- Друг моей матери - всегда желанный гость в моем доме. Не огорчай ее и меня. Останься.
За спиной Иосифа послышался шорох, что-то едва слышно звякнуло. Он начал было поворачиваться, но не успел. Во двор, мягко соскользнув по стене, спрыгнул невысокий человек в черном кетонете, с головой, обмотанной платком на восточный манер. Он был смугл, быстр и плавен в движениях, как дикая кошка. Взвизгнула жена Иосифа, глухо охнула Мириам. Иосиф медленно, очень медленно потащил со стола гладиус, заодно смахнув на землю несколько тарелок и кувшин с питьем. Черепки брызнули в разные стороны, веером разлетелось на камни алое вино.
Двадцать лет назад Иегуда успел бы достать сику и броситься на незваного гостя еще до того, как тот коснется земли, но эти двадцать лет прошли, и прошли не бесследно. Пока Иегуда разобрался с оружием, человек в черном успел выпрямиться. Он сохранил равновесие, чуть согнув ноги в коленях, и протянул отпрянувшему Иосифу руки ладонями вверх.
Оружия у него не было.
Иегуда опустил занесенную для смертоносного броска сику, но в ножны не спрятал.
- Не бойтесь, - сказал гость на арамейском с легким незнакомым акцентом. - Я безоружен и всего лишь гонец.
Меч Иосифа смотрел ему в живот, но Иегуда почему-то подумал, что у серебряных дел мастера нет ни одного шанса из тысячи достать пришельца железом. А вот человек в черном кетонете мог легко отправить хозяина дома к праотцам и без оружия.
- Кто ты такой? - спросил Иосиф дрожащим от гнева голосом. - Зачем ты пробрался в мой дом?
- Меня послал Шаул.
Ответ прозвучал спокойно. Человек в черном был уверен в себе и ничего не боялся.
- Он видел, как твоя мать прошла через площадь, и послал меня за ней.
- Что за дело Шаулу до моей матери?
- Он хочет с ней поговорить.
- Поговорить? Со мной? - удивилась Мириам.
Она так и не поднялась со своего места, прижимая к себе спящего внука.
- За что мне такая честь?
- Я гонец, - повторил человек в черном. - Я пришел передать просьбу равви. Он надеется, что ты ему не откажешь. Если ты опасаешься чего-то - вот его слово: тебе не грозит ничего. Если ты сомневаешься в его обещании - пусть кто-то из мужчин пойдет с тобой. Я подставлю свое горло под нож и буду заложником до тех пор, пока ты не уйдешь прочь. Всего несколько слов, женщина. Исполни его просьбу, прошу…
Он склонил голову, продолжая держать руки перед собой. У него были ладони воина - Иегуда не мог ошибиться. Натруженные многолетними упражнениями с оружием, жесткие, огрубевшие ладони.
Из дома наконец-то выбежали вооруженные дубинами подмастерья - перепуганные и оттого злые. Выбежали и стали подле дверей, не соображая, что делать дальше - ждать приказа или начинать бить пришлого сразу и со всем старанием?
- Послушай, - начал было Иосиф, но Мириам перебила его:
- Хорошо, - она двинула подбородком, вздернула его, как делала много лет назад, гордо встряхивая головой. Глаза ее сверкнули. - Я иду.
- Мама…
- Не волнуйся, Иосиф. Мне нечего бояться. Ты останешься с женой и детьми.
Гонец склонил голову еще ниже, все фигурой выражая согласие со сказанным.
- Я пойду с тобой, мама!
Иегуда шагнул вперед и покачал головой.
- Ты должен остаться дома, Иосиф. Тут твоя семья - позаботься о ней. Я присмотрю за Мириам.
- Я…
- Делай так, как я сказала, сын. Дарес пойдет со мной. Возьми Хаима, Юдифь.
Она передала внука на руки невестке и встала - статная, прямая, сильная - гордо держа голову.
- Откройте дверь, - приказала Мириам, и в голосе ее прозвучала такая властность, что подмастерья бросились открывать калитку едва ли не наперегонки.
Человек в черном скользнул в приоткрытую дверь легкой тенью. Иегуда прошел за ним, огляделся на улице и лишь потом выпустил из дома Мириам. Гонец не соврал, во всяком случае, пока не соврал. Засады возле дома не было. Дым слегка рассеялся, и над городом наконец-то открылось тревожное, подсвеченное пожарами розоватое небо с рассыпанными по нему бледными звездами.
Путь на Агору занял всего несколько минут - дорога показалась куда короче той, что они с Мириам проделали всего полчаса назад. Площадь с того времени опустела. Город всосал толпу в узкие глотки улиц, распылил ее на части, оставив на виду только обломки ставен, растоптанные глиняные амулеты, мусор и черепки.
Шаул сидел на ступенях напротив торговых рядов, опершись подбородком на кулак. Лицо и широкий лоб его были перепачканы черным. Хлопья сажи лежали и на камнях вокруг, и на серой дорожной накидке, укрывавшей его плечи.
При приближении Мириам он поднялся, и стало заметно, что роста Шаул небольшого, почти такого, как она, разве что на пол-ладони выше. Но держался он, как человек высокий, и поэтому казался таким.
- Спасибо, что ты пришла, - произнес он, делая шаг навстречу. - Я не отниму у тебя много времени, женщина. Я не ошибся? Ты - Мириам?
Она кивнула.
- Его спутница?
Мириам подняла бровь.
- Чья?
- Ты - Мириам, - повторил он настойчиво, - подруга Иешуа, нашего учителя. Его спутница.
Шаул не спрашивал, он утверждал.
Мириам подняла взгляд и несколько мгновений смотрела ему прямо в глаза. Иегуда видел эту схватку взглядов со стороны - ни неприязни, ни злости, только обоюдное любопытство.
Потом Мириам слегка двинула бровью - такой знакомой жест!
- Ты не хочешь назвать меня его женой?
- Ты не жена Ему, - сказал Шаул негромко. - Не жена по Закону. Мы оба это знаем.
Мириам рассмеялась и пожала плечами.
- А перед Богом, Шаул? А перед Богом? Хотя не думаю, что ты меня поймешь… Лучше объясни, зачем ты позвал меня к себе? Чтобы рассказать, кем я не была? Так я о себе все знаю… Если же ты решил посмотреть на меня из любопытства, как на урода в ярмарочном балагане…
- Я много слышал о тебе, женщина, - перебил ее Шаул. - Потом, мне показали тебя на улице. Ты шла мимо, и это было всего несколько секунд… И твоего сына тоже показали. Любопытство? Наверное. Мне давно хотелось понять, что Он нашел в тебе? Что есть в тебе такого, чего нет в других женщинах? Нельзя получить ответ на эти вопросы, не видя тебя, не поговорив с тобой. Сегодня ночью, когда ты промелькнула на площади, я решил, что настало время нам узнать друг друга лично. Ты же знаешь, кто я?
- Ты Шаул, которого еще называют Павлом.
- Да, да, да… Бывший гонитель учеников Иешуа, - подтвердил Шаул, кривовато усмехаясь, - а нынче - Его шалуах. У каждого из нас есть своя история, Мириам. Я был членом Синедриона, ты же - прелюбодейкой. Теперь мы оба в тени Его, мы больше не сами по себе, мы - его ученики. Я больше не иудей, хотя не перестал быть евреем. Ты больше не блудница, хоть не перестала быть женщиной.
Слова его должны были звучать, как шутка, но ни у кого из тех, кто их слышал, не появилось желание улыбнуться. Шаул был серьезен. Абсолютно серьезен.
- Ты зря повторяешь чужие слова, Шаул…
- Люди говорят… - он покачал головой, и улыбка все так же пряталась в углах его узкого рта. - В Ершалаиме рассказывают о том, что Он спас тебя от верной смерти. Отбил у толпы. Ту же историю поведали мне в Киликии, Антиохии и в Дамаске. Везде я слышу о раскаявшейся блуднице Мириам из Магдалы, которая пошла за равви и служила Ему до самой смерти.
- Разве только до смерти? - спросила Мириам.
- И после смерти, - легко согласился Шаул. - Я выслушал эту историю не раз и не два, от разных людей, в разных городах. Ее очень любят - эту историю. Я сам видел, как плачут женщины во время собраний, услышав о раскаянии Мириам Магдальской. О том, как она омыла равви ноги перед последним седером и вытерла своими волосами. Трогательная деталь, не так ли? Разве это может быть неправдой?
- Люди говорят, что ты девственник, Шаул, - сказала Мириам не дрогнув лицом ни на миг. - Девственник, потому, что так угодно Богу. И Иешуа. Я же знаю, что в составе Синедреона не бывает неженатых. Кстати, однажды я говорила с женщиной, работавшей в твоем доме в Ершалаиме. Имя Далия? Знакомо ли оно тебе?
- Знакомо, - ответил Шаул с той же интонацией. - Оно из другой жизни, Мириам. Из жизни Шаула-гонителя. Шаул был женат на женщине по имени Далия, у него были дети, дом, обязанности согласно Книге. Еще он был богат, наследовал римское гражданство и происходил из колена Беньяминова. Завидное положение, завидная судьба. Кто бы не хотел прожить жизнь так? Я бы хотел! Но, вот беда… Шаула га-Тарси больше нет. Он умер по пути в Дамаск. Его поразила ужасная болезнь, и он ушел от нас навсегда. Я - совсем другой Шаул. Я - Шаул, который не чурается второго имени, тоже данного мне при рождении - Павел, соблюдает аскезу и знает, что для исполнения воли Бога и Его воскресшего сына жена и дети будут помехой. И, клянусь тебе, женщина - этот человек девственен. Девственен не потому, что так хочет, а потому, что так надо.
Он помолчал. Потом поднял на нее свои черные блестящие глаза. Улыбка исчезла, как не было ее.
У Шаула был удивительный взгляд - острый, пронизывающий насквозь. Иегуда почувствовал, как у него на затылке поднимаются волосы, словно на загривке у сторожевого пса, почуявшего незваного гостя. Не то, чтобы это взгляд был недобрым, нет - тот смотрел без злобы, без малейшей неприязни, но ощущение, что и с самого Иегуды, и с Мириам этот взор сдирает и одежду, и кожу, и проникает во внутрь с легкостью заточенной стали, рассекающей плоть…
В этом невысоком человеке скрывалась огромная сила.
"Такая сила была и у Иешуа, подумал Иегуда, но рядом с ним мне было легко. Всем было легко. Рядом с га-Ноцри хотелось улыбаться и петь, хотелось подарить ему свою жизнь. Этот же нависает надо мной, словно скала… Нет, это другая сила, совсем другая… Он хочет, чтобы Мириам склонила перед ним голову. Чтобы все склонили голову и пошли за ним стадом. Иешуа были нужны свободные люди, ему же нужны послушные. Рабы."
Наверное, ученики Шаула должны были любить его и бояться. Или скорее уж бояться его и любить. Он был способен будить в людях сильные эмоции, иначе бы никто и никогда не пошел за ним. А за ним шли, шли с легкостью, шли даже те, кто впервые слышал и видел га-Тарси. Но на Мириам его сила не произвела никакого впечатления. Она не склонила голову, не опустила взгляд - так равный говорит с равным.
- Что из сказанного тобою правда? - спросила Мириам с вызовом в голосе. - Твоя девственность? Мое грехопадение? Чему в твоей истории можно верить?
Шаул развел руками, правая бровь его поползла вверх.
- Всему, женщина, - сказал он серьезно. - Всему. Или - ничему. Правда - это не то, что мы есть на самом деле. Это не то, что о нас говорят. Правда - это то, во что верят люди. Они поверят, что я злодей - и я буду злодеем для всего мира. Они назовут меня мудрецом - и, если даже Господь лишит меня разума, я останусь в их памяти мудрейшим из мудрых. Людская жизнь коротка, женщина, а память у человеков еще короче, но, если тебя запомнят - какая разница кем? - это почти бессмертие.
- А если мне есть разница, кем меня запомнят?
Шаул вздохнул. Тяжелые морщинистые веки на миг скрыли обсидиановый блеск глаз.
- У Него было двенадцать учеников, - пояснил он терпеливо, словно говорил с несмышленым ребенком. - Женщин среди них не было.
- Меня не было? - переспросила Мириам.
- Ты? - удивился вопросу Шаул. - Ты была. Ты была рядом. Он спас тебя от смерти, изгнал бесов, что одолевали твою душу и плоть, и ты оставила свой постыдный промысел. Пошла за Ним, готовила еду, омывала Ему ноги. Ты стояла возле Его креста. Ты омыла Его тело, завернула в пелена. Ты возвестила о том, что Он воскрес, и всю дальнейшую жизнь свою посвятила молитвам и ожиданию Его пришествия. Разве это плохо?
Он чуть подался вперед и спросил с угрожающей нежностью в голосе.
- Разве в моей истории есть неправда?
- Ты перемешал правду с неправдой так, что сам не отличишь одно от другого! Что, я никогда не была Его ученицей?
- Нет.
- И Он не любил меня больше других?
- Нет.
- И я не была к Нему ближе, чем все остальные? Я не объясняла им Его слова? Он не советовался со мной, как с остальными?
- Нет, женщина! Ты поклонялась Его мудрости, ухаживала за Ним, готовила для Него, стелила Ему постель…
- Только стелила? - переспросила Мириам. - И Иешуа не делил ее со мной?
- Нет, Мириам! Разве наш учитель, сын Царя Небесного, мог делить постель с земной женщиной? Разве Он хоть когда-нибудь провел кого-то под хупой?
- А наш сын…
- Что ты, женщина! - перебил ее Шаул. В голосе его слышался неподдельный ужас, но глаза улыбались и от усмешки чуть кривились тонкие губы. - Что ты такое говоришь? Какой сын? От кого? У Иешуа никогда не было сына! У него не было детей! Ни жены, ни детей - только ученики и последователи!
Глава 18
Израиль. Хайфа
Наши дни
- Ави, привет еще раз! Как долетел?
Дихтер уже шагал прочь от вертолета к замершим неподалеку джипам частного охранного агентства. Он прибыл в Хайфу как частное лицо и встречали его, как частное лицо - без пафоса и излишнего шума.
- Слушаю тебя, Вадим.
- Хорошая новость, друг мой - мы вычислили физический адрес их хакера. За ним уже поехали, так что через полчасика наш криминальный талант уже будет напевать о своих многочисленных грехах в ближайшем отделении "Шабак".
- Кто он?
- Фамилию по ай-пи я еще определять не научился, но есть у меня догадка, это именно тот самый хакер, которого я ищу уже почти год. А вот девочка он или мальчик узнаем чуть позже.
Дихтер улыбнулся.
- Это была хорошая новость, как я понимаю. А теперь давай плохую, Горский. Я же не первый год тебя знаю.
- Я знаю, кто сливает информацию в твоей бывшей конторе, но это не главный вопрос…
- Да? - спросил Дихтер голосом, от которого должна была замерзнуть вода. - А какой вопрос в таком случае главный?
Но Горский от этих ледяных интонаций не замерз и даже не передернулся.
- Что ты можешь предпринять в связи с этим? - спросил он. - Вот это вопрос! Я, например, ничего не могу - обвинить кого-то официально и то не в моей компетенции. Даже предположить боюсь, насколько высокие эшелоны власти в этом всем увязли по самые уши. Подумать подобное - это уже государственная измена, не то, чтобы сказать такое вслух! И этот твой разговорчивый - он не продался. Он просто докладывает по инстанциям. Понимаешь, о чем я? А потом… Потом это все всплывает у моего талантливого клиента, за которым уже выехали, и от него попадает к охотникам за твоим отважным бывшим коллегой.
- Кто это, Горский?
- Давай потом поговорим об этом, Ави, за бокалом хорошего вина! Ты мне уже должен ужин. Сейчас важно то, что твоего профессора слили. Вычислили по спутнику, считали номерной знак и слили тем, кто за ним гонится.
- И где сейчас Кац?
- Есть карта, которую отправляли с компьютера нашего клиента на смартфон, вернее, на два смартфона. Оба идентификатора светились в Хайфе, я и сейчас их вижу на мониторе.
- Что на карте?
- Ничего. Только карта. Держи…
В динамике телефона Дихтера раздался мелодичный звон - пришло медиа-сообщение.
- Инструкции, скорее всего, шли с мобильного на разовые карточки, так что на карте ты увидишь только район. Разгадывать головоломку придется самостоятельно, - продолжил Горский. - А вот смартфоны у меня на контроле и я веду по их следу спецподразделение. Так что на случай неприятностей знай: рядышком с тобой дюжина наших отборных головорезов с лицензией на убийство.
- Погоди, - сказал Дихтер, разглядывая карту. - Это часть горы Кармель. Вот Променад, вот отель "Дан Панорама", вот Бахайские сады. На глаз - пара сотен частных домов, столько же городских построек в несколько этажей, офисы, торговые центры… Что тут искать? Ты можешь найти мне те спутниковые фотографии, по которым Рувима вычислили?
- Увы. Я знаю только, что фото делал французский спутник, а для того, чтобы вломиться в их базу данных, мне нужно время. Не пять минут, Ави, и даже не час… У нас просто нет столько! Но ведь твой профессор ехал именно сюда не просто так. Спрятаться можно или у незнакомых, или у хорошо знакомых людей. Я думаю, что он прекрасно понимает риски, понимает, что его враг в цейтноте, хочет выиграть время и найти более-менее надежное пристанище. Значит, он будет защищать тех, кто его приютит. Людей у него мало, это не может быть поместье - скорее уж что-то небольшое. Уверен - он и его команда затаились в одном из частных домов в этом районе, и искать его - дело бесполезное и тебе не нужное. Все сделают за тебя. Нужно просто продолжать отслеживать эти два смартфона, а их владельцы непременно приведут нас к профессору. И вот когда они на него насядут и будут пытаться выковырять его из норы - из засады появится кавалерия! Кого надо - арестуем, кого надо - выручим, и все будут довольны и радостны. Но не стоит раньше времени бить в барабаны - вспугнешь! Пусть те, на кого охотимся мы, выйдут на свет…
- Ты предлагаешь мне ловить на живца?
- Это твой Кац - живец? Да он кому угодно голову откусит! Спецотряд уже катается по району, достаточно только подать сигнал тревоги - и все!
- Я еду туда же…
- Ты с командой?
- Нет. Но рядом есть частная охрана - ребята моего старого приятеля. Они меня встречают.
- Отлично. Мне остается только вас координировать. О!
- Что случилось, Вадим?
- Сейчас мы узнаем, девочка наш хакер или мальчик? Не хочешь пари?
- Не хочу.
- Жаль. Я бы с удовольствием поставил пару сотен на мальчика. Бойцы уже штурмуют его квартиру. Только что вынесли дверь…
Израиль. Окрестности Тель-Авива
Наши дни
Хасим засек штурмовую группу за несколько секунд до того, как дверь вылетела под ударом тарана. В подъезде были установлены несколько камер слежения, но ситуацию это не исправило - он едва успел заметить мелькнувшую перед объективом тень, а уже в следующий момент входная дверь лежала на полу, а в прихожей застучали по полу подошвы армейских ботинок.
Вход в его аппаратную защищала еще одна бронированная дверь, но спецгруппа была опытная и мгновенно сообразила, что металл куда крепче стены. Двое бойцов заработали принесенными с собою кирками. Полетела кирпичная крошка, штукатурка пошла трещинами и обрушилась пластом.
Взорвать стену было куда проще и быстрее, но бойцы лупили кладку железными жалами, теряя драгоценные секунды.
Они не применяли взрывчатку для того, подумал Хасим, чтобы вскрыть комнату, значит, им нужно неповрежденное компьютерное железо.
Хакер растерялся.