Ален неохотно подчинился. Проходя мимо нее, предпринял последнюю попытку обольщения. Скосил взгляд сверху вниз и приподнял бровь, чтобы возродить у Сильви хоть крохотную искорку той влюбленности, которую зажег когда-то. Полный провал. Почувствовав ствол под подбородком, он перестал корчить из себя соблазнителя и, пятясь, убрался восвояси. Сильви закрыла дверь на замок, плеснула себе виски и села на диван. Перед ней на экране бегали за мячом миллиардеры в трусах, спонсируемые каким-то гипермаркетом. Их передвижения комментировала парочка истеричных журналистов. Она переключила на Си-эн-эн. Соединенные Штаты собирались ратифицировать Киотский протокол. Зазвонил телефон. Она бросила взгляд на часы.
– Алло!
– Это Кристиан. Я тебя разбудил?
Комиссар Тайандье. Она его успокоила:
– Когда не останется больше психопатов, я засну как убитая. Тогда и сумеешь разбудить меня ночью.
– Когда не останется больше психопатов, я позвоню тебе в приличное время. Только чтобы спросить, как поживаешь.
– Очень мило, особенно со стороны бывшего любовника.
– Мне не нравится слово "бывший".
– Как там в Париже?
– Нам тебя не хватает.
– Дело Аннабель Доманж?
– Точно.
– Я как раз над ним работала.
Вернувшись из Парижа в Брюссель, Сильви Бач пыталась проанализировать сцену исчезновения и сопоставить с данными из своих архивов.
– Надеюсь, у тебя уже есть что-нибудь. Завтра меня вызывают в Елисейский дворец.
– Президент?
– Пахнет делом государственной важности.
– Я подсчитала: во Франции за последний месяц бесследно исчезли двенадцать молодых женщин.
– И твое заключение?
– У меня его нет. Зато ты мне только что подкинул важную деталь.
– Какую?
– Исчезновение Аннабель беспокоит вашего президента.
4
Тайандье пересек двор Елисейского дворца под выглянувшим наконец солнцем. Секретарь проводил его в кабинет главы государства. Комиссар впервые оказался так близко к президенту. И впервые видел его в таком состоянии – осунувшееся лицо, распущенный галстук, табачный запах.
– Присаживайтесь, комиссар. Хотите выпить чего-нибудь?
– Нет, благодарю, господин президент.
Глава государства встал и присел на край письменного стола, скрестив руки. Беседа становилась все менее официальной.
– Я попросил вас прийти, чтобы вы рассказали мне про Аннабель Доманж.
Тайандье вкратце пересказал содержание полицейского рапорта:
– Аннабель Доманж, сотрудница министерства окружающей среды, пропала десять дней назад. В 21.45. В тот вечер она пригласила на ужин коллег из министерства с супругами. Согласно их показаниям, пошла выгулять собаку, но никто не видел, как она выходила из дома. Выкупа никто не потребовал.
– А эта бельгийская специалистка по психопатам что думает?
– Версия о похищении пока не подтверждена. Случай необычный.
– Это и так понятно.
– Никто не видел, как она выходила. То есть даже консьержка ничего не заметила.
– На Аннабель мог напасть кто-нибудь из соседей.
– Допросы и обыски ничего не дали. Мы даже привлекли бригаду кинологов.
– Подвалы, гаражи осмотрели?
– Из дома нет другого выхода, только через вестибюль. Понять не могу как, но она, похоже, прошла все-таки через него.
– Что вас заставляет так думать?
– Собака скребла входную дверь, словно рвалась за хозяйкой.
– Ваша гипотеза?
– Сильви Бач сейчас проверяет, не было ли сходных случаев в предыдущие недели.
– Больше всего я сейчас полагаюсь на вашу интуицию. Ради этого вас и вызвал. Вы хороший полицейский, Тайандье, и я рассчитываю на ваше шестое чувство.
– Я пока не пренебрегаю ни одной из версий.
– Оставьте ваш суконный язык. Вопреки тому, что вы думаете, в этих стенах он не в ходу.
– Вчера вечером у меня появилась одна зацепка.
– Что за зацепка?
– Необычный интерес, который вы питаете к этому делу.
– На что вы намекаете?
– Вы близко знакомы с Аннабель?
Тиканье настенных часов вместо ответа. Комиссару этого было вполне достаточно.
– Возможно, ее как раз поэтому и похитили.
Опять тиканье.
– Кто она для вас?
Президент встал и прошелся по кабинету.
– Вы и впрямь сыщик, Тайандье. Ишь как ловко превратили беседу в допрос.
Комиссар молчал, потому что не хотел похоронить свой вопрос, оставшийся без ответа. Глава государства уселся в соседнее кресло. Теперь оба сидели лицом к письменному столу.
– Аннабель много для меня значит. Это все, что я могу сказать.
Этого было достаточно.
– Вы не получали писем с шантажом или угрозами?
– Нет.
– Не предстоит ли вам принять какое-нибудь важное решение, на которое могло бы повлиять похищение мадемуазель Доманж?
– Знаете, если хочешь удержаться в политике, надо избегать любых важных решений. Особенно в этой стране. Я у власти больше десяти лет только потому, что никогда не касался ни права на труд, ни пенсий, ни образования, ни прочих табу. Так что, отвечая на ваш вопрос, скажу, нет, я не готовлю никакого важного решения.
– Мне необходима ваша помощь, господин президент.
– В вашем распоряжении все возможности государства. Вы получите поддержку всех министерств. Только отыщите Аннабель за сорок восемь часов. И не говорите мне, что это невозможно.
– Значит, лучше вообще ничего не говорить.
– Вы упомянули о выкупе, комиссар. У кого его могут потребовать?
– Кроме вас?
– Кроме меня.
– У ее родителей.
– Она никогда мне о них не говорила.
– Они живут в общине хиппи, которую основали на юге Франции. Своего рода секта, проповедующая любовь к ближнему и сексуальную свободу. Оправдание для группового секса. Может, потому Аннабель и не упоминала о них. Доманжи мало общаются со своей дочерью. Похитители с ними не связывались. Мы держим общину под наблюдением.
Президент встал и проводил комиссара к двери кабинета.
– Само собой, этот разговор останется между нами. – Да, господин президент.
Тайандье опять пересек двор Елисейского дворца, сытый по горло господином президентом.
5
– Ну как? – спросила Сильви по телефону.
– У меня две плохие новости, – сказал Тайандье.
– Начни с худшей.
– На поиски Аннабель Доманж дали сорок восемь часов.
– А плохая?
– У нее связь с президентом.
– Он сам тебе сказал?
– Почти.
– Его жена в курсе?
– В эту тему я не рискнул углубляться.
– Слушай, я расширила крут поисков, залезла в банк данных Интерпола. Четыре дня назад была объявлена в розыск некая Галан Райлер, выпускница Гарварда, проходившая практику в Белом доме. Представь, она тоже близка к главе государства. И, держись крепче, согласно полицейскому отчету, испарилась прямо посреди улицы.
– Как это?
– Один французский студент, который познакомился с ней в Вашингтонской Национальной галерее, засвидетельствовал, что видел, как она садилась в такси. Но обратно так и не вышла!
– Слепой свидетель, как и в Париже… Если я правильно сосчитал, эти исчезновения разделяет шесть дней.
– Вашингтонская полиция не сочла это похищением, поскольку нет достоверных свидетельств.
– Сильви, нам нужна помощь. Тяжелая артиллерия.
– У меня есть друг в ФБР. Я ему позвоню. Может, он узнает больше.
6
Кенджи опустил забрало и двинул на своем мотоцикле прямо через лужу. Из галереи "Цубаки" в Гиндзе, самом дорогом квартале мира, только что вышла шикарная молодая дама, явно местная. Она семенила под проливным дождем, зажав сумочку "Луи Вюиттон" под мышкой и раскрыв зонтик от Гуччи. Изящество гейши, столь выигрышное на светских вечеринках, немного портила ее торопливая походка.
Кенджи удостоверился, что Хиноширо следует за ней на своем "кавасаки", а сам сделал круг, чтобы перехватить ее на другом конце проулка, в который японочка наверняка свернула. Во время дождя эта щель меж двух бетонных стен – кратчайший путь для пешеходов, которые хотят поскорее добраться до станции метро. Деться там некуда, разве что пройти сквозь бронированную дверь аварийного выхода из банка или протиснуться через решетку какого-то пустующего торгового помещения.
Как он и предполагал, молодая женщина воспользовалась именно этим маршрутом. Хиноширо углубился в проулок и вдруг резко затормозил, чуть не столкнувшись лоб в лоб с "кавасаки" приятеля.
– А девчонка куда подевалась?
– Понятия не имею.
– Ты за ней следом ехал?
– Ну да.
– Так где же она тогда?
Кенджи слез с мотоцикла и подергал висячий замок, закрывавший решетку торгового помещения. Прижался к прутьям, но увидел только отражение своего грязного мокрого шлема. Девица не успела бы юркнуть внутрь, даже если бы у нее был ключ. Приятели повернулись к бронированной двери с камерой видеонаблюдения.
– Сваливаем отсюда, а то как-то не по себе! – сказал Кенджи.
7
Сорок восемь часов, отпущенных Тайандье, истекли пять минут назад, когда зазвонил его мобильный телефон. Президент осведомился, что нового. Несмотря на ультиматум, полицейскому нечего было ему сказать. Разве что в приемнике для бродячих собак побывал ветеринар, чтобы осмотреть пса Аннабель, найденного забившимся под какой-то скамейкой. Во Франции была горстка специалистов по составлению психологического портрета, все они побывали в квартире Аннабель. Снова были допрошены свидетели, а также родители жертвы, ее соседи и коллеги по работе. У Аннабель Доманж была репутация милой, сдержанной, скрытной девушки. Ни врагов, ни близких друзей, ни любовников. Единственным следом, которым располагал Тайандье, оказалась пропавшая в Вашингтоне девушка-стажер. Тем не менее он полагал, что сообщать об этом президенту преждевременно. Тот пригрозил перевести его туда, где от него будет больше проку.
– И как я объясню коллегам причины моего перевода?
– Это что, угроза?
– Того же калибра, что и ваша.
– Вы хоть соображаете, с кем говорите?
– В том-то и беда. Дело принимает непомерный размах. Вы мне ставите ультиматумы, теряете хладнокровие. Кем была для вас эта девушка, что вы довели себя до такого состояния?
Тайандье показалось, что он слышит тиканье настенных часов. Он задал вопрос иначе:
– Что поставлено на карту, господин президент?
– Отыщите Аннабель. Потратьте столько времени, сколько потребуется. Я вам больше звонить не стану. Позвоните сами, когда у вас будет что сообщить. В любое время дня или ночи.
Тайандье набрал номер Сильви и оставил ей голосовое сообщение: "Перезвони мне как можно скорее", потом двинулся по улице Ламарк к дому Аннабель. Та жила в великолепной трехкомнатной квартире на последнем этаже, с видом на парк Тюильри и базилику Сакре-Кёр. Мимо консьержки, мывшей пол в вестибюле, комиссар прошел на цыпочках, чтобы она его не заметила, и поднялся наверх. Еще раз осмотрел помещение. Ни фото в рамках, ни безделушек, ни сувениров, привезенных из поездок. Похоже, Аннабель была домоседкой. И тут он заметил отражение в зеркале. Не свое. Кто-то крался по коридору. Сердце Тайандье подскочило, тело тоже. Он бросился вдогонку за непрошеным гостем, уже сбегавшим по лестнице. Комиссар наудачу заскочил в кабину лифта и нажал на кнопку "О". Обогнал таинственного визитера на уровне четвертого этажа, но не сумел рассмотреть скрытое капюшоном лицо. Оказавшись внизу первым, тут же метнулся к лестнице и рванул вверх как угорелый, вынуждая беглеца повернуть обратно. Пыхтя и спотыкаясь, увидел, как незнакомец юркнул в квартиру. Комиссар выхватил пистолет и с воплем "стой!" ворвался следом за ним в гостиную. Окно было открыто, прозрачная штора раздувалась облаком. Комнаты опоясывал узкий балкон. Беглец выскочил туда и, обойдя преследователя, вернулся в квартиру у него за спиной. Полицейский опять кинулся на лестницу, сбил какого-то старика, тащившего продукты, сам покатился кубарем среди каскада яблок и вылетел на тротуар. Инстинктивно бросился в сторону Сакре-Кёр и добежал до площади Тертр. Человек в капюшоне протискивался между столиками на террасе ресторана. Тайандье срезал путь прямо к улице Кальвэр, которая была для беглеца наилучшей лазейкой. Затаился в подворотне и стал поджидать добычу. А беглец, по-прежнему пряча лицо под нависающим капюшоном, тем временем замедлил ход, чтобы слиться с толпой. Тайандье напряг мышцы, готовясь к броску.
И тут зазвонил его телефон.
Незнакомец рванул в обратную сторону с быстротой бумеранга, зашмыгнув на улицу Сент-Элетер. Тайандье устремился вдогонку, но потерял его из виду, поколебавшись какую-то долю секунды между улицей Шап и улицей Фуайатье, выбрал вторую и вскоре признался самому себе, что сделал неверный выбор. Держась за сердце, рухнул на скамейку. Тут его сотовый снова зазвонил. Сильви. Она только что говорила по телефону со своим знакомым из ФБР. И, по его словам, Белый дом вовсю давит на Бюро, а также на ЦРУ, чтобы те как можно скорее нашли пропавшую девушку.
– Непохоже, чтобы тебя это живо заинтересовало.
– Я только что упустил похитителя. Был от него в двух шагах.
– Кого? Где?
– В квартире Аннабель. Я едва не сцапал его, но он услышал звонок моего мобильника.
– Проклятье, это из-за меня…
– Я сам виноват, надо было отключить.
– Какого черта он там делал?
– Понятия не имею. Вернусь сейчас, проверю, не трогал ли он что-нибудь.
– Как он туда вошел?
– Открыл ключом. Ее ключом.
– Так ты выводишь отсюда, что это все-таки похищение?
– Ну если Аннабель решила уйти, не оставив адреса, кто тогда этот тип?
– Тот от кого она хочет сбежать. Или же тот, кто хочет сбежать вместе с ней.
– У тебя на все есть ответ, – буркнул Тайандье.
– Пока есть приемлемые ответы, надо разрабатывать любой след.
– Думаешь, это как-то связано с исчезновением Галан Райлер?
– Понятия не имею. Но если не пытаться что-то сделать, надо менять работу.
– Хоть какая-то зацепка.
– Твои сорок восемь часов истекли, ты знаешь?
– Дали отсрочку.
– Вроде есть одна возможность. Я тут потолковала с приятелем федералом.
– Слушаю.
– Ради этого дела в Париж вызывали целую толпу психологов-аналитиков, в том числе меня, и мы ничего не добились, признаю. Тут нужен специалист иного масштаба, способный воссоздать битву при Ватерлоо по щепотке земли с поля.
– А такие ребята существуют?
– Одного я знаю. Впрочем, он единственный. Натан Лав. Слышал о нем?
– Нет. Но готов хоть в Супермена поверить, если это выведет нас на след пропавших женщин.
– Проблема в том, что Натан Лав тоже исчез.
8
Заря. Солнце скользило по океану, лаская кожу и вспыхивая всеми цветами радуги в полузакрытых глазах. Стройный неподвижный силуэт в позе лотоса. Колени вдавлены в песок, голова упирается в небо. Неспешный прибой. Краб, ковыляющий по пустым ракушкам. Легкий океанский бриз, проникающий в ноздри. Естественный вдох, надувающий живот. Долгий выдох, давящий на внутренности, втягивая живот. Взгляд на горизонт, отсутствие мысли, отсутствие "я" – просто горстка молекул в сердце космоса.
Гармония, хиширио.
Он уже и сам не знал, сколько дней, а может, и лет прошло с тех пор, как он вернулся в изначальное состояние, предшествовавшее цивилизации, которая раздавила человечество под наслоениями иллюзий. В то состояние к которому ближе всего австралийские аборигены. Он жил на острове к северу от Земли Арнхем. Один. Потому а заметил довольно быстро крохотное черное пятнышко на белом фоне, мало-помалу принимавшее человеческие очертания. Он узнал Ами Джангкавул из клана Лийягалаву-мирри. Она была последним человеком, которого он видел, прежде чем уединиться здесь. И первым, кого увидел с тех пор.
– Как дела, Натан? – спросила Ами.
Натан. Так его звали.
– Как и каждый год.
– Странный ответ.
– Как там мир?
– Мир снова интересуется тобой, Натан.
9
Сильви Бач кашлянула и, прежде чем открыть глаза, попыталась сбросить тяжесть с груди. Ее рука наткнулась на что-то бугорчатое, колючее, холодное, живое. Она вынырнула из своего сна, тяжкого, как свинец, – девять с половиной часов разницы во времени и тридцать часов авиаперелета, плюс куча пересадок, удушающая жара и несколько стаканов кавы. В Дарвине она встретилась с Крисом Уэлсом, начальником местного отделения Интерпола. который подготовил для нее почву и уладил административные формальности, препятствовавшие доступу посторонних на Землю Арнхем, территорию австралийских аборигенов. Она села в двухмоторный самолет и приземлилась в Нангалале, у которой певучим оказалось только название. Там ее ждал проводник по имени Нгулмармар, или попросту Мармар. Усевшись за руль раздолбанного внедорожника, он отвез ее дальше на восток, огибая биллабонги, болота и мангровые заросли, до outstation с непроизносимым названием.
Кроме фантастических пейзажей, созданных Радужной Змеей, и идиллических пляжей, которые избрали своим лежбищем крокодилы, им встретились по дороге только двое раскрашенных мужчин, три женщины, тащившие черепах, да еще старик, рисовавший на коре какой-то сон. Остаток путешествия был лишь пустыней и светом. Путешествия, конечной целью которого был человек по имени Натан Лав.
Раскрыв глаза, Сильви осознала, что тяжесть на ее груди – большущая игуана. Паника охватила обеих, и ее, и рептилию. Сильви взвизгнула, игуана встопорщила свой воротник. Мармар, спровадив непрошеную гостью, ухмыльнулся:
– Прирученных животных защищают духи Мими. Если вы их обидите, они придут ночью и накажут вас.
– И таких зверюг можно приручить?
– Всех можно приручить, даже человека.
– Не знаю, как там насчет Мими, но я здорово струхнула, – призналась Сильви.
Она снова закашлялась. На сей раз от дыма, поднимавшегося с пола хижины.
– Горим! – взвизгнула она.
– Это всего лишь дым, комаров отгонять. Очень помогает.