Мальчик стоял на месте и удивленно смотрел на блестящую монетку у себя на ладони. А еще говорят, что на свете не бывает чудес.
И главное, он совсем не собирался получать что-нибудь с этого человека.
Многие мальчики зарабатывают тем, что открывают дверцы автомобилей или носят покупки из магазина богатым женщинам. Майку было уже десять лет, но ему еще не приходилось ни продавать газет, ни бегать с каким-нибудь лотком по улице. Мать говорила, что, пока она работает, Майк будет учиться в школе. Поэтому мальчик вовсе не думал о деньгах, когда помогал человеку с протезом.
Теперь полшиллинга лежало у него на ладони. "Свет славы" шел здесь совсем недалеко. Майк сжал монету в кулаке и пустился бегом к кинотеатру.
Кассирша взяла у Майка монету и отворила перед ним дверку в барьере, который перегораживал маленькое фойе. В программе было всего три вещи: комедия, хроника и боевик "Свет славы". Майк отодвинул тяжелую портьеру и вошел в полутемный зал. Комедия еще не началась, и пока на экране мелькали пояснительные надписи. Майк отыскал себе место и уселся недалеко от входа. Справа от мальчика, деревянно выпрямившись, сидел капитан авиации с блестящими погонами и маленькими черными усиками. Он беспрерывно ел конфеты. Слева поместился сутулый мужчина в очках и в белом воротничке - наверное, конторщик.
Комедия началась, и Майк, ухватившись руками за подлокотники, так и застыл. На экране двое людей намазывали смолой крышу деревенского дома. Один такой неловкий - вот-вот свалится. Дикая лошадь вырвалась из конюшни и бегает по двору. За ней гоняются три человека и никак не могут поймать. Лошадь остановилась под самой крышей и никого не подпускает. Ой! Этот чудак на крыше опрокинул ведро. Смола льется сверху на спину лошади. А сам чудак свалился с крыши и как раз сел верхом на лошадь. Как она брыкается! Почему же чудак не падает? Да ведь он приклеился. Теперь, конечно, не упадет, раз приклеился. Лошадь вдруг перескочила через забор и помчалась по дороге.
У Майка даже живот заболел от смеха. Какое это было блаженство смотреть такую картину! Когда Майк придет в школу, он расскажет об этой комедии мальчикам, и все станут ему завидовать. А ведь это еще не всё. Впереди "Свет славы" - пираты и штормы.
Конторщик рядом улыбался, а капитан от смеха едва не сполз со стула. Сначала он старался соблюдать достоинство и время от времени застывал неподвижно. Но потом всё чаще стал разражаться лающим смехом и даже топал ногами в лакированных туфлях. Когда комедия кончилась, Майк сказал ему:
- Я бы тоже не упал, если бы приклеился.
Но капитан уже успокоился и, бросив косой взгляд на мальчика, снова принялся за свои конфеты.
Началась хроника. На экране появился премьер-министр Эттли. Он долго и скучно говорил что-то о самоопределении Индии. Майк, отвернувшись от маленького, чем-то похожего на мордочку хорька, лица премьер-министра, рассматривал соседей.
Капитан понравился мальчику. Его рукава были покрыты золотыми нашивками, а волосы уложены завитками, так же, как у главного героя фильма "Свет славы" на рекламном щите. Конторщик показался Майку неинтересным. Когда комедия кончилась, он перестал улыбаться, лицо его стало грустным и чем-то напоминало Майку лицо отца.
Мальчик предпочел бы, чтобы его отец походил на капитана или на того мужественного человека за штурвалом на рекламном щите. Майк думал, что капитан несомненно храбрец, жаль только, что он такой гордый и даже не ответил ему.
Во время речи Эттли в зале разговаривали. То там, то здесь вспыхивал огонек сигареты, слышалось шуршанье конфетных бумажек. Потом как будто легкое дуновение прошло по залу и люди насторожились.
Майк повернулся к экрану. Там вспыхнуло короткое светящееся слово: "Война".
В тишине из-за экрана раздался голос:
"Как вы относитесь к войне? Наш корреспондент обратился с этим вопросом к нескольким деятелям искусства, промышленности и к некоторым рядовым жителям Лондона. Вот что ответил нам один из директоров пароходной компании "Транс-пассифик".
На экране появился сухой, сморщенный старик в черном костюме с сигарой в руке. Поглаживая тонкие губы, он сказал: "Последняя война значительно двинула вперед наше строительство. Я не вижу причин, по которым мы должны были бы сокращать военные расходы, если они способствуют оздоровлению пароходного дела".
"Строительство!" - чуть не крикнул Майк. О каком строительстве говорит старик, если целые улицы стоят разрушенными! Неужели он не был в их районе? Неужели старик не знает, что многие люди живут чуть ли не под открытым небом? И всё это из-за войны. Когда у них дома заходит разговор о том, что хорошо бы поехать за город или сходить в театр, мама всегда говорит: "Вот если бы не война, мы бы сейчас…"
Да, если бы не война, отец Майка был бы сильным и здоровым человеком. Он работал бы, а мама не приходила бы домой такая усталая.
Старик на экране просто врал. Майку хотелось крикнуть об этом, но он не решался.
Директора пароходной компании сменила на экране певица мисс Хэй. В зал понеслось ее щебетанье. "Война, - говорила мисс Хэй, - вызывает самые высокие чувства. Я ничего не пою с таким подъемом, как наши военные песенки. Только на войне человек проявляет силу и мужество - качества, которыми должен гордиться всякий мужчина".
Майк с ненавистью смотрел на накрашенное лицо певицы, улыбавшееся с экрана. Ей-то, наверное, не приходилось жить в одной маленькой комнатке.
Неожиданно капитан встал. Только сейчас Майк заметил, что тот немного пьян.
- Правильно! - крикнул капитан и захлопал в ладоши. - Браво, мисс Хэй!
Майк в негодовании оглянулся на него. И это говорил человек, который так похож на храброго рулевого на рекламном щите!
Майк сам любил читать о схватках мужественных людей, про которые писали в книгах о пиратах. Но война - совсем другое дело. Война - это бомбы, которые сыплются откуда-то сверху, это голод, рушащиеся здания и труп девочки на панели, который Майк запомнил на всю жизнь. Из-за войны его отец стал инвалидом.
Мальчик снова посмотрел на капитана.
- Браво! - еще раз крикнул тот и сел.
- Тише, - вдруг отчетливо сказал конторщик, глядя через голову Майка на капитана. - Тише, вы не в кабаке.
Капитан резко повернулся к конторщику. Майку показалось, что капитан сейчас бросится на его соседа. Но конторщик в упор смотрел на капитана, и лицо у него было решительное и спокойное.
Так с минуту они смотрели друг на друга. Потом капитан пробормотал что-то сквозь зубы и отвернулся. Мальчик удивился. "Вот так герой", - подумал он. Конторщик начинал ему нравиться.
На полотне кривлялся киноартист с гладко прилизанными волосами. Потом… Потом Майк вцепился руками в подлокотники. На экране появилась та самая фабрика, где работает его мать. Конечно, та самая. Здесь возле железных ворот Майк ждал вчера маму. Вдруг мальчик подпрыгнул в кресле. Мама! Вот она стоит в цехе вместе с другими работницами. Ну, сейчас мама скажет, что́ она думает о войне.
Зал умолк с той самой минуты, когда на экране появилось зловещее слово "Война". Люди сидели напряженные и неподвижные. Никто даже не шевельнулся, когда капитан кричал "браво", и в настороженной тишине раздавался только наглый, слащавый голос диктора. "Наш корреспондент посетил швейную фабрику, где беседовал с рабочими и работницами…"
Ядовитое облако лжи ползло с экрана в зал, окутывало людей, и они сидели как будто одурманенные. Казалось, что ни у кого не было сил прекратить это. В зале вдруг стало душно, как перед грозой, когда небо уже потемнело, и в тишине не шелохнется ни один лист.
А с экрана несся наглый голос: "Все работницы швейной фабрики утверждают, что в период войны у них были прекрасные заработки, и с сожалением вспоминают время, когда они могли относить свои сбережения в банк и отправлять детей на летний отдых в провинцию".
Диктор на мгновение умолк, и вдруг тишину прорезал звонкий мальчишеский голос: "Неправда! Мама не хочет войны!"
Мгновенье тишины, потом послышался грохот стульев, крики - и забушевала гроза. Мощное "Долой войну!" неслось по залу. Зрители ожили и выпрямились, как выпрямляется после дождя трава, поникшая в предгрозовом душном затишье. Люди как будто избавились от дурмана, кричали, стучали ногами, свистели.
Администрация включила свет. Испуганный вызванной им бурей Майк съежился в кресле. Капитан повернулся к мальчику:
- Это ты кричал, - злобно сказал он.
- Да, это он кричал, - спокойно ответил конторщик и встал.
Тут Майк увидел, что у конторщика нет одной руки. Слева у него болтался пустой рукав. Конторщик поднял здоровую руку. В зале стихли.
- Пусть мальчик еще раз скажет, хочет ли его мать войны! - крикнул он.
- Долой! - закричал толстый мужчина в черном котелке. - Продолжайте сеанс!
В зале снова поднялся шум. Кто-то крикнул, чтобы мальчишку вывели. Конторщик опять поднял руку.
- Пусть тот, - сказал он, когда шум улегся, - кто хочет продолжения сеанса, подойдет сюда. Я ему покажу вот это. - Конторщик помахал пустым рукавом. - Пусть этот человек покажет мне, что он получил от войны.
- Чековую книжку, - ответил чей-то голос, и кругом засмеялись.
Никто не подходил к конторщику. Тогда он протянул здоровую руку Майку, и тот увидел снизу его ласковое, улыбающееся лицо. Мальчик ухватился за руку конторщика и встал рядом с ним.
- Скажи, что́ думает твоя мать насчет войны, - сказал конторщик.
Майк оглянулся вокруг. Некоторые смотрели на него с удивлением, многие очень дружелюбно. Капитан сидел отвернувшись и нервно постукивал пальцами по ручке кресла.
- Это неправда, - произнес мальчик. - Мама не хочет войны. Мой отец вернулся без ноги.
Громкий шум покрыл его слова. Люди аплодировали, свистели. Некоторые кричали: "Долой!"
Покрывая шум, снова заговорил конторщик:
- Ясно, кто хочет войны. Давайте сделаем так: уйдем из кинотеатра, и поставим пикет у входа. Пора прекратить фашистскую пропаганду.
- Пикет уже стоит, - крикнул кто-то из задних рядов.
- Тогда пойдемте!
В зале захлопали откидными креслами, и люди начали заполнять проходы. Только несколько человек остались сидеть в опустевших рядах. Директор кинотеатра бегал по залу, уговаривая зрителей не уходить, но его никто не слушал. Капитан, сосед Майка, сидел неподвижно, уставившись на пустой экран. Когда Майк вместе с толпой вышел на улицу, он вдруг вспомнил, что так и не посмотрел "Свет славы". "Ну ладно", - подумал мальчик. Он знал, что сказал правду, и это принесло ему удовлетворение. Да и мужчина за штурвалом на рекламном щите как-то потускнел в воображении мальчика. Другое дело - конторщик. Каким он оказался смелым и решительным человеком! Вот это настоящий герой! С одной рукой - и не испугался капитана.
Майк уже решил бежать домой, когда увидел того человека, который дал ему полшиллинга. Он ходил возле входа в кинотеатр. На груди у него висел плакат с надписью: "Здесь показывают фашистскую хронику. Долой пропаганду войны!"
Майк подошел к нему.
- Это я сказал, что моя мать не хочет войны. - Мальчик застенчиво улыбнулся. - Помните, вы дали мне полшиллинга? Я на них пошел в кино.
Мужчина положил ему руку на плечо.
- Ты сказал правду, - произнес он, - а правда сейчас очень нужна. Я думаю, что ты вырастешь мужественным и смелым человеком.
Майк пошел домой. Мальчик больше не смотрел на рекламные щиты. Он только что видел настоящую борьбу в настоящей жизни.
ДИК
Дик жил в штате Северная Дакота в Америке. У его родителей была маленькая хижина, сделанная из фанеры и бревен, которые принесла река. Не особенно удобное жилище, и крыша всегда протекала, хотя бы шел самый маленький дождь. Но если ничего лучшего не видеть, так и это покажется хорошим.
Зато уж какое раздолье было для Дика в лесу! Вернее, не в лесу, потому что кругом остались одни пни: лес весь вырубили. Но между пнями рос кустарник, и неподалеку протекала река. В двух километрах от хижины Дика находились заброшенная дача и возле нее сад с высокими деревьями. Раньше на этом месте работала лесопильная фабрика. Но когда лес кругом вырубили, фабрика остановилась и все отсюда уехали. Дик один был всему хозяин.
Черный Билль, отец Дика, остался сторожем возле пустой фабрики. Компания разрешила ему построить здесь свою хижину. Биллю даже позволили использовать куски фанеры, которые валялись на фабричном дворе. Директор фабрики оказался таким добрым потому, что Билль работал здесь пильщиком пять лет и оставил под пилой три пальца правой руки.
В общем Билль хорошо устроился. Возле хижины он разбил огород - всего несколько грядок с картофелем и овощами. Больше нельзя было, потому что земля принадлежала не ему. Но всё равно Билль жил здесь настоящим хозяином с женой Деллой и сыном. Компания платила ему только 5 долларов в месяц за то, что он сторожил фабрику. Поэтому Билль ходил каждый день в город за десять километров. Там он работал на заправочной станции - мыл автомобили, а вечером возвращался в свой дом.
- Негр, - говорили ему белые в городе, - ты там неплохо устроился, негр.
- Да, - отвечал Билль. - Я хорошо устроился.
Билль всегда говорил так мало. При этом он улыбался и запускал большую черную руку в свои курчавые волосы. Но улыбался Билль очень хорошо. За эту улыбку его Делла и полюбила. Билль всё умел делать. Когда Делла с ним познакомилась, он вырезывал ей из дерева гребни и разные игрушки, починил домик, где она жила со старухой-матерью, смастерил кресло для матери, приходил колоть дрова и носить воду.
Делла выглядела почти совсем белой, если бы не черные волосы, не скажешь, что негритянка. Она была очень разговорчивая и веселая. Так они и жили - Делла всегда болтала, а Билль молчал и улыбался.
Дик был совсем белый, похожий на мать. Он вырос здесь, в этой хижине. Когда фабрику закрыли, Дик только что родился. А сейчас ему исполнилось уже десять лет. В город, где работал отец, он никогда не ходил. Что ему было там делать? Дик не умел ни читать, ни писать, но в этом городе школы для негров не было. Билль ничем не мог помочь сыну, потому что сам никогда не учился, и Делла тоже. Билль только беспокоился о том, чтобы Дику было что поесть, и для этого ходил в город каждый день. А Дик с матерью оставались в хижине. Делла не скучала, потому что у нее всегда хватало работы. Летом - в огороде, а зимой она плела корзинки, которые Билль носил в город и отдавал в магазин. К ним никто никогда не заходил, - только почтальон Вильям.
Вильям был огромного роста, на голову выше Билля, а Билля никто не считал маленьким. Странным казалось, что Вильям пошел в почтальоны. Он рассказывал, что работал раньше на станкостроительном заводе литейщиком, но потом его уволили. За что - Дик не понимал. Писем Билль ниоткуда не получал, но Вильям иногда заходил к ним: зимой погреться, а летом - просто посидеть. Он рассказывал разные новости, о которых читал в газетах, про забастовки, и ругал компанию за то, что Биллю платили только 5 долларов в месяц. Билль только улыбался в ответ.
Хорошо здесь было Дику. Правда, всю зиму приходилось сидеть дома, потому что Билль не мог купить сыну ботинки и теплую одежду. Но дома было тепло. Осенью они собирали ветки и сухие листья и заваливали всю хижину так, что нигде не дуло. Делла рассказывала Дику сказки: про слона, про крокодила, про то, как лисица ловила рыбу. Сказок она знала очень много, а когда не хватало запаса, Делла сама сочиняла.
Ну а летом Дик целыми днями пропадал у реки и в саду, возле заброшенной дачи. Прибежит домой только на минутку, скажет: "ма, потрогай, какая у меня шишка на голове, - я с дерева упал". Делла потрогает шишку, даст ему большую картофельную лепешку, и Дик опять убегает на реку. Он скоро научился плавать, и хотя ему исполнилось только десять лет, не боялся переплывать на другую сторону.
Речка была не широкая, метров пятнадцать, но течение в ней очень быстрое, особенно на середине. Возле берега Дик ловил мелких рыбешек, водяных крыс и приносил их на завтрак своему коту.
В саду мальчик лазил по деревьям, строил шалаши из веток. Здесь же из-под камней струился маленький родник. Дик построил на нем плотину - получился целый пруд, метра три шириной. Сюда он принес из реки двух рыбок, но они скоро уплыли по ручью. А жук-плавунец жил здесь целое лето.
Дик любил играть в разные игры, например в слона и охотника. Только плохо было играть одному. Когда Дику надоедало в саду, он прибегал домой.
- Ма, - тянул мальчик за рукав Деллу, которая хлопотала у плиты, сложенной Биллем. - Ма, давай - ты будешь слоном, а я охотником.
- Давай, - отвечала Делла, не отходя от плиты.
- Ма, ну что же ты не убегаешь?
- Мне некогда, - говорила Делла. - Надо суп готовить. Скоро отец придет.
Дик возвращался в сад возле дачи. Он играл один и делался попеременно то слоном, то охотником, а иногда и тем и другим. Мальчик стрелял из палки, которая изображала ружье, и сразу падал, сраженный меткой пулей. Потом Дик принимался за свою плотину или кормил жука. Так продолжалось, пока на дачу не приехали Коллинзы.
Они приехали осенью. У мистера Коллинза была торговля в маленьком городишке у канадской границы, где он промышлял контрабандой. Но теперь дела его шли плохо, и мистеру Коллинзу срочно пришлось уехать сюда, в тихое место.
Это был плотный человек с жирным затылком и красным обрюзгшим лицом. На верхней губе у него торчали жесткие светлые усы. Коллинз ходил в сером просторном костюме с камышевой тростью, от него всегда пахло табаком и пивом. С ним приехали его жена - тощая сорокалетняя женщина с застывшим брезгливым выражением на желтом лице - и дочь Нэнси.
Всю жизнь миссис Коллинз не работала и теперь, когда ей приходилось одной, без прислуги, управляться с хозяйством, она всё время жаловалась и говорила плаксивым голосом, что погибнет в глуши. Миссис Коллинз почти ничего не готовила, потому что они привезли с собой запас консервов и считали, что им здесь недолго придется пробыть. Одна только дочь - десятилетняя Нэнси - осталась очень довольна этой переменой. В городе она проводила всё время в большом темном доме, под присмотром сестры отца, скучной мисс Коллинз. А здесь был сад, река, и солнце светило целые дни. Нэнси еще больше здесь понравилось, когда она познакомилась с Диком.
На следующий день после приезда Нэнси пошла осматривать сад. Подойдя к забору, она увидела сквозь прутья ограды мальчика в синих трусиках. На его груди играли пятна от солнечных бликов. Это был Дик. Он уже около получаса стоял за забором и смотрел на новых хозяев дачи. Нэнси тоже остановилась и стала его рассматривать. Так они стояли и смотрели друг на друга, пока Нэнси не надоело.
- Мальчик, - спросила она, - ты кто?
Дик не ответил. Он и сам не знал, кто он. Тогда Нэнси решила рассказать о нем матери.
- Мама, - сказала она, подойдя к миссис Коллинз. - Там возле забора мальчик.
Миссис Коллинз читала в это время роман о жизни английского баронета, сидя в кресле около веранды. Она очень не любила, когда ее отвлекали от чтения.
- Ты опять пристаешь ко мне, - проговорила она своим плаксивым голосом. - Неужели ты ни минуты не можешь поиграть одна?
- Мама, но там мальчик, - настаивала Нэнси.