В передней послышались шаги, но вошел не Костя, а Наташа в маминых домашних туфлях и мамином фартуке поверх юбки и кофточки.
- Наконец-то проснулась! - сказала Наташа. - Знаешь, который час? Без десяти двенадцать! Кости нет давным-давно. Он уже звонил, спрашивал, как ты. Он в больницу поехал.
- А урок?
- Говорит, нормально. А ты как себя чувствуешь?
- По-моему, я уже выздоровела. Ничего не болит.
- А горло?
Я глотнула.
- Чуть-чуть. Почти незаметно.
- Ну-ка я посмотрю.
Наташа раздвинула шторы, велела мне повернуться к свету, открыть рот и сказать "а-а".
- Все-таки есть краснота, - сказала она. - Держи градусник. Врача я уже вызвала.
- Зачем? - огорчилась я. - Ведь вы меня лечите!
- Я ведь не врач, - улыбнулась Наташа. - Я всего-навсего студентка второго курса. Мне еще до врача знаешь сколько?
Пока я мерила температуру, Наташа успела приготовить мне завтрак - горячее молоко и два яйца всмятку.
- Давай градусник, - сказала она. - Тридцать шесть и шесть. Поздравляю. Но это еще не значит, что ты выздоровела. Мы только сбили тебе температуру. Сегодня целый день будешь лежать, принимать лекарства и полоскать горло.
- Да у меня же ничего не болит! Вот честное слово, я совершенно здорова! Мама будет волноваться, что я не пришла к ней в больницу.
- А ты думаешь, маме будет легче, если у тебя начнется осложнение? - строго сказала Наташа. - Лежи и не спорь, а то рассержусь.
- А вы не умеете сердиться, - сказала я. - Вы добрая.
- Еще как умею! Вообще можешь говорить мне "ты".
- Ладно. Я только не понимаю, ты что, пришла или еще не уходила?
- Еще не уходила, - засмеялась Наташа. - Я спала на Костиной постели, а Костя - у родителей. Впрочем, мы почти не спали - долго сидели, болтали, потом Женька ушел - ему рано на завод, а мы подремали часик. Так что лежи, я сейчас принесу тебе полоскание.
- А заниматься можно?
- Конечно.
Но я решила сначала дождаться Костю, а уж потом начать заниматься. Пока я не узнаю, как мама, мне все равно ничего не полезет в голову.
Я кончала завтрак, когда пришла наша врачиха из поликлиники. Она пробыла всего минуты две, велела принимать все те лекарства, которые я уже принимала, и ушла. Могла бы не приходить.
Потом вернулся Костя. Я услышала, как Наташа спросила его тревожным шепотом:
- Ну как?
- Все хорошо! - громко ответил Костя и вошел ко мне в комнату. - Ирка, танцуй. Я разговаривал с профессором. Слепота не грозит.
- Ура! - закричала я. - А еще что он сказал?
- Левый глаз поврежден слабее, а правым мама будет видеть хуже, но это временно, пока не заживут слизистые оболочки.
- А когда ее выпишут?
- Через неделю, не раньше. Я там встретил ее сослуживцев, они все предлагают свою помощь. Я сказал, что нам ничего не надо.
- А маму, маму ты видел?
- Ага. Знаешь, что ее больше всего беспокоит? Что мы с тобой окончательно перегрыземся.
Мы засмеялись.
- А какая она? - спросила я. - Лицо очень изменилось?
Костя замялся.
- Н-ну, вообще-то изменилось, - признался он. - Но не так уж. Не страшно. Такие розовые пятна, они со временем пройдут.
- А глаза?
- Да ну тебя, пристала! - сказал Костя. - Сама пойдешь - увидишь.
- Костя, ты ей отнес чего-нибудь поесть? - перевела разговор Наташа.
- Нет, я как-то забыл. Я спросил - она говорит, что ей ничего не надо.
- Глупости! - возразила Наташа. - Я поставила тесто, вечером приду, напеку пирожков с яблоками. Завтра ты ей отнесешь. И не забудь купить фруктов и какого-нибудь сока. Больным всегда хочется чего-нибудь вкусненького, домашнего. Особенно выздоравливающим.
Наташа сняла фартук.
- Уходишь? - спросил Костя огорченно. - А то пообедаем вместе. У нас суп есть в холодильнике.
- Я не могу, - ответила Наташа. - И так две лекции пропустила. А ты следи, чтобы Ира не вставала и регулярно полоскала горло. Таблетки для полоскания в кухне, на подоконнике. В шесть часов смеришь ей температуру. Ну, до вечера.
Не успела уйти Наташа - явилась целая компания: Светка, Люся и Колька Лебедев.
- Ой! Ты заболела? - испугалась Светка, увидев меня в постели. - Я еще вчера подумала, что ты больна. Ты такая красная сидела!
- А как мама? - спросила Люся.
Я рассказала, что Костя был у мамы, разговаривал с профессором и что слепота маме не грозит.
- Слушай, давай мы тебе чем-нибудь поможем? - предложил Колька. - Ну там в магазин сходим или еще чего-нибудь.
- Да у нас все есть. Вечером придет Костина знакомая, пирожков напечет! - похвасталась я.
- Светлана? - удивилась Светка, которой я рассказывала про Костино увлечение.
- И вовсе не Светлана, а другая, Наташа. Знаете, какая хорошая! Она меня вылечила. Настоящий доктор.
- Доктор едет на коне с балалайкой на спине, - сказал Колька.
- Как не стыдно! - напустились на него мы со Светкой и Люсей.
- Знаем, какие ты анекдоты рассказываешь!
- Да я ничего, - смутился Колька. - Нет, правда, давайте я лучше в магазин схожу.
Я видела, что ему очень хочется проявить обо мне заботу.
Позвала Костю и спросила, не нужны ли нам какие-нибудь продукты.
- Молока нет, - ответил Костя, зевая. - Пусть купят. И полуфабрикатов каких-нибудь. Блинчиков с творогом или голубцов. Деньги пусть сами возьмут в ящике. Я пойду спать, а то прямо падаю.
Он ушел в свою комнату. Люся и Светка проводили его восхищенными взглядами. Колька убежал в магазин.
- Ой, твой Костя просто вообще! - сказала Светка.
- Удивительно одаренный! - добавила Люся.
- Девятиклассники сегодня за ним всю перемену табуном ходили! Особенно девчонки. Я у одной спросила - она говорит, так интересно урок вел! В тысячу раз интереснее, чем их учительница.
- Это он еще всю ночь не спал и плохо подготовился! - сказала я. - А если бы он выспался, они бы вообще все в обморок попадали…
- Ой, он мне жутко нравится! - призналась Светка. - Не в том смысле, что я в него влюбилась, а в том смысле, что он, по-моему, очень хороший человек.
- И как только ты можешь учиться на тройки, когда у тебя такой брат! - воскликнула Люся. - Неужели тебе не стыдно?
- Точно, девчонки, - согласилась я. - Знаете, что я решила? Подтянуться по всем предметам. Я еще вчера решила, но вот заболела.
- Ну и что? Ты ведь в постели можешь заниматься!
- Могу. Русский устный я подзубрю, это не трудно. По письменному у меня четверка. Вот только математику я жутко запустила. Ничего не понимаю.
- А мы скажем Слуцкому, пусть он тебя подтянет.
Дима Слуцкий был у нас в классе самым лучшим математиком.
- Ладно, - согласилась я.
Светка и Люся раскрыли портфели и показали, что сегодня проходили и что задали. Я записала.
Вернулся Колька с продуктами.
- Позвони Слуцкому! - приказала ему Люся. - Договорись с ним, чтобы он Ирку подтянул по математике.
Колька позвонил.
- Согласился, - сообщил он, вернувшись из кухни, - С завтрашнего дня начнет. А сегодня он не может: у него математический кружок.
- Ой, мне тоже нужно бежать! - вспомнила Люся. - А то я на музыку опоздаю.
- И я пойду, - встала Светка. - Мне надо Шурика прогуливать.
- Ты его все так же ненавидишь? - спросила я.
- Когда это я его ненавидела? - удивилась Светка. - Просто он мне надоел своим писком. А вообще он такой стал симпатичненький. Как я приду из школы - прямо скачет!
Они попрощались и ушли, осторожно захлопнув дверь, чтобы не разбудить Костю.
Я положила учебники на стул возле постели и принялась за уроки. Удивительно, как легко все запоминается, если скажешь себе: я должна!
Подзубрила все правила по-русскому, историю выучила на урок вперед, впрочем, по истории у меня не было пробелов. Потом взялась за английский.
Мой "Дориан Грей" лежал рядом, на столе, только протяни руку. В другое время я бы не выдержала: никто меня не контролировал - пожалуйста, читай сколько влезет. Тем более, что я больна. Но я не протягивала руку, а честно учила английские слова и фразы. Потом, не заглядывая в учебник, написала английское изложение про льва, которого спас один бедняк, а потом этот лев, в свою очередь, встретившись с этим бедняком на арене цирка, не стал терзать его, а, наоборот, к изумлению белого бааса, стал ласкаться и повизгивать.
Я только математику не трогала. Решила, что уж подожду Слуцкого. Одна все равно ничего не пойму.
Я так увлеклась уроками, что не заметила, как наступил вечер. Заспанный Костя вошел в кабинет и сказал:
- Ты что глаза себе ломаешь? Не можешь лампочку включить?
- Костя, проверь изложение, - попросила я, протягивая ему тетрадь.
- Давай. А ты пока горло полощи.
Он проверил изложение и нашел всего две ошибки.
- Прилично, - похвалил он. - Подглядывала небось?
- Ой, ну даже ни разу не подсмотрела!
- А температуру мерила?
- Забыла. Да у меня нормальная, я же чувствую.
- Все равно померь. А то Наташка придет - даст жизни. Лопать хочешь?
- Очень хочу.
- Я тоже.
Костя ушел на кухню разогревать суп. Зазвонил телефон. Наверно, опять кто-нибудь из маминых сослуживцев.
- Светик? - услышала я радостно-взволнованный Костин голос. - Здравствуй, русалочка. Ну как у тебя прошел урок? Нет, я не мог остаться, я же тебе объяснил… К маме в больницу торопился. Что?.. В Театр эстрады? Спасибо, Светик, я не могу, у меня сестра больна. Да, вот такое стечение обстоятельств. Ты уж извини… Нет, никак…
Почему он разговаривает с ней таким просительным, виноватым тоном? "Русалочка"! Кикимора болотная, вот она кто! Другая на ее месте хоть спросила бы: что с сестрой, не надо ли помочь. И он еще с ней целуется!
- Светик, я понимаю… Ну, правильно, договаривались, но сегодня я не могу, пойми… Да?.. А с кем, если не секрет? Ах, с Венькой! Ну что ж, иди с ним, это твое дело… Светланка! А может, плюнешь на билеты и приедешь ко мне? Очень хочу тебя видеть… Что у сестры? Да обыкновенная ангина. Чего боишься? Заразиться? Да нет, она же в отдельной комнате!..
Ну и дрянь эта Светлана! Неужели Костя этого не понимает?! Ведь он умный!
- Не придешь? - упавшим голосом спросил мой умный брат. - А когда я теперь тебя увижу?.. Ну ладно… Ты только не сердись, русалочка… Ну, целую тебя…
Наконец-то положил трубку.
Я вынула градусник. Тридцать семь и шесть. Конечно, от возмущения. Это не считается. Я слегка стряхнула градусник. Ртуть упала до тридцати шести и восьми. Вот теперь в самый раз.
Скоро пришла Наташа и принялась за пирожки. Я чувствовала себя совсем здоровой и упросила Наташу, чтобы она разрешила мне снять компресс и помогать лепить пирожки.
Мы сидели на кухне. Я вырезала стаканом кружочки из теста, а Наташа лепила. Кто-то позвонил в дверь. Я почему-то решила, что это мамина подруга, тетя Лена, - мне очень хотелось, чтобы она пришла. А Костя, наверно, решил, что это Светлана - раздумала идти в театр и прискакала к нему. Мы оба так и бросились к двери.
Но это оказалась не тетя Лена и не Светлана, а наша классная руководительница Анна Георгиевна. Она принесла мне шоколадку и веточку мимозы.
Я удивилась. Анна Георгиевна, по-моему, меня не любила. Впрочем, меня многие учителя недолюбливали за плохую успеваемость и поведение.
- Извини, что я не пришла раньше, - сказала Анна Георгиевна. - У нас было совещание. Разреши мне раздеться.
- Конечно, Анна Георгиевна. Вот тут вешалка.
Я чувствовала себя очень скованно. Не привыкла, чтобы учителя ходили ко мне в гости.
- Как вы тут одни справляетесь? Впрочем, брат у тебя уже вполне самостоятельный, - она улыбнулась Косте. - Говорят, вы прекрасно провели урок в девятом классе. Но вам приходится много заниматься. Кто же вам помогает по хозяйству?
- Ребята из класса приходили, купили продукты, - ответила я.
- Это очень хорошо, - похвалила учительница, - Я завтра поговорю с ребятами. Пусть они ходят по очереди. По два человека от каждого звена. Продолжим, так сказать, тимуровские традиции. И в то же время чтобы не в ущерб занятиям.
- Да они и так будут ходить, - сказала я. - Завтра Дима Слуцкий придет подтягивать меня по математике. Я все уроки сегодня сделала. И завтра буду заниматься.
- Но не в ущерб здоровью! - посоветовала учительница. - Лучше поскорее выздоравливай и приходи в школу.
Потом она подробно расспросила нас о маме и успокоила нас рассказом о том, как ей однажды попала в глаз железная соринка и как она чуть не ослепла на один глаз. Но врачи вовремя сделали ей операцию.
- Глаза надо беречь! - строго подытожила она, а потом спросила обыкновенным, заинтересованным голосом: - Чем это у вас так вкусно пахнет?
- А это мы пирожки печем, Анна Георгиевна.
- Сами?
- Нет, к нам пришла Костина знакомая, а я ей помогаю.
- Вот как у вас тут уютно! - умилилась учительница, заходя в кухню.
А через минуту она уже сидела с нами за столом и тоже лепила пирожки. От жара плиты ее щеки раскраснелись, рукава она закатала, а на колени положила полотенце, чтобы не запачкать платье мукой. Она укладывала пирожки рядками на противень и с оживлением расспрашивала Наташу о приеме в медицинский институт. Ее сын в этом году собирался туда поступать. С меня сошла обычная стеснительность, которая нападала на меня в присутствии учителей, и я тоже вступила в разговор и рассказала, какую интересную книжку о врачах я недавно читала.
Так мы сидели за столом и оживленно беседовали, и мне было очень хорошо.
А вот Косте было плохо. Он мыкался по всей квартире, с унылым видом заглядывал на кухню - боялся пропустить телефонный звонок, поглядывал на часы. Я-то догадывалась, что его мучает. Он, наверно, думал: "Вот сейчас Светлана сидит в театре и смотрит на сцену… А вот сейчас она стоит в гардеробе и ждет, когда Венька подаст ей ее противную дубленку… ("Противную" - думала, конечно, я, а не Костя,) А вот теперь она идет с Венькой по улице и хохочет, вспоминая какое-нибудь смешное выступление…"
Мне было немножко жаль брата, но в то же время я злилась на него.
Анна Георгиевна съела два румяных пирожка и ушла, пожелав мне и маме скорого выздоровления. Наташа убрала кухню и тоже ушла, даже отказалась выпить чаю. Она сказала, что ужасно устала и хочет спать.
Я легла. Костя спросил:
- Тебе ничего не надо?
- Ничего! - ответила я сердито.
- А почему такой тон?
- Потому что ты как слепой! - ответила я. - Как ты можешь еще думать о Светлане! Она, например, о тебе не думает! Сравни: Наташа и Светлана!
- Наташка - человек! - грустно согласился Костя. - Я Наташке очень благодарен. Но… понимаешь… Как тебе объяснить?.. Нет, не поймешь ты еще…
- Прекрасно пойму!
- Ну просто у Светланы такой своеобразный характер. Она сложный человек…
- Наташа в тыщу раз сложнее!
- Возможно… Ну не могу я тебе объяснить!.. Когда-нибудь сама поймешь…
- Я и сейчас понимаю: настоящий человек всегда в трудную минуту приходит на помощь. Вот мне, например, очень нравится один человек…
- Иди ты! - вытаращил глаза Костя. - Это кто же?
- Один человек, - уклончиво повторила я. - Из седьмого "А". Вначале он мне нравился только за внешность, а теперь за то, что он очень благородный.
- А у тебя есть доказательства его благородства?
- Есть. Один раз мне было очень тяжело, и он мне помог. Значит, он настоящий человек, не то что некоторые…
- Когда это тебе было тяжело?
- А вот когда я макулатуру собирала. Она была очень тяжелая, и он мне помог. Что ты ржешь? - обиделась я. - Не буду рассказывать.
- Ты уж очень прямолинейно смотришь на вещи, - сказал Костя. - А есть многое, что не поддается примитивному объяснению. Ну спи.
Он ушел, так ничего толком не объяснив. Может, я и в самом деле чего-нибудь не понимаю?
Я услышала, как Костя в ванне полощет горло. Вот это меня всерьез обеспокоило. Неужели, заболевает?..
Утром Костя снова полоскал горло, и вид у него был очень нездоровый. Но он все-таки пошел в школу, давать свой последний урок. Я же чувствовала, что окончательно выздоровела, и тоже хотела пойти в школу, но Костя меня не пустил.
- Лучше лишний день посидеть дома, - сказал он.
Я оделась, позавтракала и села за учебники. Часа два учила английский, потом сделала подряд для тренировки пять упражнений по русскому, из тех, что не задавали.
Костя вернулся на минутку, забрать пирожки для мамы.
- Интересно прошел урок, - сообщил он. - Знаешь, ребята попросили вести у них литературный кружок. Я согласился. Удивительные есть личности в этом классе. Так рассуждают! Не всякий студент… - Костя глотнул и мучительно скривился.
- Болит горло? - спросила я.
- Болит, подлое. Но я надеюсь, что это не ангина, а просто так. Ну ладно, я пойду в больницу, мне еще фрукты надо купить и сок. Да, я маме не сказал, что ты больна. А то она и так волнуется. Я сказал, что ты занимаешься.
- Правильно.
Костя ушел.
Вскоре явился Дима Слуцкий.
- Ну-с, приступим, - сказал он, поправляя очки. - С чего мы начнем?
- С самого начала, - ответила я.
- То есть как? - изумился он. - С таблицы умножения, что ли?
- Нет, таблица-то ладно… Но вообще-то я и материал второй четверти не очень хорошо знаю.
Честно сказать, не лежала у меня сегодня душа к занятиям математикой. Очень волновалась за Костю. Разные мысли отвлекали. А тут еще вернулась бригада маляров, и я невольно все время посматривала в окно на девушек в запачканных комбинезонах.
- Сейчас я тебя проверю, - сказал Дима.
Он стал задавать мне вопросы. Я, как могла, отвечала. Чаще всего я могла ответить только однообразным "не помню".
- М-да, - проговорил Дима и снова поправил очки. - По-моему, ты не только материал второй четверти, но и курс четвертого класса тоже не знаешь. Тяжелый случай… Мне с тобой заниматься - это все равно что гроссмейстеру сесть за одну доску… м-м… ну с человеком, который едва умеет передвигать фигуры. Ты меня понимаешь?
- Чего тут понимать?!
- Видишь ли, - продолжал Дима, - мы в кружке проходим уже двоичное исчисление… Ну ладно, что же делать!.. Раз я обещал… В порядке, так сказать, общественного поручения…
- Да нет, не надо, - сказала я.
- То есть как не надо? А как же?
- А никак, - ответила я, - сама как-нибудь разберусь.
- Зачем же ты меня просила?
- Ни о чем я тебя не просила. Иди учи свои двоичные исчисления.
- Ну и пойду! - обиделся Дима. - Терпеть не могу эту алогичность! То приходи, то уходи!.. У меня время рассчитано по минутам! Я, может, ради тебя пожертвовал сегодня важным мероприятием!
- Ку и беги, может, еще успеешь!
Оскорбленный, Дима ушел. А я долго стояла у окна, глядя на девушек, которые ходили по мосткам с ведерками и кистями. Потом попыталась сесть за математику, но бросила. Ладно уж, как-нибудь выкручусь на подсказках и на шпаргалках. А что мне остается делать?
***