Мы быстро собрались и пошли за Чезлвитом в экспериментальное отделение. Там приветствовал нас Стокс. Никого из лаборантов или обслуживающего персонала в отделении не было: Вудворд выслал их под каким-то предлогом. На полу лежали пачки портретного стекла, аккуратно упакованные оберточной бумагой. Всего их было семь.
Холмс взял вторую и третью пачку, развернул бумагу и осторожно из каждой вынул по листу. Их он передал Вудворду. Тот взял один из них, укрепил в каких-то стоечках и включил реостат. Повеяло теплом. Мы напряженно всматривались в поверхность стекла, но оно оставалось без изменений. Вудворд выключил реостат. Защитными рукавицами убрал стекло в сторону и укрепил в стоечках другой лист. Когда оно нагрелось, в нем все более отчетливо стал выступать текст письма. Это было подобно той чудесной фотографии в глубине стекла, которую мы уже наблюдали раньше.
- Очень хорошо! - сказал Чезлвит. - Выключайте, Вудворд, дадим ему остыть и разберемся поподробней. - Вглядываясь в текст, он заметил, что автор тайнописи не оставил без внимания и его, Вудворда, персону.
Мы прочитали следующее: "Фредди! Вся твоя история стала мне поперек горла. Я разъясняю тебе вопрос. В ленте стекла мошка появляется от недостаточного прогрева стекломассы в подмашинной камере. Перед введением туда лодочки температура там должна достигать 1130-1150°. Погружение лодочки при этом должно быть медленным. При удалении щелоков пламя должно быть восстановительным. Я сообщаю тебе это в надежде, что эта скотина отвяжется от тебя. Секрета в этом никакого нет. Скоро выйдет из печати книга Вудворда, в которой любой сможет прочитать подробности этой технологии. Я не стал бы этого делать в любом случае, так как считаю это непорядочным по отношению к заводу, на котором тружусь много лет. Надеюсь, что это последняя дань скотине. Если нет, то ты принудишь меня покинуть завод".
Ознакомившись с содержанием письма, мы переглянулись друг с другом, а Холмс сказал всем присутствующим:
- Я полагаю, что текст этого письма разъясняет многое и значительно упрощает все наше расследование. Вы не против того, чтобы сейчас же пригласить сюда Барнета?
Все согласились, и Чезлвит, выглянув из отделения, сказал кому-то, чтобы к нему позвали мастера шлифовального отделения.
Барнет пришел, и его пригласили сесть. Я ожидал, что Холмс сразу оглоушит его предъявлением текста, но он выложил на стол совсем другие карты. Он достал из кармана какую-то фотографию и положил ее на стол, прикрыв половину ее книгой.
- Скажите, Барнет, - обратился он к мастеру, - вы знаете эту девушку?
- Нет, - отвечал Барнет, - первый раз вижу.
- Странно! А ведь это - невеста Коллинза,
- Чепуха! Я видел фотографию его невесты у него на складе, она - мулатка, а это ярко выраженная блондинка.
- Весьма возможно, - медленно сказал Холмс, - но вот еще какой вопрос. Вы получаете от кого-нибудь письма на завод?
- Да, получаю. От брата.
- Вот это письмо от него? - Холмс положил перед ним фотоснимок письма. Оказалось, что Вудворд и Чезлвит по его просьбе пересняли письма, адресованные ему и Коллинзу, как в обычном свете, так и в ультракрасном и ультрафиолетовом. Этого Барнет не знал - и без смятения, но все же настороженно, подтвердил авторство брата. Смысл текста в полном его виде был вполне невинным, можно было только выразить недовольство тем, что письма Барнету кем-то проверены.
- А почему вы оставляете его письма без ответа?
Барнет замялся и, несколько смутившись, сказал:
- У меня не хватает времени, я очень занят. Но я не понимаю, почему вас интересуют мои родственные отношения?
- Не скажете нам, чем занимается ваш брат?
- Это что - допрос?
- Ну, зачем так резко? Просто - беседа.
- Мой брат - владелец небольшого фотоателье, портретной мастерской, он делает заказы стекла у нас на заводе.
- Он вам брат двоюродный?
- Нет, почему же… Самый родной - единокровный и единоутробный.
- Кто же из вас тогда изменил свою фамилию и для какой цели? Ведь вы - Барнет, а он Сэвидж.
Барнет густо покраснел и с трудом вымолвил:
- Никто фамилию не менял. Это просто семейная неприятность… Я не люблю распространяться на эту тему, но раз вас так это интересует, тем более вызывает какие-то подозрения, то я скажу. Мои родители не успели оформить свой брак. Отцу пришлось срочно уехать в наши колонии, и я родился в его отсутствие. Меня крестили и в метрическую книгу записали под фамилией матери. Отец вернулся не столь скоро, сыну был очень рад, семья у них образовалась крепкая. Родился и второй сын - Фредди, который уже без помех унаследовал фамилию отца. Когда не стало отца с матерью, то всю заботу о брате взял на себя я. Мне удалось обеспечить ему приличное образование, сам же я остался хорошим, но только мастером.
- Как я вижу, - сказал задумчиво Холмс, - вы питаете к брату нежные, можно сказать, отеческие чувства. Не буду скрывать от вас, что именно это и остановило мое внимание, побудило к розыскам. Согласитесь, что довольно странно то, что вы не отвечаете на письма любимого брата. Не буду вас томить и приглашаю взглянуть на это стекло. Вы, оказывается, вовсе не оставляли письма брата без ответа, но пользовались разным способом тайнописи.
Барнет смотрел на письмо со своим текстом и был, как все видели, полностью уничтожен. После некоторого молчания он выдавил из себя:
- Хорошо, я признаюсь вам во всем… расскажу последовательно. Фредди талантлив, но натура у него увлекающаяся. Он организовал небольшой театрик - варьете с танцовщицами и световыми эффектами. Успех у него был немалый, и он работал не покладая рук, все время совершенствуя и разнообразя свои представления. В стекольном магазине он обратил внимание на шары с радужным переливом, изготовляемые нашим заводом, и они ему очень понравились. На одном из представлений оказался его знакомый по годам учения - Крейтон. Он выразил ему свое восхищение постановкой, они вспомнили прежние годы, и тот стал довольно часто посещать представления. Однажды Фредди поделился с ним, сказал, что ему очень бы пригодились для спектакля радужные шары, но те, что продаются, слишком велики по размеру. Крейтон сказал ему, что он мог бы помочь ему, если бы знал, как наводится на стекло эта игра цветов. Он, Крейтон, работает на Бирмингемском стекольном заводе и, зная технику изготовления, смог бы для Фредди сделать подобные по требуемому для него размеру. Фредди запросил меня, и я, не видя в том большого секрета, сообщил ему, что для этого нужно. Крейтон изготовил ему маленькие шарики, которые Фредди тут же употребил в дело и восхищался усилением эффекта представления. Потом его внимание остановили так называемые морозные шары. Крейтон опять выразил готовность помочь ему. История повторилась. Фредди очень хорошо знает ультрафиолетовую технику и увлекается ею. На ее применении и достигаются световые эффекты его представлений. Как-то Крейтон пришел к нему и дал кусок трехслойного стекла. Попросил испытать его - нельзя ли от него получить светового эффекта? Фредди испытал, но ничего толкового не вышло. А потом получилась глупость, за которую Фредди жестоко поплатился. Он придумал новое представление, которое было воспринято не так, как он ожидал. В какой-то там волшебной обстановке девушки танцуют. С ними комический персонаж с биноклем. Время от времени он направляет на них свой бинокль, и они кажутся публике голыми. Это вызвало восторг. Но однажды клоун по своей глупости позволил себе вольность: он направил свой бинокль на публику. У французов это вызвало бы большую веселость, но англичане - не французы, их это оскорбило. Поднялась буря негодования: как смел "раздевать" публику какой-то клоун своим рентгеновским биноклем.
Все дружно расхохотались.
- А мы-то все поражались тупости и дремучей невежественности нашего обывателя, - сказал Чезлвит. - Ведь со всей серьезностью в свое время в США на обсуждение был вынесен законопроект депутата Рида о запрещении лучей Рентгена (x-лучей, как их тогда именовали) в театральных биноклях. Мы удивлялись тому, как такая дикость могла прийти кому-то в голову, а источник этого, оказывается, в "пикантной" дури какого-то весельчака!
Барнет не смеялся. Печально наклонив голову, он продолжил:
- Конечно, все это было достигнуто с помощью невидимых ультрафиолетовых лучей. Но дурацкая выходка скверно отразилась на Фредди. Его театрик прикрыли, и ему пришлось заняться чем-нибудь. Он и открыл свое фотоателье. Крейтон не покинул его, он выразил ему свои соболезнования, предлагал денежную помощь. Не так часто, как раньше, но заходил к Фредди. Он продолжал работать, по его словам, на Бирмингемском заводе и никак не мог справиться с мошкой в листовом стекле. Он стал просить Фредди о том, чтобы я сообщил ему эту тонкость. Когда Фредди стал уклоняться, он не только напомнил о своих ему благодеяниях, но и дал понять, что сделает так, что прежде всего может пострадать его брат, то есть я. Не только по той причине, что я сообщил технику изготовления радужного и морозного стекла, а и по более серьезным причинам. Он упомянул, что некачественный триплекс с нашего завода поступил благодаря Фредди, который облучал его ультрафиолетом по просьбе Крейтона. Он делал это не таясь, и Крейтону не составило бы труда найти свидетелей, если бы возник судебный процесс. Я все сказал, джентльмены. Если вы найдете нужным выгнать меня с завода, я приму это как заслуженное наказание.
Холмс взглянул на Чезлвита и Вудворда. Те сидели с каменными лицами.
- Простите, Барнет, - обратился Холмс, - а почему вы с братом по-разному писали друг другу?
- Ну, это естественно, мистер Холмс, я был восхищен работой Вудворда по фотографии в стекле, уловил этот способ, который, невозможно было разоблачить, не зная сути. Стеклобой от листов такого стекла всегда был в экспериментальном отделении. Вырезать из него по портретным размерам нужный кусок мне не составляло труда. Затем я покрывал его желатиной, зная, что она поглощает ультрафиолет, процарапывал свой текст и использовал ртутно-кварцевую лампу. Фредди мой текст проявлял у себя уже нагревом. Он мне так же писать не мог даже в том случае, если бы я направил ему подготовленное стекло. Посылка стекла на стекольный завод - это то же, что доставка дров в лес. Он пользовался тайнописью, высвечиваемой инфракрасными лучами.
- Поэтому вы и придерживали у себя лампу, взятую у врача. Нагноение на десне, возможно, у вас и было раньше, но, не вернув лампу в амбулаторию, вы перестали и облучать кожу, что сразу было мной взято на заметку. Это я говорю просто для удовлетворения возможного вашего любопытства. Но у меня к вам есть еще один вопрос. Вы не признали в показанной вам девушке невесту Коллинза, а ведь это именно ее фотография, снятая в ультрафиолетовых лучах. Посмотрите, пожалуйста, сюда. - Холмс отодвинул прикрывавшую часть фотокарточки книгу, и выяснилось, что девушка сидит не одна, а рядом с молодым мужчиной.
- Вам не знаком этот человек?
- Да ведь это тот самый Крейтон, о котором я вам сейчас рассказывал!
- Ну, что же, джентльмены, я, кажется, сильно утомил Барнета этой беседой. Если у вас нет к нему вопросов или замечаний, то отпустите его пока отдохнуть от всего.
Когда Барнет, тяжело поднявшись со стула, покинул помещение, Холмс продолжал:
- Мне удалось добыть эту фотографию просто, против всяких ожиданий. Отправка писем Коллинзом своей невесте не домой, а на "до востребования" казалось совершенно естественной, ибо к такому способу прибегают многие влюбленные. Мне же это обстоятельство облегчило задачу. Мистер Стокс дал мне рекомендацию на центральный почтамт, и я там угнездился рядом с окошком, где выдаются письма, адресованные до востребования. Когда подошла девушка и спросила письмо на имя Керол Уайт, я вышел из почтамта и шел за ней незаметно. Погода была прекрасной, и она проследовала на бульвар, к столику, где подавали прохладительные напитки. Вскоре к ней подсел молодой мужчина, и они стали с ним о чем-то разговаривать. Я увидел на бульваре бродячего фотографа и, быстро подойдя к нему, сказал: "Два фунта, если незаметно заснимешь мне эту парочку". Фотограф кивнул и постарался. Они ничего не заметили. Невеста она или нет Коллинзу - неважно, но очевидно, что через нее он получает задания и поставляет Крейтону сведения по вашему заводу. Ясно и то, что триплекс, отправленный от вас, приводился в негодность Коллинзом с помощью ртутно-кварцевой лампы, что хранится на складе. Кстати, давно ли работает у вас Коллинз?
- Нет, - сказал Чезлвит, - он не из старых наших работников. Прежний наш заведующий складом по своему возрасту не смог уже выполнять обязанности и попросил его освободить. Тут и подвернулся Коллинз - с приличными рекомендациями, разбирающийся в продукции, очень энергичный. Я думаю, что мы продолжим наше собеседование и позовем сюда Коллинза.
Чезлвит выглянул за дверь и сказал кому-то, чтобы сходили на склад и попросили Коллинза прийти. Он появился довольно скоро и был несколько ошарашен от такого количества присутствующих.
Холмс обратился к нему, сказав, что передает ему привет от его невесты, которую он повстречал в Лондоне.
Такое начало еще более насторожило Коллинза, а Холмс, как бы не замечая ничего, продолжил:
- Вы, наверное, очень ревнивы, Коллинз. Зачем облик обаятельной девушки изображать в виде мулатки?
Коллинз сумрачно молчал.
Не выдержал Чезлвит:
- Не будем играть в бирюльки, Коллинз! Выкладывайте все как на духу. Вот пересъемка вашей корреспонденции, а вот фотография вашей невесты в обществе молодого мужчины. Вы к нему не ревнуете? Конечно же: вы именно ему служите! А может быть, она вам никакая и не невеста, а просто "почтовый ящик" для вашей корреспонденции? Вы, возможно, никогда ее и не видели, а просто получили фотографию, замаскированную под мулатку, с тем чтобы при случае иметь о ней представление? Говорите, зачем вам потребовалась технология изготовления огнеупора? Отвечайте же!
- Для лодочки, - сдавленно ответил Коллинз.
- Для лодочки?! Растолкуйте, пожалуйста.
- Процесс вытягивания листового стекла плохо налаживается у Крейтона. Лодочка изготавливается из шамота. Ее приходится долго лепить и обжигать. Крейтон задумал отливать ее из огнеупора, что будет быстрее и надежнее, так как новый огнеупор выдерживает значительно более высокую температуру.
- Великолепно! Болван же я, что заставил вас сказать это сейчас. Надо было предоставить вам возможность узнать технологию изготовления огнеупора. Ваш Крейтон - патентованный осел. Изготовленная им отливкой лодочка потонула бы в стекломассе подмашинной камеры. Ведь шамотную лодочку в стекломассу вдавливают специальные штанги, иначе она просто всплывает на поверхность. Новый огнеупор не потребовал бы штанг. Прежде чем интересоваться его изготовлением для этой цели, нужно было узнать его удельный вес! Он значительно тяжелее стекломассы. Где вы работали до нас?
- В Бирмингеме, у того же Крейтона. Он послал меня сюда, сказав, что даст мне продвижение по работе после выполнения его заданий. В противном случае просто вышвырнет меня за дверь.
- Порча триплекса - ваша работа?
- Моя… этого требовал от меня Крейтон.
- А "голубое стекло"?
- Я ничего не знаю о таком…
Чезлвит был взбешен и не стал больше уточнять что-нибудь.
- Сегодня же извольте покинуть завод!
Коллинз тяжело поднялся с места, но был остановлен Стоксом:
- Минуточку, Коллинз! Я пойду с вами. У меня могут быть к вам кое-какие вопросы.
Когда мы остались вчетвером, Чезлвит все еще кипел:
- Каков мерзавец! Спасибо вам, Холмс, что вы его вовремя выявили. Он мог бы еще что-нибудь напакостить нам, оставаясь у нас на работе.
- Видите ли, Чезлвит, как я вижу, Коллинз - мелкотравчатый промышленный шпион, работающий для Крейтона. Их завод сравнительно недавно организован, и они просто крадут у других тонкости той или иной технологии. Стокс обеспокоен другим. Сейчас он все выявит, но думаю, что успокоится. "Голубое стекло" просто неведомо этой компании. Они были бы не прочь овладеть секретом просветленной оптики, но квалифицированных специалистов, которые могли бы наладить такое производство, у них нет. О продаже же секрета на континент, что беспокоит Стокса, речи быть не может. Не таким олухам поручается столь тонкое дело. Другое дело, что вы можете предъявить иск на испорченный триплекс.
- Я думаю, - сказал Чезлвит, - что во избежание кривотолков не стоит поднимать этот вопрос.
- А как вы думаете поступить с Барнетом? - поинтересовался Холмс.
Заговорил Вудворд:
- Ну, что же с Барнетом? Из текста его негодующего письма мы видим, что он - честный человек. Работает он у нас давно. У него золотые руки, он ценный работник. Я не думаю, что его следует прогонять. Я предложу ему, чтобы его брат прикрыл свою фотолавку и обосновался у нас. Я возьму его к себе в экспериментальное отделение. Он увлеченный и талантливый человек. Полагаю, что он с радостью окунется в работу, где ему придется заниматься теми же ультрафиолетовыми лучами, которые он столь успешно использовал в своем театрике, и инфракрасными, что он применял в своей дурацкой тайнописи.
Холмс удовлетворенно наклонил голову:
- В таком случае, друзья мои, я полагаю, что жена вашего врача может уже выздоравливать, а он пусть возвращается на свое место. Мы с Ватсоном очень рады тем дням, что провели на вашем заводе в столь приятном для нас обществе. Просветите уж нас до конца, чтобы мы имели представление о тех предметах, что фигурировали в расследовании. Барнет сообщил своему брату способ изготовления радужных и морозных шаров. Как это производится?
- Никакого секрета в этом нет, - ответил Вудворд, - это все скоро можно будет прочитать в моей книге. Для получения радужной поверхности разогретое изделие помещается в пары хлорного олова. После такой обработки поверхность его покрывается чрезвычайно тонкой пленкой, отличной от основной массы стекла. На разделе этих двух поверхностей создаются условия для интерференции света. Мы это наблюдаем как радужную побежалость. Морозные стекла готовятся еще проще. Раздутая заготовка в горячем состоянии на короткое время погружается в воду. Наружный слой стекла при этом растрескивается, образуя причудливые узоры. Операция эта повторяется неоднократно, а потом стеклу придается окончательная форма изделия.
- Благодарю вас, Вудворд, это хоть и просто для вас, нам же в диковинку. Еще хотелось бы узнать, зачем ваш завод изготавливает армированное стекло, о чем сообщил Коллинз своему хозяину?
- Это, пожалуй, более сложный процесс из-за того, что не просто подобрать металл для сетки, которую закатывают в стекло, по коэффициенту термического расширения. Но вас интересует, зачем оно? То же назначение, что и у триплекса, - безосколочность. Но если триплекс все же мутнеет со временем, то армированное стекло этим не страдает. Но оно не подходит для легких конструкций и там, где нужна абсолютная прозрачность. Армированным стеклом можно закрыть большой проем в стене и получать от него достаточное количество света. Им можно покрыть здание сверху, как в оранжерее. Его достоинство не только в отсутствии осколков, но еще и в том, что оно выдерживает высокую температуру. Это важно в противопожарном отношении. Ведь пламя разгорается сильнее тогда, когда разрушаются стекла здания и образуется сквозняк.
Мы очень тепло распрощались.