Мексиканец медленно, осторожными движениями стряхивал пыль с желтой от солнца рубахи и заплатанных брюк. Вербовщик сказал ему несколько слов по-испански.
Неожиданно рыжеволосый мальчик сделал несколько легких и быстрых шагов, поднял шляпу, стряхнул с нее пыль и протянул ее мексиканцу.
Тот поднял голову. В темных глазах у него плясали огоньки далеко запрятанной ненависти. Он посмотрел на веснущатые худые щеки мальчика, на его рыжеватые волосы и покачал головой.
Мальчик продолжал стоять, держа шляпу в вытянутой руке.
- Гринго, - сказал мексиканец. - Гринго. - Он сказал еще несколько слов по-испански, всё так же с ненавистью глядя на мальчика. Затем показал рукой на шляпу и на пыльную землю у ног мальчика.
Тот не понял.
- Не хочет брать от тебя шляпы, Архи, - сказал сутуловатый рабочий. - Не возьмет, потому что ты "гринго".
- А… - сказал мальчик. Он покраснел и вопросительно посмотрел на девушку. Та украдкой бросила на него предостерегающий взгляд и отвернулась. Мальчик осторожно положил шляпу на землю и отошел.
Мексиканец, пошатываясь, подобрал шляпу и рукавом осторожно обтер потрепанные поля.
- Ну и дела, - хихикнул Данни. - Просто цирк.
Мексиканец бросил своей жене одно слово. Женщина, девушка и мальчики повернулись и медленно пошли к воротам. Мексиканец зашагал за ними. Его рубаха на спине, возле лопатки, была покрыта пылью.
- Хорошо работаешь, - сказал Хьюз Майку и похлопал конторщика по жирному белому плечу. Они были почти одного роста, только хозяин фермы казался немного плотнее. И лицо у него было краснее, чем у Майка.
- Скажи ему, - сказал Хьюз поворачиваясь к Данни, - что, если он попробует убежать, мы его поймаем.
Данни крикнул несколько слов мексиканцу. Тот не оглянулся. Женщина не останавливаясь стряхнула пыль с его спины. Они вышли из ворот и свернули на тропинку, которая вела к сараям, где жили сезонники.
Мальчик и рабочий продолжали стоять, глядя на Хьюза и Майка.
- В чем дело? - сказал Хьюз. - Представление окончилось. Поторапливайтесь с погрузкой.
- Пиявка! - неожиданно сказал мальчик.
- Что? - недоуменно спросил Хьюз.
- Ты пиявка, - объяснил мальчик. - Большая жирная пиявка, напившаяся крови.
- Потише, - сказал Хьюз, - особенно не расходись.
- Я и не расхожусь, я тебе просто объясняю, что́ ты такое… Большая пиявка! Когда-нибудь ты лопнешь. Насосешься крови, вдруг кто-нибудь тебя прижмет, и ты… бах! И лопнул. Вот красота будет!
- Никакой красоты, - сказал сутулый рабочий. - Одна вонь только. Пойдем. - Он обнял мальчика за плечи.
Хьюз посмотрел им вслед:
- Ладно, ладно. Я вам это при расчете припомню. - И добавил, повернувшись к Данни. - Я всегда мексиканцам плачу меньше, чем нашей швали.
- Правильно, - одобрил тот. - Вот пусть какой-ни-нибудь из наших "красных" сунется к этому мексиканцу. Тот его так пугнет… Он ни с одним американцем разговаривать не станет.
- Так и делаем, - самодовольно сказал Хьюз.
* * *
Девушка стирала возле ручья. Она положила мужскую рубаху на маленький плот, который рабочие поставили здесь специально для стирки, и из консервной банки налила на нее немного жидкого черного мыла. Потом присела на желтые, плохо обструганные бревнышки плота и принялась рукой плескать воду из ручья.
Было около девяти утра. Солнце стояло высоко, но жара еще не началась. На другом берегу ручья ровные ряды апельсиновых деревьев купали в утреннем воздухе овальные кожистые листья.
- Здравствуй!
Девушка испуганнно обернулась.
- Ах, это ты, Архи. - Она опустила глаза и вновь принялась за стирку.
Мальчик подошел ближе и сел на корточки рядом с плотом. Толстая зеленая курточка на нем была сплошь покрыта густым слоем пыли. Пыль лежала и на лице, так что даже веснушек не было видно. С минуту Архи молча смотрел на быстрые загорелые руки девушки, потом похлопал себя по курточке и сказал:
- Еще не мылся сегодня. Ездил на прицепе в Сакраменто. На дороге чертовская пыль.
Девушка молчала. Под черной кофточкой на спине у нее двигались лопатки.
- Роза!
- Да?
- Ты чего молчишь?
Она бросила на него быстрый взгляд и опустила голову, продолжая стирать.
- Я боюсь.
- Дяди?
Девушка кивнула.
- Они все далеко. В южном конце сада.
- Всё равно.
Мальчик огорченно почесал голову, отчего рыжеватые волосы у него стали дыбом.
- Дай мне немного мыла, - попросил он. - Не мешает сполоснуться.
Не глядя, девушка подвинула банку. Архи встал и сбросил куртку в воду.
- Я ее тоже постираю, - сказал он. - Если долго не стирать, она делается твердой, как панцырь у черепахи. Об воротник можно шею сломать.
Он прямо в брюках вошел в ручей. Мыло было плохое, не мылилось. Мальчик стал наливать его себе на волосы и оно пенистыми потоками спускалось на шею и грудь.
Архи вымылся, потом сполоснул курточку в воде, бросил ее на кусты у ручья и снова сел рядом с девушкой.
Она уже покончила с рубахой и взялась за коричневое одеяло. Руки у нее так и ходили, мыльная пена пузырилась на маленьких загорелых пальцах.
- Роза!
- Да!
- Ты так и будешь молчать?
Тыльной стороной руки она откинула со лба прядь черных жестких волос.
- Знаешь… - она оставила одеяло и села на песок на берегу. - Я боюсь. Если дядя узнает, что я с тобой разговариваю, он рассердится. У нас в семье никто не разговаривает с американцами. Только по делу.
- Да… - мальчик покачал головой. - Он у меня вчера во дворе шляпу так и не взял.
- Я видела. А теперь дядя еще больше рассердился. Всем американцам что-то заплатили, а нам ничего… Совсем ничего. Мы даже должны остались.
- Скотина этот Хьюз, - сказал Архи. - Самая большая скотина в этих местах… Я их тут всех знаю на сто километров кругом.
- Он говорит, что за столовую высчитал и за сарай. - Она вырвала травинку, пожевала ее и бросила в ручей.
- Столовая! - Архи презрительно сплюнул. - У меня в одном зубе дырка есть, - так весь обед проваливается в эту дырку, в живот ничего и не попадает.
Девушка сдержанно улыбнулась.
Край намыленного одеяла сполз в ручей, от него в прозрачной воде расходилась клубящаяся муть.
- Архи!
- Что?
- Почему тебя зовут Архи? Это американское имя?
- Нет, - он дотронулся пальцем до своей щеки. - Видишь веснушки? Сколько их! Целый архипелаг. Вот ребята и стали звать меня Архипелагом, а потом Архи.
- А отчего бывают веснушки?
- От здоровья. Не веришь? Я такой здоровый, что могу неделю не есть. Только худею очень.
- А было так, что неделю ты ничего не ел?
Архи задумался.
- Неделю не было… А по три дня бывало. Я только арбузные корки ел. Собирал в городе на помойке.
- И у нас так было. Мы в эту весну очень голодали. У нас один маленький умер.
Справа из кустов вдруг вылетела, хлопая крыльями, серая птица и, мелькнув в светлоголубом небе, исчезла за деревьями.
- Утка! - воскликнул мальчик, - вот бы ружье!
- Ну ладно. - Девушка встала. - Я буду стирать. А ты уходи. Вдруг дядя придет.
Мальчик тоже поднялся.
- Подожди, - сказал он. - Сколько вы еще будете здесь работать? Неделю?
- Нет. - Она оглянулась по сторонам. - Только ты никому не говори. Мы уйдем ночью. Сразу, как стемнеет.
- Ого! - Архи свистнул. - Вы только осторожнее. Хьюз вас будет преследовать. У него собака есть специально для погони. А потом еще приедет шериф и вас оштрафует. Понимаешь, чем это кончится?
- Я не знаю, - сказала девушка. - Это всё дядя решил.
- Но и тут торчать нет смысла. Хьюз вас выгонит, когда кончится сбор урожая. Куда вы ни пойдете, всюду будут надписи: "Работы нет".
- И потом еще дожди, - сказала девушка. - Говорят, тут всё затопит. Мы тогда совсем пропадем.
- Дожди будут, - подтвердил мальчик.
Они постояли некоторое время молча.
- Знаешь что… - Архи сунул руки в карманы. - Хочешь, я вас провожу? Я тоже собираюсь уходить. Меня Хьюз вот-вот выгонит.
- Нет, что ты! - девушка испуганно отступила. - Я тебе говорю: дядя всех американцев ненавидит. Он с тобой и говорить не станет. Он лучше с голоду умрет, чем возьмет что-нибудь от американца.
- Ну ладно, - сказал мальчик огорченно. - Чудак он, твой дядя. Это же Хьюзу выгодно, чтобы мексиканцы были против нас… - Он протянул девушке руку. - Ну, прощай.
- Прощай, - сказала девушка. - Мы, наверное, больше не увидимся никогда.
- Наверное.
- Ты теперь так и будешь всё время один?
- Так и буду. Ну ничего. - Мальчик встряхнул волосами. - Я привык.
- Опять будешь жить в лагере безработных?
- Да. Скорее всего там. Только зимой там очень плохо. Холодно.
Мальчик перепрыгнул через ручей и остановился на другом берегу.
- Знаешь что?
- Ну!
- Если вы будете ночью уходить, не идите по дороге. Они на лошадях вас сразу догонят. Идите лесом и постарайтесь добраться до лагеря безработных. Если успеете уйти километров за двадцать, - ваше дело выиграно. Хьюз надолго ферму не оставит.
- Хорошо. Я объясню дяде. Скажу, что сама придумала.
- Ну, прощай!
- Прощай.
* * *
Было около двух часов ночи, когда Хьюз стал будить Данни.
- Ты всё валяешься, - он стаскивал с вербовщика несвежую простыню. - Ты спишь, а птички улетели.
- Какие птички? Что ты несешь?
- Мексиканец удрал вместе со своим курятником.
- Что ты говоришь? - Данни сел на кровати. Сон у него слетел. - Не может быть!
- Вот тебе и "не может". У тебя он украл, выходит, долларов шестьдесят, если считать, что они еще две недели должны работать, а у меня все двести.
- Надо торопиться. - Данни поспешно натягивал брюки.
- Ничего, - сказал Хьюз, - одевайся пока. Майк седлает лошадей, а я пойду возьму собаку.
Через четверть часа они выехали. Вербовщик - на тяжелом упитанном жеребце по кличке Молодец, Хьюз и Майк - на кобылках из американских рысистых. Рядом с лошадьми бежала собака. Майк держал ее на длинном, в три метра, ремне. Было еще темно, но дорога различалась хорошо. Собака сразу взяла след и с лаем тянула вперед. Лошади шли ровной некрупной рысью. Только у Данни жеребец всё время дергал повод вниз.
- Ты ему не давай опускать морду, а то он споткнется.
- Знаю, - проворчал Данни. На этом жеребце он участвовал здесь однажды в такой же погоне.
- Я так и думал, что этот мексиканец уйдет, - говорил Майк возбужденно. - Уж слишком он гордый, нипочем не станет работать, раз решил, что это несправедливо.
- Ну, мы ему сейчас покажем "справедливость", - проворчал Хьюз, помахивая плеткой. - Люблю это дело. - Он повернулся к Данни, который яростно дергал повод. - Это будет почище, чем охота за кроликами. Но, ты, дьявол! - прикрикнул он на кобылу, которая на ходу пыталась укусить жеребца. - И послушать только, какой вой поднимается, когда на них спустишь собаку.
- Мне бы раньше надо было заглянуть туда к ним, в сарай, - продолжал Майк. - Но я проснулся полчаса назад. Прихожу, а там никого.
- Может быть, они с вечера ушли, - сказал Хьюз, - тогда они уже далеко.
- Тут всё зависит от того, как они пойдут, - сказал Майк. - Если по дороге, то мы их живо схватим.
Небо постепенно затягивало тучами. Луна спряталась. Ободряемые ночным холодком, лошади шли споро. Хьюз и Майк были возбуждены. Только Данни чувствовал себя плохо. Он ненавидел езду верхом, и, кроме того, от вчерашней выпивки у него болела голова. Но за свои шестьдесят долларов он готов был скакать всю ночь.
Они доехали до поворота, где темнела большая роща. Неожиданно собака рванулась с дороги в сторону, так что Майк выпустил ремень. Собака бросилась к роще. Майк свистнул - и она остановилась. Остановились и всадники.
Обе кобылки вертелись от нетерпения. Только жеребец Данни сразу стал смирно. Майк поймал собаку, и она села на дороге, тяжело дыша и высунув длинный язык.
- Вот гады! - выругался Хьюз. - Дело плохо. Они свернули с дороги. Если они пойдут лесом, нам верхом не проехать.
- Это их кто-нибудь научил, - сказал Майк. - Им самим нипочем не додуматься. Откуда они знали, что мы за ними погонимся?
- Верно, - сказал Данни, слезая со своего жеребца. - Этому мексиканцу ни до чего не додуматься самому. Он ведь еще ни разу не был в Калифорнии.
Хьюз тоже спрыгнул на землю.
- Ну, если бы узнать, - кто их надоумил?
- Это не из наших рабочих, - сказал Майк. - Они сами ничего не знают. Все первый сезон у нас.
- Как будто бы никого из посторонних вчера не было, - сказал Данни. - Да этот мексиканец ни с кем и не разговаривает.
- Но, ты! - крикнул Хьюз кобыле, которая обмахиваясь, задела его хвостом. Он со злостью дернул повод. - Делать нечего. Всё равно мы быстрее их двигаемся. Ведь у них двое щенят и еще они взяли с собой свое барахло. Пойдемте.
Они взяли лошадей в поводья и пошли за собакой, которую Майк опять поставил на след.
- Я с этого мексиканца три шкуры спущу, - ворчал Хьюз. - Я им покажу, как убегать.
- Подождите, - сказал вдруг Майк останавливаясь. - Я знаю, кто их научил. Это мальчишка, бродяга из лагеря. Я видел, как он однажды с девчонкой разговаривал. Наверняка, он научил мексиканца.
- Это который у нас и в прошлом году работал?
- Ну да, он.
- Надо было бы его как следует пугнуть, чтобы он сюда и носа не совал.
Данни спотыкаясь тащил за собой жеребца.
- Давай, давай скорее! - торопил Майк. - Нам бы только увидеть их.
Они дошли до того места, где начинался кустарник. Собака потянула в самую чащу. Хьюз и Майк остановились, поджидая отставшего Данни.
- Вот гады! - снова выругался Хьюз. - Никак я не думал, что под этой шляпой столько мозгов… Они пошли чащей. Нам тут с лошадьми не пробраться.
- У тебя нет выпивки с собой? - осторожно спросил Данни.
- Есть, - снисходительно ответил Хьюз. - Для такого дела я всегда беру. Веселее будет.
Он отвинтил крышку от фляжки у себя на поясе и подал ее Данни. Тот выпил.
- Хорошее виски. Теперь легче стало.
Все трое закурили. После короткого совещания было решено, что Майк с собакой пойдет по следам, а Данни с Хьюзом - в обход. По выходе из леса Майк выстрелит из револьвера, туда вербовщик с хозяином прискачут на лошадях и опять поедут дальше. Ведь где-то мексиканец с семьей всё равно должен выйти из рощи.
Так и сделали.
Через минут сорок, когда прозвучал выстрел, Данни с Хьюзом были всего в полукилометре от Майка. Они соединились. След теперь шел по тропинке среди полей сжатой кукурузы. Они сели верхом и поскакали дальше.
- Мы ему все кости переломаем! - грозился Хьюз.
- Через час мы их схватим, - пообещал Майк. - Вот будет потеха.
* * *
Они шли уже около двух часов. Мальчики совсем выбились из сил, Роза и мать несли их на руках.
Отец всё время шел впереди. У него был самый тяжелый груз, почти всё их хозяйство с посудой и тряпками, увязанное в узел. Свою шляпу, чтобы она не задевала за кусты, он откинул назад за спину. Девушка не отрываясь смотрела на эту шляпу, которая в темном лесу была для нее единственным ориентиром.
Несколько раз мальчик у нее на руках принимался плакать, но Розе довольно было сказать, что они вернутся на ферму, чтобы он замолкал. Так испугала мальчиков сцена во дворе.
Они шагали молча и быстро. Девушка слышала только тяжелое дыхание женщины позади и свист ветра в ветвях. На исходе второго часа, когда маленький уже засыпал на руках у Розы, отец первый раз остановился.
Все так измучились, что сразу сели на траву. Мальчики прижались головами к юбке матери и моментально заснули. Некоторое время взрослые сидели молча, тяжело дыша. В просвете между деревьями была видна луна, сбоку к ней подбиралась большая темная туча.
Женщина поднялась. Она развязала узел, положенный мексиканцем на траву, и достала оттуда фляжку с водой. Мужчина напился первый, за ним девушка, потом женщина сама сделала несколько глотков. Она доставала из узла кусок черствого кукурузного хлеба, когда в ночной тишине раздался револьверный выстрел. Хотя это было далеко от них и никто не понимал, зачем стрелять ночью, все трое сразу почувствовали, что выстрел имеет отношение к ним. Это стреляли американцы, враги. Это была погоня.
Девушка вздрогнула. Женщина бросила на нее строгий взгляд и вопросительно посмотрела на мужа. В руке у нее был нож. Она только хотела нарезать хлеба. Мексиканец продолжал спокойно сидеть, как будто ничего не слышал. Лицо у него не изменилось. Помедлив, он сказал:
- Нарежь.
Женщина разрезала хлебец на части. Они жевали быстро, по очереди запивая водой из фляжки.
- Нож дай сюда, - сказал мексиканец.
Женщина кивнула и подала ему нож. Когда съели хлеб, он вскинул на спину узел, продев лямки на плечи:
- Теперь пойдемте.
Девушка взяла на руки маленького, мать - старшего.
- Надо итти быстро, - сказал мексиканец.
И снова они шли. Ветви били их по лицу, ветер свистел наверху между стволами деревьев.
Наконец вышли из леса. Далеко впереди темнела другая большая роща.
- Туда, - мужчина показал рукой.
Второй выстрел застал их уже в этой роще. Взрослые совсем выбились из сил. Руки у девушки одеревянели. Хорошо, что маленький уже выспался и мог теперь держаться за шею. Старший мальчик снова шел сам.
Они присели отдохнуть на ствол поваленного дерева, когда раздался второй выстрел. Совсем близко. Не дальше, чем в полутора километрах от них.
На этот раз и женщина вздрогнула. Теперь стало окончательно ясно, что это гонятся за ними. Отдыхать было нельзя. Мужчина встал и прислушался, потом кивнул женщинам и они пошли дальше. Они шагали так быстро, что старший мальчик вынужден был почти бежать, чтобы не отставать от взрослых. Мексиканец всё время держался одного направления. Он двигался с таким расчетом, чтобы луна была у него слева, за спиной. Но вот луна зашла за тучи. Стало совсем темно. Он шел наудачу, в темные проходы между деревьями.
Они вышли на поляну, когда ветер донес издалека слабый лай собаки. Звук доносился слева, а не сзади. Мексиканцу стало ясно, что он сбился с направления.
На поляне протекал ручей. Они подошли к нему и остановились. Лай собаки раздавался всё ближе. Мексиканец понял, что им не уйти. Он сбросил свой узел и повернулся к женщинам:
- Будем стоять здесь.
Роза спустила маленького на землю. Старший мальчик прижался к матери. Все они напряженно смотрели в темноту леса, откуда продолжал доноситься настойчивый, становящийся всё более громким, собачий лай.
Неожиданно из леса показалась темная фигура. Мексиканец схватился за нож. Женщина отодвинула мальчиков за спину.