Джералдин О’Лири посмотрела в зеркало, улыбнулась и осталась недовольна. Нет, чего-то недостает. Надо накрасить губы поярче. Джералдин широко открыла рот, наложила толстый слой розовой помады, сжала губы и потерла их одну о другую. Снова улыбнулась, теперь уже удовлетворенно, и принялась водить щеткой по своим длинным каштановым волосам, в которых потрескивали разряды.
Лежа в постели, Мик О’Лири наблюдал за женой. Даже после двенадцати лет их совместной жизни она по-прежнему волновала его. Мать троих детей, она в свои тридцать два года выглядела почти так же, как в день свадьбы. Когда она надевала бюстгальтер и трусики, взгляды их встретились, и они улыбнулись друг другу интимной улыбкой.
- Мне хотелось бы, Джерри, чтобы ты вечером никуда не ходила!
- Мне тоже, Мик. Но ты же знаешь, как я пожалею об этом на следующей неделе. Пятнадцать фунтов есть пятнадцать фунтов! И Рождество скоро… - Голос ее замер.
Мик вздохнул, встал с постели, натянул брюки.
- Пожалуй, верно. Только не надевай эту блузку!
Джералдин посмотрела на блузку, которую в это время застегивала.
- А в чем дело? Что-нибудь не так?
- Слишком прозрачная, бюстгальтер просвечивает.
- Ой, Мик! Да ты чокнутый…
- Не хочу, чтобы всякие типы пялились на мою жену.
- А ведь женщины тоже в винный бар ходят, тебе это хорошо известно! - сказала Джералдин, поджав губы.
- Ходят, - рассмеялся он, - но не такие хорошенькие, как ты, девочка!
Джералдин улыбнулась, скользнула в свою черную юбку, надела туфли на высоких каблуках и обильно обрызгала себя духами.
Наконец, еще раз полюбовавшись на себя в зеркало, она вместе с мужем вышла из спальни и спустилась вниз.
В гостиной они застали Софи, Дональда и Грэниа, трех, пяти и десяти лет соответственно.
- До встречи, слушайтесь папочку! - сказала им Джералдин.
Софи в розовой пижамке потянулась к матери. Джералдин подхватила ее на руки, прижала к груди, с наслаждением вдохнув ее запах, присущий лишь детям.
- Будь умницей, дорогая! - сказала она и посмотрела на мужа, поглощенного изучением телепрограммы.
- Пусть Софи не заигрывается, - обратилась она к старшим детям. - И чтобы в семь часов все были в постели!
Грэниа и Дональд тяжело вздохнули.
- Да-да, я сказала и повторять не собираюсь, не то не получите завтра сладкого.
Она усадила Софи на диван, рядом с братом и сестрой, и, застегивая пальто, давала последние напутствия:
- Мик, если надумаешь съесть бутерброд, возьми в холодильнике цыпленка, и еще я припасла для тебя несколько банок пива. Ах да, пока не забыла: я сделала заказ в "Эйвон" по телефону, и вечером оттуда будут звонить.
- Ладно, поторопись, Джерри. Я тут сам разберусь. Пока, любимая.
Она поцеловала его в губы.
- Будь осторожна и не дерзи, хорошо?
Джералдин с усмешкой поглядела на мужа:
- Хорошо. Ну, дети, я пошла!
Она перецеловала всех по очереди и вышла из дому. Порыв холодного ветра ударил в лицо, как только она захлопнула дверь. До бара, где она подрабатывала, было не меньше полумили. По дороге мысли ее были заняты подарками на Рождество. Старшим детям она уже купила почти все, что хотела. Грэниа - велосипед, который пока хранился у свекрови в сарае, а Дональду - игру "Атари". Софи она подарит либо набор игрушечной кухонной посуды, либо коляску для куклы - пока еще не решила.
Свернув на дорогу, ведущую к Воксхоллу, Джералдин поплотнее запахнула пальто. Этот отрезок пути она терпеть не могла: дорога, хоть и широкая, но вся в колдобинах, с левой стороны - лес. В этом лесу она гуляла еще ребенком и исходила его вдоль и поперек. Но до сих пор он внушает ей чувство тревоги. Вокруг темень, пустырь, почти все дома снесли, чтобы построить новые, так что свет падал лишь из двух или трех уцелевших. Много лет назад городок в этом месте кончался. А теперь по одну сторону тянулся лес, а по другую - земли муниципального совета, где постепенно сносили старые, викторианского стиля постройки. Каблучки Джералдин гулко стучали по неровному, в выбоинах тротуару, и этот звук придавал ей храбрости. Еще немного - и эта дорога кончится. Огоньки впереди светили как маячки и манили к себе.
"Дура! Какой-то тени испугалась", - мысленно упрекнула себя женщина и прибавила шагу.
Джордж уже минут пятнадцать стоял на лесной опушке. Глянул на светящийся циферблат часов: четверть восьмого. А вот и она.
Он сглотнул, пошевелил пальцами в белых хлопчатобумажных перчатках.
Едва только Джералдин прошла мимо, он выскочил на дорогу, схватил ее за волосы, длинные каштановые волосы, лучшее ее украшение, зажал ей рот и потащил в лес.
Она даже крикнуть не успела. Попыталась вырваться и потеряла туфлю. Ужас сковал несчастную.
Джордж запыхался и едва ковылял: она была выше, чем ему показалось, ее стоны выводили его из себя. Он и так с трудом ее волочил, одной рукой держа за волосы, а другой крепко сжимая ей челюсти. Наконец он швырнул свою жертву на землю.
От ушиба у Джералдин перехватило дыхание, и, оглушенная, она несколько секунд лежала неподвижно. Потом попыталась подняться, но Джордж так пнул ее ногой в живот, что она, корчась, снова рухнула на землю. Он опустился рядом с ней на колени. Собрав все силы, женщина откатилась от него и снова попыталась встать.
Джордж выругался. Эта сука просто его достала! Схватив оказавшуюся под рукой доску, он изо всех сил ударил женщину по голове. Она упала, и Джордж с облегчением вздохнул. Он подождал, пока дыхание станет ровным, а толчки сердца перестанут отдаваться в ушах, вытер платком пот со лба. Посмотрел на женщину. Та лежала навзничь, отвернувшись от него. Прекрасно! По крайней мере не будет на него таращиться, следить за каждым его движением. Он очень аккуратно распахнул на ней пальто - зачем портить хорошую вещь? Содрал с нее юбку, мурлыча что-то себе под нос. Надо же, в такой холод без колготок! Вот блядь! Тело ее как-то странно тяжелело, пока он расстегивал и стаскивал с нее блузку и тоже очень аккуратно складывал ее на пальто. Все еще мурлыча, он оглядел бюстгальтер. В полумраке не сразу нашел этот чертов кусочек пластмассы. Но уже через секунду ее груди так и прыгнули ему в руки: застежка оказалась спереди - будто специально для него. Испытывая в этот момент глубокую нежность к своей жертве, Джордж принялся ласкать ее груди. Разрезал ножом трусы.
Возбуждение нарастало с каждой минутой. И когда он раздвинул ей ноги, то с трудом сдержал готовый вырваться крик. Она хотела! Все они хотят!
И уже лежа на ней, Джордж, опустошенный, но счастливый, понял, почему женщина не шевельнулась, пока он "играл" с ней.
В доске, так вовремя попавшейся под руку, был шестидюймовый гвоздь, он пробил череп и вошел в мозг.
Джордж поглядел на нее и еще раз выругался.
Сама виновата! Сама во всем виновата! От женщин одни неприятности! Вот уж дуры так дуры… Глупые сучки! И, размахнувшись, он изо всей силы ударил ее кулаком по лицу.
Кевин О’Лири, не веря своим ушам, смотрел на женщину-констебля. Может быть, у него помутился рассудок? Ведь всю ночь он провел без сна.
- Что вы сказали?
Женщина - констебль полиции впервые в жизни чувствовала себя так скверно. Она готова была расплакаться. Трое детей, прижавшись друг к другу, застыли на диване: страх отца передался им.
- Вашу жену, мистер О’Лири, нашли час тому назад убитой.
Гримаса страдания исказила лицо мужчины, и констебль обняла его за плечи.
- Нет, только не моя Джерри! Только не моя дорогая Джерри! Ну скажите же мне, что это неправда! Ну пожалуйста!
Голос Кевина О’Лири сорвался; он прижал руки к лицу, и слезы ручьем потекли между пальцами.
- Папа, папа! Не плачь! Не плачь, папочка!
Десятилетняя Грэниа прижала к себе брата и сестру. Она никогда не видела, чтобы ее папочка плакал.
- Я хочу к маме! Когда мама вернется?
В то самое время, когда Кевину О’Лири сообщили ужасную новость, Джордж Маркхэм готовил завтрак своей супруге.
Илэйн ввалилась в кухню, и от запаха яичницы с беконом у нее потекли слюнки.
- О, Джордж, я и сама могла приготовить!
Он усмехнулся:
- Мне просто захотелось за тобой поухаживать, дорогая! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю!
- Это правда, Джордж?
Неизвестно почему, но от его признаний в любви Илэйн становилось еще тоскливее!
Джордж пододвинул ей стул, усадил за стол.
- Ешь, дорогая!
При виде яичницы с беконом и помидорами у Илэйн разыгрался аппетит.
Джордж смотрел на нее и думал: "Как же ей не быть жирной, этой прожорливой суке, если она так жрет!"
- Что будешь пить, дорогая, чай или кофе? - Джордж был сама любезность.
Теперь у него есть тайна, важная и волнующая. Ни одному живому существу он ее не откроет!
Он тоже позавтракал. И с каким аппетитом!
Глава 3
Илэйн сидела за своей кассой в супермаркете. Покупатели входили и выходили через большие стеклянные двери, и у всех, казалось, одно было в голове: зверское убийство и изнасилование Джералдин О’Лири. Слухи, догадки и страхи буквально затопили весь Грэнтли. Щелкали кассы, люди паковали свои покупки, а Илэйн разговаривала с покупательницей, хорошо знавшей жертву.
- Даже подумать страшно! - Женщина сделала паузу, чтобы положить в сумку большой пакет кукурузных хлопьев. - Ведь у бедняжки осталось трое замечательных ребятишек! И с мужем она была счастлива, не в пример многим из нас. - Женщина многозначительно покачала головой.
- Вы совершенно правы! А как ее обнаружили?
Женщина поправила шелковую косынку: от духоты и жары у нее зудела голова.
- Ее увидел молоденький парнишка - разносчик газет. Он, понимаете ли, всегда срезал дорогу, проходя от Воксхолл-Драйв, ну и наткнулся на нее. Она лежала… бездыханная. - Женщина опять покачала головой. - Держу пари, это только начало! Попомните мои слова: только начало!
Илэйн поморщилась и вывела суммарный итог на своем кассовом аппарате:
- Семнадцать фунтов и восемьдесят пять пенсов, пожалуйста.
Женщина извлекла из кошелька двадцатифунтовую купюру.
- По правде говоря, это просто грабеж среди бела дня! Я даже не сумела купить все необходимое на обед!
Илэйн сочувственно улыбнулась, но мысли ее были заняты Джералдин О’Лири. Такая смерть! Бедняжка! Илэйн пробрала дрожь.
Она сдала покупательнице сдачу и принялась обслуживать следующего покупателя.
Весь Грэнтли был взбудоражен случившимся, особенно женщины. Ведь любая из них могла оказаться на месте О’Лири.
Ничего подобного здесь еще не происходило.
Детектив-инспектор Кэйт Барроуз осмотрела тело и невольно отшатнулась.
Исподтишка наблюдавший за ней детектив-сержант Уиллис усмехнулся, заметив, как она побледнела.
Что за болван поручил женщине расследовать дело об изнасиловании и убийстве? Ведь женщины так чувствительны!
Сержант украдкой оглядел Кэйт с головы до пят. А она очень даже ничего для своих лет. Правда, грудь плосковата, зато ноги длинные и великолепные глаза: темно-карие, в тон каштановым волосам.
Из размышлений Уиллиса вывел голос патологоанатома:
- Гвоздь вошел в череп отсюда, - он указал на висок Джералдин, - с левой части головы, прямо в мозг. Смерть, видимо, наступила мгновенно. На бедрах и груди - следы спермы, что нехарактерно для подобных случаев. Во влагалище тоже сперма. Правда, совсем немного. Уже после того, как потерпевшая скончалась, - анатом потер глаза, - ей был нанесен удар в лицо. Как видите, у нее сломан нос. Сломано также несколько ребер. Осмелюсь предположить, что ее жестоко били ногами: одно из сломанных ребер проткнуло легкое. - Он покачал головой. - Совершенно невероятное по своей жестокости преступление. Заранее продуманное. На коленях у жертвы царапины и грязь, видимо, она отчаянно сопротивлялась.
- А нет ли у нее под ногтями, например, кусочков кожи, в общем, чего-нибудь, за что можно ухватиться? - спросила Кэйт едва слышно.
Медик покачал головой:
- Боюсь, ничего такого нет. Поможет, разумеется, анализ спермы, мы получим данные о ДНК насильника… - Он умолк, пожал плечами и после паузы продолжил: - Возможно, на одежде будут обнаружены волосы или частички кожного покрова. Я вам тогда сообщу. - И патологоанатом принялся медленно и тщательно расчесывать щеткой волосы в паху Джералдин. Кэйт поспешно отвернулась от мертвого, уже начавшего синеть тела.
- Благодарю вас.
Она вышла из морга, и Уиллис последовал за ней. Оба не проронили ни слова, пока снова не оказались в буфете полицейского участка Грэнтли, где взяли себе кофе.
- Послушайте, дорогая, не переживайте так, подобные случаи в порядке вещей.
Кэйт нахмурилась, пристально поглядела на своего молодого коллегу и набрала в легкие воздуха.
- Да как ты смеешь? - скорее прошипела, чем прошептала она, что потрясло Уиллиса. - Что за покровительственный тон? Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать, а? Подумать только, "в порядке вещей"! Неужели ты так считаешь? - В голосе ее звучала враждебность. - Тебя послушать, так и миссис Джералдин О’Лири там, на Небесах, тоже думает, что случившееся с ней в порядке вещей? И муж ее, и дети так полагают, да?
Она почти перешла на крик. Уиллис не знал, куда глаза девать от смущения, и все время озирался по сторонам.
- Так вот, парень, - она сделала ударение на слове "парень", - это вовсе не в порядке вещей. За всем этим стоит убийца и насильник! Понимаешь всю важность этого вывода? Скажи, понимаешь? Да или нет?
Уиллис, красный от стыда, будто к стулу прирос. Все вокруг затихли, внимательно наблюдая за этой сценой.
- Теперь для большинства женщин жизнь в городе будет прекращаться к половине пятого, когда начинает смеркаться. А женщины одинокие и те, чьи мужья работают по ночам, не найдут покоя даже в собственных квартирах. А как же ездить в машинах? Как отпустить дочь в школу, на работу, на прогулку, да куда угодно, если неизвестно, вернется ли она домой? Да эти чертовы примеры можно приводить до бесконечности! А ты тут сидишь и доказываешь, что это, мол, в порядке вещей! И еще одно, раз уж мы тут затеяли разборку. Я - детектив-инспектор, и ты у меня в подчинении. Так что изволь впредь обращаться ко мне как положено. За шесть месяцев я тут ничего, кроме неуважения к себе, не видела. И теперь требую, чтобы ты вел себя должным образом.
Кэйт поднялась со стула и при воцарившейся тишине стремительно вышла из буфета.
К Уиллису подошел сержант Спенсер и, увидев, как он вздыхает, сказал:
- Мегера выпустила когти? Сука паршивая! Да вздумай она так со мной разговаривать, я врезал бы ей по физии!
- Какой храбрый выискался! - донесся со стороны соседнего столика женский голос. - Ты, может, и есть тот самый насильник? Он тоже врезал своей жертве по физиономии! Нос ей сломал.
- Заткнись ты! - Спенсер вернулся к своему столику. - Чертовы бабы! И кто только придумал брать их в полицию? Их бы прямым ходом в психушку - и все дела! А об этой Барроуз и говорить нечего! Совсем сука взбесилась! До чего наглая!
- Ей, между прочим, поручили расследование этого дела, так что умолкни!
Спенсер бросил взгляд на говорившего.
- Ладно, посмотрим, что из этого выйдет. А мне так эта блядь просто давит на психику!
- На психику давит? С какой стати? Да ты не в порядке, парень.
Все расхохотались.
Тогда Спенсер, держа в одной руке чашку с чаем, ткнул средний палец другой руки под нос говорившему.
- А ну-ка, Фишер, поводи глазами!
Фишер ухмыльнулся:
- Попроси хорошенько, тогда, может, и повожу! - И он несколько раз кокетливо поднял и опустил свои длинные ресницы.
Спенсер допил чай, но никак не мог успокоиться. Проклятые потаскухи! Разве влезешь к ним в душу? Может, эта сучка О’Лири сама на грех нарвалась? Впрочем, не его это дело!
Кэйт Барроуз вернулась в свой кабинет. Надо взять себя в руки! Обругала Уиллиса! Но он просто достал ее. И если бы он один! Так ведь в ЦБР Грэнтли почти все такие!
Кэйт провела ладонями по лицу. Сколько унижений ей пришлось пережить с того дня, как она поступила на службу в полицию! Не она первая, не она последняя - такая это профессия. Зато платят здорово…
Сейчас она приступит к изучению материалов дела, как всегда, постарается запомнить все до мельчайших подробностей, не то что ее коллеги-мужчины. Но только она открыла папку и углубилась в чтение, как в дверь постучали.
- Войдите!
На пороге стоял сержант Уиллис.
- Слушаю вас. - Голос ее звучал сухо и официально.
Уиллис отрапортовал:
- Мэм, вас просит к себе старший инспектор Рэтчет, если, конечно, вы не очень заняты.
- Благодарю вас, Уиллис.
Она смотрела, как он повернулся на каблуках и вышел из кабинета. "Ну, Кэйт, - сказала она себе, - ты заслужила "пятерку"".
- Сэр, вы хотели видеть меня?
Рэтчет встретил ее улыбкой.
- Садитесь, Кэйт. Полагаю, вы уже знаете, что на нас обрушилась вся центральная пресса?
- Нет, не знаю. - Кэйт поморщилась. - Но догадываюсь! Иначе и быть не могло!
- Да, хорошего от них ждать не приходится. Но надо, насколько это в наших силах, спустить все на тормозах. К счастью, случай единичный. Только этого нам не хватало, особенно за две недели до Рождества.
В голосе Рэтчета звучала такая усталость, что Кэйт невольно прониклась к нему сочувствием.
- Сэр, на основании имеющихся фактов трудно вести расследование. Может быть, судебная экспертиза хоть что-нибудь прояснит. Необходимо в радиусе мили от места происшествия опросить всех жителей. Я уже распорядилась. Это общепринятая практика. Будет опрошен каждый мужчина от четырнадцати до шестидесяти пяти: где проводит профилактику своей машины, где работает, где находился между шестью тридцатью вечера и семью утра и тому подобное. Да, пока не забыла: старшей по участку я назначила сержанта Докинс. Она мастер своего дела.
Седая кустистая бровь старшего инспектора слегка приподнялась:
- Ну и что, проглотили? Ведь сержант Докинс - женщина!
- Как вам сказать? - грустно усмехнулась Кэйт. - Дело громкое, важное, а ведут его женщины. Сами понимаете, мужчинам злость глаза заливает.
Рэтчет расхохотался. Ему нравилась Кэйт Барроуз.
- Что ж, Кэйт, в конце концов, это ваше право. Расследование поручено вам. Держите Меня в курсе. Договорились?