- На Чаринг-кросс, за несколько минут до того, как имел удовольствие встретить вас. Мистер Жюль все же не поехал в Константинополь. Он не видел меня, а не то я спросил бы его, как он собирается попасть из Парижа в Константинополь, поскольку путешествие via Лондон не вполне обычно для этого маршрута.
- Какое у этого малого нахальство! - воскликнул Рэксоул. - Великолепное и колоссальное нахальство!
Глава XXII
В винных погребах "Гранд Вавилона"
- Знаете ли вы что-нибудь о прошлом этого Жюля? - спросил Рэксоул, наливая себе виски.
- Абсолютно ничего, - сказал Вавилон. - До разговора с вами я даже не знал, что его настоящее имя Томас Джексон, хотя конечно же понимал, что он на самом деле не Жюль. И я определенно не знал, что мисс Спенсер его жена; правда, долгое время подозревал, что отношения между ними более близкие, чем этого требует характер их должностей в отеле. Все, что я знал о Жюле - а он всегда звался Жюлем, - это то, что он постепенно, при помощи какой-то загадочной личной силы, занимал все более значительное положение в отеле. Он решительно был самым умным и наиболее интеллектуальным официантом, какого я когда-либо знал, в особенности он был искусен в трудной задаче сохранения собственного достоинства без, столкновения при этом с другими людьми. Боюсь, что эти сведения слишком туманны, чтобы хоть как-то помочь в нынешнем затруднении.
- А в чем заключается нынешнее затруднение? - с простоватым видом спросил Рэксоул.
- Мне представляется, что нынешние затруднения состоят в том, чтобы объяснить присутствие этого человека в Лондоне.
- Но это нетрудно объяснить, - сказал Рэксоул.
- Как? Вы предполагаете, что он озабочен тем, чтобы отдаться в руки правосудия, или же что привычка тянет его к отелю?
- Ни то и ни другое, - сказал Рэксоул. - Жюль собирается сделать еще одну попытку - вот и все.
- Еще одну попытку? Чего?
- Покушения на князя Эугена. Либо на его жизнь, либо на его свободу. Весьма вероятно, что на этот раз он выберет первое из двух; почти наверняка первое. Он считает, что мы находимся в затруднительном положении, потому что озабочены тем, чтобы держать в тайне проблемы князя Эугена, и что это обстоятельство дает ему преимущество. Он уже достаточно богат, по его собственному признанию, и взялся за это дело, вне всякого сомнения, за огромную награду, и он абсолютно уверен, что получит ее. Он недавно имел возможность доказать, что он отважный малый, и, если я не ошибаюсь, скоро выкажет еще большую отвагу.
- Но что он может сделать? Вы, разумеется, не предполагаете, что он покусится на жизнь князя Эугена в этом отеле?
- А почему бы и нет? Если Реджинальд Диммок погиб в этих стенах только из-за подозрения, что он может предать конспиративное дело, то почему бы не убить здесь и князя Эугена?
- Но это будет отвратительное преступление, которое принесет отелю непоправимый вред.
- Совершенно верно! - улыбаясь, признал Рэксоул. Маленький Феликс Вавилон, казалось, никак не мог переварить эту чудовищную мысль.
- Но как это можно сделать? - спросил он после некоторого молчания.
- Диммок был отравлен.
- Да, но тогда здесь находился Рокко, и Рокко участвовал в заговоре. Но я не думаю, что это может удаться без Рокко. Я даже не думаю, что Жюль попытается сделать это. Вы ведь понимаете, что в таком месте, как "Гранд Вавилон", еда проходит через многие руки и что отравить одного человека, не убив при этом еще, возможно, человек пятьдесят, - это в высшей степени деликатная операция. Более того, князю Эугену, если он не изменил своих привычек, стол накрывает его собственный слуга, старый Ганс, и, таким образом, любая попытка подсунуть тарелку с пищей прежде, чем стол накрыт, будет чрезвычайно рискованной.
- Допустим, - сказал Рэксоул. - Тем не менее можно подсунуть вино. Об этом вы подумали?
- Нет, не думал, - признался Вавилон. - Вы превосходный теоретик, но я также знаю, что вино для князя Эугена всегда открывают в его присутствии. Вне всякого сомнения, делает это Ганс. Таким образом, винная теория несостоятельна, мой друг.
- Не понимаю, почему, - сказал Рэксоул. - Я не могу судить о винах как знаток и очень редко пью их, но мне сдается, что бутылку вина можно подменить в то время, когда она еще находится в погребе, в особенности если в отеле имеется сообщник.
- Стало быть, вы думаете, что мы еще не избавились от всех этих ваших заговорщиков?
- Я думаю, что у Жюля все еще может оставаться в этом здании сообщник.
- И, по-вашему, бутылку вина можно открыть и вновь запечатать так, чтобы не осталось никаких следов? - Вавилон был весьма саркастичен.
- Я не вижу необходимости открывать бутылку, чтобы отравить вино, - сказал Рэксоул. - Мне никогда не доводилось отравлять кого-нибудь при помощи вина, и я не считаю, что у меня есть прирожденный талант отравителя, но думаю, что я сумел бы изобрести несколько способов, как устроить подобный трюк. Но, конечно, я признаю, что могу полностью ошибаться относительно намерений Жюля.
- Ах, - сказан Феликс Вавилон. - Винные погреба под нами - одна из диковинок Лондона. Надеюсь, что вам известно, мистер Рэксоул, что, когда вы купили "Гранд Вавилон", вы купили лучшее, возможно, собрание вин в Англии, если не во всей Европе. Его стоимость я оцениваю в шестьдесят тысяч фунтов. И могу вам сказать, что я всегда заботился о том, чтобы погреба соответственно охранялись. Даже Жюлю придется столкнуться с серьезными трудностями, чтобы проникнуть в погреба без разрешения заведующего, а заведующего погребами нельзя - или было нельзя - подкупить.
- Стыдно сказать, но я все еще так и не поинтересовался своими винами, - улыбнулся Рэксоул. - Я никогда не принимал их в расчет. Раз или два я удосужился осмотреть весь отель, но винные погреба я из своих экскурсий исключил.
- Как это возможно, мой дорогой приятель! - сказал Вавилон, которого позабавило подобное признание; он, великий знаток и любитель вин, почти не мог поверить в подобное. - Но вы сможете осмотреть их завтра. Если позволите, я составлю вам компанию.
- А почему не сегодня ночью? - спокойно предложил Рэксоул.
- Сегодня ночью?! Но ведь уже очень поздно: Хаббард наверняка ушел спать.
- А могу я спросить вас, кто такой Хаббард? Я помню это имя, но смутно.
- Хаббард - это заведующий винными погребами, - сказал Вавилон с заметным почтением. - Спокойный человек лет сорока. У него ключи от погребов. Он знает каждую бутылку в каждой корзине, ее дату, ее качество, ее стоимость. И он трезвенник. Без его ведома ни одна бутылка не может покинуть погреба, и без его ведома ни один человек не может войти в подвал. По крайней мере так обстояло дело в мою бытность, - добавил Вавилон.
- Мы разбудим его, - сказал Рэксоул.
- Но уже час ночи, - запротестовал Вавилон.
- Не важно, если вы действительно решили составить мне компанию. Погреба ночью точно такие же, как и днем. Почему бы не спуститься в них сейчас?
Вавилон пожал плечами.
- Как желаете, - согласился он со своей непоколебимой вежливостью.
- А сейчас - на поиски этого мистера Хаббарда с его ключом от чулана, - сказал Рэксоул, когда они вместе вышли из комнаты.
Несмотря на поздний час, отель, разумеется, не был заперт на ночь. Несколько гостей все еще задерживались в общих гостиных, и несколько усталых официантов все еще прислуживали им. Один из этих последних был отправлен на поиски мистера Хаббарда, и, к счастью, выяснилось, что этот джентльмен еще не удалился на отдых, хотя и собирался это сделать. Он лично принес ключи мистеру Рэксоулу, и после недолгой беседы мистера Хаббарда с его бывшим хозяином владелец и экс-владелец "Гранд Вавилона" направились прямиком в винные погреба.
Эти погреба тянулись через или, точнее, под доброй половиной той площади, что занимал на поверхности отель, стоявший продольно вдоль Стренда. В силу того что земля в этом месте спускалась резким откосом от Стренда к реке, "Гранд Вавилон" около Стренда был, так сказать, глубже, чем около Темзы. Под той частью здания, что была обращена к Темзе, находился фундамент и субфундамент, а под той, что обращена к Стренду, кроме фундамента и субфундамента располагались еще и винные погреба.
Спустившись по служебной лестнице на четыре пролета и пройдя по длинному коридору, тянувшемуся вдоль кухни, Рэксоул и Вавилон оказались напротив двери, которая вела в еще один лестничный пролет. Он спускался к основному входу в погреба. Снаружи от входа находился подъемник для вин, который доставлял благородную влагу на верхние этажи; здесь же помещался и маленький офис мистера Хаббарда. Вавилон, которому все это было хорошо знакомо, достал связку ключей, отпер огромную дверь, и они оказались в первом погребе - первом из анфилады, состоящей из пяти помещений. Рэксоула поразил не только царивший здесь ледяной холод, но также и обширность подвала.
Вавилон включил переносной электрический фонарь на длинном проводе, лежавший здесь же, под рукой, и повел лучом вокруг, показывая размеры помещения. Освещенный пляшущим лучом подвал казался жутким и загадочным. Длинные ряды корзин для вина уходили во мрак. Затем Вавилон зажег электрическое освещение, и Теодор Рэксоул в сопровождении своего экскурсовода принялся осматривать то, что составляло наиболее примечательную часть его собственных владений.
Стоило поглядеть на невинный энтузиазм, с которым Феликс Вавилон показывал Рэксоулу его сокровища. Он развернул перед смущенным взором миллионера целую мистерию, действующими лицами которой были все вина трех континентов - нет, четырех, поскольку эта всеобъемлющая винная коллекция не обошлась и без великолепной приторной констанции из Капской колонии. Вавилон начал с демонстрации превосходных изделий Бургундии и продолжил кларетами из Медока, Бордо и Сотерна; затем перешел к шампанским из Аи и Перри; затем последовали рейнвейны и мозельские из Германии, а также замечательные имитации шампанского из Майна, Неккара и Наумбурга; затем знаменитое и восхитительное токайское из Венгрии и все австрийские разновидности французских вин, включая карловиц и сомлауэр; затем он подвел Рэксоула к испанским хересам, включая чистейшие манзаниллу и амонтильядо, а также вино-де-пасто; затем к винам из Малаги, как сладким, так и сухим, а также ко всем "испанским красным" из Каталонии, включая темное "Тент", столь часто употребляемое в сакральных целях, затем к знаменитому портвейну из Опорто. Затем они перешли в итальянский погреб и полюбовались на превосходное бароло из Пьемонта и кьянти из Тосканы, на орвието из Рима, на "Христовы слезы" из Неаполя, на простоватую марсалу с Сицилии. И так далее до бесконечности, причем о каждом он сообщал подробнейшие детали, которые здесь просто невозможно привести.
В конце анфилады погребов находилась застекленная дверь, за которой, как можно было видеть, был дополнительный погреб, поменьше, помещение примерно в пятнадцать или шестнадцать квадратных футов.
- А здесь что-то особое? - с любопытством спросил Рэксоул, когда они остановились перед дверью, глядя сквозь нее на ряды бутылочных горлышек.
- Ах! - воскликнул Вавилон, почти облизываясь. - Здесь хранятся сливки всего.
- Лучшее шампанское, я полагаю? - спросил Рэксоул.
- Да, - сказал Вавилон, - здесь лучшее шампанское, нечто совершенно особое… Но я вижу, мой друг, что вы впадаете в общую ошибку, ставя шампанское на первое место среди всех прочих вин. На самом деле это место принадлежит бургундскому. В ваших погребах, мистер Рэксоул, есть бургундское, которое стоило мне - сколько бы вы думали? - восемнадцать фунтов за бутылку. Возможно, оно никогда не будет выпито, - добавил он со вздохом. - Оно слишком дорогое даже для князей и плутократов.
- Нет, все-таки будет, - быстро сказал Рэксоул. - Мы с вами откроем завтра бутылку.
- Затем, - продолжал Вавилон, сев на своего любимого конька, - есть здесь, к примеру, рейнское, датированное 1706 годом, которое произвело огромную сенсацию на выставке в Вене в 1873 году. Есть здесь также прославленное персидское вино из Шираза, подобного которому я не встречал нигде. Также есть непревзойденная коллекция романеи-конти, величайшего вина из всех современных бургундских. Если я верно запомнил, князь Эуген непременно выпивает бутылку этого вина, когда останавливается здесь. Его, разумеется, нет в общем списке вин отеля, и только несколько завсегдатаев знают о нем. Мы не торгуем им вразнос в столовой.
- Здорово! - сказал Рэксоул. - Давайте войдем внутрь.
Они вошли в каменную камеру с почти священным трепетом перед ее содержимым, и Рэксоул огляделся вокруг с любопытством и вниманием. В дальнем углу камеры виднелась решетка, через которую пробивался слабый свет.
- Что это? - резко спросил миллионер.
- Всего лишь вентиляционная решетка. Хорошая вентиляция здесь совершенно необходима.
- Она выглядит сломанной, не так ли? - сказал Рэксоул и затем быстро тронул Вавилона за плечо: - Здесь, в погребе, кто-то есть. Вы не слышите дыхания совсем рядом, за корзиной с вином?
Мужчины застыли под лучами единственной в погребе электрической лампочки в напряженном молчании и несколько секунд прислушивались. Половина погреба была погружена во мглу. Рэксоул твердым шагом прошел по центральному проходу между корзинами с вином и свернул за угол направо.
- Выходи, негодяй! - приказал он громким, почти злобным голосом, хватая закутанную фигуру.
Он ожидал увидеть мужчину, но это была его собственная дочь, Нелла Рэксоул.
Глава XXIII
Дальнейшие события в погребах
- Ну, отец, - приветствовала Нелла своего удивленного родителя, - тебе следовало бы сначала убедиться, что ты схватил того, кого надо, прежде чем применять всю свою ужасную физическую силу. Я уверена, что ты сломал мне ключицу.
И она потерла плечо, комически преувеличивая боль, а затем повернулась к мужчинам. Обычно щеголеватая, Нелла выглядела сейчас так, словно ее только что вытащили из пожара, а юбка ее темно-серого платья была порвана и запачкана. Она машинально оправила юбку и пробежала руками по волосам, приглаживая их.
- Доброе утро, мисс Рэксоул, - вежливо кланяясь, сказал Феликс Вавилон. - Какое неожиданное удовольствие встретить вас здесь.
Феликса никогда не покидала салонная вежливость, в какой бы переплет он ни попал.
- Могу я спросить вас, Нелла Рэксоул, что вы делаете в моем винном погребе? - несколько напряженно произнес миллионер. Он был явно раздосадован, приняв по ошибке свою дочь за преступника; более того, он терпеть не мог удивляться, а на этот раз он был удивлен превыше всякой обычной меры; и наконец, ему вовсе не нравилось, что посторонний человек встречает Неллу в столь странных и неприглядных обстоятельствах.
- Сейчас я вам все объясню, - начала Нелла. - Я довольно поздно засиделась у себя в комнате, ночь была ужасно душной. Я слышала, как Биг Бен пробил половину первого, а затем отложила книгу и вышла на балкон, чтобы проветрить комнату перед сном. Я перегнулась через перила балкона - вы помните, что моя спальня на третьем этаже - и стала глядеть вниз, в маленький дворик, который отделяет стену отеля от Солсбери-Лейн. Я была несколько удивлена, когда увидела фигуру, крадущуюся через двор. Всем известно, что входа в отель из этого двора нет и, кроме того, дворик утоплен ниже уровня улицы футов на пятнадцать или двадцать. Итак, я стала наблюдать. Фигура подошла ближе к стене и исчезла из виду. Я перегнулась через балкон так далеко, как могла, но увидеть незнакомца мне не удалось. Тем не менее я слышала его.
- Что ты слышала? - резко спросил Рэксоул.
- Странные звуки, словно он что-то пилил, - сказала Нелла. - Они продолжались довольно долго - думаю, примерно с четверть часа.
- Почему, скажи, Бога ради, ты не пошла и не предупредила меня или кого-нибудь еще в отеле? - спросил Рэксоул.
- О, не знаю, папочка, - сладко проворковала она. - Мне было очень интересно, и я думала, что разузнаю все сама. Ну ладно! Как я уже говорила, мистер Вавилон, - продолжала она, обращаясь теперь к Феликсу с ослепительной улыбкой, - этот шум продолжался довольно долгое время. Наконец он прекратился, и фигура вновь появилась возле стены, пересекла двор, вскарабкалась на противоположный забор и перелезла через изгородь на Солсбери-Лейн. Я почувствовала некоторое облегчение из-за того, что он не вломился в отель. Было видно, как он очень медленно шел по Солсбери-Лейн. Прямо навстречу ему шел полисмен. Я услышала, как он сказал полисмену: "Доброй ночи, офицер" - и спросил у него спички. Полицейский поднес ему спичку, человек закурил сигарету и прошел дальше вниз по переулку. Если вытянуться изо всех сил из моего окна, мистер Вавилон, то можно с трудом увидеть набережную и реку. Я видела, как человек пересек набережную и наклонился над рекой, перегнувшись через парапет. Казалось, он разговаривал с кем-то. Затем он пошел вдоль набережной к Вестминстеру, и больше я его не видела. Я подождала минуту или две, не вернется ли он обратно, но он не вернулся, и я подумала, что самое время мне начать расследование этого дела. Я тут же спустилась вниз, вышла из отеля, прошла через четырехугольный двор на Солсбери-Лейн и оглядела ограду. С той стороны к стене была прислонена лестница, по которой можно было с чрезвычайной легкостью забраться на стену и спрыгнуть вниз во дворик. Я ужасно боялась, что кто-нибудь может пройти по Солсбери-Лейн и схватить меня, когда я перелезаю через ограду, но никто не прошел, и я перелезла через нее без особых затруднений, если не считать того, что порвала юбку. Я на цыпочках пересекла двор и обнаружила, что в стене, возле самой земли и почти точно под моим окном, находится железная решетка размером приблизительно один фут на пятнадцать дюймов. Я подумала, что поскольку поблизости нет никаких железных предметов, то загадочный визитер, должно быть, пилил именно эту решетку. Я сильно потрясла ее и не очень удивилась, когда добрая часть решетки осталась у меня в руках, открыв достаточно большой просвет, чтобы через него мог пролезть человек. Я решила проникнуть в отверстие, но теперь жалею об этом. Не знаю, мистер Вавилон, пытались ли вы когда-нибудь, будучи одетым в юбку, протиснуться через маленькое отверстие. Скажите, пытались?
- Не имел этого удовольствия, - сказал маленький Феликс, вновь кланяясь и рассеянно беря бутылку, которая лежала у него под рукой.