– Шарль мне тоже успел немало рассказать о вашей работе, месье Вибель.
Когда Вибель начинал волноваться, он слишком часто вставлял в свои фразы словечко "ага", что делало его речь несколько вычурной, если не сказать странной.
– Ага, значит, он уже все рассказал. Ага, ну что ж, в таком случае я просто покажу вам свою мастерскую.
Он повел их вниз по узкой лестнице в подвальное помещение, ярко освещенное мощными флуоресцентными лампами. Изначально это была кузница, оснащенная печью, наковальней, всевозможными молотами и длинными щипцами – то есть всем, что требовалось для работы с раскаленным металлом. Стены мастерской были увешаны кольчугами, панцирями, латами, самыми разнообразными шлемами, наплечниками, наручниками, налокотниками и прочими защитными средствами средневекового рыцарства. Дарнье сразу посмотрел на длинные полки, где были выставлены самые разнообразные шлемы и другие головные уборы античных воинов.
– Где шлем, который я тебе оставил? – спросил он хозяина после беглого осмотра полок.
– Такие редкие вещи я никогда не выставляю напоказ, – пояснил Вибель. – Они требуют особого обращения. – Он подошел к доспехам огромного средневекового рыцаря, поднял забрало и просунул внутрь руку. – Это предмет массового производства. Ага, я сделал их специально для Китая, где они будут украшать интерьер каких-то дорогих ресторанов.
Через минуту он нащупал пальцами выключатель, повернул, и деревянная панель стены шириной примерно четыре фута стала медленно отодвигаться, открывая за собой стальную дверь. Вибель, став так, что собственной фигурой заслонил замок, набрал секретный код и потянул на себя дверцу огромного сейфа. Затем снял с полки большую квадратную коробку, закрыл дверцу сейфа и положил коробку на стол. Убедившись, что вся процедура произвела на гостей должное впечатление, он открыл коробку и вынул оттуда шлем Фошара.
Скай долго смотрела на забрало и пыталась сравнить его формы с теми чертами семейства Фошаров, которые врезались ей в память в результате недавнего визита в замок.
– Прекрасное произведение, – лирически произнес Вибель и провел рукой над шлемом, как предсказатель над хрустальным шаром, не касаясь его рукой. – Ага, уникальная вещь. Причем сейчас я оцениваю эту вещь только с точки зрения мастерства металлообработки, не более. Дело в том, что использованный для изготовления этого шлема металл является в высшей степени необычным. Нет никаких сомнений, что источником стал какой-то метеорит.
Дарнье улыбнулся и посмотрел на Скай:
– Именно этой теории придерживается и мадемуазель Лабель. Тебе удалось определить возраст этой вещи?
– Некоторые черты этой весьма необычной формы являются совершенно неизвестными нам, как вы сами уже отметили. Но все же я бы оценил возраст этого шлема примерно в полторы тысячи лет, когда на лицевой части подобных военных головных уборов впервые появляются более или менее четкие черты лица. При этом, разумеется, сам металл может принадлежать более древнему периоду времени. Эта отметина является самым обыкновенным свидетельством прочности, поскольку выдержала удар пули. А вот это отверстие является более сложным образованием. Оно могло быть сделано либо с небольшого расстояния, либо с помощью современного и довольно мощного оружия. Вполне возможно, что кто-то использовал этот шлем в качестве специальной мишени для стрельбы из крупнокалиберного пулемета.
– А что ты можешь сказать насчет возможного изготовителя?
– Не скрою, этот шлем является величайшим произведением искусства металлообработки из всех, которые мне приходилось видеть. Посмотрите на его внутреннюю сторону: здесь нет ни единой отметины от молота или другого инструмента, который обычно используется для ковки. Но даже без этого я могу с уверенностью сказать, что таким мастерством обладали только производители оружия из клана Фошаров.
– А что вам известно об этих оружейниках? – встрепенулась Скай.
– Семейство Фошаров было одним из трех знаменитых родов, которые основали своеобразную гильдию, известную сегодня под названием "Спиар индастриз". При этом каждая семья специализировалась в определенной области. Но металл плавили только Фошары. Фошары были и продавцами оружия, а их торговые агенты колесили по всей Европе. В результате они превратились в довольно сплоченную политическую группу, которая практически полностью отказалась от своей торговой марки – они считали, что хорошее качество оружия говорит само за себя. Именно поэтому я нахожу довольно странным, что этот замечательный шлем помечен их родовым символом. Надо полагать, он действительно играл для семьи чрезвычайно важную роль.
– Мадам Фошар сказала мне во время беседы, что каждая голова орла обозначает одну из семей – основоположников этой оружейной гильдии, – задумчиво сказала Скай.
Вибель прищурился.
– Вы говорили с мадам Фошар? – уточнил он.
Скай молча кивнула.
– Невероятно. Говорят, что она стала абсолютной отшельницей. Как она выглядит?
– Похожа на сложную смесь ядовитого скорпиона и не менее ядовитого паука под названием "черная вдова", – без колебаний ответила Скай. – Она сказала, что изображенный в центре орел символизирует могущество Фошаров и полный контроль над компанией в результате смерти соперников и весьма удачных браков.
Вибель разразился нервным смехом.
– А она не сообщила вам, что большая часть этих смертей была, так сказать, скоропостижной, а все брачные союзы заключались исключительно по расчету, с единственной целью – укрепить власть над компанией?
– Видите ли, когда речь заходит о делах семьи, мадам Фошар демонстрирует исключительную избирательность и никогда не вдается в подробности. Так, например, она напрочь отрицает широко известное мнение, что именно Фошары развязали Первую мировую войну и приложили руку ко Второй мировой.
– Да, эти слухи циркулируют уже много лет, – согласился Вибель. – Конечно, нет никаких сомнений, что ряд крупных торговцев оружием так или иначе спровоцировали начало войны, и среди них, безусловно, были Фошары. Ага, и где вы услышали эту историю?
– В их замке, от одного англичанина по имени Кавендиш. Он также сказал, что семейство Фошаров выкрало у его семьи секрет производства стали.
– А, сэр Кавендиш. Да, это именно так Его семья действительно лидировала в производстве высокопрочной стали, пока Фошары не выкрали у них технологию. – Вибель нежно погладил пальцами матовую поверхность шлема. – Скажите мне, пожалуйста, вы сами видите что-нибудь необычное в изображении этого орла?
Скай внимательно посмотрела на шлем и не заметила ничего такого, чего не видела раньше. Вдруг ее осенило:
– Постойте, кажется, я нашла одно различие. В одной лапе орла стрел больше, чем в другой.
– У вас острый взгляд, ага, – улыбнулся мастер. – Я заметил это с самого начала и сравнил с традиционными изображениями герба семейства Фошаров. Так вот, первоначально количество стрел в когтях каждой лапы было одинаковым. Потом я исследовал изображение более тщательно и обнаружил, что последняя стрела была добавлена к одной лапе гораздо позже. Не исключено, что это случилось в течение последнего столетия или около того.
– А зачем? – недоуменно спросила Скай.
Вибель загадочно ухмыльнулся и подсунул шлем под огромное увеличительное стекло, закрепленное на штативе.
– А вы сами посмотрите, мадемуазель Лабель.
Скай уставилась на шлем сквозь толстую линзу и поначалу никак не могла уловить, в чем, собственно, разница. И только потом до нее дошел смысл этого символа.
– Стрелы расположены так, что отдаленно напоминают какое-то странное письмо. Здесь можно видеть какие-то буквы и цифры. Шарль, посмотри, пожалуйста.
Дарнье посмотрел в увеличительное стекло.
– Как будто алгебраическое уравнение.
– Да-да! – радостно воскликнул Вибель. – Я тоже так подумал, но, к сожалению, так и не смог расшифровать… Здесь нужен хороший специалист.
– Курт сказал, что этот шлем может заключать в себе ключ к разгадке тайны семейства Фошаров, – задумчиво произнесла Скай. – Я должна забрать его в Париж, чтобы показать нашим университетским криптологам или математикам.
– Как жаль, – грустно заметил Вибель. – Я намеревался создать точную копию этого шлема. Может быть, вы позволите мне сделать это позже?
Скай улыбнулась:
– Конечно, месье Вибель, это можно сделать позже.
Он положил шлем в коробку и протянул ее Скай. Они поблагодарили старого мастера за проявленный интерес и попрощались. Во дворе Скай попросила Дарнье отвезти ее на железнодорожную станцию. Антиквар, конечно, был расстроен и всячески пытался отговорить ее от столь поспешного отъезда, но Скай была непреклонна. Она заявила, что хочет побыстрее вернуться в Париж, чтобы закончить дела. Правда, она пообещала, что скоро приедет погостить на более продолжительное время.
– Если ты так решила, то я вынужден подчиниться обстоятельствам, – с неудовольствием сказал он. – Ты еще увидишь мистера Остина?
– Надеюсь. У нас запланирован ужин… А почему ты спросил?
– Боюсь, тебе может угрожать опасность, и очень хотел бы, чтобы кто-нибудь присматривал за тобой.
– Я сама могу позаботиться о себе, Шарль, – заверила Скай и поцеловала его в щеку. – Но если тебя это успокоит, могу позвонить Курту по мобильному.
– Да, я бы чувствовал себя намного спокойнее, – тихо сказал он. – Пожалуйста, позвони мне, когда вернешься домой.
– Ты напрасно беспокоишься, Шарль, но я, конечно. позвоню.
Верная своему слову, Скай набрала номер телефона Остина в тот момент, когда поезд уже отошел от станции и быстро набирал скорость. Администратор отеля сообщил, что мистера Остина сейчас нет, но тот оставил ей сообщение.
– Он сказал, что занят сейчас чрезвычайно важным делом и непременно свяжется с вами позже, – добавил администратор.
Скай не могла понять, что за срочное дело могло отвлечь Остина до такой степени, что он оставил ей всего лишь короткое сообщение, но, с другой стороны, она привыкла считать его человеком слова и действия и принимать таким, как есть. Она ни минуты не сомневалась, что он действительно позвонит ей, как только представится возможность. Возвращение в Париж отняло не менее трех часов, а на вокзале она поймала такси и назвала адрес своего дома.
Расплатившись с таксистом, Скай вышла из машины и направилась к двери, когда кто-то произнес громким голосом на ломаном французском языке:
– Мой извинить. Вы говорить английский?
Она повернулась назад и увидела перед собой незнакомого высокого мужчину средних лет, рядом с которым стояла улыбающаяся женщина с большим пакетом "Мишлен-Грин".
Туристы. Возможно, американцы. Только они могут говорить с таким жутким акцентом.
– Да, я говорю по-английски, – ответила она. – Вы, наверное, заблудились?
Мужчина сонно улыбнулся:
– Как всегда.
– Мой муж не любит спрашивать дорогу даже дома, – просияла дама. – Мы никак не можем найти дорогу к Лувру.
Скай не ответила им улыбкой, так как не могла понять, почему у нее спрашивают дорогу к Лувру среди ночи и в таком неподходящем месте.
– Лувр находится на правом берегу. Это не очень близко отсюда, но на метро вы доберетесь туда очень быстро. Я могу показать вам, где находится станция метро.
– У нас есть карта города в машине, – быстро сказала женщина. – Может, вы покажете, где мы сейчас находимся?
Эта фраза насторожила ее еще больше. Париж невозможно объяснить человеку, который не знает город. Немного поколебавшись, Скай все-таки пошла вслед за ними к машине, которая была припаркована у обочины. Женщина открыла дверцу, сунула туда голову, а потом резко выпрямилась.
– Вы не могли бы сами посмотреть на карту, дорогая? Моя спина…
– Разумеется, – согласилась Скай и наклонилась над сиденьем, придерживая правой рукой коробку со шлемом. Однако никакой карты на сиденье она не увидела. Зато почувствовала острую боль в бедре, будто ее укусила пчела. Она инстинктивно дернула рукой, защищая ужаленное место, а потом повернула голову и увидела перед собой ухмыляющиеся лица американцев. После этого они стали расплываться и вскоре полностью исчезли.
– С вами все в порядке, моя дорогая? – послышался издалека голос женщины.
– Я… – пыталась сказать Скай, но язык не слушался ее, разбухая во рту и занимая почти все его пространство. Мысли ее тоже стали распадаться на мелкие фрагменты.
– Почему бы вам не присесть на минутку? – донесся до нее вопрос мужчины. Он говорил без акцента.
В ту же минуту Скай втолкнули в автомобиль, и она уже не имела абсолютно никаких сил для сопротивления, когда кто-то вырвал из ее рук коробку со шлемом. Женщина села в машину рядом с ней и захлопнула дверцу Скай уже не видела, как мужчина обошел вокруг машины, сел на место водителя, и автомобиль, скрипнув шинами, рванул с места. Она все еще смотрела в окошко, но уже ничего не могла разглядеть, кроме каких-то размытых предметов.
А потом перед ее глазами повисла темная пелена.
Глава 29
Проверяя графики на мониторе компьютера и аккуратно занося все данные в блокнот, Траут демонстрировал истинную научную добросовестность и усердие. Он уже третий раз анализировал те образцы минералов, которые были взяты с территории Затерянного города, однако вносимые им в блокнот данные не имели ничего общего с полученными результатами. Вспоминая подробности недавнего разговора с Маклином, он старался начертить более или менее подробную схему острова.
С внешней стороны исследовательский центр выглядел невзрачно. Он размещался в трех небольших строениях, которые некогда служили жилищем для технической команды, обслуживавшей британскую подводную лодку. Два из них представляли собой полуцилиндрические постройки, покрытые стальными листами и примыкающие друг к другу в виде длинного ангара. Третье здание стояло чуть поодаль, образуя вместе с первыми двумя некую геометрическую фигуру в виде большой буквы "Т". Здесь находились и жилье для научных работников, и сама лаборатория, где проводились анализы океанских образцов.
Внешне здания казались заброшенными старыми строениями, покрытыми ржавчиной и пылью, но внутри все было по-другому. В помещениях царил порядок, они были хорошо освещены и обогреты. Что же касается собственно лаборатории, она была оснащена самым современным техническим оборудованием, которое. по мнению Траута, ничем не уступало тому, что применялось в агентстве НАПИ. Единственным отличием были охранники, которые маячили возле каждой двери с автоматами в руках.
Маклин сказал, что его доставили сюда на самолете, из иллюминатора он видел остров с высоты птичьего полета. Когда самолет шел на посадку, ученый заметил, что остров по форме напоминает чашу, окруженную со всех сторон скалами. И только в одном месте горная гряда прерывалась, образуя небольшую и хорошо скрытую от посторонних глаз бухту. А между бухтой и следующей скалой, поверхность которой казалась белой от многочисленных отходов жизнедеятельности птиц, располагался пляж длиной не более полумили.
Длинное тело субмарины покоилось у самого входа в бухту, куда вела узкая дорога, соединявшая жилые помещения с берегом. Чуть выше эта дорога проходила мимо старого заброшенного храма и развалин рыбацкого поселка и соединялась с другой дорогой, ведущей в глубь острова. Она поднималась вверх, превратившись в узкую тропинку, а потом спускалась вниз к самому центру острова, где находился кратер давно потухшего вулкана.
В отличие от скалистой поверхности внешнего круга горной гряды, которая защищала остров с моря, внутреннее пространство было ровным; лишь изредка пустынный пейзаж нарушали небольшие вкрапления высоких сосен и разлапистых дубов. Дорога заканчивалась возле бывшей военно-морской базы, в зданиях которой сейчас располагались виварий и лаборатория под командованием полковника Стреги.
Маклин пересек помещение лаборатории и подошел к Трауту.
– Прошу прощения, что прерываю работу, – сказал он. – Как идут анализы?
Траут постучал ручкой по блокноту.
– Пока ничего интересного, Мак.
Маклин склонился над Траутом, делая вид, что внимательно изучает исследуемые образцы.
– Я только что разговаривал с полковником Огретой, – сказал он тихим голосом. – Похоже, проверка формулы дала положительные результаты.
– Ну поздравляю, – угрюмо буркнул Траут. – Значит, мы уже перестали быть полезными для них? Почему же мы еще живы?
– Стрега, конечно, отъявленный мерзавец и жестокий убийца, но при этом он обладает хорошим чутьем и уникальными организаторскими способностями. Он сделает все возможное, чтобы еще много раз проверить все детали этой операции, а между тем будет наслаждаться своей властью на этом острове, где его никто не смеет беспокоить. Есть основания полагать, что завтра он устроит нам роскошный пикник, а потом заставит нас вырыть себе могилу.
– Значит, остается только одна ночь, – задумчиво произнес Траут и протянул блокнот Маклину. – Посмотри, насколько точно эта карта совпадает с тем, что ты видел с борта самолета.
Маклин внимательно посмотрел на карту.
– У тебя несомненный дар картографа. Здесь все правильно до самых мелких деталей. И что дальше?
– Вот как я вижу наш дальнейший план, Мак. ДВПД, как выражается Курт Остин.
– Прости, не понял.
– "Делай все просто, дурачок!" Мы пойдем по этой узкой тропинке, – как мне кажется, это единственный выход из кратера. Потом доберемся до бухты, где, по твоим словам, должна быть небольшая пристань.
– Я не совсем уверен в этом, нас привезли сюда в сумерках.
– Но это вполне соответствует здравому смыслу. Предположим, что здесь действительно есть причал, а раз так, стало быть, должна бытъ и какая-нибудь лодка. Так вот, мы позаимствуем эту лодку и выйдем в море, а там уже посмотрим, что дальше.
– А как насчет непредвиденных обстоятельств?
– Какие там обстоятельства! Если что-нибудь пойдет не так, то всем нам конец. Но другого выхода нет, учитывая столь печальную для нас альтернативу. Стоит попробовать.
Маклин долго смотрел на Траута. За внешне невозмутимым спокойствием этого ученого явно скрывались сила воли и готовность к решительным действиям. Через секунду его губы растянулись в грустной улыбке.
– Мне нравится простота этого плана, однако не может не беспокоить его принципиальная осуществимость.
Траут вздрогнул.
– Я предпочитаю не использовать в данной ситуации слово "осуществимость".
– Извини, что открыто выражаю свой пессимизм, – тихо сказал Маклин. – Эти люди выбили из меня чувство правого смысла. Готов все отдать ради реализации этого плана.
Траут откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Гэмей и Сэнди. Обе сидели рядом и увлеченно изучали полученные со дня океана образцы грунта. Затем он перевел взгляд в конец лаборатории, где находились другие ученые, не догадывавшиеся о приближающейся трагической развязке.
Маклин поймал его взгляд и наклонился еще ниже.
– А как насчет этих несчастных?
– Интересно, мог ли Стрега внедрить кого-нибудь из них в нашу группу, чтобы они следили за нами?
– Я неоднократно говорил с каждым из них. Их страх за свою жизнь показался мне таким же неподдельным, как и наш собственный.
Траут глубоко задумался над предстоящим побегом, словно пытаясь просчитать все возможные варианты неудачи и вытекающих из нее последствий.