Она безразлично пожала плечами и взяла в руки журнал. Мартин прошел в глубь лавки. Всякий раз, как звякал колокольчик, он отрывался от стенда с открытками. Зашел купить сигары мужчина, затем заглянула женщина с китайским мопсом, который принялся обнюхивать коробки, стоящие на полу. Хозяйка мопса, миновав стенд с открытками, подошла к библиотечке напрокат и принялась рыться в книжках с обтрепанными углами. Мартин благословил ее появление. Один человек, копошащийся в полумраке, подозрителен, двоих уже не замечают. Мартин надеялся, что женщина будет долго выбирать себе книжку. Между тем мопс поддел брючину Мартина и мокрым носом ткнулся в его голую ногу.
Когда в лавку вошел Алан Киркпатрик с красно-золотым свертком под мышкой, не было никого, кроме Линды Гровер, сержанта Мартина и женщины с мопсом.
Красный и золотой были фирменными цветами ювелирного магазина "Драгоценности на радость". На полу лежал ярко-красный ковер, алые подставки служили постаментами для позолоченных торсов из папье-маше. У каждой фигуры было по нескольку пар рук, как у восточных божков. С их длинных тонких пальцев свисали сверкающие нити фальшивых бриллиантов. Призмы из кристаллических сланцев, кварца, других минералов, а возможно, из простого, ловко нарезанного стекла разбрызгивали вокруг разноцветные лучи. На прилавке лежал рулон оберточной бумаги, ярко-красной с золотыми листьями по полю. Продавец убирал ножницы, когда вошел Берден и протянул ему зажигалку.
- Мы не торгуем зажигалками. Я вообще сомневаюсь, чтобы кто-либо в округе имел такой товар.
Берден кивнул. Такой же в точности ответ он уже получил в четырех других ювелирных магазинах.
- Это произведение искусства, - продолжал продавец, улыбаясь, как человек, увидевший нечто редкостное и прекрасное. - Лет восемь или девять назад такую вещицу можно было купить и в нашем магазине.
Лет восемь-девять назад Анита Марголис была еще ребенком.
- В самом деле? - переспросил Берден без особого интереса.
- До того как мы приняли фирму от Скетчерда. Он считался лучшим ювелиром от Лондона до Брайтона. Старый мистер Скетчерд жив, его комнаты наверху. Если хотите побеседовать с ним…
- Боюсь, утекло слишком много воды, - прервал его Берден. - И я, и он будем понапрасну терять время.
Слишком давно это было. На дворе стоит апрель, а на Рождество Анита Марголис еще зажигала сигареты спичками.
Берден шел по Йорк-стрит. Окутанное дымкой солнце согревало серо-желтую пятнистую кору платанов, крошечные молодые листочки уже отбрасывали на тротуар беспокойные тени. Первое, что заметил Берден, выйдя на Хай-стрит, был автомобиль Киркпатрика у "Оливковой Ветви и Голубки". Если Мартин упустил его… Но нет, "форд" сержанта приткнулся у конца желтой полосы. Берден остановился на мосту через Кингсбрук и, чтобы убить время, погрузился в созерцание пары лебедей в брачном танце на глади соединившей их реки. Темная вода лишь слегка морщилась на обкатанных голышах. Берден ждал.
Лицо девушки помрачнело, когда вошел Киркпатрик. Она оглядела его с ног до головы и закрыла журнал, по-детски заложив нужную страницу собственным пальцем.
- Да?
- Я проходил мимо, - неловко начал Киркпатрик, и вот, решил заглянуть и поблагодарить вас.
Мартин продолжал выбирать поздравительную открытку. Он придал своему лицу слегка растроганное выражение, чтобы женщина с мопсом могла истолковать его как знак восхищения стихами на открытке.
- Это вам в знак моей признательности. - Киркпатрик сунул сверток между стопкой газет и подносом с шоколадными батончиками.
- Мне не нужны ваши подарки, - с каменным лицом проговорила девушка. - Я ничего для вас не сделала. Я взаправду вас видела. - В ее больших серых глазах появился испуг. Киркпатрик наклонился к ней, его волнистые каштановые волосы почти соприкасались с ее светлой головкой.
- О, конечно, - вкрадчиво сказал он, - вы видели меня, но дело в том, что…
- Все, проехали, - резко прервала его девушка. - Они не собираются больше беспокоить меня.
- Вы даже не хотите взглянуть, что в коробке?
Она отвернулась от Киркпатрика, ее головка была похожа на весенний цветок, поддерживаемый гибким стеблем. Киркпатрик развернул красно-золотистую бумагу и из коробочки, выстланной розовой ватой, вынул нитку блестящих камешков всех цветов радуги. Искусственные бриллианты, подумал Мартин.
- Отдайте их своей жене, - сказала девушка. Она поднесла руки к вороту своего свитера, и что-то серебристое блеснуло в ее тонких пальцах. - Мне это не нужно. У меня есть настоящие драгоценности.
Киркпатрик сжал губы, сунул ожерелье в один карман, скомканную бумагу - в другой и вышел, с треском захлопнув дверь. Мартин тут же подошел к девушке с открыткой в руке.
Девушка прочитала надпись.
- Моя дорогая бабуся? - спросила она насмешливо, и, как показалось Мартину, посмотрела на его начинающие седеть волосы. - Вы уверены, что вам нужна именно эта?
Мартин кивнул и заплатил девять пенсов. Девушка провожала его взглядом, и, обернувшись, он увидел, что она улыбается. На посту Мартин встретился с Верденом.
- Что это у вас? - спросил инспектор с тем же насмешливым выражением, какое было на лице девушки. Дрейтон, неохотно подумал он, действовал бы изящнее. Берден рассматривал каменистое русло реки и отражение арки моста на коричневато-желтой поверхности воды, пока Мартин пересказывал ему услышанное.
- Предложил ей ожерелье, - сказал Мартин. - Типичная для красно-золотистой оберточной бумаги продукция.
- Интересно, - задумчиво проговорил Берден, - а что, если он постоянный и давнишний покупатель магазина "Драгоценности на радость", что, если он купил зажигалку много лет назад еще при Скетчерде…
- И недавно сделал надпись с посвящением погибшей?
- Почему бы нет? - Берден смотрел, как Киркпатрик сидит за рулем своего автомобиля. Неожиданно тот вышел из машины и направился в бар "Оливковой Ветви и Голубки". - Ну вот, наш подследственный, - Берден обращался к Мартину, - пошел залить горе. А вдруг, когда он там понаберется мужества, заявится к старшему инспектору и подарит свои стекляшки ему? Он определенно не расположен дарить их собственной жене.
Туман начал таять, и на солнце стало по-настоящему тепло. Берден снял дождевик и повесил на руку. Ему оставалось проверить последнее место, где могли продать подобную зажигалку, провести последнюю акцию поиска улик и, если и она не принесет результатов, присоединиться к Вексфорду за ленчем в "Карусели". Но не безнадежное ли это мероприятие? Вероятность успеха ничтожна. Не лучше ли сейчас выпить чашечку чая, потом пойти прямо в "Карусель"? Он вспомнил про крохотное кафе в ста ярдах от моста, где подают хороший крепкий чай и кондитерские изделия в любое время дня. По тропинке между коттеджами он вышел на Кингсбрук-роуд. Кафе сразу за поворотом, в одном из домов конца восемнадцатого - начала девятнадцатого века.
Как ни странно, в этой части города, даже на высоких местах, лежал густой туман насыщенного охристо-желтого цвета. Берден миновал большие дома и остановился на вершине невысокого холма.
Сквозь тучи пыли, а вовсе не тумана, как теперь стало ясно, он увидел рекламный щит подрядной фирмы: "Догерти за уничтожение старья. То, что прошло, должно исчезнуть!" Там, где стоял квартал, в одном из домов которого располагалось кафе, теперь была груда развалин, состоявшая из разбитых стен, крыш, перекрытий. Среди этого хлама на месте элегантных каменных домов торчал деревянный барак, на пороге которого трое рабочих жевали сандвичи.
Берден пожал плечами и пошел прочь. Шаг за шагом старый город уходил в небытие. Красота и изящество не обеспечивали современных удобств. На месте старинных домов вырастали великолепные новые здания наподобие полицейского участка. Новым зданиям требовались новые канализация, электропроводка, подъездные пути, ради всего этого можно было не жалеть и старых деревьев. Новые магазины вытесняли старые, искусственные бриллианты и божества в позолоте заменили лучший между Лондоном и Брайтоном ювелирный магазин… Он вспомнил о том, что еще оставалось сделать. Что толку тратить время, оплакивая прошлое. Если уж он упустил чай, вовсе незачем опаздывать на ленч. Но сперва все-таки работа.
Мистер Скетчерд напомнил Вердену очень старого и очень доброжелательного попугая. Большой изогнутый нос нависал над мягким, приветливо улыбающимся ртом; ярко-желтый жилет и обвисшие, из шерсти с начесом лохматые брюки походили на птичье оперение. Комнаты над магазином могли служить насестом или гнездом - так высоко они располагались и так много было в них воздуха. В окна заглядывали зеленеющие верхушки деревьев.
Вердена провели в гостиную. Мебель сохранилась там с восьмидесятых годов прошлого века. Но вместо тускло-коричневого и красного цветов, обычных для девятнадцатого века, здесь господствовали переливчатый зеленый, красновато-коричневый и голубой плюш и бархат. Люстра, свешивавшаяся с потолка, сверкала в лучах солнца, словно кто-то швырнул пригоршню алмазов и они повисли в воздухе. Толстые подушки с золотистой бахромой были обтянуты блестящим переливчатым зеленым шелком. Коуторны с ума бы сошли от зависти, подумал Берден, опускаясь в обитое парчой кресло с подголовником.
- В это время я, как правило, выпиваю стаканчик мадеры с сухим печеньем, - сказал мистер Скетчерд. - Вы не откажетесь оказать мне честь и присоединиться к скромной трапезе?
Мадера с печеньем - необычное сочетание, стоит попробовать. К тому же он все еще жалел о невыпитой чашке чая. Его лишили чашки чая, а город - красоты.
- С удовольствием. Вы очень любезны, - ответил Берден.
Одобрительная улыбка показала Вердену, что он не ошибся, приняв приглашение.
- Это цвет граната, - наставительно изрек старый ювелир, внося вино на подносе в японском стиле, - не рубиновый. У рубина совсем другой цвет. Что вы принесли показать мне?
- Вот эту вещицу.
Рука, принявшая зажигалку, казалась серой и когтистой, но под ногтями была идеальная чистота.
- Могли ее продать где-то здесь? Или такие вещи привозили только из Лондона?
Мистер Скетчерд не слушал Вердена. Он подошел к окну и теперь, кивая головой, рассматривал зажигалку в лупу, которая только и могла помочь слабому зрению старика.
- "Les grappes de та vigne", - сказал он наконец. Берден весь подобрался. - Таково название узора. "Моих виноградников гроздья" - Бодлер, конечно. Возможно, вы не знакомы со стихотворением. Оно очень подходит для подарка даме сердца. - Он улыбнулся и с тихим удовольствием перевернул зажигалку. - А это и был такой подарок, - проговорил он, прочитав надпись. - Очень милая надпись.
Берден не мог уловить, куда он клонит.
- Вам эта вещь знакома? - спросил он. - Видели ее прежде?
- Несколько лет назад. - От люстры по стенам весело разбегались розовые, фиолетовые и зеленые зайчики. - Семь или восемь. - Мистер Скетчерд убрал лупу и лучился довольством. Блики всех цветов радуги мерцали и на его лысой голове. - Я знаю узор, - сказал он, - и хорошо помню надпись.
- Но ведь она награвирована совсем недавно!
- О нет, до того, как я удалился на покой, до того, как уступил свой магазин фирме "Драгоценности на радость".
Улыбка насмешливого пренебрежения искривила его губы и заставила блеснуть глаза, когда он произнес вслух это название.
- Дорогой инспектор, - проговорил он. - Я обязан знать, ведь это я продал зажигалку.
13
- Кому он ее продал? Киркпатрику?
Берден повесил дождевик на вешалку в кабинете и решил до конца дня больше не надевать его. Он взглянул на лабораторные отчеты, которые изучал Вексфорд, и сказал:
- Ничего не понимаю. Старый Скетчерд не продает ничего уже больше семи лет, в те времена Аниты здесь в помине не было, возможно, она даже не знала о существовании такого городишки, как Кингсмаркхем. И Киркпатрика здесь не было. Дому, в котором он живет, всего год. Наконец, память у Скетчерда прекрасная, несмотря на возраст. Человек по фамилии Киркпатрик у него никогда ничего не покупал.
- Слушайте, Майк, - прервал его Вексфорд, - сможем мы выяснить, кто купил эту треклятую зажигалку, или нет?
- Скетчерд просматривает свои книги. Утверждает, что ему понадобится часа два. Но, видите ли, сэр, я начинаю думать, что Анита просто нашла ее, подобрала на улице и оставила у себя, поскольку надпись вполне ей подходила.
- Нашла?! - взревел Вексфорд. - Вы хотите сказать - кто-то ее потерял, Анита нашла, а потом потеряла в доме Руби? Не мелите чепухи. Это не ключ от дома и не старый зонтик. Это дорогая вещица, и я подозреваю, она и есть ключик в нашем деле. Если кто-то ее потерял, почему он не сообщил о пропаже нам? Нет-нет, возвращайтесь к старому Скетчерду, помогите ему своими молодыми глазами.
Берден просиял. Именно этим ему и хотелось заняться.
- Никогда не знаешь, что найдешь, - сказал он. - Зажигалку для Аниты мог купить Коуторн, сам Марголис или неизвестный владелец зеленой машины. При всем том не забудем, что, каким бы странным ни казалось поведение Киркпатрика, у него никогда не было зеленой машины.
Едва Берден вышел, Вексфорд снова занялся лабораторными отчетами. Он прочитал их внимательно, подавляя досаду. Никогда в его практике лабораторный анализ не приносил таких плачевных результатов. Не было обнаружено ничего, кроме любимых моющих средств Руби. Отпечатки пальцев в автомобиле Аниты Марголис и в ее спальне принадлежали только ей одной. Оцелотовая шубка не принесла даже намека на полезную информацию. Эксперт-аналитик предположил, что пьянящий аромат можно квалифицировать как запах духов "Шант даром" фирмы "Герлен". Вексфорд, хорошо разбиравшийся в духах, мог и сам сказать то же самое. В кармане обнаружен скомканный лист купонов. Вероятно, она покупала бензин у Коуторна. Вексфорд вздохнул. Кто пригнал ее автомобиль в час ночи и где провел тот вечер? Почему ее убийца, Киркпатрик или кто-то еще, назвался Джефом Смитом, когда куда естественнее было остаться анонимом?
Груда толстых конторских тетрадей, старых и поновее, одинаково переплетенных в темно-зеленый сафьян, громоздилась на полу у ног мистера Скетчерда. Берден перешагнул через нее и сел в кресло с подголовником.
- Я самым тщательным образом просмотрел последние три книги, - заговорил хозяин, не выказывая никаких признаков нетерпения. - Они возвращают нас в тысяча девятьсот пятьдесят восьмой год. - Водрузив на свой птичий нос очки в золотой оправе, он смотрел на Вердена поверх дужек и с приятностью улыбался.
Берден пожал плечами. Все это не относилось к делу. Девять лет назад Аните Марголис исполнилось четырнадцать. Разве дарят дорогие золотые зажигалки - да и вообще зажигалки, если на то пошло, - четырнадцатилетним девочкам? В его кругу - нет. Бердену казалось, что он попал в мир ночного кошмара. Зажигалку продали здесь, в Кингсмаркхеме, тут же жила и отправилась на свидание со своей смертью та, кому эту зажигалку подарили. Сходится все, кроме возраста участников драмы, времени событий…
- Я полагал, что вещь новая, - сказал Берден.
- О нет! Я знал мастера, сделавшего зажигалку. Он уже умер, но в свое время был знаменит, работал только по золоту. Его звали Бенджамин Маркс, но, когда я называл его дружески Беном, я думал совсем о другом мастере. - Вы, возможно, догадываетесь, о каком. - Берден, однако, не догадывался. - О Челлини, инспектор. - В словах мистера Скетчерда звучало чуть ли не благоговение. - О великом Бенвенуто. Мой Бен в некотором роде тоже был натуралистом. В природе искал он вдохновения. Помню обычную розу на крышке дамской пудреницы. Вы видели чашелистики в глубине каждого крошечного цветка. Бен сделал узор и на этой зажигалке, ему же принадлежит подбор надписи. Зажигалку заказал джентльмен…
- Кто именно, мистер Скетчерд? Пока я не узнаю имени, я не могу двинуться дальше.
- Мы найдем этот заказ. Это поможет мне оживить воспоминания. - Мистер Скетчерд принялся листать страницы плотной муарированной бумаги, неторопливо проводя пальцем сверху вниз по полям. - Мы приближаемся к концу пятьдесят восьмого года. Знаете ли, всякий раз к концу каждой тетради мне кажется, что "тепло". Я помню, что тогда было Рождество, и, кажется, я продал тогда же чудесное кольцо.
Последняя страница гроссбуха. На верху ее Берден видел слово "декабрь". Ему вдруг показалось, что, если записи о продаже зажигалки не обнаружится ни в этой книге, ни в следующей, мистер Скетчерд все так же неторопливо будет листать страницу за страницей несколько часов или даже дней, пока палец старого ювелира не упрется в самую первую запись, сделанную еще его отцом в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году.
Ювелир поднял глаза и улыбнулся, но он улыбался постоянно, и его улыбка не обнадежила Бердена.
- Да, вот оно, - пробормотал старик, - то самое кольцо, плоское, украшенное алмазом и сапфирами, для мистера Роджерса из Помфрет-Холла. Конечно, для его жены или бедняжки дочери. Если не ошибаюсь, девушка была душевнобольной. - Многозначительно кивая, ювелир продолжал свои копанья в прошлом. - Не в этот же день, я уверен. Наверно, на следующий… Ну вот, инспектор, нашел.
С вновь ожившей надеждой Берден вскочил, чтобы взять у ювелира книгу, но тот цепко держал ее и не выпускал из рук.
- Нашел, - повторил он, на сей раз с оттенком триумфа. - Золотая зажигалка с узором "Les grappes de ша vigne", изготовлена Бенджамином Марксом, с надписью-посвящением: "Энн, светочу моей жизни". Боюсь, это мало что вам даст. Такая распространенная фамилия. Хотя есть адрес.
У Бердена уже иссякло терпение.
- Какая фамилия? - выкрикнул он возбужденно.
- Смит. Продажа совершена 15 декабря 1958 года мистеру Джефри Смиту.
Без всякого сомнения, Дрейтон серьезно относится к своим обязанностям, подумал Вексфорд, входя в кафе "Карусель". За перегородкой, разделявшей зал надвое, на спинке стула висело пальто с капюшоном, рукав зацепился за толстые листья каучуконоса в кадке. Дрейтон сидел спиной к двери, но в развороте его плеч ощущались сосредоточенность и напряженность. Он казался целиком ушедшим в оживленную, если не сказать любовную, беседу с сидевшей напротив девушкой. Вексфорд видел, как Дрейтон протянул руку и погладил девушку по щеке. Девушка в ответ улыбнулась чуть заметной нежной улыбкой. Они не заметили Вексфорда. Немудрено, подумал Вексфорд, если они, без преувеличения, видят только друг друга. Немного жестоко по отношению к девушке… Он думал о том, как долго еще придется Дрейтону проявлять к ней притворное внимание, когда появился Берден.
- Что вы заказали?
- Картофельную запеканку с мясом, - ответил Вексфорд. - Уже десять минут жду. - Он усмехнулся. - Наверно, им пришлось выйти на улицу, чтобы подстрелить что-нибудь мясное.
- Я нашел его, - объявил Берден. Интерес на лице Вексфорда мгновенно сменился выражением сердитого неверия.
- Вы сами говорили, сэр, - извиняющимся тоном продолжал Берден, - что некоторые люди в самом деле носят фамилию Смит.
- Я шутил, - прорычал Вексфорд. - Где же он живет?
- В Сьюингбери.
Подали запеканку, и Берден поспешил заказать порцию себе.
- Не понимаю, почему его нет в реестре избирателей. Ему никак не может быть меньше восемнадцати.