Витебска…
Все во дворе только и говорили об этой девочке. Так что Захарка лишь уточнял факты. На третий день под вечер Феликс заметил, что в Ванин подъезд то и дело заходят какие-то люди; по словам Адъютанта, это были гости, и сходятся они на день рождения Валерия Михайловича. Были тут и его новые знакомые, а двое - его старые пациенты, отдыхавшие в это лето на побережье, и даже мальчишки: Ваня звал всех, но пошли только Димка, Аркаша и Лида… Постеснялись остальные, что ли? Однако виновник праздника так и не явился в этот вечер домой: дежурил у постели Лены. Марья Сергеевна, извинившись перед всеми, устроила ужин без мужа.
Так проходила вся эта неделя. Лена выкарабкалась и пошла на поправку, девчонки перестали орать со своих балконов, а к Ване теперь началось настоящее паломничество.
Адъютант, докладывая о нем Феликсу, изо всех сил старался придавать своему лицу равнодушное выражение и даже подтрунивал над Ваней, потому что Феликсу тот был не по душе.
Даже его личный Адъютант начинал хитрить с ним!
А Ваня взял чем-то ребят. И не только Димку и Артема - и Аркашу…
Но чем?.. И почему он ни разу не позвал его, Феликса, к себе? Ведь даже ничтожных крыс звал… Это было так непонятно и очень мучило Феликса. "А что… - внезапно подумал он. - А что, если?.."
И в конце недели, заметив, что ребят под окнами нет, Феликс спустился вниз, пересек двор и влетел в Ванин подъезд. Уже был придуман предлог и разработан план, как вести себя.
Вот их дверь. Сбоку - кнопка.
Феликс коснулся ее пальцем.
Нажал и отдернул руку. Точно током ударило. И услышал внутри звонок. И быстрые шаги. Дверь широко распахнулась, и он увидел Ваню в белой майке и легких брючках.
- Феликс? - Ваня вроде не поверил сразу своим глазам, а когда поверил, заулыбался. - Здравствуй! - И протянул ему руку, и Феликс пожал ее. - Заходи! Что ты стал так редко показываться?.. Ну заходи же! - И крикнул внутрь квартиры: - Мама, посмотри, кто к нам пришел!
Феликс закусил губу.
Он вошел в переднюю и ощутил тонкий запах кофе. Из комнаты выглянула Марья Сергеевна. Она тоже улыбнулась ему, но судя по всему, забыла, кто он такой. Это заметил и Ваня, потому что тут же представил его:
- Это же Феликс… Не помнишь уже? Помогал нам сгружать самые тяжелые вещи, и он…
- Ах Феликс! - вскрикнула мать, и лицо ее стало уже не просто добрым, а по-домашнему добрым. Видно, имя Феликса о многом говорило ей, - Входи, пожалуйста, входи… Что ж ты до сих пор не приходил? Всех ребят знаю, а тебя…
Феликс вошел в комнатку. Она уже была с новыми обоями, но настолько забита вещами и заставлена книгами, что и повернуться негде.
И почему-то первое, что бросилось в глаза, были не книги, не шкаф и диван, а пронзительно белый халат, висевший на гвоздике у окна, и на подоконнике - никелированная коробка стерилизатора, в котором обычно кипятят шприцы и другой медицинский инструмент.
- Садись, - сказал Ваня.
Феликс неуклюже протиснулся за стол, на котором стояли чашечки с недопитым черным кофе, небольшой медный кофейник и сахарница со щипчиками.
- Тебе внакладку или вприкуску?
- Все равно. Я пришел к тебе за книгой… У вас нет "Трех толстяков"? Говорят, стоящая.
- Нет, - с неподдельным огорчением сказал Ваня. - Чего нет, того нет… Но у нас есть много другого, чего ты, может, не читал… - И он стал забрасывать Феликса названиями книг, о большинстве которых он и не слышал, и все они, по его словам, были замечательные.
- Хорошо… Спасибо… Возьму что-нибудь, - сказал он, чтобы прекратить лавину названий.
Ваня достал из буфета еще одну коричневую чашечку с черным ободком, вместе с блюдечком поставил перед ним, налил из кофейника ароматного густого кофе.
- Я так рад, что ты пришел.
"Врет!" - подумал Феликс и посмотрел на большие Ванины уши.
- Правда?
- Правда. Сам не решался звать.
- Скажи, ты где научился плавать? - перевел разговор на другое Феликс.
- На Волге.
- Есть хорошие глубины?
- Есть. Нырять бы научиться. Мечтаю.
- А кто нырял за рапанами?
- Какое это ныряние! Я все делал, как Витька…
- И без всякой тренировки?
- Без.
- Могло кончиться хуже… - И здесь Феликс заметил, как Ваня делает ему знаки, чтобы он не говорил при матери лишнего, и Феликс снова перевел разговор, на этот раз на Лену, и тут в него вступила мать. Она жалела девочку и проклинала моториста глиссера, который, по ее словам, был уже взят под стражу, и долго говорила об операции, о том, что Валерий Михайлович стал плохо спать; который уж год работает хирургом, а все не может привыкнуть к боли и переживаниям своих пациентов; сегодня даже во сне говорил с Леной, утешал, уговаривал, что все пройдет - даже шва не останется на теле, а потом проснулся, целый час ворочался и принял сильную дозу снотворного, чтобы заснуть. Чтобы к утру рука была твердая.
Феликс уже выпил вторую чашечку крепчайшего кофе и все слушал ее. И Ваня слушал. Потом Феликс услышал голоса за окном - видно, во дворе начали собираться ребята.
Внезапно раздался Нонкин голос - она звала Ваню, звала громко и умоляюще.
Ваня бросился к окну.
- Уйдешь? - спросил Феликс.
Ваня почесал ухо и виновато посмотрел на него: - Не сердись… Знаю, нельзя при гостях уходить, но…
- Ну иди, иди, - поспешил Феликс, потому, что ни слова не хотел слышать о Нонке и ее подружках, встал, подошел к окну и вдруг встрепенулся: в белой кофточке и черной юбке на скамейке среди ребят сидела Аня.
- Подождешь меня? - спросил Ваня. - Что-то у нее там случилось… Я скоро вернусь.
- Подожду.
- Только обязательно. Не поговорили ведь…
Ваня убежал, а Феликс остался. Он сидел на стуле, и в его глазах стояла белая кофточка и строгое смуглое лицо… Не утерпела, пришла! Это было очень хорошо, что она пришла, и очень тревожно. Только бы не узнала, что он здесь: не так-то лестно отзывался он при ней о Ване.
Неожиданно со двора донеслись испуганные голоса, смех и странный металлический скрежет. Марья Сергеевна унесла чашки с блюдцами на кухню, и Феликс глянул в окно. Ваня карабкался по водосточной трубе на третий этаж, где жила Нонка. Ребята стояли внизу и, закинув головы, давали ему советы. Вот стало слышно, как подалась и с ржавым скрежетом сдвинулась вниз труба…
Но тут из кухни послышались быстрые шаги, и Феликс отпрянул от окна. Марья Сергеевна подсела к нему, вздохнула. Ее быстрые светлые глаза внимательно и печально посмотрели на него.
- Ты не скучай, он скоро прибежит. Говорил, что этих девчонок очень обижают во дворе… Это верно?
- Вранье! Они сами еще больше обижают ребят - ябедничают, сплетни распускают…
- А почему?
- Такой у них уровень…
- Ну что ты! Они приходили к нам… Обычные девочки…
- Вы слишком добрая, - сказал Феликс.
Краем уха он слышал, что ничего страшного во дворе не случилось. Марья Сергеевна, кажется, заметила, что он замолк не случайно, и вздохнула:
- Ну, я, конечно, не знаю всех сложностей… Мы ведь здесь совсем недавно, и многое ты знаешь лучше нас… Вообще-то, мне нравится Скалистый, одно плохо: на работу нельзя устроиться. Я вот терапевт, но и здесь и в Кипарисах все места заняты. Хоть иди медсестрой. Нельзя же сидеть без дела. Да и жизнь у вас дорогая - местные взвинчивают цены…
Феликс вежливо молчал.
- Тебе сколько лет? - неожиданно спросила Марья Сергеевна.
Феликс ответил. Она не поверила:
- Как и Ване! А ведь ты уже почти мужчина! Большой, умный… Знаю, знаю, все знаю про тебя… Молодец! - Она еще более доверчиво, еще более мягко, почти ласково смотрела на него. - Я вот не слышала всего, о чем вы говорили с Ваней, но ты не обижайся на него, что иногда он бывает такой прямой и может обидеть… Он и сам обидчив. Со слезами на глазах рассказывал, что у него тогда отказались взять кровь…
- Какую кровь? - спросил Феликс.
- Ну когда Лену привезли в больницу… Он сразу же кинулся вслед, думал, может, пригодится, думал, у него с ней одна группа крови…
Феликс замер. И почему-то вспомнил подслушанный разговор родителей на кухне.
Ванина мать… (нет, она не была его матерью) еще долго говорила что-то о сыне (нет, он не был ее сыном), о том, как и почему они переехали сюда, но Феликсу уже было не до этого. Он думал о другом. О Ване. Но не о том Ване, о котором говорила Марья Сергеевна, а о том, который был виновником всего. Которому не нравится их дружба и сплоченность… А что ему нравится? То, во что превратилась их компания - шумная толпа мальчишек, которые вечно спорят, умничают, ничего не признают и где каждый считает себя правым и делает что хочет! Может, впервые по-настоящему осознал вот сейчас Феликс, как неправильно вел себя не только тогда, когда спрятался за мамонтово дерево и целый день не выходил из дому, но и когда был с ребятами на пляже. Молчал, уклонялся от споров и даже Адъютанта не защитил. И даже сюда он пришел напрасно.
Раньше он был не такой. Держался совсем по-другому. Он не как все. Даже она, мать Вани, заметила это…
На буфете лихорадочно стучал большой старомодный будильник, залетевший в окно ветерок шевелил белый халат, висевший на гвоздике, и казалось, невидимый призрак пытается примерить его на себя…
- Что ж так долго нет Вани? - сухо спросил Феликс.
- Должен скоро прийти… Он у нас обязательный…
"Он у вас…" - подумал Феликс и почувствовал еще большую уверенность. Неловкость, страх и опасения исчезли. И ему уже ничего не стоило взять и выйти вот сейчас во двор, где сидели Аня, и Артем, и вся их разношерстная компания…
- Я пойду, - сказал Феликс и поднялся.
Что же ты?.. Подожди…
- Спасибо… В другой раз.
Глава 26
ФЕЛИКС ВО ДВОРЕ
Феликс спокойно спустился по лестнице и вышел во двор. Захарка, первым заметив его, кинулся навстречу. Остальные не кинулись. Остальные смотрели, как он подходит к столику. Одна Аня не смотрела, она о чем-то спрашивала Лиду.
- Добрый вечер, - сказал Феликс и сразу бросился в атаку на Артема: - Много новых этикеток достал в коллекцию?
Семка громко хихикнул, Аркаша отвернулся и смотрел в сторону.
- Изрядно! - принял бой Артем. - А ты что ж так долго отсутствовал? Наскучили мы тебе?
- Кое-кто. Но не ты, конечно… А где же Ваня? Как это вы сидите без него?
- Он у Нонки, - сказал Адъютант.
- Она нечаянно дверь захлопнула, - пояснила Лида, - а у нее на плите щи варятся. Вот Ваня и полез.
- Значит, он у вас бегает по заявкам жильцов? - спросил Феликс. - Я думал, вы больше цените его.
Семка еще громче хихикнул, завертелся на скамье и стал озирать ребят, чтобы понять, как они относятся ко всему этому, но Феликс и сам еще понимал далеко не все. Аня явно старалась не смотреть на него, Аркаша тоже склонился к столу и что-то чертил на нем пальцем. У одной Лиды было спокойное лицо.
Неожиданно в Нонкином подъезде послышались голоса, спор, визг. Потом в открывшейся двери появился Ваня. Он силой вытаскивал из подъезда Нонку. Прыщеватая, толстая, в коротеньком розовом платье, она отчаянно сопротивлялась, упиралась ногами в порожек.
Наконец Ваня рывком вытащил ее во двор.
- Не хочет, и не надо! - сказал Феликс.
- Пусть идет, - ответил Ваня, - То ходила к нам, а то увидела тебя в окно и заартачилась…
- Верно, Иван, - пробасил Артем.
- Иди уж, - поддержала его Лида. - На балконах у вас портятся характеры… Еще хуже будут.
- Отстаньте вы от меня! - Нонка провела локтем по лбу.
- Зови и других, - сказала Аня. - Ни у вас, ни у нас нет жизни…
И тогда произошло странное. Нонка вдруг перестала упираться, выпрямилась и пошла к ним. И тут Феликс понял: сейчас или никогда! Сейчас он должен одним коротким и точным ударом вернуть все.
- Нонка, - твердым четким голосом сказал он, - убирайся отсюда, ты здесь никому не нужна! Исправишься - тогда мы посмотрим…
- Заявление писать, когда исправится? - вдруг спросил Артем. - А куда подавать его? В домоуправление или тебе?
Нонка остановилась, глядя на них растерянно и недоуменно.
- Феликс, - сказал Ваня, - ты в своем уме? Не надоело тебе это?
- Что? - спросил Феликс.
- То, что ты сделал из ребят. Ты человек или…
- Или кто? - спросил Феликс.
- Ты сам знаешь! - крикнул Ваня, и Феликс почувствовал, как что-то с размаху перехватило его горло.
- Дальше, - сказал он. - Что я знаю?
- Мне папа говорил, что…
- Чей папа? - спросил Феликс.
- Не твой же! Мой…
- Твой? - Феликс усмехнулся. - Валерий Михайлович? А ты знаешь, что у тебя нет никакого папы?
Лицо у Вани стало растерянней, чем у Нонки. Он, как и она, столбом застыл у стола.
- Как это нет?
- Очень просто, он не твой отец.
- Кто же тогда мой отец? - Ваня оглянулся и непереносимо покраснел, и Феликс понял, что отныне и навсегда он сражен им и уже не оправится.
- Это ты у них спроси, у своей мамочки, которая тоже не твоя мать. Ты не их сын, ты их приемыш! И возможно, подкидыш!
Во дворе стало очень тихо. Вдруг Феликс услышал быстрый сдавленный всхлип и повернулся к столу. По лицу Ани беззвучно текли слезы, губы вздрагивали, голова клонилась все ниже и ниже.
И тогда его словно толкнуло изнутри, и он хотел что-то сказать, но не успел.
- Замолкни! - резко, почти истерично крикнул Аркаша и вскочил со скамейки. - Это… Это подло… низко… Нечестно!
- А что ты в этом понимаешь, книжный червь! - рубанул Феликс, и все то, что он сдерживал и таил в себе всю последнюю неделю, прорвалось, выхлестнуло наружу. - Что ты понимаешь, дохлый книжный червь? И вы… вы все!
- Проваливай от нас! - завопил Дима.
- Я ухожу… Мне нечего с вами делать! - Феликс повернулся к Ане. - Вставай, Аня… Идем!
Она не шелохнулась. Тогда Феликс круто отвернулся от них и, стараясь не терять достоинства, не очень быстро, но твердо зашагал к своему подъезду. Но только он вошел в подъезд и за ним захлопнулась дверь, как все в нем сразу ослабело. Он прижался лбом к стене.
Вот теперь все. Теперь конец!
В ушах его еще звенели слова Аркаши, жестокие и резкие, и нервный крик Димки, и угрюмое молчание Ани.
Так он простоял несколько секунд, прислушиваясь ко всем звукам со двора, - там было до странного тихо. Потом оторвал лоб от шершавой, грубо оштукатуренной стены и стал подыматься наверх. Все было кончено. Все-все. Внутри было холодно и пусто. И ясно.
Он точно попал ключом в щель замка, открыл дверь, спрятал ключ в карман, прикрыл дверь - все это он делал медленно, даже размеренно. Даже спокойно…
А куда теперь спешить? Чего волноваться?
Дома никого не было. Он не хотел входить в комнаты, окна которых смотрели во двор. Прошел на кухню, сел за стол, подпер кулаками голову и стал думать.
А думать-то было не о чем. Поздно было думать.
Теперь он хотел одного - чтобы подольше не приходили мать с отцом. Самое лучшее - убраться сейчас из дому и допоздна, пока они не уснут, побродить по городу. Но как выскочить незамеченным? Увидят ведь! А он не хотел сейчас, чтоб его видели.
Через полчаса Феликс вошел в комнату и выглянул в окошко. Во дворе никого. Никого, кроме Семки, который быстро шел к выходу.
Феликс негромко позвал его, и тот поднял голову.
- Зайти ко мне на минутку, - попросил Феликс.
- Не могу сейчас… Я очень спешу! - Семка исчез.
Феликс сам не знал, зачем звал Семку, не придумал еще, но, конечно, пока тот поднимался бы к нему, что-нибудь придумал бы. Но Семка исчез, и ничего не нужно было придумывать.
Вот-вот могла прийти мать, и Феликс ушел из дому. Часа три бродил он по Центральной улице, подальше от дома, заходил в тир, но не стрелял, заглянул в парк у моря. Хотел зайти в летний кинотеатр, но не было билетов. Было уже совсем темно, когда он зашагал домой. Идти к себе было рановато - он не избавился бы от вопросов родителей, но к Адъютанту идти было в самый раз.
Феликс совсем забыл, упустил: не все еще потеряно! У него ведь остался Адъютант. Он вел себя не так, как другие. Не защищал его - это было бы так трудно, но в глазах его не было ненависти к нему…
Феликс скользнул во двор мимо темных кустов, мимо стола с доминошниками и стал подниматься по лестнице. Он не думал, о чем будет говорить с Захаркой: здесь думать нечего.
Постучал. Открыла его мать.
- Захар дома?
- На этот раз дома, и не один.
Феликс почему-то сразу испугался.
- С кем он?
- Витя пришел… Два часа говорят о чем-то.
Первое желание у Феликса было рвануть по лестнице вниз, и он бы рванул, если бы рядом не стояла Захаркина мать.
- Ты что? - удивилась она. - Входи…
И Феликс вошел. К нему из меньшей комнатушки выскочил его Адъютант в синей майке и тапках.
- Добрый вечер, - проговорил Феликс и даже улыбнулся. - У тебя, я слышал, гости?
- Да Витька тут забрел, - сказал Адъютант, так сказал, будто и не было у них ссоры из-за той рыбы и Витька не орал на весь двор, что он, Захарка, и его Тихон отъявленные спекулянты и жулики.
Адъютант в нерешительности смотрел на Феликса, точно не знал, стоит приглашать его в комнату, где сидит Витька, или не стоит. И Феликс не стал дожидаться, он сам вошел и увидел Витьку в своей щеголеватой красной ковбойке.
- А, и ты здесь! - сказал он. - Добрый вечер! Давно пора было!
Витька исподлобья посмотрел на него, куснул губу и спросил:
- Зачем ты хаял перед Захаркой наши шкатулки и говорил всякое про меня и деда?
- Я? Да ты за кого меня считаешь? Первый раз слышу!
- Не ври! - раздалось за спиной, и Феликс увидел блестящие черные глазки своего Адъютанта. - Ты насмехался над ним…
- А при мне - над ним! - брякнул Витька.