Мириам была бледна. Бледна так, что ее густой многолетний загар почти полностью растворился в страхе, молоком разлившимся по ее коже.
- Что случилось? - спросил Иегуда, вглядываясь в ее глаза. - Там опасно, Мири! Туда нельзя идти!
- Мне надо! - повторила она. - Мне надо! Он в беде! Он не станет стоять в стороне, если его дому будут угрожать!
- Да, погоди! Кто он? Кто не станет стоять в стороне?
- Сын! - выдохнула она ему в лицо. - Мой сын! Наш с ним сын! Иосиф!
Глава 16
Израиль. Борт вертолета
Наши дни
Ави Дихтер недаром держал у уха мобильный телефон.
В принципе, сеанс связи начался еще по пути на вертолетную площадку. Сначала ему позвонил нынешний директор департамента охраны и безопасности, потом звонок перевели на подразделение электронной разведки, и лишь потом, когда Дихтер садился в вертолет, его соединили с тем, из-за кого, собственно, все руководители "Шабака" не спали ранним апрельским утром.
Этого человека звали Вадим Горский и, несмотря на свою службу в "Шин-бет", он был человеком сугубо гражданским. На землю обетованную Вадим переехал вместе с родителями, сразу после окончания Петербургского физико-математического лицея № 239. Дальше последовал технический университет в Хайфе, степень доктора в неполные 26 лет (диссертация как раз касалась средств электронной разведки, противодействию разведке противника и методов сбора и обработки информационных потоков). Одаренные люди обычно плохо вписываются в окружающий мир. Их странности - это оборотная сторона таланта. Исключения лишь подтверждают правило.
Вадиму Горскому повезло быть исключением.
Он не был щуплым очкариком с наклонностями социопата, не страдал аутизмом, биполярным расстройством или эпилепсией. Возможно, ему не хватало роста, но остальные достоинства с лихвой перекрывали этот недостаток.
Он был прирожденным аналитиком, превосходным математиком, причем не чистым теоретиком, а прикладником, и особое удовольствие получал не от теоретических выводов и построений, а от самой что ни на есть конкретной работы в контрразведке. Его навыки, его способность обобщать или выделять главное в огромном потоке разнообразных сведений, его дар выявлять незаметные для других связи между совершенно, как казалось бы малосведущему наблюдателю, несвязанными событиями, отправляли за решетку или на тот свет реальных врагов его страны, врагов умных, опасных и далеко не примитивных.
Если добавить к крепкому пытливому уму хорошее сложение, развитую мускулатуру, открытое чистое лицо, немного резковато вылепленное, но не пугающее, а, скорее, строгое, темные живые глаза и черные, припорошенные ранней сединой волосы, то 169 сантиметров роста общую картину не портили. Вадим пользовался большой популярностью у женского пола, но постоянной подругой до сих пор не обзавелся. Это ввергало в печаль родителей, но самого Вадима, пожалуй, только радовало.
- Ты не спишь, Ави?
- Как слышишь - не сплю. Доброе утро, Вадим!
- Доброе утро, шеф!
- Брось, я давно тебе не начальник!
- Первый начальник, как первая любовь - связь недолговечна, зато не забывается.
Ави Дихтер искренне рассмеялся.
Остряк. Шесть утра. Скорее всего Вадим не ложился, но голос у него был бодрым, без намека на усталость.
Дихтер был лично знаком с Горским с самого первого дня появления Вадима в "Шабак". Более того, Горский об этом не знал, но информация о молодом таланте-информатике попала на стол Дихтеру достаточно давно, и ученого "вели", аккуратно прощупывая и его самого и его связи с того самого момента, как из-под его пера вышла первая серьезная работа по дешифровке буквенно-цифровых кодов. Именно Ави Дихтер отдавал приказ о вербовке Вадима Горского и организовал переход молодого доктора с университетской кафедры прямо на должность заместителя начальника отдела электронной разведки.
Ни один человек в "Шин-бет", которому довелось поработать с сыном питерских эмигрантов, об этом назначении никогда не пожалел, а вот террористы отдали бы много, чтобы узнать, кто именно вычисляет их реальные адреса с помощью адресов электронных, вскрывает базы данных, шерстит информацию на жестких дисках и взламывает шифры и пароли.
Поговаривали, что Горского не останавливает даже пресловутой PGP, но, похоже, что это были лишь слухи, периодически возникающие в "Шабак" после очередного успеха отдела электронной разведки. Впрочем, если бы Вадим умел взламывать PGP-код, то вряд ли сообщал бы об этом на каждом углу: предупрежден - значит вооружен! Кто же в здравом уме будет вооружать противника лишними знаниями?
Хотя, подумал Дихтер, если бы рассказы о том, что Горский научился вскрывать файлы, зашифрованные программой PGP, оказались правдой, то особо удивляться бы не пришлось.
- Я полагаю, что ты не зря не спал ночь… - сказал Дихтер.
- Не зря, - согласился Горский. - Знаешь, иногда жалею, что не курю. По законам жанра мне бы сейчас стоило медленно раскурить толстенную сигару, поглядывая на тебя многозначительно. Окунуть ее для вкуса в коньяк…
- При встрече подарю тебе сигару.
- Лучше коньяк!
- Считай, что договорились.
Несмотря на разницу в возрасте, звании и положении, Горский не испытывал никаких комплексов в общении с бывшим директором "Шин-бет" и ныне действующим политиком государственного уровня. Горский вообще не испытывал никаких проблем в общении с политическими деятелями - их социальная значимость, чин или место в иерархии его не интересовали совершенно. Он был одинаково ровен и приветлив и с уборщиком туалетов, и генералом армии, а в случае конфликта мог благополучно дать по физиономии как одному, так и другому. Вспыльчивостью Горский не отличался, но хамства в свой адрес не спускал никому, может быть, потому те, кто привык возвышаться, унижая других, а таких в любой армии мира немало, обходили его стороной. С остальными общий язык находился легко, безо всяких проблем.
Дихтер хотел бы верить, что, строя свои отношения с людьми в такой добродушно-открытой манере, Вадим руководствуется в большей степени симпатиями и антипатиями, а не своим любимым точным расчетом, но наверняка знал, что на самом деле это не так. Несмотря на внешнюю "пушистость", Горский был достаточно жестким и прагматичным человеком, не очень сентиментальным, не сильно жалостливым, и к тому же при необходимости с удовольствием мог манипулировать окружающими. Наверное, для друзей он делал исключение. Но в этой фразе ключевым было слово "наверное"…
- Что за новости, от которых тебе хочется закурить?
- Помнишь диск, с которого мои парни достали информацию о участии некого Валентина Шагровского и Арин бин Тарик в теракте в Эйлате?
- Еще бы!
- Диск был фейковым…
Дихтер помолчал немного для проформы. Хотелось сделать собеседнику приятное, ведь каждый одаренный человек любит почувствовать свое превосходство над окружающими. Самолюбие бывшего директора Шин-бет от этого не страдало, а вот Горский вполне мог ощутить себя на белом коне. Что ж, так оно и лучше…
- Как вычислили? - наконец-то спросил Ави, выдержав нужную паузу.
- Прежде всего по тайм-лайн. Все не сходилось! Хоть сделано было хорошо, но убрать белые нитки, которыми была сшита версия, не смог бы и гений.
- Мне для этого не нужен был бы тайм-лайн, - мягко сказал Дихтер. - Шагровский никак не мог быть связан с террористами. Он журналист, в Израиле первый раз, его дядя - мой старый приятель, человек, с которым мы вместе воевали!
- Ну, тут ты на моей территории, - возразил Горский. - И уж поверь мне, ни дядя-герой, ни то, что в страну он въехал в первый раз, не делает его женой Цезаря! Мог ли Шагровский быть террористом? Мог! Еще как мог! Я смотрел его фильмы, знаю, что он хороший специалист, далекий от политики, но он с Украины, где полно людей, поддерживающих связь с Хезболлой, Хамасом, Талибаном, чеченскими экстремистами. Ты про крымские тренировочные лагеря слыхал?
Дихтер не только слышал о тренировочных лагерях экстремистов в Крыму, но и поименно знал тех, кто проходил в них обучение, но говорить об этом не стал. Незачем.
- И в России он работал. В Казани, например. В Элисте. В Туркмении был, - продолжил Вадим. - Они снимали в Бахрейне, Судане, Эфиопии. Да его могли тысячу раз завербовать, сломать, шантажировать… Подложить под него кого-то, заразить СПИДом, обвинить в растлении малолетних… Да, что угодно могли, и не обязательно это было бы неправдой! Человек слаб, Ави… Враг коварен. Наличие у Шагровского такого славного дяди не значит ровным счетом ничего!
- Ты не знаешь Египтянина.
- Теперь знаю. Я читал его файл.
- Какой из? - улыбнулся Дихтер, глядя на то, как под ним проносятся огни городских окраин.
- Последний. Самый подробный. Египтянин не был пособником в теракте в Эйлате, и его в этом никто не обвинял.
- Но сомнения на счет него у вас были?
- Были, Ави, были. И насчет него, и насчет Шагровского, а уж насчет ассистентки с фамилией бин Тарик - и подавно. И для сомнений были причины, с которыми нужно было разобраться…
- И вы разобрались…
- Я разобрался. Это фейк, который очень ловко нам подсунули. Все, что мы сняли с диска, все, что нам подсунули для того, чтобы мы до диска добрались, от и до - это ложь. Расчет и был на то, что нам не хватит времени все проверить. Система действует просто - поступила информация, значит, надо хватать всех! Потом разберемся. Перед невиновными - извинимся, а остальных - пусть простит Бог. Тому, кто подсунул нам дезинформацию, надо было натравить нас на Шагровского и бин Тарик. Профессор Кац - слишком знаковая для нас фигура, чтобы мы поверили в сказки по его поводу…
- Но сомнение все же родилось?
- Не я придумал систему, Ави. Не я придумал двойных агентов. Не я писал инструкции. Но именно я рассказываю сейчас тебе о том, что Рувим вне подозрений…
Дихтер помолчал. В конце концов, Горский был абсолютно прав по поводу инструкций и системы. Ни один сигнал никогда не пропускали мимо ушей. В Израиле для контрразведки не было священных коров. Это правило написано кровью.
- Ты знал, что я пытался ему помочь?
- Естественно. В этот момент я уже разбирался с тайм-лайн и видел, что концы не сходятся с концами. Для того, чтобы совершать то, в чем Шагровского и бин Тарик пытались обвинить, им нужно было раздвоиться или растроиться. На протяжении последней недели племянник профессора и ассистентка Рувима не покидали экспедицию. Мы подняли историю телефонных звонков на ближней к Мецаде "соте" и легко вычислили тех, кто выезжал из крепости. Ни Шагровского, ни бин Тарик среди них нет. Их телефоны постоянно работали на этой базовой станции. Мы опознали человека, которого нашли в пустыне под Эйлатом…
- Того, что плавал в кислоте?
- Да. Потом еще четверых, которых убили позже. Все они оказались принадлежащими к разным группам в Хамас. Не проверенные подельники, не специалисты, а такой вот винегрет из случайных людей. Тебе не кажется, что это не похоже на обычный почерк арабских экстремистов? Смертник - это понятно, с такой тактикой мы сталкиваемся все время. Но они никогда не зачищают концы так - у террористов, как и у нас, каждый боеспособный человек на счету. Один погиб при взрыве, а ведь мог легко покинуть подземный паркинг со своим коллегой. Коллегу потом растворяют в кислоте - найди мы его на час позже, и опознавание по ДНК было бы невозможно! Но и этого мало - заказчики уничтожают команду зачистки! Почему же они так легко пожертвовали своими товарищами?
- Ты сказал - заказчики?
- Да. Ты услышал правильно, Ави.
- То есть - это не арабская проблема? Дело не политическое?
- Никоим образом. Это кто-то со стороны. Хотя, я уверен, его превратят в политическое в ближайшие дни. Ну, как же не использовать такую акцию устрашения? Обязательно найдутся охотники. И у них…
Горский подумал: говорить - не говорить, но все-таки добавил:
- И у нас…
- Ты сможешь вычислить заказчика? - спросил Дихтер.
- Или смогу или не смогу, - отозвался Горский. - Время покажет. Пока что радостных новостей две. Первая - ты можешь попросить директора оказать помощь Кацу совершенно открыто…
Дихтер усмехнулся. Умен, чрезвычайно умен, но ведь ребенок! Чистый ребенок!
- И вторая хорошая новость - я знаю, где искать того, кто организовал все эти танцы с диском… Но он не главная фигура - просто высококлассный хакер, который работает на заказ.
- И ты полагаешь, что он кого-то знает?
- Это уже не моя работа, Ави. Это уже работа оперативников.
- Ты доложил наверх?
- За минуту до того, как позвонил тебе. Сейчас работаем над его адресом в реале. Думаю еще минут двадцать-тридцать у него есть, но не более. Потом он - наша добыча! Если через этого доморощенного гения еще и идет координация все операции, то мы здорово облегчим жизнь Рувиму и компании.
- Спасибо, Вадим, - искренне поблагодарил Горского Дихтер. - Ты будешь в курсе дела?
- Конечно. Всю электронику этого типа привезут ко мне. Уж не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы вскрыть все тайнички, но не думаю, что слишком много…
- А самого типа привезут?
- Зачем он мне? - спросил Горский с неподдельным удивлением. - Ногти рвать я не умею, для этого у нас другой отдел есть, а смотреть на него… так он мне неинтересен совсем.
- Если будет что-то новое, позвонишь?
- Позвоню. Слушай, Ави… А зачем ты летишь в Хайфу? Там и без тебя народу будет достаточно. Это уже давно не твой уровень решения вопросов. Распорядишься - и все сделают!
- Видишь ли, Вадим, - голос Дихтера в наушниках телефона звучал спокойно, - много лет назад, когда Египтянин еще не был профессором Кацем, а я был не политиком, а солдатом, Саерет Маткаль проводил одну операцию. Важную. И не щелкай клавиатурой, ты ничего по этому делу не найдешь еще лет двадцать, а, может быть, и никогда не найдешь. И вот, в ходе операции произошло… В общем, кое-кто облажался, чужая служба безопасности накрыла меня с уликами, и я уже готовился к тому, что с меня сдерут кожу живьем… А у Египтянина был приказ не светиться, а выполнить работу и уж потом, если меня не нарежут на дольки, заниматься спасательной операцией. Так вот… Он поменял очередность исполнения приказов, и потому я сейчас с тобой разговариваю.
- И подробностей не будет?
- Зачем тебе подробности, Вадим?
Горский засмеялся.
- Вот возьму и раздобуду! На спор! Но одно могу сказать уже сейчас: хорошо, когда тебе обязан жизнью министр внутренней безопасности…
- Бывший министр.
- Да хотя б и бывший! Все равно - хорошо!
Израиль. Хайфа
Наши дни
- Просыпайтесь, профессор! Мы приехали.
- А я уже давно не сплю…
Арин усмехнулась.
- Ну, да… Тогда храпел кто-то другой!
Рувим потрогал все еще распухший, синеватый нос и поморщился.
- Дождался! Ты первая женщина, Арин, которая говорит, что я ночью храплю. Кажется, мне все-таки сломали перегородку!
Он коснулся ладонью лба племянника.
- Как ты, Валентин? Жара нет. Болит?
Шагровский облизал пересохшие губы и покачал головой.
- Воды дайте.
После укола и беспокойного сна на заднем сидении выглядел он хуже, чем вечером, когда покинул госпиталь.
Валентин сделал несколько глотков подслащенной воды и откашлялся.
- Не то, чтобы болит. Все ноет. Будто бы у меня внутри кариесный зуб.
- Дай-ка я погляжу… - приказал Кац. - Арин, дай мне шприц.
Повязка была желтоватой, но сухой. Профессор принюхался. Запаха гнили не было, но шов под бинтами выглядел неважно - покрасневший, налитой.
Рувим обработал рану антисептиком, снова закрепил повязку полосками подсохшего пластыря и ловко кольнул Шагровского в живот.
- Жить будешь. Но как только все утихнет, я отдам тебя врачам.
- Все так плохо? - спросил Шагровский.
- Ну, отпевать тебя рановато, еще побегаешь, но с нею, - он указал подбородком в сторону девушки, - на танцы сегодня вечером я бы тебя не пустил. Сколько у нас еще уколов с собой, Арин?
- Три.
- Значит, - констатировал профессор, - на сегодняшний вечер и на завтрашний день. Дать обезболивающее?
- Потреплю пока…
- Хорошо. Арин, сейчас справа будет "МакДональдс". Заезжай на драйв, надо перекусить. Кофе возьми большие. И сок. Денег хватит?
- Хватит, - отозвалась Арин, направляя джип в узкий проезд "Мак-драйва". - Куда потом едем, Рувим?
- Поднимемся на Кармель. Там у меня друг живет.
- Неплохо он живет, - заметила девушка.
- Да, уж… Неплохо, - нехотя согласился профессор Кац. - Как говорил мой русский друг Беня Борухидершмойер - чтоб нам так жить, как здесь страдают.
Он помолчал, пока Арин протирала лицо влажной салфеткой и, глядя на нее, спросил:
- Ты у нас, конечно, красавица, но скажи мне честно - я выгляжу так же?
- Не хочу тебя огорчать, дядя, - отозвался снизу Валентин. - Но в сравнении с тобой Арин только вышла от косметолога…
- Дай мне салфетку, - попросил профессор. - Моя покойная мама, светлая ей память, в таких случаях говорила: "Ты что? С кошками дрался?"
- С кошками? - спросила Арин, подъезжая к окошку заказов. - Профессор Кац, вы себе льстите! Больше похоже на то, что вы попали под автобус. Так что не высовывайтесь - нам еду не продадут и полицию вызовут! Надеюсь, что хоть друг не из пугливых…
- Ох… - выдохнул Рувим с тревогой в голосе. - Не из пугливых. Совсем не из пугливых! А жаль. Всем было бы лучше!
Римская империя. Эфес
54 год н. э.
Иегуда предпочел бы не понимать, что именно происходит в Эфесе, но, к сожалению, за годы странствий он слишком много раз видел, как легко вчерашние друзья и соседи берутся за мечи, чтобы убивать друг друга. Как просто проливается человеческая кровь, и те, кто еще вчера пил вино из одного кубка, делился с ближним солью и хлебом, становились друг для друга хуже диких зверей.