- …ОХЭЙ!!! ЗДЕСЬ ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ, КТО ВЛАДЕЕТ ЗАЩИТНОЙ МАГИЕЙ ИЛИ ХЕРВИ?! Все, кто знают Защитную Магию или Херви - идите на Южную Стену! Скорей!
- Ты из города, да? Ну, как там?! Как там?!
- Люди уже карабкаются на стену! Ни одна из Зарочных Линий не смогла их остановить, их пушки почти пробили брешь в воротах, они звонят в колокола и бочками льют с кораблей святую воду, шторм стихает, Верховный Тролль убит…
- О Иннэрмал!
- Все, кто может сражаться - идите на Южную Стену! А остальным лучше спрятаться за камином!
- Сто чертей и одна ведьма, я отдал бы сейчас все на свете за самое хилое, но настоящее тело и за самый тупой, но не призрачный меч!!!
- …Таппи, иди скорее ко мне, мы уходим за камин! Таппи!..
- Перестань, не паникуй, Великий Маг никогда не допустит, чтобы…
- Ах, не допустит, вот как? Вон он сидит у камина, твой Великий Маг, и то ли глазеет на огонь, то ли вообще спит!
- …Дети, не спешите, за камином всем хватит места! Не толкайтесь, не будьте людьми!
- …Не будите дракона, здесь и так слишком тесно!..
- …Теварец, что ты молчишь?!.
- …Теварец, ты слышал - люди уже штурмуют Южную Стену!..
- …Шторм стихает, сделай же что-нибудь!..
- …Теварец, очнись, наконец!..
- …Ответь нам!..
- …Теваре-е-ец!!!
Человек у камина выплюнул сигарету, оттолкнулся босыми ногами от каминной решетки и встал.
При этом движении многоголосый шум начал быстро стихать, и сотни крылатых, бескрылых, мохнатых, бородатых, безбородых, большеглазых, больших и маленьких существ уставились на хозяина маяка, освещенного красным пламенем камина…
Потому что этот высокий худой человек с небритым лицом и угрюмыми волчьими глазами был последним Великим Магом Запределья - и это его могущество преграждало колдуну Конраду и литтам путь в Ассагардон, его хобо прикрывало от зла тех, кто видел гибель своих друзей и почти изверился в Древней Силе, его молчаливое присутствие делало стены маяка несокрушимыми, а огонь в камине горячим и добрым: раз Великий Маг Теварец здесь, значит, еще не все потеряно!
Теварец качнулся с носка на пятку, закрыл глаза и засунул руки глубоко в карманы.
- Уходите! - громко сказал он.
Его голос гулко прокатился по маяку, следом пробежал быстрый невнятный шепот и стих у дальней стены.
- Я закрыл для людей путь на север, серый туман больше не появится в Запределье, но Ассагардон мне не удержать!
Маг открыл бешеные от усталости глаза, каминное пламя зажгло в них яркие красные точки - и снова все на необъятном пространстве между высоких каменных стен услышали хриплый надорванный голос:
- Корабли Конрада уже входят в Лунную Гавань! Лучше уходите за камин, пока пушки не начали палить по маяку.
Маг Теварец дунул на каминные угли, они отозвались короткой усталой вспышкой.
- Я продержу ветер еще несколько минут, но торопитесь! Уходите, не медлите!
Камин погас, и погасли почти все костры.
На маяк обрушилась темнота.
Еще секунду в ней горели редкие огоньки - но вот как будто всесокрушающий вихрь рванулся от порога к камину и загасил последние костры и все глаза, тоскливо светящиеся во мраке.
Маяк потряс душераздирающий рев - наверное, кто-то наступил на хвост дракону в общей спешке и неразберихе. Вихрь отшвырнул Дэви к стене, Дэви вжался в нее, прикрывая голову руками…
А вокруг что-то рушилось и трещало, в пол впечатывались огромные ножищи, его волосы задевали чьи-то быстрые крылья, пол под ним проваливался и трясся…
И вдруг на смену всему этому пришли покой и тишина, которые были еще страшней, чем рев и топот.
- Дэви, где ты?! Откликнись, охэй! - прогремел вдалеке голос Рыцаря-Бродяги, но Дэви не успел отозваться на тревожный вопль своего крестного.
Пушки всех человеческих кораблей выпалили по маяку Великого Мага, и в тот же миг колдун Конрад швырнул в маяк всю мощь своего Кровавого Кристалла, впитавшего в себя магическую силу тысяч убитых Древних. Триста ядер, окропленных святой водой, разом ударили в старую башню, и она рухнула, похоронив под обломками Дэви и мага Теварца - единственных людей в маяке, и единственных, кто не ушел в надежное убежище за камином…
* * *
- …Господин! Как вас там… Уймите вашего мальчишку! С ума можно сойти… Третий час ночи!
- А?.. Что?.. Хрр… Гм!..
Господин Пак на секунду перестал храпеть, отвернулся к стене, укрылся с головой одеялом и захрюкал снова.
И господин с верхней полки упрятался обратно в темноту и сердито затих.
Джон досчитал до ста и еще раз до ста и только тогда рискнул высунуть нос из-под одеяла: вокруг было тихо, синие ночники под потолком уже погасли, по потолку пробегали блики заоконных огней…
Если тип с верхней полки не наврал и сейчас действительно два часа ночи, значит, до Мурленбурга остается ехать еще шесть с лишним часов. Семь часов жизни - много это или мало?
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Предел, Запределье. Маг Стрелы
Я не такой, как все -
ну что поделать с этим?
Напутал, видно, бог
в один несчастный час,
и вот теперь хожу
не по родной планете,
а по чужой Земле
среди машин и вас!Брожу среди людей -
на черти что похожий,
смотрю не так, как все,
смеюсь не так, как все!
Нелепый и смешной
для кошек и прохожих,
и тем, что я живу -
уже дразню гусей…Эрик Снайгерс, "Другой"
- Ну вот, добрались наконец! - облегченно вздохнул господин Пак, прочитав табличку на узорчатой железной ограде. - Эй, Джонни, проснись, посмотри на свои новые владения! Да, это тебе не то что наш бетонный дворик три на четыре метра, это же просто рай!
Мильн вскинул голову и одарил воспитателя непередаваемым взглядом: так несчастный смертник мог бы взглянуть на садиста-палача, предложившего ему полюбоваться красивым видом с эшафота.
Господину Паку нестерпимо захотелось шлепнуть смертника по затылку (может, хоть это немного его расшевелит?), но он только крепче сжал руку Мильна и втащил его в калитку, ведущую "прямо в рай"…
За последние сутки воспитатель вымотался так, словно помогал Сизифу вкатывать на гору его булыжник, а не путешествовал в удобном купе вместе с очень послушным и очень тихим малышом. Все дело было как раз в том, что малыш был слишком тихим и слишком уж послушным! Лучше бы он всю дорогу упирался, скандалил, вопил: "Я туда не хочу!", пытался рвануть стоп-кран и устраивал сидячие забастовки в вагонном туалете, - как делал, скажем, пару лет назад Карл Кранц по дороге в Брадж… Как, в общем-то, и должен вести себя мальчишка, которого везут в чужой город, в незнакомую страшную спецшколу.
Но с Мильном все обстояло гораздо хуже. Он не буянил, не спорил, не бился в истериках, но всю дорогу был таким сверхпокорным, сверхтихим и сверхмолчаливым, что даже за оградой спецшколы господин Пак не рисковал выпустить его руку. Хорошо хоть, скоро вся эта нервотрепка должна была закончиться: не пройдет и часа, как он сдаст парня здешним преподавателям, завтра к утру вернется в Госхольн, скоро примет новую младшую группу и привычно закрутится в водовороте новых лиц, новых имен, новых характеров и новых проблем… Пока Джонни Мильн будет помаленьку обживаться на новом месте и зализывать свои житейские раны. Можно держать пари, что в таком безмятежном уголке его раны заживут куда быстрее, чем он, господин Пак, успеет запомнить имена всех своих новых воспитанников!
Воспитатель загляделся на фонтан, сыплющий мелкие брызги в бассейн в виде каменной ракушки, - и вздрогнул, когда над парком вдруг раскатился мелодичный низкий звон.
- Донн! - протяжно прогудел невидимый колокол. - Доннн!
После третьего удара двустворчатые двери большого дома из красного киприча распахнулись, и по ступенькам с шумом и гамом запрыгали мальчишки и девчонки, с виду - ровесники Мильна.
Они промчались мимо в вихрях опавших листьев, с разбегу плюхнулись животами на край бассейна-ракушки и с радостным гомоном забултыхали руками в воде.
- Элис, Чак, выньте руки из воды! Тим-ми!
Молодая светловолосая женщина в клетчатом брючном костюме тоже сбежала по ступенькам и зашагала по песчаной дорожке к бассейну.
- Добрый день! - еще издали громко поздоровался с ней господин Пак.
- Добрый день! - женщина улыбнулась такой милой улыбкой, словно была не человеком, а замаскированной под человека русалкой.
- Как тут красиво, просто сказка! - поставив кейс и вытирая пот со лба, сказал господин Пак. - Вот только эти ваши подъемы, уф! Не позавидуешь тем, кто живет внизу, а работает на эдакой верхотуре, особенно толстякам вроде меня…
Женщина снова улыбнулась.
- Зато какой отсюда замечательный вид, правда? И какой здесь воздух, и… И когда же наконец отключат на зиму этот фонтан, о господи?! Хорошо хоть, в бассейне не водятся крокодилы… Элис, что ты делаешь, горе мое, мы же с тобой договорились! А вы, наверное, пришли в гости к кому-нибудь из старших? Тогда вам не повезло - у них сегодня экскурсионный день, они только к вечеру вернутся из Шека…
- Нет, мы сюда не в гости, а насовсем! - благодушно осчастливил ее господин Пак. - Точнее, этот молодой человек - насовсем, а я в качестве, так сказать, э-э… его почетного экскорта. Я - воспитатель госхольнского сиротского дома, Эрнст Пак, а это - Джон Мильн… Юное филологическое дарование. Прошу любить и жаловать!
- Здрасьте… - пискнул Мильн, полыхая багровыми ушами.
- Здравствуй, Джон, - слегка растерянно ответила учительница.
Она и вправду была немного похожа на русалку: такая же длинноволосая, такая же голубоглазая и даже почти такая же милая - и смотрела она на Мильна точно так же, как смотрели когда-то русалки на человеческого детеныша, подкинутого им легкомысленными дельфинами.
- А вы, должно быть… - гудел над головой Джона господин Пак.
- Я Роза Грин, учительница первого класса… Простите, вы сказали, мальчика направили в эту школу? Но разве вы не получили от нас письмо?
- Какое письмо?
Мильн быстро вскинул глаза.
- С извещением, что ребенка нужно привезти не позднее тридцатого августа. Так значит, не получили? - охнула учительница, по-девчоночьи прижав ладонь к щеке.
Теперь Мильн смотрел то на своего воспитателя, то на здешнюю учительницу, которая быстро принялась объяснять, как же их подвел муниципалитет, не закончив к сроку ремонт жилого крыла - поэтому все старшие живут сейчас в пансионате в Шеке, а на младших удалось заключить договор с местным пансионатом, вот почему в Госхольн и было отправлено… Тут господин Пак ее перебил, сказав, что ничегошеньки в Госхольн не приходило! А дальше их разговор стал напоминать перекличку очень рассерженного синего кита с очень сильно растревоженной чайкой…
Пока Мильн не вмешался в беседу старших, дернув воспитателя за рукав.
- Теперь мы поедем обратно домой, да, господин Пак? - громким шепотом спросил он.
- Подожди, Джон! - раздраженно отмахнулся воспитатель. - Ты же видишь - мы разговариваем!
- Так ведь нету же места!!!
Эти слова прозвенели с таким отчаянным нажимом, что господин Пак сразу посмотрел на своего воспитанника - и мысленно чертыхнулся.
Только этого не хватало! Конечно, Джонни сразу сообразил, что у него появился шанс отвертеться от спецшколы и вернуться обратно в Госхольн - и теперь чуть ли не подпрыгивал от нетерпеливого желания немедленно рвануть на вокзал, НЕМЕДЛЕННО, пока здесь все-таки не нашли для него место!
Ну не-ет, голубчик! Можешь сколько угодно смотреть на меня такими глазами, можешь сколько угодно дергать меня за рукав - но назад ты не поедешь, и место здесь для тебя найдется, будь уверен!
Господин Пак уже открыл было рот, чтобы растолковать все это своему подопечному, как вдруг его опередила госпожа Грин.
- Все будет в порядке, Джонни, не беспокойся! - ласково сказала она. - Сейчас мы с твоим воспитателем сходим к директору школы и что-нибудь придумаем, а ты пока познакомься со своими одноклассниками, хорошо? Ребята! Ребята, идите все сюда!
Мильн резко дернулся, и господин Пак приготовился схватить мальчишку за шиворот, если тот решится дунуть к калитке, а оттуда - на вокзал, в Госхольн, домой!
Но ребята уже мчались на зов учительницы, путь к калитке оказался отрезан, и Джон едва успел сунуть руки в карманы и выставить вперед правую ногу. В такой позе, которую мальчишки госхольнского сиротского дома почему-то считали независимой, а их воспитатели - бандитской, он и встретил подбежавших филологических вундеркиндов.
- Знакомьтесь, это Джон Мильн! - громко объявила своим ученикам госпожа Грин. - Он только что приехал из Госхольна и будет учиться вместе с вами!
Ребята заперешептывались, Мильн ссутулился еще больше. Будь он котенком, он взъерошил бы шерсть, выгнул спину дугой и выпустил когти, а так он только низко нагнул голову, словно собрался бодаться, и окинул настороженным быстрым взглядом незнакомых мальчишек и девчонок…
А господин Пак в который раз невольно подивился контрасту между детьми, принадлежащими кому-то, и ребенком, который никому не принадлежит. Подумать только, что еще совсем недавно Джон Мильн был почти таким же, как здешние симпатяги! Особенно когда шел, держась за руку своей тети, счастливый и важный, словно маленький наследный принц… Интересно, узнала бы теперь госпожа Доррис своего племянника? Вряд ли, господин Пак и сам с трудом узнавал в нем прежнего неуёмного фантазера и глотателя книжек, азартного любителя сказочных мультсериалов, неутомимого почемучку и дрессировщика дождевых капель на оконном стекле. Даже глаза у Джона словно поблекли, из ярко-голубых сделавшись серо-голубыми, вполне приличная одежка топорщилась на нем кучкой намокших перьев, и он как будто почти разучился разговаривать. Неудивительно, что здешние ребята озадаченно посматривали на это чудо в перьях, не зная, с какого боку к нему подступиться!
Но госпожа Грин над головой Джона подавала своим ученикам отчаянные знаки, и наконец остроносый худенький мальчик в синем джинсовом костюме громко и решительно сказал:
- Привет! Я - Тимми!
Воспитатель легонько подтолкнул Мильна в спину, напоминая, что и ему неплохо бы поздороваться… Куда там! Однако вундеркинды уже пошли тараторить наперебой, не дожидаясь, пока новичок подаст голос. Светловолосая голубоглазая красотка заявила, что она - Элис, круглый веснушчатый мальчик, похожий в своем коричневом пушистом свитере на медвежонка, сообщил, что он - Виль, потом курчавый быстроглазый Чак с ходу попытался выяснить у Мильна, что это за город такой - Госхольн… Но Чака быстренько перебили и заглушили, и когда малышка с каштановыми хвостиками пискнула напоследок, что она - Дорис, Джон наконец-то выдавал хриплым полушепотом:
- Привет… - и господин Пак невольно шумно перевел дух.
- К сожалению, с ратушей у нас сегодня ничего не получится, - объявила своим ученикам госпожа Грин. - Мне надо пойти к директору, а вы пока поиграйте в спортзале, хорошо? Только не лазайте по канату и не балуйтесь с тренажерами, договорились?
Все радостно загалдели, что, конечно, договорились, все будет окэй, госпожа Роза! Похоже, похозяйничать в спортзале одним, без учительницы и старших ребят, было еще заманчивей, чем побывать в ратуше.
- Вот и чудесно! Тимми, можно тебя на минутку?
Учительница пошептала что-то на ухо Тимми (тот важно кивал) и громко сказала всей компании:
- Ну, бегите! А я скоро приду!
При словах "ну, бегите!" Той пулей рванул к школе, и все остальные ребята отстали от него не больше, чем на три шага…
Все, кроме Джона Мильна, который остался стоять, где стоял, растерянно глядя на господина Пака.
От этого взгляда воспитателя спас симпатяга Тимми.
Увидев, что новичок отстал, он мигом вернулся, непринужденно взял Мильна за руку, как будто был с ним давным-давно знаком, и дружески потянул за собой:
- Давай, побежали, Джон!
То ли Мильн ошалел от неожиданности, то ли побоялся перечить здешнему мальчишке - но, так или иначе, он послушно побежал с Тимми и заартачился уже только на крыльце школы (господин Пак замахал ему: "Иди, иди!")
Тимми снова потянул новичка за руку, дверь за ними наконец-то захлопнулась, и в парке сразу сделалось так спокойно и тихо, что стало слышно курлыканье голубей на школьной крыше и плеск фонтана в бассейне, где, к счастью, не водятся крокодилы…
- Уфф! - выдохнул господин Пак, вспотевшей рукой поднимая кейс. - Ну и работенка у нас с вами, куда там летчикам-испытателям! Кстати, госпожа Грин, нельзя ли будет запереть входную дверь, когда мы войдем? Джонни, конечно, милый и тихий мальчик, но сами знаете - в тихом омуте черти водятся… Сдается, эта поговорка как раз про него!
Двенадцать мальчишек и семеро девчонок - ученики первого класса Мурленбургской филологической школы - вскоре решили, что новичок слегка не в себе. Он невпопад отвечал на вопросы, отказался качаться на тренажерах и даже не захотел гонять мяч. Может, он потому такой странный, что у него нету ни папы, ни мамы? Может, его просто некому было научить играть в футбол? Учительница просила быть поласковее с новичком, но не тащить же его силком играть, если он сам не хочет!
Джон Мильн очень быстро понял, что филологические вундеркинды здорово не в себе. Они не задавали ему обычных каверзных вопросиков, какие всегда задавались новичкам в сиротском доме; они ни разу не попытались поставить ему подножку; они даже не толкались в дверях - кто кого стукнет плечом о косяк… Они были до ужаса дружелюбны и приветливы - прям как хищное морское растение актиния, заманивающее в свои щупальца глупую рыбешку! Но он, конечно, был не таким глупым, чтобы дать заманить себя на зловещие с виду штуковины в комнате рядом со спортзалом, тренажеры они там или хренажеры! Мильн наотрез отказался "качаться", а потом как-то машинально отказался и играть в футбол…
И теперь сидел в одиночестве на скамейке в углу громадного спортивного зала и глядел, как здешние вундеркинды гоняют мячик. Ничего себе, они поставили в защиту девчонок! Может, они потому такие странные, что у них есть дома и родители - только человеческие дома и родители, хха! Неудивительно, что бедняг не научили как следует играть! Да знают ли они вообще, что такое настоящие игры? Можно поспорить - они никогда не играли в пятнашки с дельфинами, не говоря уж о гонках верхом на тритонах. И уж конечно, их домам далеко до яхты "Дельфин", а их мамам - до русалки Яниссы!
И сколько бы они не качались на своих хитрых тренажерах, им никогда не докачаться до силы ста берберийских львов…
А еще можно держать пари на пригоршню лунных жемчужин - ни один учитель в этой школе не знает и не умеет даже тысячной доли того, что знает и умеет Великий Маг Теварец!