Дрейтону пришлось оторваться от этих мыслей на входе в гараж "Ред Стар". Ему показали два допотопных "хилмена", и он поспешил на остановку автобуса, шедшего в Стоуэртон. Рассела Коуторна Дрейтон нашел в его кабинете. На единственном кирпичном фрагменте стены дальше было сплошное стекло - прямо над головой Коуторна висел календарь с изображением девушки в туфлях на высоких каблуках, всю одежду которой составляли три пуховочки, вынутые из пудрениц. Дрейтон испытывал смешанное чувство презрения и неловкости. Девица напомнила ему о журналах в лавке Гровера. Коуторн сел прямо, когда Дрейтон представился, и быстро кивнул, как командир, принимающий рапорт.
- Приветствую. Садитесь. Все больше туч на горизонте?
Манерный старый зануда, подумал Дрейтон.
- Я хочу узнать у вас о прокате автомобилей. Вы ведь занимаетесь этим?
- Милый юноша, я подумал было, что вы пришли как официальное лицо, а вам всего…
- Вы не ошиблись, и я задаю вам официальный вопрос. Какого цвета автомобили, которые вы даете напрокат?
Коуторн открыл веерообразное окно над дверью. От свежего воздуха он закашлялся.
- Какого цвета? Они у нас все одинаковые - черные автомобили модели "моррис майнор".
- Брал ли кто-нибудь у вас машину в субботу, третьего числа?
- Дайте сообразить. Суббота, вы говорите? Третьего?..
- На прошлой неделе. Календарь над вашей головой.
Лицо Коуторна приобрело темно-бордовый оттенок.
- Все должно быть записано в журнале, - пробормотал он.
Журнал так будто велся аккуратно. Коуторн раскрыл его, перелистал несколько страниц назад, чуть нахмурился.
- Я помню то утро, - сказал он, - Я потерял лучшего механика. Наглый молодой дьявол, вел себя так, словно гараж - его собственность. Мне надоело терпеть, и я вытолкал его взашей…
Дрейтон беспокойно заерзал на стуле:
- Вернитесь к машинам.
- Нет, все были на месте, - задумчиво произнес Коуторн.
- А как насчет продажи? Может быть, кто-то купил у вас зеленый автомобиль примерно в эти же дни?
Испещренной набухшими венами, слегка дрожащей рукой Коуторн принялся теребить свои усы.
- Мое дело не слишком процветает. - Он поколебался, устало глядя на Дрейтона. - Скажу откровенно. Я не продал ни одной машины с тех пор, как в феврале мистер Гровер купил свою малолитражку.
Дрейтон почувствовал, как к лицу его прилила кровь. Хватило всего-навсего имени.
- Я сам хочу взять у вас напрокат машину, - сказал он, - на вечер.
Неистовствуя и изображая самоуверенность, как это делают слабые люди, Алан Киркпатрик стоял в кабинете Вексфорда. Он демонстративно отказался сесть и, как заведенный, повторял "чушь" и "не верю этому" в ответ на все предположения старшего инспектора о возможной смерти Аниты Марголис.
- В таком случае, - сказал Вексфорд, - вы ведь не откажетесь рассказать нам о своих перемещениях в минувший вторник, в день, когда у вас с нею было свидание.
- Свидание? - Киркпатрик издал хриплый звук, похожий на смех. - Мне нравится, как вы все представляете. Я узнал эту женщину только потому, что люблю искусство. Только через нее можно было попасть в дом и посмотреть картины Марголиса.
Берден поднялся, вышел из угла, где до того спокойно сидел, и сказал:
- Значит, вы интересовались его работами? Как и я. Я что-то не могу вспомнить название картины, которую взяла у Марголиса галерея Тейт. Может быть, ваша память лучше моей?
Откровенный подвох, содержавшийся в вопросе, не умалял значения самого вопроса. Если Киркпатрик собирался выдерживать роль любителя живописи, он должен был отвечать. Его мягкие подвижные губы скривились.
- Я не знаю, как он их называет, - пробормотал он.
- Странно, - проговорил Берден. - Любой поклонник Марголиса знает картину "Ничто".
Секунду даже Вексфорд смотрел на Вердена в изумлении. Затем он вспомнил про "Уикэнд телеграф", лежавший в ящике его стола, прямо под рукой. Слушая инспектора, неожиданно пустившегося со знанием дела рассуждать о современном искусстве, Вексфорд таял от восхищения. Справочной литературой Берден умел пользоваться не хуже, чем пистолетом. Тоже, видимо, ошеломленный, Киркпатрик с озадаченным и вызывающим выражением на лице плюхнулся на стул.
- Мне нечего ответить на ваши вопросы, - сказал он.
- Прекрасно, - ласковым тоном отозвался Вексфорд. - Как вы верно заметили, мы даже не можем доказать, что мисс Марголис мертва. - И он со значением кивнул, словно бы мудрость Киркпатрика вернула его от сенсационных грез к реальности. - Нет, не можем; мы, однако, возьмем на заметку, что, вероятно, вы - последний человек, видевший ее живой.
- Послушайте, - сказал Киркпатрик, продолжая сидеть на кончике стула и не делая попытки встать, - моя жена очень ревнивая женщина…
- Это в вашей семье похоже на заразную болезнь. Я бы осмелился утверждать, что именно ревность заставила вас угрожать мисс Марголис пару недель назад. - И Вексфорд процитировал Киркпатрика в изложении миссис Пенистен: "Ты доиграешься, Энн. В один прекрасный день я убью тебя!" Не был ли минувший вторник этим прекрасным днем? Не странно ли так разговаривать с женщиной, интересной для вас только картинами ее брата?
- На свидание, как вы это называете, она не пришла. Я не встретился с нею.
Руби должна узнать его. Вексфорд про себя проклинал недостаточность улик. Он не рассчитывал, что будет легко заставить Киркпатрика принять участие в параде опознаний. Самоуверенность коммивояжера несколько поколебали вопросы Вердена, но понемногу способность к браваде вернулась к нему. С выражением отчасти нетерпения, отчасти смирения на лице он вынул из кармана расческу и начал приводить в порядок свои волнистые волосы.
- Мы не заинтересованы в том, чтобы ваша жена подавала на развод, - сказал Вексфорд. - Если вы будете откровенны с нами, нет причин выносить наши разговоры за пределы этой комнаты, тем более ставить о них в известность вашу жену.
- Мне не о чем откровенничать, - произнес Киркпатрик менее воинственным тоном. - Во вторник я уезжал на север по делам фирмы. Да, я намеревался встретиться с мисс Марголис до отъезда. Она собиралась показать мне кое-что из… ранних работ Марголиса. Она не смогла бы сделать это, будь он дома, но он собирался куда-то.
Вексфорд поднял глаза и посмотрел на Вердена - тот был само спокойствие и сдержанность. Этот парфюмерный коммивояжер, вероятно, считает, что перед ним легковерные идиоты, которые проглотят любые россказни. Вексфорд чуть не фыркнул. Ну и загнул - ранние работы!
- Сначала я собирался заехать домой к обеду, но припозднился, - продолжал Киркпатрик, - и только в семь попал в Кингсмаркхем. У Гровера уже закрывали. Помню, девушка что-то меняла в витрине, а я хотел купить у них вечернюю газету. Ехать домой уже было поздно, поэтому я сразу направился на Памп-Лейн. Энн, то есть мисс Марголис, совершенно забыла о моем визите и собиралась на вечеринку. Вот и все.
Ближе к концу объяснения Киркпатрик покраснел и беспокойно заерзал на стуле.
- Это не могло быть позже половины восьмого, если было, - сказал Вексфорд. Он не понимал, почему Берден подошел к окну и с довольным выражением на лице смотрит вниз. - Уйма времени, чтобы насладиться искусством, не правда ли? А если еще учесть, что вы не вернулись домой к обеду…
Киркпатрик покраснел еще сильнее.
- Я спросил ее, не могу ли я ненадолго зайти, а потом предложил поужинать перед вечеринкой. Она уже была в оцелотовой шубе и готова к выходу и не позволила мне войти в дом. Я полагаю, она изменила свое первоначальное решение.
Берден отвернулся от окна, а когда заговорил, Вексфорд понял, что интересовало инспектора за окном.
- Сколько времени у вас эта машина? - спросил Берден.
- С минувшего понедельника. Я продал собственную и получил от фирмы новую.
- Значит, мисс Марголис никогда не видела ее раньше?
- Не понимаю, куда вы клоните.
- А я полагаю - понимаете, мистер Киркпатрик. Я думаю, мисс Марголис не захотела поехать с вами потому, что не хотела показаться в такой заметной машине.
Удар попал в цель. Вексфорд опять подивился проницательности Бердена. Киркпатрик, красневший от одного намека на неуважение, на сей раз побелел от гнева, а может быть - от унижения.
- Девушка со вкусом, - продолжал Берден. - Я не удивлюсь, если узнаю, что при виде розового и желто-лилового убранства вашей машины она расхохоталась.
По-видимому, это было больным местом коммивояжера. Ни в образ любителя современной живописи, ни в образ обычного волокиты не вписывалась эта нелепая машина. Она была как клеймо, как постыдное удостоверение личности.
- Что в этом смешного? - спросил Киркпатрик зло. - С чего вы взяли, что она подняла меня на смех? - Раздражение уже мешало ему сохранять осторожность. - Я не изменился, не стал другим только потому, что на машине у меня реклама. Я устраивал Энн прежде, ее устраивали деньги, которые я на нее тратил… - Он сказал лишнее, и теперь его ярость отступила перед внезапным сознанием того факта, что он находится в полицейском участке и отвечает на вопросы сыщиков. - Я хочу сказать, что раньше передал ей несколько образцов…
- Конечно, в уплату за оказанные услуги? - вмешался Вексфорд.
- Что, черт возьми, хотите вы сказать этим?
- Вы говорили, что она показывала вам картины брата без его ведома. Это - проявление любезности, мистер Киркпатрик. Оно стоит пузырька лака для ногтей или куска мыла, мне кажется. - Вексфорд улыбнулся Киркпатрику. - Что же вы сделали - взяли взаймы более безобидную машину?
- Я же вам говорил, мы никуда не поехали. Если бы было нужно, мы могли поехать в ее машине.
- О нет, - мягко сказал Вексфорд. - Вы не могли этого сделать. В радиаторе была течь. Я полагаю, что вы достали зеленый автомобиль и именно в нем отвезли мисс Марголис в Стоуэртон.
Все еще вне себя от насмешек, которым подверглась его машина, Киркпатрик пробормотал:
- Надо думать, кто-то видел меня в Стоуэртоне. Коуторн, что ли?
- А почему Коуторн?
Лицо Киркпатрика пошло красными пятнами.
- Он живет в Стоуэртоне, - он слегка заикался и пришепетывал на шипящих. - К тому же он устраивал эту вечеринку.
- Вы направлялись в Шотландию, - задумчиво проговорил Вексфорд. - Чтобы попасть в Стоуэртон, вам нужно было сделать крюк. - Он тяжело поднялся и подошел к карте, висевшей на стене. - Смотрите, вот дорога на Лондон, вы должны были ехать по ней, а если хотели объехать Лондон, то по дороге восточного направления, через графство Кент. В любом случае Стоуэртон далеко в стороне от вашего маршрута.
- Черт бы вас побрал, чего вы хотите? - взорвался Киркпатрик. - Мне нужно было убить вечер. Делать абсолютно нечего. Я не хотел прибыть в Шотландию на рассвете. Меня могла мучить мысль о разлуке с Энн. Бог мой, она даже не была в Стоуэртоне, не появилась на той вечеринке!
- Я это знаю, - сказал Вексфорд, усаживаясь в свое кресло. - Ее брат об этом знает, мистер Коуторн знает, но вы как это узнали? До сегодняшнего утра вас не было в Суссексе. Ну а теперь все должна расставить по местам серия опознаний. Вы не возражаете?
Внезапно Киркпатрик словно сломался под гнетом усталости. Возможно, физическое истощение или перенапряжение от вранья - и вранья безрезультатного - так сказалось на нем. Его привлекательность во многом зависела от свободной манеры держаться, горделивого постава головы, улыбки. Теперь же все это куда-то исчезло, на верхней губе выступил пот, а карие глаза - самое привлекательное в его внешности - смотрели, как глаза собаки, которой наступили на хвост.
- Я бы хотел знать, для чего вы затеяли все это, - сказал он угрюмо. - Я бы хотел знать, кто и где меня видел и чем я, по вашему предположению, занимался.
- Я все скажу вам, мистер Киркпатрик, - проговорил Вексфорд, вставая на ноги.
- Когда я смогу получить назад свою вуаль? - спросила Руби Бренч.
- Ты же знаешь, что мы не химчистка. Мы не выполняем срочных заказов.
Она должна жалеть, что сейчас не те времена, думал Берден, когда без вуали женщины не выходили даже просто на людную улицу. Он еще помнил вуаль на бабушкиной шляпке - это была плотная, по видимости непрозрачная завеса, идеально скрывавшая лицо.
- Какая жалость, что мы не в Марокко, - продолжал Берден, - а то ты могла бы закрыться паранджой.
Руби одарила его мрачным взглядом. Она опустила поля шляпы с явным намерением скрыть глаза и спрятала подбородок в шифоновом шарфике.
- Я ужасно рискую, - сказала она. - Надеюсь, вы можете это понять. Допустим, я его опознаю, а он удерет? Сегодня тюрьмы для таких - не преграда. Вы только загляните в газеты.
- И все же выбора у тебя нет, - сказал Берден.
Когда они сели в машину, Руби неуверенно проговорила:
- Мистер Берден, до сих пор вы так ни разу не сказали мне, что вы намерены предпринять по поводу того, что я содержала этот… как вы его называете? - дом.
- Это будет зависеть от обстоятельств. Посмотрим.
- Я же стараюсь помочь вам.
Они молча доехали до окраин Киргсмаркхема.
- Будь откровенна, Руби. Что такого сделал для тебя Мэтьюз, кроме того, что тратил твои деньги и почти разрушил твой брак? - заговорил Берден.
Крашеные губы задрожали. На пальцах руки Руби, прижимавшей ко рту шарф, Берден заметил мозоли и следы от длинных царапин, оставленные работой.
- Мы очень много значим друг для друга, мистер Берден.
- Это же все в прошлом, - мягко сказал он. - Вам бы пора подумать о сегодняшнем дне. - Его слова звучали жестоко. Возможно, правосудие вообще жестокая штука. Берден привык если не сам вершить правосудие, то отдавать нарушителей закона в его руки. Сейчас же, чтобы узнать нужное ему, Бердену придется укрыть Руби от правосудия. Но и в этом случае жестокости не избежать.
- Тебе еще почти десять лет до пенсии. Много ли найдется женщин, которые захотят пригласить тебя на работу, если узнают, в чем ты замешана? Они же узнают, они читают газеты, Руби.
- Я не хочу, чтобы у Джорджа были неприятности. - Это имя, как недавно Вексфорда, повергло Бердена в недоумение, прежде чем он вспомнил, что так нарекли Обезьяну при рождении. - Когда-то я сходила по нему с ума. Понимаете, у меня нет детей, никогда не было, как бы это сказать, настоящего мужа. Мистер Бренч по возрасту годился мне в отцы. - Она замолчала и крошечным кружевным платочком промокнула влажное от слез пространство между полями шляпы и шарфиком. - Джордж сидел в тюрьме. Когда я нашла его, он был так счастлив, что теперь не один.
Несмотря на свой характер, Берден был тронут. Он помнил старого Бренча, слабоумного и капризного, состарившегося раньше времени.
- Джордж стоил мне четырех фунтов, - неожиданно сказала она, - а еще выпивки и Бог знает скольких прекрасных обедов, но он отказывается даже лечь рядом со мной. Нехорошо, мистер Берден, когда все помнишь и не можешь…
- Не стоит он твоей преданности. Ну же, Руби, веселее! Мистер Вексфорд полагает, что твой проступок относится к третьей категории. Ты ведь не слышала, чтобы Джеф Смит называл девушку Энн? Ты говорила так, чтобы выгородить Обезьяну.
- Вы правы.
- Вот и умница. Теперь дальше - ты хорошо обыскала комнату, увидев пятно крови?
- Я чересчур перепугалась. Послушайте, мистер Берден, я не могу перестать думать об этом деле. Джордж в четверг был дома один, сочиняя это письмо, пока я работала. Я думаю, он нашел что-нибудь, оставленное ими.
- Я тоже так думаю, Руби, и, пожалуй, все светлые головы думают одинаково.
На дворе полицейского участка Руби увидела человек двенадцать - сплошь мужчины ростом не выше пяти футов и девяти дюймов и темноволосые, от темного шатена до жгучего брюнета. Киркпатрик стоял четвертым от конца ряда слева. Руби неуверенно подошла к мужчинам по бетонным плитам, настороженная, нелепая на своих высоких каблуках и с закутанным лицом. Вексфорд, не знавший того, что она рассказала Бердену, с трудом удерживался от улыбки, Берден же смотрел на нее с грустью. Руби быстро оглядела первых трех слева, взгляд ее на секунду задержался на Киркпатрике. Она подошла поближе и медленно двинулась дальше вдоль шеренги, время от времени оглядываясь через плечо. Дойдя до конца строя, она повернула назад. Киркпатрик выглядел испуганным, он явно был в замешательстве. На обратном пути Руби остановилась перед ним. Искра взаимного узнавания как будто пролетела между ними, и это относилось как к нему, так и к ней. Руби пошла дальше и надолго задержалась перед последним мужчиной справа.
- Ну? - спросил Вексфорд, стоявший уже в дверях.
- На минуту мне показалось, что я знаю того человека с краю. - Вексфорд тихо вздохнул: "человек с краю" был констебль Пич. - Но потом я поняла, что ошиблась. Наверное, это человек с красным галстуком.
Киркпатрик.
- Наверное? Почему наверное?
- Мне знакомо его лицо, - просто ответила Руби. - Я не знаю никого из остальных. А его лицо кажется знакомым.
- Ну да, конечно. Мое лицо должно быть вам знакомо к этому часу, но я не снимал комнату в вашем публичном доме.
Было видно, что Руби обиделась.
- Я хочу знать одно: это он - Джеф Смит?
- Не знаю. Если бы я встретила того человека сейчас, я бы его не узнала. С самого того дня я пугаюсь всякий раз, когда вижу на улице темноволосого мужчину. А человека в красном галстуке я видела где-то на прошлой неделе. Может быть, во вторник. Не знаю. Он тоже узнал меня. Вы заметили? - Неожиданно из нее вырвались хлюпающие звуки, напоминавшие хныканье ребенка. Руби превратилась в маленькую девочку со старым лицом. - Я хочу домой, - сказала она, бросив злой взгляд на Вердена. В ответ он улыбнулся ей с философским видом. Она была не первым человеком, делавшим ему признания, а затем сожалевшим о них.
Киркпатрик вернулся в кабинет Вексфорда, но не сел на стул. Неудача с опознанием вернула ему уверенность, и на мгновение Вексфорду показалось, что коммивояжер намерен добавить несколько штрихов к образу покровителя или любителя искусств. Он взял в руки стеклянную статуэтку, с видом знатока ощупал ее и бросил на Вексфорда мрачный взгляд.
- Надеюсь, вы удовлетворены, - сказал он. - Полагаю, я был само терпение. Вы сами видели - эта женщина не узнала меня.
Зато ты узнал ее, думал Вексфорд. Ты был в Стоуэртоне и, хотя не присутствовал на вечеринке и не разговаривал с Марголисом, ты знал, что Анита Марголис не появилась у Коуторнов.
Киркпатрик расслабился и дышал ровно.
- Я очень устал и, как уже говорил вам, был в высшей мере терпелив и лоялен. Не каждый после четырехсотмильной дороги проявит такую готовность к пониманию, как я. - Он осторожно поставил на стол стеклянную фигурку в фут высотой, словно эксперт, только что закончивший ее оценку. Позер, думал Вексфорд. - Единственное, чего я сейчас хочу, - это выспаться и чтобы меня оставили в покое. Поэтому, если вы еще что-то хотите от меня, говорите лучше сейчас.
- Сейчас или никогда… Мы так не работаем, мистер Киркпатрик.
Но Киркпатрик, казалось, не слышал его слов.
- Или оставьте меня в покое. Я не желаю, чтобы мою семью беспокоили. Женщина не опознала меня, и лучше закрыть это дело по-хорошему. Я…
Ты слишком много говоришь, думал Вексфорд.