- Да, - сказал князь и нахмурился. - Я весьма опасаюсь, что мой бедный племянник влез в какую-то передрягу и не хочет, чтобы о ней кто-нибудь узнал.
- Стало быть, вы не считаете, что он - жертва чьей-то грязной игры?
- Нет, не считаю.
- По какой причине, осмелюсь спросить?
- Мистер Рэксоул, мы говорим доверительно, не так ли? Несколько лет назад мой глупый племянник попал в историю - в историю со "звездой" берлинской сцены. По всему, что я о ней слышал, эта леди - весьма яркий образец своего пола и своего крута, а в таких делах, где замешан правящий князь, следует избегать любого скандала. Я думал, что вся эта история со "звездой" сцены благополучно завершилась, поскольку вскоре должны публично объявить о помолвке моего племянника с принцессой Анной Экштайн-Шварцбургской. Но вчера я случайно увидел эту леди здесь. Такое совпадение - ее присутствие и исчезновение моего племянника - слишком подозрительно, чтобы быть случайным.
- Но как эта мысль согласуется с убийством Реджинальда Диммока?
- Никак не согласуется. Я предполагаю, что убийство бедного Диммока и исчезновение моего племянника совершенно между собой не связаны - за исключением, разумеется, возможности, что берлинская актриса играет на руку убийцам. Но я так не думаю.
- Что вы собираетесь делать этой ночью?
- Я собираюсь войти в дом, где прошлой ночью была мисс Рэксоул, и отыскать там какие-нибудь улики.
- Я согласен, - сказал Рэксоул. - Присоединяюсь. Однако позвольте сказать вам, князь, и прошу извинить меня за резкую прямоту, но ваши предположения неверны. Я готов держать пари на сто тысяч долларов, что князь Эуген похищен.
- Какие у вас основания для такой уверенности?
- Ах, - сказал Рэксоул, - это длинная история. Позвольте мне лучше начать с вопросов. Знаете ли вы, что ваш племянник, князь Эуген, задолжал миллион?
- Миллион? - воскликнул в изумлении князь Эриберт. - Но это невозможно!
- Тем не менее он задолжал, - холодно сказал Рэксоул. Затем он рассказал князю все, что узнал от мистера Самсона Леви.
- Что вы на это скажете? - спросил он, закончив свой рассказ. Князь Эриберт не ответил.
- Что вы на это скажете? - настаивал Рэксоул.
- Только то, что Эуген погублен, даже если он жив.
- Ничуть, - бодро отозвался Рэксоул. - Ничуть. Это мы еще посмотрим. Есть одна важная вещь, которую я хочу сейчас у вас узнать: претендовал ли кто-либо прежде на руку принцессы Анны?
- Да. В прошлом году король Боснии просил ее руки, но его предложение было отклонено.
- Почему?
- Сочли, что мой племянник - более удачная для нее партия.
- Но не оттого, что у его величества не слишком хороший характер?
- Нет. К несчастью, когда речь идет о королях, о личном характере обычно не упоминают.
- Стало быть, если по каким-то причинам брак принцессы Анны и вашего племянника не состоится, у короля Боснии появятся отличные шансы?
- Да. С политической стороны такой исход будет совершенно удовлетворительным.
- Спасибо, - сказал Рэксоул. - Я держу пари на вторую сотню тысяч долларов, что кто-то в Боснии - я не обвиняю лично самого короля - приложил к этому делу руку. Методы балканских политиков всегда были полувосточными. Итак, идемте.
- Куда?
- В этот миленький домик Неллиных приключений.
- Но наверняка еще слишком рано.
- Да, рано, - сказал Рэксоул. - Но нам нужно еще раздобыть кое-что. К примеру, потайной фонарь.
- И револьвер? - предположил князь Эриберт.
- Должно быть, револьверы? - поправил, засмеявшись, миллионер.
- Дело может дойти и до них.
- Ну, в таком случае, вот один, - сказал Рэксоул и вынул револьвер из кармана. - А ваш?
- А у меня, - сказал князь, - у меня револьвер вашей дочери.
- Черт, этого еще не хватало, - пробормотал Рэксоул про себя.
Было довольно рано - половина десятого. Они решили, что неразумно начинать операцию до полуночи. Надо было как-то провести три часа.
- Давайте сходим посмотреть игру, - предложил Рэксоул. - Возможно, повстречаем берлинскую леди.
В первый момент это предложение было сделано в шутку, но, поразмыслив, они оба решили, что вряд ли где-нибудь можно будет провести время лучше, чем в великолепном салоне курзала, где в сезон выигрывается и проигрывается столько же денег, сколько в Монте-Карло.
Пробило десять часов, когда они вошли в зал. Здесь было представлено большое общество - общество, в которое входили, в частности, и лица, пользующиеся в Европе наиболее дурной славой. В этом пестром собрании все были равны. Электрический свет холодно и беспристрастно освещал праведных и неправедных, глупых и лукавых, европейцев и азиатов. Как обычно, женщины монополизировали лучшие места за столами. Картина эта была хорошо знакома князю, который много раз наблюдал подобное в Монако, но Теодор Рэксоул никогда еще не бывал в европейских игорных домах; он имел лишь самые общие представления о правилах игры, и все окружающее чрезвычайно его заинтересовало. Некоторое время он наблюдал игру за столом, возле которого они остановились. Губы его ни разу не шевельнулись, но взгляд был прикован к столу, а слух ловил каждое замечание игроков или крупье. Он брал свой первый урок игры в рулетку.
Рэксоул видел, как юноша выиграл пятнадцать тысяч франков, которые тут же самым наглым образом были украдены нарумяненной девицей, чуть постарше юноши; он видел престарелых игроков, поставивших свои монеты, проигравших и тихо вышедших из игорного дома; он видел, как за один круг был сорван банк в пятьдесят тысяч франков.
- Это, пожалуй, неплохая забава, - сказал он наконец, - но ставки слишком малы для того, чтобы вызвать настоящий интерес. Попытаю-ка я счастья, просто так, для пробы. Я обречен выигрывать.
- Да? - удивился князь.
- Да, я всегда выигрываю в играх на везение, - ответил Рэксоул с веселой откровенностью. - Это мой рок. К тому же вспомните, что сегодня вечером я новичок, а все знают, как везет начинающим.
Через десять минут крупье за этим столом был вынужден прекратить игру, пока не прибудет новый запас денег.
- Что я вам говорил? - сказал Рэксоул, направляясь к следующему столу в глубь зала. Его сопровождали сотни любопытных взглядов. Одна старая женщина, чьи румяна пытались изобразить фальшивую юность, по-французски попросила его сделать за нее ставку в пять франков. Она протянула ему монету. Он взял ее и взамен дал женщине стофранковую банкноту. Она сжала в кулаке смятую бумажку и с истерической поспешностью бросилась обратно к столу.
Над вторым столом витал ощутимый дух возбуждения. Передовую линию игроков возглавляла женщина в черном шелковом вечернем платье с глубоким вырезом и в большой красной живописной шляпе. На вид ей было лет двадцать восемь, у нее были темные глаза, полные губы и типично еврейский нос. Она была хороша собой, но ее красоте был свойствен тот угрожающий, зловещий оттенок, который часто называют юноноподобным. Женщина находилась в центре внимания. Люди передавали друг другу, что она выиграла за этим столом в течение дня сто шестьдесят тысяч франков.
- Вы были правы, - прошептал князь Эриберт Теодору Рэксоулу. - Это берлинская леди.
- Черт ее побери! Она видела вас? Она может вас узнать?
- Она, вероятно, знает меня, но до сих пор еще не заметила.
- В таком случае держитесь за ее спиной. Я собираюсь выступить против нее небольшим походом.
С помощью тщательно отработанной дипломатии Рэксоул после недолгих маневров занял место за столом напротив леди в красной шляпе. Ореол его успеха за первым столом последовал за ним и сюда, и зрители рассматривали его как серьезного и грозного игрока. В первом круге леди поставила тысячу франков на двойное зеро - Рэксоул поставил сотню на девятнадцатый номер и тысячу на случайные номера. Девятнадцатый номер выиграл. Рэксоул получил четыре тысячи четыреста франков. Девять раз подряд Рэксоул возвращался к девятнадцатому номеру и случайным номерам, и девять раз леди ставила на двойное зеро. Девять раз Рэксоул выигрывал и леди проигрывала. Другие игроки, догадавшись, что игра превратилась в дуэль, стояли вокруг, бросив игру, и наблюдали за двумя дуэлянтами. Князь Эриберт ни разу не покинул своей позиции позади красной шляпы.
Игра продолжалась. Рэксоул время от времени проигрывал кое-какие пустяки, но удача с девятнадцатым номером не покидала его. Как выразился один английский зритель: "Он не в состоянии ошибиться". Когда пробило полночь, у леди в красной шляпе оставалась тысяча франков. Затем на полчаса к ней вернулась удача, и она начала выигрывать, но к часу ночи ее ресурсы иссякли. Из ста шестидесяти тысяч франков, которые были у нее в начале вечера, Рэксоул забрал себе около девяноста тысяч, остальное досталось банку. Это была катастрофа для Юноны в красной шляпе. Она вскочила, топнула ногой и выбежала из зала. За ней на небольшом расстоянии последовали Рэксоул и князь.
- Это может оказаться небесполезным - проследить за ее передвижениями, - сказал Рэксоул.
На улице, освещенной гигантскими дуговыми фонарями, где постоянно невдалеке от курзала слышался шум прибоя, Юнона в красной шляпе остановила фиакр и быстро уехала. Рэксоул и князь взяли открытый экипаж и последовали за ней. Но не успели они проехать и полмили, как князь Эриберт остановил экипаж, предложил Рэксоулу сойти, расплатился с возчиком и отпустил его.
- Я уверен, что знаю, куда она направляется, - объяснил он. - И нам лучше последовать за ней пешком.
- Вы думаете, что она направилась на место вчерашних событий? - спросил Рэксоул.
- Совершенно верно. Мы сумеем… Как это вы говорите… убить одним выстрелом сразу двух зайцев.
Догадка князя Эриберта оказалась верной. Экипаж, в котором ехала леди, остановился перед домом, в котором прошлой ночью состоялась дуэль между Неллой Рэксоул и мисс Спенсер, и леди скрылась в доме как раз в тот момент, когда двое мужчин появились в конце улицы. Вместо того чтобы пройти вдоль фасада, князь увлек Рэксоула в переулок, который шел сзади домов, и, войдя в переулок, стал считать дома, мимо которых они проходили. Через несколько минут они перелезли через стену, с величайшими предосторожностями пересекли длинный узкий участок земли - не то сад, не то задний двор - и присели скрючившись под французским окном, занавешенным изнутри шторами, но оставленным слегка приоткрытым.
- Вы улавливаете? - прошептал князь едва слышно. - Они беседуют.
- Кто?
- Берлинская леди и мисс Спенсер. Я уверен, что это голос мисс Спенсер.
Рэксоул потихоньку толкнул французское окно, чтобы оно открылось пошире, и приложил ухо к щели, через которую падала полоска желтого света.
- Займите мое место, - прошептал он князю. - Они говорят по-немецки. Вы лучше поймете.
Они потихоньку поменялись местами под окном, и князь стал внимательно прислушиваться.
- Стало быть, вы отказываете мне? - произнес голос посетительницы мисс Спенсер.
Ответа мисс Спенсер не последовало.
- Дайте мне хотя бы тысячу франков. Я ведь сказала вам, что проиграла целых двадцать пять тысяч.
И вновь не было ответа.
- Тогда я скажу вам, что я об этом думаю, - начала леди в гневе, торопливо роняя слова. - Я сделала то, что обещала. Я заманила его сюда, и вы без труда засадили этого бедного маленького человека в свой подвал, а теперь отказываетесь дать мне жалкую тысячу франков.
- Вы уже получили вашу долю, - проговорила мисс Спенсер. Ее слова звучали холодно и спокойно в ночном воздухе.
- Мне нужна еще тысяча.
- У меня ее нет.
- Ну что ж, тогда посмотрим.
Князь Эриберт услышал шелест развевающейся юбки, затем хлопнула дверь, и полоска света в щели приоткрытого окна внезапно исчезла. Он приоткрыл окно пошире. Комната была темной и, по всей видимости, пустой.
- Ну, теперь дело за вашим потайным фонарем, - нетерпеливо сказал он Теодору Рэксоулу после того, как перевел ему разговор двух женщин.
Рэксоул извлек из кармана летнего плаща потайной фонарь и зажег его. Луч упал на землю.
- Что это?! - тут же воскликнул князь Эриберт, указывая на землю. Фонарь бросал свет на лежавшую возле их ног решетку из параллельных прутьев, через которую можно было разглядеть подвал. Они опустились на колени, вгляделись в подземную камеру и увидели внизу сидевшего неподвижно на сломанном стуле молодого человека с закрытыми глазами и тяжело опущенной на грудь головой. В тусклом свете потайного фонаря он имел устрашающий вид трупа.
- Кто бы это мог быть? - спросил Рэксоул.
- Это князь Эуген, - последовал тихий ответ князя.
Глава XVII
Освобождение князя Эугена
- Эуген, - тихо позвал князь Эриберт.
Молодой человек в подвале, услышав свое имя, с трудом поднял голову и посмотрел на решетку, которая отделяла его от двух спасителей. По его лицу не было заметно, что он узнал их. Несколько секунд он бесцельно и тупо осматривался, его глаза блестели в свете потайного фонаря, а затем он опять медленно опустил голову на грудь. Он был одет в темный твидовый дорожный сюртук, и Рэксоул заметил, что один рукав - левый - был порван возле манжеты, а на левом плече виднелось пятно грязи. Твердый полотняный воротничок, потерявший белизну и накрахмаленность, был наполовину отстегнут, все еще свисая с шеи узника. Коричневые ботинки были расшнурованы. Кепи и носовой платок лежали на полу, здесь же валялись обрывки часовой цепочки и несколько золотых монет. Рэксоул направил фонарь в угол подвала, но не сумел обнаружить никакой обстановки, кроме стула, на котором сидел его высочество князь Позенский, и маленького, сколоченного из досок стола, на котором стояли тарелка и чашка.
- Эуген, - еще раз крикнул князь Эриберт, но и на этот раз его несчастный племянник никак не отозвался, и тогда Эриберт тихо добавил, обратившись к Рэксоулу:
- Вероятно, он не может нас отчетливо увидеть.
- Но он наверняка должен узнать ваш голос, - мрачно отозвался Рэксоул.
Наступила пауза, и двое мужчин на поверхности в растерянности смотрели друг на друга. Каждый из них знал, что они должны войти в этот подвал и вывести оттуда князя Эугена, но каждому было как-то боязно сделать следующий шаг.
- Слава Богу, он жив! - сказал Эриберт.
- Это может быть хуже, чем смерть, - отозвался Рэксоул.
- Хуже, чем… Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать… Возможно, он безумен.
- Идемте! - Эриберт почти кричал во внезапном приливе энергии, в диком порыве к действию. И, выхватив фонарь из рук Рэксоула, он бросился во мрак комнаты, в которой недавно происходил подслушанный ими разговор мисс Спенсер и леди в красной шляпе. На мгновение Рэксоул замешкался возле окна.
- Идемте, - повторил повелительно князь Эриберт. - Чего вы опасаетесь?
- Не знаю, - сказал Рэксоул, понимая нелепость этого ответа. - Я не знаю.
И тут же тяжело шагнул вслед за князем Эрибертом в комнату. На камине стояла пара потушенных свечей. Рэксоул механическими бездумными движениями зажег их, и они принялись осматривать комнату. Она была обставлена совершенно обычно довольно маленькая, довольно захудалая, довольно обшарпанная с безобразными обоями и безобразными картинами в безобразных рамках. На спинке стула висела мужская вечерняя куртка. Дверь была закрыта. Князь Эриберт повернул дверную ручку, но не сумел открыть ее.
- Заперто, - сказал он. - Очевидно, они знают, что мы здесь.
- Ерунда, - резко бросил Рэксоул. - Откуда они могли узнать?
Нажав на ручку, он сильно потряс дверь, и она отворилась.
- Я же говорил вам, что она не заперта, - сказал он.
Маленький успех с дверью воодушевил их. Это был курьезный психологический эффект: двое взрослых, здоровых и сильных мужчин были напуганы страшным видом узника в подвале. Но постепенно их страх проходил. В следующее мгновение они были уже в прихожей, которая вела к входной двери дома. Входная дверь была открыта. Они выглянули на улицу, осмотрев ее в обе стороны, но не увидели ни души. Улица, освещенная только тремя газовыми фонарями, казалась странно зловещей и таинственной.
- Она ушла, это ясно, - сказал Рэксоул, имея в виду женщину в красной шляпе.
- И мисс Спенсер вслед за ней, вы полагаете? - осведомился Эриберт.
- Нет. Она должна была остаться. Она никогда не осмелится уйти. Давайте искать лестницу в подвал.
К счастью, обнаружить лестницу в подвал оказалось нетрудно. Рэксоул молча убавил яркость фонаря и пошел первым, князь следовал вплотную за ним. Внизу был короткий коридорчик, в котором виднелась согнутая женская фигура, преграждавшая им путь. Глаза женщины в лучах фонаря блестели как у кошки ночью. Когда мужчины подошли поближе, они увидели, что это мисс Спенсер. Казалось, что она полуприсела на каменном полу, держа в руке то, что они вначале приняли за кинжал и что оказалось отнюдь не столь романтичным, а довольно длинным хлебным ножом.
- Я слышала вас, я слышала вас, - восклицала она. - Убирайтесь прочь, вам нельзя входить сюда.
В ее взгляде таилась опасность, ее буквально трясло от едва сдерживаемой неистовой энергии.
- Послушайте-ка, мисс Спенсер, - холодно сказал Рэксоул, - я полагаю, - что мы достаточно насмотрелись таких танцев. Вам лучше убраться отсюда, или мы попросту отшвырнем вас в сторону.
И он спокойно двинулся к ней с фонарем в руке. Она молча ударила его в руку ножом, фонарь упал и погас. Рэксоул издал крик скорее гневного изумления, чем боли, и отступил на несколько шагов. Во тьме они все еще могли различить блеск ее глаз.
- Я говорила вам, что вы не должны входить сюда, скачала женщина. - А теперь убирайтесь.
Рэксоул громко рассмеялся. Это был странный смех, но он смеялся и ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что эта женщина, эта конторская служащая остановила его и князя Эриберта жалким хлебным ножам, показалась ему очень забавной. Он зажег спичку, засветил свечу и шагнул к мисс Спенсер.
- Я опять сделаю это, - сказала она с твердой решимостью.
- О нет, на этот раз вы не выиграете, моя девочка, - сказал Рэксоул, достал револьвер, взвел курок и поднял руку с оружием. - Бросьте вашу игрушку, - твердо вымолвил он.
- Нет, - ответила она.
- Я буду стрелять.
Она стиснула зубы.
- Я буду стрелять, - повторил он. - Раз… два… три.
Банг, банг!!! Он выстрелил дважды, намеренно промазав.
Мисс Спенсер даже не дрогнула. Рэксоул был чрезвычайно поражен, это совсем не соответствовало рассказу Неллы о поведении мисс Спенсер прошлой ночью.
- Да, у вас есть немного смелости, - сказал он, - но это вам не поможет. Почему вы не пускаете нас?
Дело в том, что на самом деле никакой смелости у мисс Спенсер не было, но один страх отступал у нее перед другим. Она смертельно боялась револьвера Рэксоула, но еще больше она боялась чего-то другого.
- Почему вы не пускаете нас?
- Я не могу, - проговорила она, дрожа всем телом. - Он оставил меня здесь на страже.
Она была сломлена. По ее побледневшему лицу текли слезы. Теодор Рэксоул начал снимать легкий плащ.
- Я вижу, что должен укрыть вас своим пальто, скачал он, почти улыбаясь. Затем быстрым движением набросил плащ ей на голову и, бросившись к ней, схватил за руки, а князь Эриберт помогал ему.