Действительно, это была она, в своей расшитой кренделями дубленке. Я вышла в переднюю и с презрением смотрела, как суетится вокруг нее Костя. Он заметил меня только после того, как наступил мне на ногу.
- Мотай отсюда! - шепнул он торопливо.
Я обиделась - не столько даже на Костю, сколько на эту разряженную куклу Светлану: с ее приходом я уже для Кости не человек!
- Хочу и стою! - ответила я. - А ты не командуй.
Я видела, что Косте очень хочется взять меня за шиворот и вытолкнуть из передней, но при Светлане он этого сделать не мог, он при ней строил из себя рыцаря.
- А ты уроки выучила? - спросил он вдруг. - Если выучила, то поди погуляй.
Какая неожиданная забота! Ему нужно просто выжить меня из квартиры.
- Не выучила! - злорадно ответила я.
- Ну так поди учи! - рассердился он.
Я пошла в кабинет, разложила учебники и принялась за Дориана Грея. Из моей бывшей комнаты грянул Первый концерт Чайковского. На полную мощность запустили. Ну, не нахальство? А если бы я готовила уроки? Ведь мне бы это мешало! Я назло Косте отложила книгу и попыталась заняться математикой. Так и есть - музыка мешает сосредоточиться. Если я по решу задачу и получу завтра двойку, виноват будет Костя со своей куклой.
Я решительно встала из-за стола, вышла в коридор и распахнула дверь Костиной комнаты. Костя и Светлана сидели на моей бывшей кровати, на моей каравелле Колумба, и целовались!
Меня это зрелище до того поразило, что я даже не догадалась закрыть дверь и продолжала стоять на пороге с открытым ртом.
Первая меня заметила Светлана. Она спокойно встала и заявила без тени смущения:
- Явление второе. Те же и твоя сестра.
Костя вскочил весь красный. Я почувствовала, что мне несдобровать. Выскочила из комнаты и забралась на тахту. Здесь я, уже не скрываясь, принялась за книгу. Но мне не читалось. Наверно, Костя здорово влюбился в Светлану.
Му-му забрался ко мне на колени.
- Му-му, - сказала я котенку, - а сегодня Афанасьев два раза проходил мимо нашего класса.
Котенок потерся о мою руку.
- А как ты думаешь, Му-му, - спросила я, - кто с кем должен первый здороваться - он со мной или я с ним?
Котенок, разумеется, мне не ответил, и я сама ответила за него:
- Наверное, я с ним. Как младшая. А как ты думаешь, Му-му, скоро я опять встречусь с Афанасьевым случайно на улице?
На этот раз котенок усиленно закивал - я несколько раз наклонила ему голову. Это ему не понравилось, он выскользнул из моих рук, прыгнул на пол и стал играть бумажкой.
В Костиной комнате наступила тишина. Потом раздались голоса в передней и хлопнула входная дверь. Это ушли Костя со Светланой.
***
Методист, студенты и наша учительница Клара Михайловна прошли в конец класса и разместились на задних партах. Мы продолжали стоять.
В класс вошел Костя с журналом. Тишина в классе стояла полная. В этой тишине Костя приблизился к столу и стал молча смотреть на класс. А класс молча смотрел на него.
Я с ужасом подумала, что Костя следует моему совету, но он плохо рассчитал и передерживает паузу - ведь в классе и так тихо. Надо скорее здороваться и начинать урок. Я не выдержала и подсказала шепотом:
- Здравствуйте!.. Садитесь!..
Но тут, кажется, я сама немного не рассчитала, подсказала слишком громко. Раздалось хихиканье.
- Здравствуйте! Садитесь! - произнес наконец Костя, метнув на меня сердитый взгляд.
Дальше все пошло хорошо. Костя спросил, кто сегодня дежурный, и отметил отсутствующих.
Потом он вызвал к доске Толю Бирюкова, и тот бойко ответил урок. Костя задал ему дополнительный вопрос - про глагол. Толя и на него ответил.
- Молодец, - сказал Костя. - Дай свой дневник.
И поставил Толе пятерку. Он только запутался немного, разыскивая Толину фамилию в журнале. Стал искать где-то внизу. Я опять не выдержала и зашептала:
- Выше смотри… Выше!
- Прошу тишины, - сказал Костя, не глядя в мою сторону. - Следующей приглашаю выйти к доске… Ну, скажем, Головину Ирину.
Я ахнула. Зачем он это сделал, несчастный! Ведь я же но выучила урока! Что делать? Отказаться?
- Пожалуйста! - широким жестом пригласил меня Костя.
Нет, поздно отказываться. Я вылезла из-за парты и побрела к столу.
- Расскажи мне все, что ты знаешь о числительном, - сказал Костя с доброжелательным спокойствием. Он еще ни о чем не догадывался!
Сжав зубы, я молчала.
- Итак, мы слушаем, - произнес Костя все с той же безмятежностью в голосе, но во взгляде, устремленном на меня, уже мелькнула беспокойная догадка.
"Ну - все!" - подумала я и ляпнула:
- Глаголом называется часть речи, которая обозначает действие и отвечает на вопросы "какой", "какая", "какое".
- Что-о? - оторопело переспросил Костя.
- То есть нет, - поправилась я, - "что делает", "что сделал". Например: интересная книга лежала на полу.
- Я просил тебя рассказать о числительном, - произнес Костя ровным голосом. - Что такое числительное?
- Числительное - это…
Я бросила взгляд на первую парту. Светка, вытаращив глаза, беззвучно, как рыба, открывала рот. Костя растерянно смотрел на лес поднятых рук. Я с жалостью смотрела на Костю. Мне хотелось подсказать ему: "Посади меня на место! Вызови Семенову или Прокопенко! Не трать на меня больше ни одной минуты - ведь не уложишься до звонка!" Но Костя не умел читать мысли на расстоянии. Он продолжал допытываться:
- Так что же такое числительное? Ведь вы должны были повторить это к сегодняшнему уроку, не так ли?
Да гони меня скорее на место, ведь засыплешься!
- Ну что ж, определение числительного ты не знаешь, - сказал Костя. - Тогда ты мне, может быть, ответишь на такой вопрос: в каких падежах простые количественные числительные от И до 19 имеют окончание "и"?
Да что он, совсем, что ли, спятил? Он бы меня еще про синхрофазотрон спросил!
Тут у меня в голове мелькнуло какое-то подобие мысли, словно головастик дернул хвостиком. Я сопоставила движение этого головастика с движением Светкиных губ и сообщила Косте:
- Числительное "один" изменяется по падежам и родам.
- Что ты еще знаешь о числительном? - холодно спросил Костя.
Мне хотелось ответить: "Скажи спасибо и за это!" Но я молчала, глядя с жалостью на брата.
Он терпеливо ждал.
И вдруг меня пронзила догадка: это он меня жалеет! Он не хочет ставить мне двойку! Теряет время зря, лишь бы я вытянула на троечку! И тут со мной что-то случилось: строки из учебника вдруг всплыли передо мной, и я заговорила. Я сказала, что такое числительное, и привела пример. Потом сказала, в каких падежах простые количественные числительные от 11 до 19 оканчиваются на "и".
Класс удивленно затих. Светка радостно кивала головой. Чудо продолжалось: я сообщила, что если числительное "один" сочетается с существительным, которое употребляется только во множественном числе, оно согласуется с ним в числе. Например: одни ворота. Сама не знаю, из каких глубин памяти я вытащила эти сведения. Ведь я никогда не учила правил. Но во что бы то ни стало нужно было спасти Костю от провала.
- Ну что ж! - сказал Костя. - Начало ответа было слабым, но материал ты, в общем, знаешь. Давай свой дневник.
Весь класс вытянул шеи и, застыв, следил за движением Костиной руки, когда он выводил мне отметку.
- Четыре с минусом! - прошелестело по классу.
Методистка склонилась к своей тетради и что-то отметила.
- Садись! - сказал Костя, отдавая мне дневник. - А сейчас приступим к новому материалу.
Дальше урок покатился как по рельсам. Костя расхаживал по классу и говорил четко и неторопливо. Он объяснял даже лучше, чем вчера, когда репетировал. И только иногда сжимал руки в кулаки - это у него было признаком волнения. Он ровным, спокойным голосом задавал вопросы и вызывал не тех, кто тянул руки к самому его лицу, а тех, кто не проявлял активности. Так он вызвал Мурку Викторову, которая сидела тихо, как мышь, и попросил ее записать пример на доске. Она записала, и Костя сказал:
- Вот прекрасный пример привела Викторова. Молодец!
Я очень боялась, что Костя не успеет уложиться в урок. А он словно и не думал об этом. В классе было довольно шумно, но это был не тот шум, когда каждый занимается своим делом, переговаривается и шарит в партах. Это был шум общей работы. И Костя не говорил: "Тише!", не постукивал ладонью по столу - наоборот, казалось, что он доволен этим шумом. И когда Мурка Викторова выкрикнула какой-то пример прямо с места, не вставая, Костя оживленно обернулся к ней и попросил встать и повторить погромче, чтобы все слышали. И Мурка повторила, почти не заикаясь.
- Очень хорошо! - сказал Костя. - Викторова у нас сегодня была одной из самых активных. Сейчас я задам ей один маленький вопрос из пройденного, и если она на него ответит, - поставлю ей отлично.
И тут все опять притихли, потому что испугались, как бы не вышла с Муркой прошлогодняя история. Мурка тоже испугалась, и лицо у нее пошло пятнами.
Костя спросил:
- Можешь ли ты назвать форму прошедшего времени от глагола "идти"?
- Шел, - с облегчением ответила Мурка.
Я поняла, что Костя нарочно задал такой вопрос, на который она могла ответить без заикания.
- Запишите домашнее задание, - сказал оп, после того как поставил сияющей от радости Мурке пятерку.
Он сам записал задание на доске. И как раз в тот момент, когда он поставил точку, раздался звонок.
Уложился! Минута в минуту! Какой же он молодец, мой брат!
Все сорвались со своих мест. Костю окружили.
- А вы у нас еще будете преподавать? - спрашивали у него.
- А правда, что вы брат Головиной? - задала вопрос Катя Голубовская.
Я с возмущением обернулась к Люсе:
- Ты зачем растрепала?
- Я только двоим! - виновато ответила Люся. - Они обещали, что никому… А сами - всему классу…
- Эх ты, трепло! Значит, все знали, что Костя - мой брат?
- Ну и что же? - сказала Люся. - Так ведь даже интереснее!
- Какой он у тебя у-у-умный! - протянула Вера. - Прямо ни за что не скажешь, что это твой брат.
Костя взял журнал и пошел к выходу. В коридоре его ждали другие студенты. Костя направился было к ним, но вдруг обернулся и поманил меня пальцем:
- Можно тебя на минуточку?
Я покраснела от гордости и подошла к нему. Он дружески положил мне руку на плечо и неторопливо повел по коридору. На лестничной площадке он остановился. Никого вокруг не было. Из коридора доносился шум перемены.
- Ты почему не выучила урок? - тихо, но с ненавистью сказал Костя.
- А откуда я знала, что ты меня спросишь?
- Да ведь я предупредил тебя!
- Как предупредил?!
- Я русским языком вчера тебе сказал: вызову! Неужели так трудно было выучить?
- Я думала, что ты шутишь!..
- Думала! Мыслитель! Спиноза!
- Сам Спиноза!
На площадку лестницы вышло трое семиклассников, среди них - Афанасьев.
- Привет! - сказал мне Афанасьев и помчался вниз по ступенькам.
Я подошла к перилам и стала смотреть ему вслед.
- Ты понимаешь, что я из-за тебя чуть не засыпался! - донесся до меня как бы издалека Костин голос.
Я обозлилась:
- Сам виноват! Откуда я знаю, когда ты шутишь, а когда не шутишь!
- А, что с тобой говорить! Тупица!
- А ты хам!
Прозвенел звонок. Костя погрозил мне кулаком и стал спускаться по лестнице. А я пошла в класс.
***
Нет, Костя не был хамом. Просто он не привык со мной церемониться. И я его отчасти понимала. Сколько я себя помню, во всех наших стычках родители всегда становились на мою сторону. "Уступи ей, она меньше тебя", или: "Ты старше, ты должен быть умнее", - то и дело говорили они ему. Но что еще больше портило наши отношения, это то, что родители часто ставили меня Косте в пример. Они, например, говорили ему: "Опять ты разбросал свои вещи! Ира меньше тебя, а посмотри, какая она аккуратная!"
Конечно, это у кого угодно вызовет раздражение. Терпеть не могу, когда мне ставят в пример кого-нибудь из моих подруг.
Одно время ко мне часто ходила Люся, и вот только и слышалось:
"Люся всегда так опрятно одета, а ты?"
"Люся учится на круглые пятерки, да еще у нее хватает времени на музыку. А ты?"
Кончилось это тем, что я охладела к Люсе - слишком уж бросалось в глаза ее превосходство, - и подружилась со Светкой, которая не занималась музыкой и училась примерно так же, как я. Но, разумеется, лучше.
Вот и с Костей, мне кажется, случилось то же самое. Может быть, когда-то, когда я была совсем маленькой, он меня любил. Трудно, конечно, в это поверить, но ведь предположить можно все, что угодно. А потом, под влиянием родителей, у него начался протест против меня. И чем больше защищали меня родители, тем яростнее Костя нападал на меня. Возможно, он просто ревновал, и эта ревность ушла у него в подсознание, и образовался комплекс.
Вообще-то он был отходчивый. Наорет на меня, а через минуту остынет. Но беда в том, что я раздражала его слишком часто. Не успеет он остыть, а уж надо снова орать. Получалась как бы непрерывная цепь раздражений.
Но иногда, очень редко, эта цепь прерывалась, и это были, пожалуй, самые счастливые минуты моей жизни. В эти минуты я понимала, как хорошо, когда есть старший брат, - ничего, что не баскетбольного роста, ничего, что у него часто болит горло и он совсем не занимается спортом. Мне он казался в эти минуты самым красивым и самым умным. И я прощала ему все обиды. Я готова была сделать для него все, что он попросит. Но если он просил, я, как правило, делала все не так, и он принимался орать на меня, и цепь снова замыкалась.
А во всем остальном, что не касалось меня, Костя был очень добрым. Ведь это именно он нашел на помойке и притащил домой замерзающего Му-му. Котенок был такой несчастный, что даже мама и папа, которые терпеть не могли кошек, пожалели его. Костя вымыл его в ванне шампунем, завернул в тряпки и накрыл сверху подушкой. Котенок так дрожал, что даже подушка тряслась. Потом он высох, распушился, но все равно чуть не умер, потому что сразу же объелся. А еще через несколько дней у него стала вылезать шерсть, и Костя носил его в ветеринарную больницу, а потом сам лечил - втирал какую-то мазь. Котенок поправился, стал толстый и веселый, но вот мяукать не мог. Он отморозил себе голосовые связки и стал немым. Он только беззвучно разевал рот. Поэтому мы и назвали его Му-му.
На день рождения мама с папой подарили Косте пятнадцать рублей и предложили самому купить то, что ему захочется. На эти деньги Костя купил в зоомагазине трех щеглов, принес их домой в бумажном пакете, вышел на балкон и отпустил на волю.
Мама рассердилась. Она сказала, что Костя в буквальном смысле пустил деньги на ветер. А Костя сказал, что никакой другой подарок не мог бы доставить ему большего удовольствия. Что в тот момент, когда он отпускал птиц, он чувствовал себя хорошим человеком, а ему очень редко приходится испытывать это чувство.
Мама сказала, что это глупо, что уж кто-кто, а Костя и так очень хороший, порядочный человек. Но Костя так не считал. Наоборот, он все время мучился, что вот ему уже двадцать один год, а он еще не принес никому никакой пользы. Он как-то сказал о себе, что он типичный небокоптитель. Я не поняла, что он имеет в виду, и сказала: "Ты ведь не куришь!"
Но Костя, у которого как раз в тот момент прервалась цепь раздражения, объяснил мне, что небокоптитель - это человек, который живет на иждивении у государства, пользуется его благами и ничего не дает взамен.
А хамом Костя не был. Но то, чем он занимался, когда я вернулась из школы, привело меня в ужасное негодование. Он приделывал крючок к двери моей бывшей комнаты.
- Не смей портить дверь! - заявила я.
- Оставь меня в покое! - ответил он и стал забивать гвоздь.
- Это глупо! - сказала я с маминой интонацией. - Мы никогда друг от друга не запираемся. А вдруг мне нужно будет зайти в комнату?
- Ничего, постучишь, - ответил Костя.
- Все равно, мама придет - велит снять крючок!
- Дайте мне наконец жить! - взорвался Костя. - Мне надоел этот постоянный контроль! Эти бестактные вхождения без стука! Я взрослый человек! У меня бывает потребность уединиться!
- Ясно, ясно, - сказала я, - чтобы целоваться со своей кикиморой!
- Не смей так говорить о Светлане! Много воли себе взяла!
- А ты отдай молоток!
- Мотай отсюда!
- Все маме скажу!
- Беги докладывай!
Мы так кричали, что едва не прослушали телефонный звонок. Телефон стоял на кухне, и мы одновременно бросились брать трубку. У телефона мы чуть не подрались.
- Я возьму! Это меня!
- Нет, это меня! Убери руки, акселератка!
Костя отпихнул меня и взял трубку.
- Я слушаю, - сказал он торопливо. - Да, это ее сын… Иди к черту! - Это относилось ко мне. - Что?..
И вдруг у Кости изменилось лицо. Молоток выпал из его руки.
- Когда это случилось? - спросил он помертвевшим голосом, - Нет, я не волнуюсь. Да, я сейчас же дам папе телеграмму. Что? Да, спасибо.
Он положил трубку. У него были совершенно белые губы.
Мне стало страшно.
- У мамы во время опыта взорвалась в руках колба с соляной кислотой, - сказал он и взял с подоконника пачку папиных сигарет.
У него вдруг задрожали руки, и сигареты рассыпались по полу.
- Звонила заведующая лабораторией. Маму отвезли в глазную больницу на "скорой помощи". Кислота попала в глаза.
Я почувствовала, что вся с ног до головы покрываюсь противными холодными мурашками. Слезы хлынули у меня из глаз. Потом мы, не сговариваясь, бросились к двери, сбежали вниз по лестнице и помчались. Наверное, быстрее было бы доехать на троллейбусе. Но мы не подумали об этом. У нас и мелочи не было на билет, потому что мы не надели пальто. Холодный ветер пронизывал насквозь. Мы бежали как сумасшедшие.
Прохожие останавливались и смотрели нам вслед. Я не переставая ревела.