Глава VIII. Лидия Алексеевна
- Приближается какая-то тетенька. Приближается какая-то тетенька, - сказал Саша Ивушкин, который так и не покинул своего поста на стене.
Некоторые ребята уже собирали пилы, топоры и молотки, готовясь уходить домой; другие чистились, хлопая себя кепками по штанам. Остальные валялись на траве или слонялись с места на место, ничего не делая. Никто не обратил внимания на слова Ивушкина. Только Галина, сидя на крыльце, проворчала себе под нос:
- Ну и пусть приближается!
Когда "тетенька" поднялась к нам на площадку, я увидел, что ей не больше двадцати лет. Скорее всего, лег девятнадцать или даже восемнадцать. Вид у нее был какой-то очень подтянутый и решительный. Одета она была по-спортивному - в широкую темную юбку и в шелковую синюю майку с белой полосой на груди; голову она держала высоко, глаза у нее были большие, темные и серьезные, нос короткий, но не курносый; волосы, густые, с рыжинкой, были туго зачесаны назад и уложены на затылке.
Быстро поднявшись на площадку, она остановилась, посмотрела направо, налево и сказала громко и деловито:
- Здравствуйте, ребята!
Кое-кто из ребят неохотно ответил ей: "Здравствуйте". Оська промолчал, но я заметил, что он вдруг весь как-то подобрался и насторожился.
- Перерыв? Отдыхаете? - быстро спросила девушка.
Оська бесшумно, словно крадучись, подошел к девушке и остановился перед ней, глядя прямо ей в лицо.
- Пе-ре-рыв, - ответил он негромко, с расстановкой. - А вы… А вам кого?
- Ты не Ося Димин?
- Да… Димин… - сказал Оська и побледнел.
- Пойдем поговорим. Я из райкома комсомола.
Девушка направилась к крыльцу, на котором сидела Галина и возле которого стоял я. Оська последовал за ней все теми же бесшумными, крадущимися шажками. Проходя мимо меня, он переглянулся со мной. Ну и лицо же у него было! Мне показалось, что он вот-вот лишится чувств от волнения.
Услышав слово "райком", Яшка медленно поднялся с тачки, ближайшие ребята вскочили с земли и стали махать руками тем, кто находился на другом конце площадки.
Галина поднялась с верхней ступеньки крыльца, на которой до этого сидела, и, волнуясь, заговорила:
- Садитесь, пожалуйста!.. Хотя… тут грязно… Пыль… Сейчас!.. Дайте что-нибудь подстелить! Колька, ну чего ты стоишь!.. Тут грязно. Сейчас… Одну минуту!
Девушка из райкома поднялась с Оськой на крыльцо, наклонилась над верхней ступенькой и стала дуть на нее. А вокруг крыльца собралась уже такая толпа, что меня сжали со всех сторон.
- Кто это? - говорили вполголоса ребята.
- Из райкома!
- Кто?
- Тише, вам говорят!
- Там грязно! Пыль!
- Подстелить что-нибудь!
- Разойдись! Дай дорогу! Дай дорогу, говорю! - Яшка, расталкивая ребят, пробрался через толпу. Он нес обрезок чистой доски длиной метра в полтора.
За конец этой доски, словно помогая главному инженеру нести ее, уцепился Тимошка. Яшка втащил доску вместе с Тимошкой на крыльцо и положил ее на верхнюю ступеньку:
- Пожалуйста! Вот! Чистая.
Затем они с завснабом сошли с крыльца, а девушка с нашим председателем сели на доску. У девушки была полевая сумка, почти такая же, как у Оськи. Она достала оттуда блокнот и карандаш.
- Я почему-то сразу догадалась, что ты Ося Димин, - сказала она, застегивая сумку.
Оська потер руками коленки и слегка улыбнулся.
Девушка подняла голову и обратилась к толпе строителей:
- Внимание, ребята! Прежде всего нам нужно познакомиться. Меня зовут Лида… то-есть Лидия Алексеевна Волкова. Запомнили? Повторяю: Лидия Алексеевна Волкова. Меня к вам направил райком. В райкоме очень заинтересованы вашим начинанием и поручили мне подробно узнать, что вы тут делаете.
Строители зашумели:
- Зачем?
- Для чего ознакомиться?
Лидия Алексеевна положила сумку с блокнотом рядом с собой, встала на ноги и захлопала в ладоши:
- Ти-ши-на!.. Ребята! (Строителя моментально утихли.) Давайте условимся: сначала я задаю вопросы, а потом вы. Согласны? Только пусть не все сразу, а кто-нибудь один мне отвечает.
- Председатель пусть отвечает!
- Пускай Ося отвечает! Он у нас председатель.
Лидия Алексеевна снова села и стала расспрашивать Оську о том, как и когда организовался наш КВШ, сколько ребят принимают участие в нашей работе, какого они возраста, что мы делаем на строительстве и что уже нами сделано. Оська отвечал очень подробно. Все, что он рассказывал. Лидия Алексеевна быстро записывала. Мы старались не шуметь и только изредка поправляли Оську, если он что-нибудь забывал.
Обо всем расспросив и все записав, Лидия Алексеевна встала и спрятала в сумку блокнот:
- Пошли! Покажете мне, что тут и как.
Мы повели ее по строительству. Лидия Алексеевна осмотрела все воронки, которые мы успели наполнить мусором, и сказала коротко:
- Молодцы!
Потом она спустилась в полутемные траншей, превращенные Галиной в склады, и, увидев там груды испорченных оконных шпингалетов, дверных ручек и ржавых гвоздей, очень удивилась:
- А этот хлам зачем вы собираете?
Галина ехидно посмотрела на Тимошку:
- Ага! Что я тебе говорила? А?
Тимошка смутился:
- Я думал, пригодится. Строительные материалы… Они знаете какие теперь дефицитные!..
- По-твоему, у государства гвоздей не найдется для школы?.. На что они нужны, такие гвозди: кривые да ржавые!
- А кирпичи собирать?
- Кирпичи?.. - Лидия Алексеевна помолчала, болтая висящей на руке сумкой. - Кирпичи, я думаю, стоит собирать. Если они целые только. Пошли дальше!
Затем Лидия Алексеевна обследовала самую школу. На ней недаром была спортивная майка: она вскакивала на высокие подоконники и ходила по железным балкам, висящим над подвалом, из которого мы выгребали мусор. Мы, конечно, толкаясь и мешая друг другу, всюду следовали за ней. Вид у Лидии Алексеевны был серьезный, но мне казалось, что она прыгает и лазит по развалинам не потому, что ей нужно что-то осмотреть, а потому, что ей просто хочется попрыгать да полазить. В общем, она нам очень понравилась.
Когда она все обследовала, мы снова окружили ее, и Оська спросил:
- Лидия Алексеевна, теперь можно задавать вопросы?
Лидия Алексеевна пристально посмотрела на него большими карими глазами, немножко сдвинула брови и ответила довольно неохотно:
- Н-ну… Пожалуйста!
Оська загнул на левой руке палец:
- Первый вопрос: одобряют в райкоме, что мы взялись восстанавливать школу?
Лидия Алексеевна секунду подумала.
- Вообще одобряют.
- Оська, подожди! - вмешался я. - Позвольте мне теперь спросить. А верят в райкоме, что мы сможем сами ее отстроить?
- Сами? Без помощи взрослых?.. Конечно, не верят, ребята!
- А я думаю, все-таки смогли бы, - пробормотал Оська и загнул второй палец. - Лидия Алексеевна… теперь такой вопрос: как вы думаете, райком нам не поможет? Зачем вас к нам послали?
Держа обеими руками ремешок от полевой сумки, Лидия Алексеевна тихо покачивала ее у себя перед коленями.
- Вот что, ребята! - заговорила она медленно и очень серьезно. - Вы не маленькие. Правда ведь? И вы сами должны понимать, что в один день такие дела не решаются. Так?
- Так-то так, - сказал Тимошка, - а все-таки, если бы нам дали материалов…
- Тут не в материалах дело, а в людях, - перебила его Лидия Алексеевна. - Поймите вы, что в одном только нашем районе разрушены сотни домов и зданий. Каждый рабочий, каждый инженер сейчас на учете. Понятно вам? Ну вот! Поэтому я вам сегодня ничего не скажу. Вернее, скажу только одно: продолжайте вашу работу по очистке. Когда бы школу ни восстановили, такая работа даром не пропадет, и вам всегда скажут спасибо. Ясно? А пока до свидания. Только не отдирайте досок от чужих заборов!.. Я завтра под вечер опять загляну.
Мы расступились, закричали на разные голоса: "До свидания, Лидия Алексеевна! До завтра!" - и Лидия Алексеевна выбралась из толпы. Спускаясь с холма, она обернулась и крикнула:
- Может быть, меня к вам вожатой назначат!
Яшка слегка присел, поднял руки и вполголоса скомандовал:
- "Ура" давайте! Ну!.. Три-четыре!
- Ура-а-а!
- Три-четыре!
- Ура-а-а!
- Три-четыре!
- Ура-а-а!
Лидия Алексеевна еще раз оглянулась на ходу, подняла над головой полевую сумку и помахала нам ею.
Нечего и говорить, как поднялось у нас настроение! Наверное, минут пятнадцать после ухода вожатой мы кричала и веселились во-всю.
- Это она так просто говорит, что ничего еще не знает, - волновался Тимошка. - Как же! Стал бы райком зря человека присылать!
- Конечно, там уже что-то решили!
- Теперь пусть попробуют отнять кирпичи! Пусть попробуют!
Пока все кричали, Оська о чем-то шептался с Яковом. Потом они оба поднялись на крыльцо, и главный инженер несколько раз крикнул: "Тише!" Когда шум утих, Оська стал говорить речь. Он сказал, что мы должны теперь особенно напряженно работать, чтобы в райкоме поняли, на что мы способны. И он сказал, что завтра с утра нужно отправить экспедицию в лес, на противотанковый завал.
- Понимаете, как это будет здорово! - сказал он. - Лидия Алексеевна завтра прядет, а у нас уже вот такие бревна заготовлены и пригнаны по реке. Это раз! А что касается инженера для руководства строительством, то я попытаюсь сагитировать одного соседа по квартире. Он работает на восстановлении Дворца культуры. У него, правда, характер довольно тяжелый, но я с ним попробую поговорить.
Все согласились с председателем. В экспедицию назначили девятерых мальчиков, в том числе Оську, Якова, Тимофея, Андрюшку и меня. Руководство работами на завтрашний день поручили Галине.
После этого мы разошлись на обеденный перерыв, а после перерыва работали еще часа три.
Мама в этот вечер вернулась домой поздно, когда я уже спал. Я проснулся, поднял голову с подушки и сказал:
- Мама, а ты знаешь что? Нашим строительством сам райком комсомола заинтересовался!
Мама сказала:
- Да ну? Серьезно?
И мне показалось, что она не очень удивилась.
Я решил не говорить маме о том, что еду в экспедицию. "Вдруг не отпустит?!"
Глава IX. Экспедиция
Проснувшись пораньше, я сбегал за хлебом, взял топор, провизии в рюкзак и ушел из дому, не разбудив маму. Я только оставил ей записку: "Мамочка, не волнуйся и не сердись. Ушел по важному делу. Вечером вернусь".
Часа через полтора наша экспедиция высадилась из поезда на маленькой платформе Раздолье.
Хотя мы я собирались к вечеру вернуться домой, но каждый из нас снарядился на-славу: каждый нес топор, или пилу, или веревку для вязки плотов; у каждого за спиной был мешок с засунутым туда пальто и однодневным запасом провизии. Яков захватил свой фонарь, Оська - компас, а Саша Ивушкин - бинокль.
Мы шли гуськом вслед за Тимошкой по тропинке между картофельными полями.
Завснаб то и дело оглядывался и даже пятился задом, чтоб удобней было говорить:
- Ребята! Мы вроде экспедиции, которая ищет эти… как их… Ну, железо там, нефть…
- Разведчики полезных ископаемых, - подсказал Анатолий.
- Ага! Будто нас послали найти такое полезное ископаемое, которое имеет огромное значение для страны.
- Нет, товарищи! - сказал Оська. - А знаете, какое еще значение имеет наша экспедиция? Не только строительное, а еще и научное. Помайте, когда-то "Пионерская правда" писала, что ребята исследовали малые реки?.. Сколько раз мы бывали в этих местах! Разные пионерпоходы и все такое… А кто из нас хоть раз исследовал, как течет река Уклейка от этих мест до города? Никто.
Скоро мы вошли в лес и зашагали по краю дороги.
До войны я часто бывал здесь с ребятами. Тогда это был веселый, спокойный лесок, такой уютный и знакомый, как комната в своем доме. Здесь среди густых неподвижных елей было много полянок, где мы строили шалаши, играя в следопытов; здесь были заросли молодых березок, которые даже в дождь казались освещенными солнцем, и здесь всюду была такая густая, мягкая трава, что на ней мы кувыркались и боролись, как на матраце.
А теперь я шел и не узнавал леса. Вместо молодых березок торчали над землей какие-то колья без веток, без листьев - их начисто срезали снаряды и пулеметный огонь. Одни елки лежали на земле с бурой хвоей, с перебитыми стволами; другие, такие же бурые, навалились на соседей. А те, что не упали, стояли теперь изуродованные, с надломленными ветками, висящими беспомощно, словно отсохшие руки. Всюду земля была изрыта воронками, вокруг которых валялись комья глины и масса развороченных корней. Часто мы видели в траве то оторванный немецкий погон, то какой-то ремешок, то консервную банку, то стреляные гильзы.
У меня стало грустно и тревожно на душе. Притихли и остальные ребята, хмуро поглядывая по сторонам.
Так шли мы около часа. Наконец Тимоша остановился и сказал:
- Здесь!
Мы огляделись. Прямо перед нами была тихая узкая речка, в которой отражались облака и верхушки сосен. Дорога уходила вдоль берега вправо. Слева, метрах в пятидесяти от дороги, громоздился противотанковый завал. Большие сосны были надпилены на высоте метров трех от земли и свалены в одну сторону верхушками. Их огромные засохшие ветки придавили кусты и молодые деревца, и те росли вкривь и вкось, помятые, согнутые, но все же зеленые, живые. Над всей этой мешаниной из веток, стволов и засохших игл возвышались редкие неспиленные сосны.
Тимоша вертелся перед нами, очень довольный:
- Ну, что я вам говорил? А? Хватит здесь бревен? А? Хватит?
- М-да, - сказал Оська. - Это, кажется, то, что нам нужно.
Все хвалили завснаба. Только Яша, жуя травинку, проворчал:
- Семь потов сойдет, пока мы хоть одну лесину отсюда вытащим.
- Что ж, что семь потов! - сказал Оська. - На то и трудности, чтоб их преодолевать. Пошли!
Мы шагнули было к завалу, но вдруг Андрей закричал:
- Стойте! Послушайте!..
Все остановились. Андрей заговорил почему-то шопотом, все время озираясь по сторонам:
- Ребята! А знаете, что я вам скажу? А что, если перед завалом еще остались мины? А?.. Что тогда?
Яша почесал затылок.
- Чорт! Верно!.. - Он посмотрел на Тимошку. - Эй, завснаб! Ты, говоришь, здесь бывал?
- Нет, ребята! Не бойтесь. Я здесь с дядей Мишей проезжал и видел, как люди какие-то ходили.
- Военные? Гражданские?
- Не разглядел. Темно было. Только знаю, что ходили.
Мы задумались. Мы знали, что завалы почти всегда бывают минированы.
- Не бойтесь, ребята! - успокаивал Тимошка. - Если гражданские ходили, значит уже разминировано было. А если военные, саперы, значит тоже все уже разминировали.
- Может, все разминировали, а может, и не успели еще, - сказал Толя.
- Тут и бревен не захочешь! - сказал Мишка Арбузов. - Руки-ноги дороже.
Оська рассердился:
- Что ж, по-твоему, бросить все и бежать домой?
- Бросить не бросить, а лететь вверх тормашками тоже не очень приятно.
Мы долго топтались на дороге. Оська в раздумье прохаживался вперед и назад. Вдруг Тимошка сказал:
- Ося! Знаешь, что я предлагаю? Давай я вперед пойду. А вы - по моим следам. Взорвусь - значит, погиб за общественное дело, а не взорвусь - значит, все в порядке.
- Нет, - сказал Оська, - я придумал простой и прекрасный выход: мы бросим жребий, кому итти вперед.
Я заикнулся было о том, что не стоит никому рисковать, что лучше поискать бревен в другом месте, но Оська презрительно фыркнул:
- Чудак ты. Николай! Готовых бревен тебе никто не даст, а пилить живые деревья тоже нельзя. А потом, вы только подумайте, товарищи, как это здорово получается! Идет строительство школы. Нет бревен. И вот экспедиция смело пускается в путь сквозь дремучие леса, чтобы во что бы то ни стало достать бревна. Вдруг перед ними преграда: минное поле. Но ничто их не может остановить. Бросают жребий, и один, не говоря ни слова, идет вперед, прокладывая путь товарищам.
- Ага! - подхватил Тимоша. - И вдруг он взрывается, и тогда другой, ни слова не говоря, становится на его место и идет вперед - почти на верную смерть. Да, ребята, а?
- Да, - сказал Яков, - так они все по очереди взрываются, и к вечеру - ни людей, ни бревен.
Но всем уже захотелось совершить подвиг в этом самом лесу, где недавно гремела канонада и тысячи бойцов шли на врага. Яшке закричали, что смеяться, конечно, легче, чем совершить что-нибудь героическое. Он сказал:
- Ладно! Пусть будет жребий. Авось не повсюду мины натыканы.
Ося присел на пень, вынул из сумки лист бумаги, разорвал его на одинаковые кусочки и что-то начертил на одном из них. Свернув билетики, он положил их в тюбетейку и поднялся:
- Кто вытянет пустышку - идет сзади. Кто вынет стрелу - идет впереди.
В молчании, с серьезными лицами, мы разобрали билетики. У меня даже сердце ёкнуло, когда я развертывал свой. Но мне досталась пустышка. Оська взял последний билет, развернул его и спросил:
- Ну? У кого стрела?
Никто не ответил.
- Я спрашиваю: у кого стрела?
Курчавый маленький Саша Ивушкин сказал чуть слышно:
- У… у меня стрела…
Все посмотрели на него. Он стоял бледный, как бумага, и моргал длинными ресницами, точно в них попала соринка.
- Так, - сказал Оська. - Ну, ты иди вперед, а мы - шагах в двадцати, след в след.
Саша не двигался и продолжал моргать.
- Ну, чего ты стал? Иди! - сказал Толя.
- Ребята, погодите! - выступил вперед Андрей. - Зачем вы его торопите? Может, человеку надо передать что-нибудь своим родителям, друзьям… Саша, если тебе нужно что-нибудь передать, давай я передам. Хочешь?
Саша открыл было рот, закрыл его, снова открыл, но не сказал ни слова.
- Ну ладно! Тогда иди… Ребята, отойдите подальше!
Мы отошли. Саша медленно повернулся, сделал шаг в сторону от дороги левой ногой, поднял правую, чтобы шагнуть дальше, да так и остался стоять на одной ноге, как цапля.
- Эх ты, цапля! - засмеялся Яшка и добавил серьезно: - Нашли кого вперед посылать! Самого маленького.
- Верно!.. Сашка, давай назад! Ну тебя! - подхватил завснаб. - Давайте снова жребий кидать.
- Снова жребий! Он маленький! Оська, пиши снова! - закричали все хором.
Тогда Оська молча сошел с дороги и решительно зашагал к завалу. Мы пошли за ним, и ни в каких не в двадцати шагах, а почти в затылок.
Никто из нас не взорвался. Подойдя к завалу, мы забыли о минах. Только теперь мы поняли, какая работа нам предстоит: на каждой сосне было несколько десятков веток, из которых некоторые величиной с небольшое дерево. Нужно было обрубить все эти ветки; нужно было распилить каждый ствол на несколько кусков; нужно было оттащить заготовленные бревна к реке, пробравшись с ними через завал. К тому же, как я уже сказал, все эти сосны были не спилены, а только надпилены так, чтобы их можно было свалить. Значит, кому-то из нас предстояло вскарабкаться на пень вышиной в три метра и топором отделить от него ствол.
Толстый, всегда серьезный Мишка Арбузов сказал: