Тогда Коля подошёл на цыпочках к дивану, посмотрел на маму и сказал:
- Маша, надо её разбудить и узнать, что у неё болит. Может, надо скорей доктора звать.
Маша подумала немного и сказала:
- Ну ладно, давай разбудим.
- Мама, - стали они будить её оба вместе, - мама, проснись, что с тобой? Почему ты спишь? Почему ты такая красная? Может, у тебя болит что-нибудь?
Наконец мама проснулась, открыла глаза и сказала:
- Маша и Коля, мне очень скверно. У меня сильно бок болит и голова. И во рту всё пересохло. И на свет больно смотреть. Дайте мне воды попить.
Маша дала ей воды, а Коля сказал:
- Мама, я за доктором Иваном Николаевичем схожу. Пускай он тебя посмотрит и послушает.
- Коля, только не выходи без пальто на лестницу, а то и ты простудишься, - сказала мама.
А он не слышал её, он уже вышел из комнаты. Тогда Маша побежала за ним, нагнала его в передней и сказала:
- Коля, мама говорит, чтобы ты не выходил без пальто на лестницу, а то и ты простудишься.
Скажи ему Маша эти слова в другое время, он, наверно, не послушался бы да ещё и обругал бы её. Ну, например, дурой или ещё как-нибудь иначе. А тут он ничего не сказал, сразу же послушался и надел пальто.
Доктор Иван Николаевич жил на их же лестнице, только двумя этажами выше.
Коля взбежал наверх, позвонил, вошёл в квартиру и, увидев доктора, сидевшего за столом, сказал:
- Доктор Иван Николаевич, у нас мама заболела. Приходите к нам.
- Ладно, - ответил Иван Николаевич. - Сейчас руки вымою, халат надену и приду.
В комнате доктора на стене висел громкоговоритель и пел какую-то весёлую песню, а Коля слушал эту песню, и ему было совсем не весело.
"Вот, - думал он, - папа уехал, а мама заболела. И остались мы с Машей одни. Что нам делать?"
А доктор Иван Николаевич тем временем мыл руки и спрашивал:
- Тебя, мальчик, как зовут? Ты, мальчик, в школу ходишь?
- Да, - ответил Коля, - меня зовут Колей, и в школу я хожу.
А сам ждал с нетерпением, скоро ли доктор Иван Николаевич вымоет руки и наденет халат. "Ведь маме-то может быть, всё хуже и хуже делается, - думал Коля, - а он тут возится"
Наконец Иван Николаевич кончил мыть руки, надел халат, а на голову - меховую шапку, и они спустились по лестнице, вошли в Колину квартиру и прошли в комнату к маме. Доктор долго-долго выслушивал маму. Потом опять пошёл мыть руки, потом сел за стол и стал писать рецепты. Потом пошёл в переднюю, а Коля за ним.
Пока доктор был в комнате, он почти всё время молчал. Ему, должно быть, не с кем было говорить. Мама лежала совсем больная и не могла разговаривать - она только охала и стонала, а разговор с Машей и Колей доктор, наверно, считал неинтересным для себя разговором. Но когда Коля вышел в переднюю, доктор Иван Николаевич вдруг заговорил с ним.
- Слушай, Коля, - сказал он. - Ты, я вижу, сейчас единственный мужчина в доме.
- Да, - ответил Коля. - Папа недавно в Хабаровск уехал, а оттуда полетит на Камчатку и на Ледовитый океан.
- Так вот что, - сказал доктор Иван Николаевич. - Мама твоя очень серьёзно заболела - у неё сильное воспаление лёгких. Вот, возьми рецепты, пойди в аптеку и закажи лекарства, а завтра я опять приду. Только смотри, чтобы ни ты, ни твоя сестра не шумели, не шалили и не ссорились. Понятно?
- Понятно, - ответил Коля.
- И мне понятно, - сказала Маша.
Она вышла незаметно в переднюю следом за Колей и всё слышала, что говорил доктор.
И вот Коля побежал в аптеку, а Маша пошла обратно в комнату к маме. Она подтащила к дивану кресло и села в кресло с ногами, а лампу накрыла поверх абажура ещё газетой, чтобы яркий свет не падал маме в глаза. Она посадила к себе на колени куклу Елизавету Петровну, раздела её и сказала шёпотом:
- Ты, Елизавета Петровна, наверно, больна. Вот у тебя и щёки красные, сейчас я тебя послушаю.
Маша послушала ей грудку и спинку, а потом опять сказала шёпотом:
- У тебя воспаление лёгких, тебе надо лежать тихо. Поняла?
А кукла Елизавета Петровна лежала у неё на коленях тихо-тихо, и глаза её были закрыты.
Скоро вернулся Коля и принёс из аптеки лекарства.
- Маша, Машенька, тебе пора ложиться спать, а я буду здесь готовить уроки и посижу с мамой.
Первый раз услышала Маша, что Коля назвал её Машенькой. И так ей это показалось странно и необыкновенно, что она даже не стала с ним спорить, не стала говорить, что спать ещё рано, а сразу послушалась и пошла спать. А когда она умылась и разделась и легла в кровать, она позвала его:
- Коля, поди-ка сюда на минуточку.
- Ну вот, я пришёл, - говорит Коля. - Спи. Спокойной ночи.
- Коля, а кто же меня завтра в детский сад отведёт? - спросила Маша.
- Я тебя отведу, - сказал Коля. - Я встану завтра пораньше и, перед тем как идти в школу, отведу тебя в детский сад.
- Коля, а кто же с мамой останется? - опять спросила Маша. - Ведь она больная. Как же она будет одна?
- Мы попросим соседку Марию Петровну с ней посидеть, - сказал Коля. - Спи. Спокойной ночи.
И девочка Маша заснула. И немного погодя пришла к ней на кровать кошка Ниточка. Свернулась клубочком в её ногах и задремала. А на полу у Машиной кровати заснул Петушок. Спала мама. Но долго-долго не мог уснуть Коля. Он приготовил уроки, сдвинул два кресла - сделал себе кровать, - улёгся и глаза закрыл. Но заснуть не мог. Он всё думал о том, что теперь будет. Давать ли папе телеграмму или не давать? И что делать, если вдруг соседка Мария Петровна не сможет завтра посидеть около мамы? А когда он переставал думать, то снова начинал прислушиваться, как дышит, стонет и охает во сне мама. Но наконец и он уснул. На другой день утром Коля встал рано, пошёл на кухню и вскипятил чай, напоил и накормил Машу, потом сбегал за соседкой Марией Петровной и попросил её присматривать за мамой. Потом он отвёл Машу в детский сад, а оттуда сам побежал в школу.
И на третий, и на четвёртый, и на пятый, и на десятый день мама всё ещё была так же сильно больна. Она чувствовала себя то лучше, то хуже.
Каждый день приходил к маме доктор Иван Николаевич, а иногда с ним приходили ещё два каких-то доктора, и все они выслушивали и выстукивали маму.
Один доктор после выслушивания всегда говорил: "Так-так-так-так…" А другой доктор всегда очень громко сморкался, и когда слушал маму, то качал головой. А доктор Иван Николаевич любил расспрашивать Машу о том, чем её сегодня в детском саду кормили.
- А манная каша была вкусная? - спрашивал он. - А кисель был вкусный? А котлеты были вкусные?
И Маша ему отвечала:
- Манная каша всегда невкусная. А кисель сегодня был очень вкусный. А котлет не было, пирог с мясом вместо них был… А Колю кормит наша соседка, Мария Петровна: суп ему варит и макароны.
Когда доктора уходили, в комнате становилось совсем-совсем скучно. Даже Петушок не лаял и Ниточка не мяукала.
Они оба, должно быть, понимали, что нельзя шуметь, когда в комнате лежит больной человек.
Но наконец, на одиннадцатый или двенадцатый день, мама начала поправляться. Она начала пить и есть как следует и стала даже книжки и газеты читать. А на пятнадцатый день пришёл опять доктор Иван Николаевич с двумя другими докторами. Они всё выслушивали и выслушивали маму, а потом сказали:
- У вас после болезни лёгкие стали слабые. Вам надо на всю эту зиму на юг уезжать. Например, в Сухуми.
- Ах, - сказала мама, - хотя у меня и есть в Сухуми подруга, но всё-таки как же я поеду? Куда я дену сына и дочь?
А доктора отвечали:
- Этого мы не знаем. Это уж ваше дело. Одно только помните, что вам нельзя ни беспокоиться, ни волноваться, ни огорчаться… Ну, до свидания, мы пошли.
- Ах, - говорила мама, - что же мы будем делать? Никак, никак я не могу уехать!
А Коля сказал:
- Мама, не плачь. Тебе нельзя плакать. Я придумал, как мы сделаем. Ты возьмёшь с собой в Сухуми Машу, а я в Москве останусь. Мне нельзя школу бросать. Я думаю, я смогу у своего товарища Мити жить. Ты ведь знакома с его мамой и папой. У него отдельная комната, и там, кроме кровати, диван стоит, и я на диване спать могу.
ГЛАВА V
О том, как Маша со всеми прощалась
Так и пришлось сделать, как Коля предложил. Всё равно нельзя было ничего лучшего придумать. И вот стали они готовиться к отъезду.
Маша пришла в детский сад и на этот раз не на ухо, а прямо так, полным голосом, сказала всем мальчикам и девочкам, что она с мамой уезжает, на всю зиму на юг, в Сухуми.
- Что же это за город такой? - спросил Вова.
- Никогда я не слыхала, - сказала Наташа. А Вова сказал:
- Это там, где Чёрное море. Знаю.
- А где Чёрное море? - спросили Валя и Галя.
- А где Чёрное море, я не знаю, - отвечал Вова. А Маша сказала:
- Наташа, Наташа, пойдём пошепчемся, мне надо тебе что-то сказать.
Они взялись за руки и пошли в уголочек. Сели на пол, и Маша сказала:
- Наташа, что мне делать? Я и не знаю.
- А что? - спросила Наташа. - Что случилось?
- Куда я Петушка и Ниточку дену? - ответила Маша. - Ведь помрут они без меня.
Тогда Наташа подумала и сказала:
- Знаешь что, ты отдай их мне. Пускай они у меня будут. У меня они не умрут.
- Спасибо тебе, Наташа, - сказала Маша, - ты очень добрая. Я думаю, им будет у тебя хорошо, только бы их черепаха весной не съела.
- Что ты! - говорит Наташа. - Черепаха не ест ни людей, ни кошек, ни собак.
В половине пятого Коля зашёл за Машей в детский сад, и они пошли домой.
- Мама, - сказала Маша, - всё устраивается: Наташа берёт Петушка и Ниточку.
- Мама, - сказал Коля, - у меня тоже всё устраивается: Митя меня берёт к себе жить. И я вам уже билеты на самолёт купил. Послезавтра утром вы полетите в Одессу, а оттуда можете пароходом поехать. Я думаю, так будет интереснее и спокойнее, чем в поезде трястись. Увидите Одессу, поедете по Чёрному морю.
- Ну, - говорит Маша, - если мы послезавтра едем, так надо мне сегодня Петушка и Ниточку отнести, а то завтра будет некогда.
- Петушок! - крикнула она. - Ниточка! Подите сюда! Подошли к ней Петушок и Ниточка.
Петушок лаять начал, Ниточка начала о её ноги тереться и мурлыкать. А Маша сказала:
- Вы - мои хорошие! Остаётесь вы жить без меня. Улетаю я послезавтра. Будете вы у Наташи жить.
Сказала так Маша, и на глазах у неё выступили слёзы. И Петушок вдруг заскулил, и Ниточка замяукала. И оба они словно заплакали.
- Не плачьте, Петушок и Ниточка, - сказала им Маша. - Не плачьте, вам у неё хорошо будет.
Потом посадили они с Колей Ниточку в корзинку, взяли с собой Петушка и пошли.
- Вот они, вот я их и привела к тебе, - сказала Наташе Маша. - Мы уже послезавтра уезжаем.
А Наташа сказала:
- Давай их сюда, я сейчас их покормлю.
- Не надо кормить, - сказала Маша грустным-грустным голосом. - Они у меня сытые. Я их недавно кормила.
- Ну, а может, они в дороге проголодались, - отвечала Наташа.
И дала Петушку косточку с мясом, а Ниточке котлетку и молока. И стали они оба есть. И Петушок стал есть. И Ниточка.
Вот так сытые! А может, и правда они были сытые. Может, они просто жадные. Другие кошки и собаки всегда есть будут, сколько им ни дай.
Потом Маша сказала:
- Ну, Наташа, нам надо идти. Нам надо маме вещи помочь уложить.
- Что ж, - отвечала Наташа, - если надо, так надо, я тебя не задерживаю.
Тогда Маша встала со стула, села на пол и говорит:
- Петушок, Ниточка, идите сюда, я с вами прощаться буду.
Подошли к ней Петушок и Ниточка, погладила она их, поцеловала каждого в носик, и по одной слезинке упало из её глаз на их носики.
- Прощайте, Петушок и Ниточка, прощайте! Ведите себя хорошо. Прощайте! - Встала с пола и пошла с Колей к дверям.
А Петушок и Ниточка удивились, что Маша без них уходит, что Маша их в чужой квартире бросает, и побежали за ней.
Выбежали Маша с Колей на лестницу. Слышат - визжит за дверями в Наташиной квартире Петушок, мяукает Ниточка. Слышит это Маша и никак слёз удержать не может. Думаете, легко ей было с ними расставаться? Ведь она так сильно их любила! Всю дорогу она плакала. Только когда к дому подошла, перестала, чтобы маму не расстраивать зря.
А на другое утро в последний раз пошла Маша в детский сад.
Руководительница Софья Ивановна сказала:
- Дети, давайте мы сегодня Маше проводы устроим.
- Какие проводы? - закричали все мальчики и девочки.
- А вот какие. Давайте мы весь день сегодня будем петь, плясать, и стихи говорить, и сказки рассказывать, чтобы Маша этот день надолго запомнила, чтобы наш детский сад она не забыла.
И вот начали все мальчики и девочки петь, плясать, стихи говорить и сказки рассказывать. Прощальную спели:
Милая Маша,
Ты уезжаешь.
Милая Маша,
Ты нас оставляешь.
Милая Маша,
Скорей приезжай.
Милая Маша,
Прощай!
А после того как они эту песню спели, Вова станцевал вприсядку, ещё лучше, чем тогда, когда Маша в первый раз пришла в детский сад.
А потом Валя рассказала сказку про индюка, вот какую:
- Жил-был индюк. Огромный, красный и синий индюк. Он всё время ходил и говорил: был-был-был-был. И ещё жила лягушка. Она всё время говорила: ква-ква-ква, а все слышали, будто бы она говорит: два-два-два. И ещё жила курица, и она всё время говорила: куда-туда, куда-туда. Вот пошли они вместе гулять. И пошли, конечно, в лес. Ходили-ходили, бродили-бродили - смотрят, дом стоит. Хороший дом, железный. Они в него и вошли. А в этом доме волк жил - ну, откуда было им знать, что тут волк живёт? А его даже и дома сначала не было. А потом он вернулся. Вот подходит волк к дому и говорит: "Вот я сейчас войду туда в дом и съем всех, кто ко мне в гости пришёл". А курица вдруг закричала: "Куда-туда, куда-туда!" Волк и говорит: "Как куда-туда? К себе в дом я хочу войти. Только кто же это кричит? Может, медведь без меня пришёл, да и кричит теперь? Ох, не люблю я медведя, боюсь его!" А тут индюк закричал: "Был-был-был-был!" - "Ах, - сказал волк, - значит, и верно медведь ко мне забрался, да ещё, может, не один, а с медведицей". А тут лягушка заквакала: "Ква-ква-ква-два-два-два". Волк испугался и убежал. А они в его железном доме жить остались…
- Вот и вся моя сказка, - сказала Валя. А Галя сказала:
- А я могу стихи прочитать. Называются они
Сорок сорóк
Небо широко,
Река широка,
На небе сорока,
Под нею река.
Летит сорока
И видит вдруг
За речкой широкой
Зелёный луг.
А на лугу
Под горкой
Лежит сырок -
Хороший сырок,
С красивой
Красной
Коркой.
Стала сорока
Сзывать подруг:
"Скорее, скорее, Сороки!
За речкой широкой
Зелёный луг.
А на лугу
Под горкой
Для нас, голодных, крикливых сорок,
Лежит
Хороший,
Вкусный
Сырок,
С красивой
Красной
Коркой".
Сорок сорок
В короткий срок
Слетелись и сели
Под горкой.
Сорок сорок
Съели сырок,
С красивой
Красной
Коркой.
- Вот какие стихи я знаю, - сказала Галя.
А одна девочка, Леночка, из младшей группы, подумала, подумала, и говорит:
- Я когда через год большая буду, я тоже такие стихи скажу.
- А почему ж ты их сейчас сказать не можешь? - спросила её Галя.
- Потому что мне ещё трудно говорить, - отвечала Леночка.
После Галиного стихотворения все сели и начали рисовать. Каждый хотел подарить Маше какую-нибудь картинку на память.
И так весь день они рисовали, читали стихи, сказки рассказывали и плясали, а в половине шестого пришла в детский сад за Машей мама.
- Ну, - сказала Маша, - прощай, Наташа, прощай, Валя, прощай, Вова, прощайте все другие мальчики и девочки!
- Прощай, прощай, Маша! - закричали Наташа, Валя, Галя, Вова и все другие мальчики и девочки. - Не забывай нас, возвращайся скорее.
- Никогда я вас не забуду, - сказала Маша, - никогда, никогда! - И пошла с мамой домой.
Они пришли домой и увидели, что у них в комнате сидит Митя и играет с Колей в шахматы.
- Слушай, Коля, - сказала мама, - а что, если бы ты сейчас вместе с Митей отвёз наши вещи в аэропорт? А то мы ведь завтра рано улетаем, проводить ты нас не сможешь - тебе в школу надо, а нам с Машей одним трудно будет с вещами управиться.
- Что ж, - отвечали Коля и Митя, - конечно, так и сделаем.
Они отвезли вещи, а потом вернулись обратно, и Коля попрощался с Машей и мамой. Мама заплакала и сказала:
- Бедный Коля! Остаёшься ты один, без нас… А Митя сказал:
- Вы не плачьте, ему у меня хорошо будет. А Маша сказала:
- Уж вы, Митя, пожалуйста, его не обижайте.
- Попробовал бы он меня обидеть! - говорит Коля. - Я его гораздо сильнее. Вот сейчас чемодан несли, так он даже запыхался, а я нет.
Ещё раз попрощался Коля с мамой и с Машей и ушёл.
И остались мама с Машей одни в комнате. Как-то тихо и пусто стало кругом. Все вещи с письменного стола были убраны, картины со стен сняты, и было сразу видно, что завтра мама и Маша уезжают надолго.
ГЛАВА VI
О том, как Маша на самолёте полетела
И вот настал вечер накануне их отъезда. Маша ещё с утра говорила кукле Елизавете Петровне:
- Вот сейчас у нас утро, а через три часа будет день, а потом обед, а потом вечер, а после вечера ночь. А там и снова утро. Вот тут-то мы и полетим.
И весь день в детском саду Маша была весёлая, а теперь, когда Коля уехал и они остались с мамой совсем одни, - она немного пригорюнилась.
Вечером мама сказала:
- Маша, завтра надо очень рано встать, я прошу тебя сегодня лечь пораньше.
А Маша отвечала:
- Может, я лучше совсем сегодня не лягу. Мне вовсе и спать не хочется.
Мама в это время лежала на диване, укрытая одеялом, а Маша сидела у неё в ногах и разглядывала книжку с очень интересными картинками. На одной картинке был нарисован паровоз; он бежал по рельсам через снежное поле, из его трубы шёл дым, а машинист смотрел в окошко. А на другой картинке было нарисовано море, а на третьей картинке было дерево, а на дереве сидели птички: первую птичку девочка Маша называла Василёк, потому что она была синяя, вторую-Желток, потому что она была жёлтая, а третью птичку она называла Воробей, потому что это и был воробей, и никак его иначе не назовёшь. А больше никаких птичек на картинке не было. Может быть, они уже улетели с дерева, а может, ещё и не прилетали. Для каждой картинки девочка Маша придумала стихи.
Про паровоз такие:
В поле вьюга и мороз,
Всё же мчится паровоз.
А про море такие:
Жили в море две волны,
Были больше, чем слоны.
А про птичек она ничего придумать не могла. Только было она начала придумывать, как мама ей опять сказала:
- Маша, милая, я тебя очень прошу, ложись-ка спать.
Тогда Маша вздохнула. Закрыла книжку и говорит: