- Он сделал ей инъекцию демерола, - сообщил Патрик, не дожидаясь вопросов Кармайна. - В вену он ни за что бы не попал - девочка отбивалась, а ему требовалось, чтобы препарат подействовал как можно скорее. Поэтому я первым делом осмотрел ее живот и нашел след. Он рисковал проколоть кишечник или печень, поэтому выбрал подкожную иглу большого диаметра. Это нам и помогло. След от укола иглы двадцать пятого номера за семь дней исчез бы бесследно. А след от иглы восемнадцатого номера сохранился.
- А почему укол в живот действует быстрее внутримышечного?
- Такая инъекция называется парентеральной: препарат смешивается с жидким содержимым брюшной полости. Действует почти также быстро, как при введении в вену. Думаю, он воспользовался быстродействующим опиатом, который вызывает более сильное привыкание, чем героин, поэтому заполучить хотя бы рецепт препарата для перорального приема нелегко. К препарату в виде ампул имеют доступ только медики.
- Как думаешь, какую дозу он ей вкатил?
- Понятия не имею. Следы я нашел в клетках дермы в том месте, куда вошла игла. Но либо он не рассчитал дозу, либо у Франсины была необычная устойчивость к препарату. Если она ухитрилась спрятать куртку, значит, пришла в себя гораздо раньше, чем он рассчитывал.
- Кляпа не было, звуки приглушил мат - самый толстый из всех имеющихся. Возможно, Франсину обмотали скотчем поверх брюк и блузки. Преступник мог сам стащить с нее куртку, - рассуждал Кармайн. - Очнувшись, она поняла, что не может пошевелиться, но скорее всего попыталась высвободить руки. Думаю, Франсина была сильной духом девушкой. Из тех, кого особенно больно терять.
- Как и любую из них, - нахмурился Патрик. - И все-таки преступник должен был заметить розовый рукав, торчащий из черного мата.
- В зале полутемно, он торопился. Может, Франсина ухитрилась передвинуться так, чтобы закрыть собой куртку, или попыталась наброситься на него, едва он поднял крышку ящика.
- Или сделала и то и другое, - заключил Патрик.
- Ты еще не ужинал, Патси?
- Несси сегодня на концерте в Чаббе, придется ужинать в "Мальволио".
- Тогда и я с тобой. Сейчас предупрежу Сильвестри - и пойдем. - Кармайн усмехнулся. - На телефоне он провисит не меньше часа.
- Да хранят меня святые от магнатов, - проворчал Сильвестри, подсаживаясь за их столик. - Ладно, выдалась свободная минутка - можно промочить горло. Кофе и двойной скотч со льдом, - сказал он официантке, которая напоминала Кармайну Сандру.
- Что, настолько все плохо? - посочувствовал Патрик.
- Договориться с Моусоном было легко - он понимает, каково нам приходится, - но Роджер Парсон-младший всю душу мне вымотал. Он решительно отказывается видеть хоть какую-нибудь связь между убийствами и своим драгоценным Хагом.
- И как же ты его уломал, Джон? - спросил Кармайн.
Принесли скотч, Сильвестри сделал глоток и ухмыльнулся.
- Предложил ему подкрепить слова делами. Если Хаг никак не причастен к убийствам, чем скорее мы проведем обыск, тем раньше это подтвердится. Правда, - добавил он все с тем же иезуитским выражением лица, - за разрешение пришлось поплатиться.
- Так я и знал, - устало отозвался Кармайн. - И с чего мне вдруг пришло в голову, что все имеет свою цену?
- С того, что у тебя мозги в порядке, Кармайн. В следующий четверг, в полдень, ты встречаешься с Парсоном у него в офисе, в Нью-Йорке. Он хочет знать все, что известно нам.
- Эта встреча нужна мне сейчас как дырка в голове.
- Плати, Кармайн, плати.
Глава 10
Суббота, 11 декабря 1965 г.
"Развалиться могут даже самые продуманные планы", - размышлял Кармайн. На заправочной станции было совершено вооруженное ограбление, после чего грабители заглянули в два винных магазина, ювелирный и еще на одну заправку. В результате стало ясно, что обыск проводить почти некому. В распоряжении Кармайна остались лишь Кори, Эйб и еще четыре детектива - все новички, нуждающиеся в надзоре. Итак, две группы по три человека. Эйб возглавит одну, Кори - вторую. А сам Кармайн решил курсировать между ними и держать под рукой Пола, на случай если обнаруженные улики потребуют его способностей криминалиста.
Все они прибыли в Хаг к девяти утра и встретились в вестибюле с профессором и Дездемоной: оба получили приказ от правления активно содействовать полиции.
- Мисс Дюпре, вы вместе с сержантом Маршаллом и его подчиненными пройдетесь по этому этажу. Надеюсь, у вас есть ключи от всех запертых помещений? Профессор, вы проведете сержанта Голдберга по следующему этажу. У вас есть ключи? - осведомился Кармайн.
- Да, - обморочно прошептал профессор.
- Сесил в здании, - сообщила Дездемона, ведя Кармайна по северному коридору.
- Из-за обыска?
- Нет, из-за своих ребятишек. Он всегда приходит в выходные по утрам. Я подожду за дверью, вы найдете его в большой комнате. Обезьяны терпеть не могут женщин, - объяснила она.
- Да, Сесил мне говорил. Сходите пока вместе с Кори в электромеханическую лабораторию. Не хватало еще, чтобы Роджер Парсон-младший обвинил нас в какой-нибудь пропаже. Виварием я займусь сам.
- Спасибо, что пришли сами, лейтенант, - сказал Сесил, ничуть не раздраженный вторжением. - Хотите посмотреть, как живут мои ребятишки? Сегодня они в хорошем настроении.
"Если бы мне так жилось, я тоже был бы в хорошем настроении", - подумал Кармайн, входя в тесное помещение, отделенное от обезьянника прочной стальной решеткой.
- Это очень прочная решетка, - объяснил Сесил. - Разъяренная обезьяна способна разломить звено цепи как баранку. Обезьянник казался просторным - здесь было не очень много особей - и напоминал уголок саванны: нагромождение камней, пещерки, кусты, пучки травы, бревен, бетонные деревья с удобными ветками и теплым светом, имитирующим жаркое солнце. Реостаты, соединенные с таймерами, создавали предрассветные сумерки.
- Не слишком это жестоко - лишать их самок? - спросил Кармайн.
Сесил усмехнулся:
- Они обходятся, лейтенант, - совсем как мужчины в тюрьме. Главный самец у них Юстас. Новички сперва достаются Юстасу, который потом передает их Клайду, а тот - следующему. Джимми в этой цепочке последний.
- Что ж, Сесил, спасибо за экскурсию, но, думаю, спрятать здесь девушку невозможно.
- Ваша правда, лейтенант.
- Что именно вы ищете? - спросила Дездемона, когда Кармайн присоединился к группе Кори в электромеханической лаборатории - мечте любого механика.
- Шкаф с приставшим к нему человеческим волосом, обрывок ткани, сломанный ноготь, клочок скотча, пятно крови. То, чего здесь быть не должно.
- Так вот зачем вам лупы и яркие фонари! А я думала, эти методы устарели вместе с Шерлоком Холмсом.
- В таких поисках наши инструменты незаменимы. Все эти люди виртуозно умеют отыскивать улики.
- Мистера Роджера Парсона-младшего это отнюдь не радует.
- Так я и думал. Но мне до него дела нет.
Обыск продолжался - комната за комнатой, шкаф за шкафом, ящик за ящиком. Ничего не найдя на первом этаже, Кори и его команда перешли на третий, Дездемона и Кармайн двинулись следом.
Во время неспешного осмотра третьего этажа Кармайну вдруг подумалось, что при обычных обстоятельствах работать в Хаге приятно; сотрудники попытались даже придать холодной науке художественную раскрепощенность. На стенах и дверях красовались карикатуры, которые счел бы смешными лишь посвященный. Здесь же были портреты, пейзажи и плакаты, на которых в сочных красках изображалось нечто абсолютно невразумительное, сточки зрения Кармайна, но, бесспорно, красивое.
- Кристаллы в поляризованном свете, - пояснила Дездемона. - А также пыльца, пылевые клещи и вирусы под электронным микроскопом.
- Здесь некоторые рабочие места похожи на саквояж Мэри Поппинс.
- Вы о столе Марвина? - кивнула Дездемона на стол, где каждый предмет, от тумбы до книг, был сплошь облеплен розовыми и желтыми клейкими листочками для заметок, напоминающими крылья бабочек. - А вы задумайтесь, Кармайн. Таким людям, как Марвин, приходится проводить большую часть суток на одном месте. Почему же их рабочее место должно быть серым и безликим? Работодателям просто некогда осознать, что серые офисные клетушки снижают производительность, а обстановка, которой придан личный характер, способна ее повысить. Марвин поэт, только и всего.
- Лаборант Понсонби?
- Правильно.
- А Понсонби не возражает? У меня сложилось впечатление, что он не любитель желтого и розового: у него на стенах висят Гойя и Босх.
- Чак пытался было возразить, но профессор его не поддержал. У них необычные отношения, они сложились еще в детстве; подозреваю, даже в то время лидером был профессор. - Она заметила, что Кори присматривается к аппарату из тонких стеклянных трубок на ступенчатой подставке, и воскликнула: - Не трогайте прибор Нательсона! Попробуйте только его испортить, и будете всю жизнь петь в Венском хоре мальчиков.
- Думаю, в нем все равно ничего не спрячешь, - скрывая улыбку, сказал Кармайн. - Загляни лучше в стенной шкаф, Кори.
Они обшарили все стенные шкафы во всех помещениях, от первого этажа до чердака, но ничего не нашли. Пол отправился обследовать операционную, чтобы изучить все поверхности, на которых могла остаться жидкость.
- Но вряд ли я что-нибудь найду, - предупредил Пол перед уходом. - У миссис Либман чистота безупречная, она никогда не забывает протереть даже уголки и низ стола.
- У меня возникает ощущение, - внес свой вклад в атмосферу общего уныния Эйб, - что трупы доставляют в Хаг уже разделанными и упакованными в мешки - просто переносят из багажника чьей-нибудь машины в холодильник вивария.
- Отрицательный результат - тоже результат, - возразил Кармайн. - Неизвестно, какую роль играет Хаг в этом темном деле, но не бойни - это явно.
Глава 11
Понедельник, 13 декабря 1965 г.
Досадная особенность затяжных дел - неуклонное сокращение объемов работ. В воскресенье Кармайну было решительно нечем заняться. Он попытался читать, лениво переключал телеканалы, вышагивал из угла в угол. И так устал отдыхать, что в понедельник прибыл в Хаг к девяти утра с чувством облегчения. И застал у дверей толпу чернокожих с самодельными плакатами "Детоубийцы" и "Расисты". Почти все собравшиеся накинули куртки "черной бригады" поверх военной формы.
Поблизости дежурили две патрульные машины, но пикетчики вели себя организованно, только скандировали лозунги и выбрасывали вверх кулаки жестом, который придумал сам Мохаммед эль-Неср. Кармайн отметил, что лидеры "черной бригады" в пикете не участвовали: собралась мелкая сошка, приманка для тележурналистов. К двери Кармайна пропустили беспрепятственно, разве что проводили нестройными выкриками "Легавый!".
Как и следовало ожидать, все воскресные газеты и телепередачи рассказывали о Франсине Мюррей. Кармайн передал комиссару предостережение Дерека Даймена сразу же, и хотя до сегодняшнего дня тревожные прогнозы ничем не подтверждались, полицейские уже нюхом чуяли неладное. Холломен стал очагом негодования - и по общим, и по частным поводам. О роли Хага в случившемся давно было всем известно, и газеты не собирались щадить Джона Сильвестри и Кармайна: передовицы большинства воскресных газет были посвящены гневному обличению некомпетентных сотрудников полиции.
- Видели? - выпалил профессор Смит, едва Кармайн шагнул в кабинет. - Вы их видели? Демонстрация - здесь, у нас!
- Их трудно не заметить, профессор, - сухо отозвался Кармайн. - Успокойтесь и выслушайте меня. Скажите, мог ли кто-нибудь затаить злобу на Хаг? Например, пациент?
Сегодня великолепная шевелюра ученого осталась немытой, от бритвы ускользнуло столько же щетинок, сколько ей попалось. Явные свидетельства распада личности, или эго, как сказал бы психоаналитик.
- Не знаю, - выдавил Смит с таким видом, будто Кармайн предположил нечто абсурдное.
- Вы сами ведете прием пациентов, сэр?
- Нет, уже несколько лет не веду, разве что изредка консультирую сложные случаи, которые всех ставят в тупик. С тех пор как открылся Хаг, моя задача - быть здесь, в кругу ученых, обсуждать с ними вопросы исследований, рассматривать дилеммы, искать решения, если эксперименты приняли непредвиденный оборот. Я даю советы, иногда предлагаю новые темы для исследований. Наукой, преподавательской деятельностью и чтением я занимаюсь так плотно, что принимать пациентов мне просто некогда.
- Кто же ведет прием? Напомните мне, пожалуйста.
- В первую очередь - Аддисон Форбс, так как он занимается клиническими исследованиями. У доктора Понсонби и доктора Финча есть несколько пациентов, у доктора Полоновски - большая клиника. Он видный специалист по синдрому мальабсорбции.
Кармайна так и подмывало попросить собеседника говорить по-английски, но вместо этого он задал следующий вопрос:
- Значит, вы советуете побеседовать прежде всего с доктором Форбсом?
- Как вам угодно, - отозвался профессор и вызвал Тамару.
"А вот и еще одна "хагистка", по виду которой ясно: с ней что-то происходит, - отметил Кармайн. - Интересно, на что она способна? Тамара - изящная и сексуальная особа, но цвести ей осталось всего несколько лет".
Аддисон Форбс в первый момент растерялся.
- Принимаю пациентов? - переспросил он. - Да я же с самого начала сообщил вам об этом, лейтенант! За неделю я успеваю принять человек тридцать, но не меньше двадцати - это уж точно. Я пользуюсь достаточной известностью, поэтому ко мне приезжают не только со всей страны, но и из-за рубежа.
- Могли кто-нибудь из пациентов затаить злобу на вас или на Хаг, доктор?
- Дорогой мой, - надменно отозвался Форбс, - пациенты редко понимают сущность своих недугов! Им кажется, что лечение способно мгновенно сотворить чудо, и если этого не происходит, они во всем винят врача. Но я стараюсь подчеркнуть в разговоре с каждым пациентом, что являюсь самым обычным врачом, а не кудесником и что улучшений придется ждать.
"Чванный, нетерпимый и высокомерный неврастеник", - поставил диагноз Кармайн, но умолчал о нем. И спросил будто невзначай:
- Вам никогда не угрожал никто из пациентов?
Форбс был шокирован.
- Нет, ни разу! Если вам нужны пациенты, способные на угрозы, обратитесь не к терапевтам, а к хирургам.
- Но в Хаге нет хирургов.
- Стало быть, пациенты никому не угрожают, - последовал непреклонный ответ Форбса.
От доктора Уолтера Полоновски Кармайн узнал, что синдром мальабсорбции - непереносимость пациентом еды, созданной для людей самой природой, а также пристрастие к веществам, которые природа никому не предназначала в пищу.
- Это аминокислоты, фрукты или овощи, свинец, медь, глютен, все виды жиров, - объяснил Полоновски, сжалившись над собеседником. - С каждым новым пациентом список этих веществ растет. К примеру, мед может вызвать анафилактический шок. Но меня интересуют в первую очередь вещества, наносящие ущерб мозгу.
- Вам случалось сталкиваться с недовольством пациентов?
- Полагаю, как любому другому врачу, лейтенант, но наглядных примеров не припомню. Вред моим пациентам бывает нанесен задолго до знакомства со мной.
"Еще один издергавшийся тип", - отметил Кармайн.
Доктор Морис Финч выглядел еще хуже.
- В попытке самоубийства доктора Шиллера виноват я, - убитым голосом признался Финч.
- Сделанного не воротишь, но, так или иначе, в случившемся вы не виноваты, доктор Финч, можете мне поверить. Вы же знаете, у доктора Шиллера было немало проблем. И потом, вы же спасли ему жизнь, - добавил Кармайн. - Вините того, кто подбросил сюда труп Мерседес Альварес. А теперь на время отвлекитесь от доктора Шиллера и попытайтесь вспомнить, не угрожал ли вам кто-нибудь из пациентов. Может, вы слышали, как пациент угрожал всему Хагу?
- Нет, - растерялся Финч. - Нет, никогда.
Тот же ответ Кармайн услышал от доктора Чарлза Понсонби, лицо которого, однако, стало оживленным и заинтересованным.
- А ведь это мысль, - нахмурившись, заметил он. - Обычно о таких случаях люди забывают, и совершенно напрасно. Я подумаю, лейтенант, и постараюсь что-нибудь вспомнить - ради себя и своих коллег. Впрочем, я почти на сто процентов уверен, что со мной ничего подобного не бывало. Слишком уж я безобиден.
Из Хага Кармайн направился пешком по продуваемой жестоким ветром Оук-стрит к медицинской школе Чабба. Выбравшись из лабиринта коридоров и переходов, без которых не обходится ни одно подобное учреждение, он наконец добрел до кафедры неврологии. Там ему предстояло встретиться с профессором Фрэнком Уотсоном.
Тот принял Кармайна сразу же, явно радуясь злоключениям Хага, но при этом не забывая громогласно поносить убийц.
- Я слышал, это вы придумали прозвище Центру Хьюлингса Джексона, профессор, - с почти незаметной улыбкой сказал Кармайн.
Уотсон надулся, как жаба, пригладил тонкие черные усики и вскинул подвижную бровь той же масти.
- Да, я. Вы заметили, что там это прозвище терпеть не могут? Аб-со-лютно не выносят. Особенно Боб Смит.
"А-а, так тебе нравится строить из себя Мефистофеля", - подумал Кармайн.
- Вы не любите Хаг?
- Всеми фибрами ненавижу, - откровенно признался профессор. - Мне, как и всем блестящим ученым из моей команды, приходится бороться за каждый цент, буквально выбивать средства на исследования везде, где только можно. Знаете, лейтенант, сколько нобелевских лауреатов работает в этой медицинской школе? Девять! Вообразите - девять! И среди них нет ни единого "хагиста". Все они на моей стороне, все существуют на нищенские гранты. Боб Смит может позволить себе покупать оборудование, которым пользуются от случая к случаю, а я вынужден даже марлевые тампоны выдавать по счету! Деньги погубили Боба Смита: без них он наверняка сделал бы немало открытий в области неврологии. А сейчас он не работает - он чахнет. Позер.
- Значит, обида настолько сильна? - удивился Кармайн.
- Это не обида, - взъярился Фрэнк Уотсон. - Это невыносимая пытка!
Вернувшись на Сидар-стрит, Кармайн узнал, что на куртке Франсины Мюллер не обнаружено никаких улик, кроме тех, что подтвердили ее нахождение в ящике с матами, которые тоже ничем не помогли. От Сильвестри Кармайн узнал, что в школе Тревиса сегодня все спокойно, зато начались беспорядки в школе Тафта, большинство учеников которой составляли обитатели гетто с Аргайл-авеню. "Чего им всем не хватает, - думал Кармайн, - так это трезвого политического руководства, а у Мохаммеда эль-Несра и его "черной бригады" есть хотя бы одно достоинство: тех, кто притронется к наркотикам, пусть даже к невинной травке, он вышибает из своей организации. Он хочет, чтобы его солдаты были здравомыслящими и целеустремленными. И это хорошо, какими бы ни были его намерения. Слава Богу, в городе есть Сильвестри и мэр: пока "черная бригада" марширует туда-сюда по Пятнадцатой улице, вскинув палки от метел на левое плечо, ее никто не трогает. Вот только какое оружие они прячут за стенами, щели в которых заткнуты матрасами, и сколько там этого оружия? Кто-нибудь в конце концов проболтается, и тогда мы получим ордер на обыск.