Я встречал такую публику и раньше, по крайней мере, ее местный эквивалент. Как правило, они живут на пересечении Больших Денег и Дурного Воспитания – видимо, весьма распространенного соседства. Они лезут целоваться со всеми, у кого есть больше, чем у них, унижают всех, у кого меньше, и всем своим существованием доказывают, что в выражении "бедные белые отбросы" первое слово следует опускать. Их хобби – обладание вещами, что исподволь прорезалось и в нашей маленькой драме. Хотя имущества у них, вероятно, было на многие миллионы, я должен был выложить свои шесть баксов за их пластмассовую игрушку, позволив им главенствовать над собой – этакая психологическая форма той же собственности. К деньгам это не имело уже ни малейшего отношения – все сводилось к желанию заставить меня уступить.
– Лучше вытаскивай эти денежки из своего кошелька, приятель, – сказал муженек.
– А если это не входит в мои планы?
Он криво ухмыльнулся и, опустив руки, принялся энергично сжимать и разжимать кулаки.
У меня не было ни желания, ни необходимости ссориться с этой парочкой: жизнь коротка, а день сегодня выдался слишком длинным. Секунду подумав, я наклонился и поднял раздавленный диск. Я осмотрел летающую тарелку, затем поднес ее к уху и задрал голову.
– Что вы делаете, черт возьми? – нервничал муженек.
Я приложил палец к губам.
– Ш-ш-ш. Я слушаю.
– Ну? – хмыкнул мужчина, и его маленькие глазки смущенно прижмурились.
– Она все еще жива, – сообщил я им с печальным лицом. – Но ей больно. Разве вы не слышите?
– Кой хрен вы тут нам рассказываете? – каркнула женщина.
Я осторожно положил тарелку на землю. Затем быстрым движением вытащил из-под куртки свой "глок" и передернул затвор.
– Господи, – вырвалось у женщины; глаза ее округлились. Муженек стал осторожно давать задний ход. Я присел рядом с тарелкой и нежно погладил ее.
– Не могу, я намерен положить конец ее мучениям, – с грустью сказал я, целясь в изувеченную пластмассу. – Закройте уши.
Когда я вновь поднял глаза, они были уже в десяти метрах от меня и продолжали быстро удаляться.
Лампочка на моем автоответчике призывно мигала, меня ожидало два сообщения. Я снял куртку и кобуру, повесил их на стул и влез в свои любимые шорты и футболку. Я уже собрался прослушать сообщения, когда в дверь постучали. На пороге стоял Джимми Джентри из полиции острова Дофин. Джимми был на пару лет меня старше, где-то в пределах тридцати двух, стройный и рыжеволосый. Он был хорошим деревенским мальчиком, примерным баптистом и служил в участке острова уже пять лет. Но почему-то при знакомстве с ним заблудшие люди с деньгами не стремились проводить больше времени в молитвах, благодаря Господа, что вынес их на ту сторону жизни, где всегда разливается шампанское. Я махнул ему, чтобы он заходил.
– Присаживайся, Джимми. Содовой?
– С удовольствием приторможу, чтобы выпить глоточек. Мне тут позвонили, говорят, ты вытащил пистолет на Бловайнов.
– На кого?
– На соседей твоих, арендаторов. Язык у этой женщины еще тот, заметил?
Я объяснил ситуацию. Он так хохотал, что в итоге ему пришлось вытирать рукавом слезы.
– Пойду посоветую им оставить тебя в покое. Когда возвращаются Джон и Мардж?
– Еще не скоро. Думаю, в середине октября.
– Мартинсы тоже уехали? – Мартинсы были моими соседями с западной стороны.
– Поехали к своим внукам то ли в Северную, то ли в Южную Дакоту.
Джимми улыбнулся.
– Скорее всего, в Западную. Кто-нибудь арендовал их дом?
Я пожал плечами и подошел к окну. У Мартинсов был скромный одноэтажный дом с такой же металлической крышей, как у меня, только у них она была кораллового цвета с серой окантовкой по краю, а в моем доме – белая с зеленой. В окнах было темно, шторы задернуты. Машины перед домом тоже не было.
– Там никто не живет, – доложил я.
– Значит, у тебя только один комплект соседей, радуйся, – сказал Джимми и направился к двери. – Очень тебя прошу, Карсон, постарайся не перестрелять этих Бловайнов. А то мне потом будет столько писанины.
Джимми остановился поговорить с моими соседями. Они, похоже, расстроились, что меня не выволокли из дома в наручниках. Выезжая от них на улицу, он дважды просигналил мне, давая понять, что повеселился от души. Я хихикнул, после чего подошел к автоответчику и нажал кнопку воспроизведения.
Добрый вечер, детектив Райдер. Это ДиДи Денбери, новости "Канала 14". Послушайте, я насчет этой сегодняшней жертвы в мотеле. Вы ведь с Наутилусом оказались там случайно, верно? Но если это дело для ПСИ, мне бы хотелось быть в курсе, может быть, даже взять у вас интервью. Кстати, видела ваш снимок в газете; какое интересное выражение лица…
Я хлопнул по кнопке "стереть", и ДиДи Денбери исчезла. Теперь второе сообщение.
Щелчок механизма, и комната наполнилась голосом моей покойной матери.
Кар-сон? Это твоя мама, сынок, взывает к тебе с небес. Помнишь мой сотовый телефон, такую ма-а-ленькую вещицу, которую я купила не так давно? В нем садится батарейка. Я-а-а только что выяснила, что на небесах нет зарядных устройств. А теперь сам подумай, Карсон, что делать женщине, если она не может время от времени поговорить со своим любимым сыночком? Ну да, конечно, у меня-а-а есть еще один сын, но он просто МАЛЕНЬКИЙ ЧОПОРНЫЙ ГРЯЗНУЛЯ, И ПУСТЬ ОН ПРОПАДЕТ В АДУ…
Я рухнул на стул рядом с телефоном. Это про моего брата Джереми. Одного из многих других Джереми. Голос матери тем временем продолжал:
…я-а-а вспоминаю дни, когда я изо всех сил старалась шить красивые платья, а ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ ЗАСРАНЕЦ ДЖЕРЕМИ ВСЕ ОРАЛ "ПОМОГИ МНЕ, МАМА, – ПАПА ПЫТАЕТСЯ МЕНЯ УБИТЬ – ПОМОГИ МНЕ, МАМА". Я-а-а спрашиваю тебя, Kap-сон, как женщина может что-нибудь сделать, ест РЯДОМ НАХОДИТСЯ ТАКОЙ ЭГОЦЕНТРИЧНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ МОНСТР? Мне пришлось пройти через столько бед. А здесь на небесах очень здорово, Kap-сон. У них тут швейные машинки на каждом, даже маленьком облачке. И ты можешь сделать свою мамочку на небесах еще более счастливой, если позвонишь по этому не-е-ебесному сотовому, после того как получишь это мое сообщение, и расскажешь ей, как ей достать тут свое собственное зарядное устройство. Ей это действительно нужно срочно. Спасибо тебе, и храни Господь нас всех вместе и каждого в отдельности. Кроме того, конечно, можешь ПЕРЕДАТЬ, ЧТОБЫ ЭТОТ ПРИДУРОК ДЖЕРЕМИ ГОРЕЛ В ВЕЧНОМ АДСКОМ ОГНЕ. Позвони мне, пожалуйста, сегодня вечером, мой дорогой Kap-сон, Передавай привет этой своей подружке, мисс Эйве, А теперь пока.
Связь оборвалась.
Звонок от брата был иносказанием, у него вообще не должно было быть телефона. Как, впрочем, и ни у кого из заключенных. Но руки у него были такие же шустрые, как и его лживые слова, так что он стянул телефон из кармана у охранника. Я никогда не информировал начальство о том, что у брата есть телефон, сам точно не знаю почему.
Я стер с автоответчика и это сообщение. Есть больше не хотелось, и я пошел прилечь на террасе и отвлечься от ненужных мыслей под доносившийся с залива шум прибоя.
Глава 4
Когда я проснулся на следующее утро, за окном уже вовсю кричали чайки, а сквозь занавески пробивались янтарные лучи солнца. Как это нередко бывает, пробуждение случилось за несколько минут до того, как в 5:45 должен был сработать мой будильник; возможно, так происходило потому, что звук у него был ужасный, словно свинья пыталась чирикать. Я поставил кофе, неохотно напялил плавки и пошел к воде. Проплыв с полмили в открытое море, я развернулся и направился к берегу. Моя обычная пробежка по пляжу из четырехмильной превратилась в шестимильную в попытке изгнать из себя впечатление от звонка моего брата Джереми. Потом я надел потертые джинсы, белую рубашку и поверх нее бежевую куртку из секонд-хенда, чтобы спрятать под ней кобуру, и поехал на север, в Мобил.
Когда я появился в участке, полдюжины полицейских уже сидели за своими перегородками. Гарри был на встрече у окружного прокурора по поводу дела, бывшего у нас в разработке. Не успел я сесть, как зазвонил мой телефон. Все звонки детективам шли через Берти Вогнела.
– Слыхал новость, Райдер? – спросил Берти. – Местные телестанции сняли сюжет об этой убитой шлюхе. Эта стерва Денбери с "Канала 14" рассказала о свечках, якобы найденных на месте преступления. Она уже два раза спрашивала тебя, ей нужны комментарии.
– Говоришь, свечи, Берти? – Мы с Гарри требовали, чтобы никакие детали о месте преступления не разглашались.
Вогнел рыгнул, потом послышался звук льющейся жидкости.
– Она сказала якобы. С тех пор звонит разный народ, чтобы поговорить с тобой или Наутилусом. Все они видели ваш снимок в газете и хотят поделиться своими догадками в первую очередь с тобой.
Я вздохнул.
– Обычные психи?
Он хохотнул.
– Я поражаюсь твоему цинизму, Райдер. Это сознательные граждане со своими важными соображениями. Вот, например…
– Берти, у меня тут куча работы. Просто запиши их номера и…
В трубке послышался щелчок перевода вызова. Затем голос пожилой женщины, старавшейся перекричать телевизор.
– Алло? Меня кто-нибудь слышит? Это мужчина, который имеет дело с лунатиками? Это никакие не психопаты убили эту шлюху… искусительницу поразил карающий меч нашего Господа Всемогущего, вот как это было. В моей Библии прямо так и сказано…
Я положил трубку на стол и начал массировать виски. В прошлом месяце Гарри был звонок от одного мужчины, который сложил порядковые номера букв в словосочетании фторированная вода. Получилось 666. Звонившего поразило, что мы до сих пор не арестовали всех в департаменте водоснабжения.
Через минуту я поднес трубку к уху. Тишина. Я положил ее на аппарат, и он тут же зазвонил. Проклиная про себя Вогнела, я снова поднял трубку.
– Господи, сколько же вы будете держать граждан в неведении? – произнес довольно сильный мужской голос, но с явными признаками солидного возраста. – Расскажите мне о проститутке в номере мотеля, вы, чиновники, не выходящие из своих уютных кабинетов. В новостях я слышал про свечки. А как насчет искусства? Нашли вы что-нибудь в этом роде? Я не имею в виду изображения морских сюжетов на стенах, я говорю о чем-то более компактном: быть может, рисунок или картинка на холсте?
– Искусство? – Этим утром наши деревянные перегородки не выдерживали испытания на звукопроницаемость.
– Ис-кус-ство. Возможно, ты, братишка, о таком кое-что слышал – картины, цвет, форма.
Я закрыл глаза. Все это очень напоминало какой-то горячечный бред.
– Алло? Я знаю, что ты еще здесь, сынок Джимми, я слышу, как где-то рядом пердят твои друзья-копы. Это все от плохого питания, им поможет клетчатка.
Я постарался говорить официальным тоном:
– Нет, сэр. Я лично более часа обследовал там всю комнату. То же самое сделали и наши эксперты. Никаких произведений искусства обнаружено не было. Спасибо за ваш интерес…
– Час – это совсем немного. Вы абсолютно уверены?
– На сто процентов, сэр.
– Ну вот, ведь это же было совсем нетрудно сказать, – произнес мой собеседник, и связь прервалась.
Я положил трубку и вздохнул. В это время кто-то из моих коллег в другом конце комнаты шумно испортил воздух.
Гарри не знал, когда точно приедет, поэтому я направился к судебным экспертам. У них что-то булькало в мензурках. Из принтеров струились рулоны печатного текста. Мигали панели управления. И все вместе здесь пропахло хлоркой, сквозь которую пробивался слабый запах разложившегося мяса. Хембри находился в главной лаборатории у небольшой центрифуги. Он хлопнул ее сверху и извлек оттуда шариковую ручку. Я подумал, что ей пришлось подвергнуться жутким испытаниям.
Хембри сунул ручку в карман и подмигнул мне.
– Покрути уже пустую шариковую ручку десять секунд при трех G и можешь еще целую неделю ею писать, Карсон.
Я радостно кивнул, будто с этого момента жизнь моя изменилась к лучшему.
– Есть что-нибудь по отпечаткам пальцев нашей мотельной дамы, Бри?
– Перефразируя старинную шутку, это была не дама, а моя Джейн Доу.
– Ничего интересного?
– Ничего системного. Возможно, она только начинала свою карьеру. Я на прошлой неделе видел сюжет в новостях, так там люди лет пятидесяти-шестидесяти возвращаются в колледж просто для развлечения…
– Не отвлекайся, Бри. А какие-нибудь другие отпечатки?
– Есть еще целая куча, которую нужно обработать и проверить. Это будет недолго.
Хембри наклонился ко мне через длинную белую стойку всей своей костлявой фигурой и робко улыбнулся. Я знал эту его улыбку, и она всегда меня раздражала.
– Ты ждешь очередного вопроса, не так ли?
Он задергал бровями.
– Угу.
– Ты что-то нашел на свечках?
– Они обычные, такие можно найти где угодно. Прошлой ночью мы проводили исследование на сгорание. Похоже, что зажженные свечи догорали до конца часов за восемь-десять.
Робкая улыбка не сходила с его круглого лица. Значит, не та.
– А как насчет ювелирных изделий?
Хембри свистнул. Через несколько секунд появилась стройная молодая женщина, чуть меньше или чуть больше двадцати, у нее были оранжево-голубые волосы и неимоверное число проколов для всевозможного пирсинга. От него не пострадал только один участочек в верхней части уха, но, возможно, она берегла его для чего-то особенного, вроде рождественских украшений.
– Это Мелинда. Она проходит у нас практику в этом семестре. Мелинда, это Карсон Райдер. Хоть он у нашего мэра и лучший офицер этого года, причесывать волосы так и не научился.
– А мне нравится, – сказала Мелинда, разглядывая меня. – Панковское ретро при соответствующем лице выглядит круто.
– Да это не прическа, – хихикнул Хембри, – это он просто волосы так сушит – открывает в машине окно и сушит. Мелинда, расскажи детективу Райдеру про ювелирные украшения жертвы.
– Убогая дешевка. Штамповка, даже не литье. Качество действительно очень низкое.
– А символы эти, они что-нибудь означают? – спросил я.
– Тут мешанина. Что-то от готики – мечи, магические пятиугольники; кое-что уже ближе к нашим дням – колдовские символы. Между ними есть пересечения, но не много.
– Может, она совершала какое-то персонифицированное действо, вроде посланий у сатанистов?
– Если и так, то специального языка для этого она не знала.
Хембри отпустил нашего консультанта по орнаментам. Отходила она от нас как-то осторожно, и я подумал, что бы она еще могла себе проколоть.
– У вас остается еще один важный вопрос, Карсон, – предположил Хембри.
– Что за вещество, похожее по цвету на хну, было найдено в складках ее кожи?
– Точно, попал! Это серьезный вопрос, – ответил он. – А было это не что иное, Карсон, как красная глина.
– Обычная старая грязь? – Я задумался на мгновение. Теперь его шутка о зомби неожиданно приобретала смысл. – Так ты хотел сказать, что эта женщина, перед тем как попасть в мотель, была похоронена, а потом эксгумирована?
Он ухмыльнулся.
– Думаю, что некоторые просто не смогут с этим смириться.
Я вернулся в офис и рассказал об этих новостях Гарри. – Странновато и диковато, – сказал он, напяливая на шею такой ядовито-желтый галстук, что лимон отдыхает. – Свечи и цветы – ладно, еще куда ни шло: злоумышленнику нужно было чем-то украсить сцену. Но выкапывание из могилы – это уже несколько чересчур.
Зазвонил телефон, и я быстро схватил трубку. Это был Хембри.
– Женщина из мотеля по-прежнему остается загадкой, Карсон. Но я обнаружил один любопытный отпечаток из этой комнаты. Точно такой же три года назад сняли при подаче заявления на получение паспорта. Это Рубин Койл. Адвокат компании "Хамерле, Мелбайн и Payс". Глаза голубые, волосы каштановые. Сорок четыре года. Рост метр семьдесят восемь, вес около…
– Стоп, откуда ты взял всю эту информацию?
– Так ведь он объявлен в розыск. Полицией Мобила, кстати. Считается пропавшим без вести. Вы там, ребята, хоть иногда между собой общаетесь?
Глава 5
– Проклятые овощи, – прорычал детектив Джим Смитсон, разворачивая салфетку. Когда мы с Гарри вошли в его маленький кабинет с табличкой "Пропавшие без вести", он сидел, подперев одной рукой свой пухлый подбородок, а другой поднося ко рту некий бледный объект.
– Прости, Джим, не понял, – сказал я. – Овощи? Смитсон покачал головой, и складки на его шее затряслись.
– Все эта долбанная диета. Сырые овощи и фрукты, – горестно произнес он, возвращая предмет на салфетку. – Как бы вам понравилось просыпаться поутру рядом с вот этим?
– Картофель фри? – спросил я.
– Это кусочек пастернака, Райдер. Просто он уже немного потемнел. Я думаю, что это несвежий пастернак. Они почему-то не ставят на нем дату.
– Я этого не знал, – сказал я. – У меня никогда не было пастернака.
Смитсон уставился на жалкий ломтик.
– Вот этот единственный кусочек пастернака – весь мой ленч. Доктор сказал, чтобы я сбросил пятнадцать килограммов. Знаете, у меня же повышенный сахар.
– Мне очень жаль. – Это было все, что пришло мне в голову. Смитсон засопел, взял отточенный карандаш наколол пастернак, занес его над корзиной для бумаг и передернувшись от отвращения, бросил в мусор.
Тут заговорил Гарри:
– Джим, нехорошо оставлять себя без еды.
– Не беспокойся обо мне, Гарри, – ответил Смитсон. – У меня в ящике есть еще кольраби.
Он тяжело подвинулся на своем сиденье, и полиэстер на его мощном заду, вступив в единоборство с винилом стула, звонко заскрипел. Ему было за пятьдесят, он уже всей душой стремился на пенсию и дорабатывал оставшийся срок при содействии кого-нибудь из молодых детективов в отделе пропавших без вести. Смитсон уныло взглянул на Гарри.
– Вы, ребята, здесь по делу или просто пришли посмотреть, чем я питаюсь?
– Это ты делал для нас проверку относительно той женщины из мотеля и ничего не нашел, верно?
Он выкатил свои слезящиеся глаза.
– Ну да. Волосы темные и там, и там. Рост средний, вес средний.
– Возраст около пятидесяти. Ты это вводил?
– Черт, конечно, вводил. Может, по-вашему, мне еще нужно было в Ассоциацию пенсионеров позвонить?
– Возможно, ранее занималась тяжелым физическим трудом. Вероятно, на открытом воздухе, как я и указывал… Сельское хозяйство, может быть, строительство. Может, даже в море работала. У тебя все это есть?