День на корабле
Работать нам нравилось. Всем, кроме Хандрилы.
Беда, однако, была в том, что только мы на корабле и работали. Если не считать кокши и капитана.
В жизни мы не видели такой ленивой и разболтанной команды, как на "Тарарабумбии".
Если бы вы только знали, что делалось на нашем корабле!..
Капитан был человек неплохой. Своё дело он знал. Но капитан был ленив и много спал. Когда он не спал, то ел. Когда не спал и не ел, то курил трубку и мечтал.
А работа тем временем стояла.
Ещё хуже капитана были его помощники.
Первый помощник был маленький, толстый человечек. С головы до ног он зарос волосами. Если поглядеть на помощника спереди, он был похож на одну большую бороду с торчащими в глубине толстым носом и круглыми глазками.
Висячие усы при разговоре всё время попадали помощнику в рот и ужасно ему мешали. Отдавая команду, он вынужден был всё время выплёвывать изо рта усы.
- Каррамба! - кричал помощник, увидев мирно дремавшую на мачте чайку. - Тьфу! Тьфу! Подать сюда мой аркебуз! Тьфу, тьфу! Да не арбуз, дубина, а аркебуз! Из арбуза, тьфу, тьфу, не выстрелишь!
В чайку помощник не попал. Она проснулась, лениво взмахнула крыльями и улетела. После этого помощник с полчаса так отчаянно ругался, что мы, не привыкшие к морским выражениям, постарались уйти куда-нибудь подальше.
Первый помощник всё свободное время проводил, играя в карты с матросами. Впрочем, и в рабочее время он тоже играл в карты.
На корабле был ещё старенький второй помощник. Мы его никогда не видели. Кокша рассказала нам, что он не выходит из своей каюты и разводит там цветы и какие-то особенные бобы необыкновенной твёрдости.
Один лишь Фунтик сумел познакомиться с таинственным вторым помощником.
Фунтик пронюхал, что моряк-садовник, кроме цветов и бобов, выращивает салат. Всем известно, что свежий салат морские свинки любят больше всего на свете.
По вечерам Фунтик исчезал из камбуза и скрывался в каюте садовника. Там они вдвоём вели задушевную беседу и ели салат. Фунтик пытался попробовать и бобы. Но они оказались такими твёрдыми, что Фунтик сломал себе зуб.
Бобы явно не годились для еды. Зато они пригодились совсем для другой цели.
Для чего? Скоро узнаете!..
Матросы "Тарарабумбии" были такими же бездельниками, как их начальники.
Одни забавлялись кеглями, катая вместо шаров арбузы. Взамен кеглей они ставили пустые бутылки из-под пива. Другие играли в карты с первым помощником. Третьи загорали на солнышке.
Боцман, выпивший чересчур много пива, висел на вантах, как рубашка, развешенная для просушки, и спал, сладко похрапывая. Рулевой заснул, привалившись к рулевому колесу. Неуправляемый корабль мотало то туда, то сюда. Но это никого не волновало.
Корабль мог бы вообще заплыть неведомо куда, если бы из своей каюты время от времени не выходил капитан. Он выправлял курс корабля, расталкивал спящего рулевого и уходил обратно. Через некоторое время всё снова разлаживалось.
Как ни странно, несмотря на весь этот беспорядок, корабль потихоньку подвигался в сторону Яфрики. Об этом я мог судить по компасу, звёздам и солнцу, а также картам, разложенным на столе в капитанской рубке.
Нет! Я всё-таки не прав!
На корабле довольно усердно работали старший механик, машинист и кочегары. Если бы не они, вы сами понимаете, корабль вообще бы не двигался.
Правда, и на этих членов команды иногда находили приступы лени. Тогда капитан собирал матросов и приказывал им ставить паруса. Охая и зевая, матросы расползались по вантам. Спустя какие-нибудь час-полтора паруса были поставлены. Ветер надувал их, и мы двигались без помощи пара и электричества.
Это в том случае, конечно, если был ветер. Если его не было, мы терпеливо стояли на месте и ожидали, пока появится ветер или проспятся машинист с кочегарами.
Капитану я понравился. В те часы, когда капитан не спал, не ел и не курил трубку, он учил меня разным морским наукам.
Понемногу я стал привыкать к таким замысловатым вещам, как "лоция", "навигация", "астрономия" и "механика".
Учился вместе со мной и Пип, который удивительно быстро всё запоминал.
Хандрила в ветреную погоду быстро забирался по вантам высоко на мачты и ставил там самые верхние паруса. Забраться наверх ему ничего не стоило. Завязывать и развязывать узлы, при его когтях, тоже было нетрудно. Постепенно он стал работать с охотой и заслужил уважение капитана. А матросы стали сваливать на Хандрилу самую трудную работу.
Когда "Тарарабумбия" шла под парами или лежала в дрейфе, кот спал и накапливал энергию.
Угадай, Пип и Фунтик тоже неплохо справлялись со своей работой. В свободное время мы слушали разные морские истории. Рассказывали их капитан и кокша, которую мы полюбили, несмотря на её ворчливость.
По вечерам мы любовались закатом и смотрели, как резвятся дельфины и проносятся над водой летающие рыбки.
Так потихоньку мы плыли в Яфрику. Плыли, пока не случилось одно событие.
Глава 18.
НАПАЛИ ПИРАТЫ.
Справа по борту "Барракуда"!
В ясный солнечный день, когда механик, машинист и кочегары спали, а "Тарарабумбия" еле тащилась на чуть трепещущих парусах, из наблюдательной бочки на фок-мачте раздался крик:
- Справа по борту неизвестное судно!
Это кричал Хандрила, который забрался в бочку, чтобы расправиться там с пойманной в камбузе мышью.
Судно - так судно! Идёт себе и идёт! На корабле никто и ухом не повёл.
Только мы с Угадаем побежали на капитанский мостик - поглядеть на корабль в подзорную трубу.
Я приложил трубу к глазам. Угадай вилял хвостом, дожидаясь своей очереди.
Сначала я ничего особенного не увидел. Корабль был далеко. Даже в подзорную трубу можно было разобрать только, что это парусник.
Ветер посвежел. Корабль наш прибавил ходу.
Угадай внезапно насторожился и стал усиленно втягивать носом воздух.
- Что с тобой, Угадаюшка? - спросил я.
- Подозрительные запахи! - ответил Угадай.
- А чем пахнет? - поинтересовался я.
- Порохом, портвейном, портянками и пистолетами! - ответил Угадай. Это не мирный корабль!
- Это, наверное, пираты! - догадался я.
Я кое-что читал про пиратов в приключенческих книжках. Запахи были самые настоящие пиратские.
- Давай объявим тревогу! - сказал Угадай. - Я побегу к сирене, а ты буди капитана!
Мгновение спустя Угадай крутил зубами ручку корабельной сирены.
Долгий противный вой понёсся над морем. Матросы продрали глаза и стали потихоньку подниматься с наложенных мест.
Разбудить капитана оказалось не так просто. Я и кричал ему в ухо, и щекотал под мышками. Даже сирена на него не действовала!
Помог Хандрила, спустившийся к тому времени с фок-мачты. Он догадался сунуть в ноздрю капитану кончик своего хвоста. Раздался оглушительный чих, и капитан уселся на полу.
- Что такое? В чём дело? - рассердился капитан. - Разве ужин готов?
- Какой ужин! К нам приближаются пираты! - воскликнул я.
- Что ещё за пираты? - недовольно произнёс капитан. - Ах, морские разбойники? - вдруг дошло до него. - Тогда другое дело! Почему вы решили, что это пираты?
Вместо объяснения я отдал капитану подзорную трубу. А сам примостился так, чтобы и мне было что-то видно.
Чем дольше капитан глядел в трубу, тем больше хмурился. В мой краешек трубы я увидел парусник, шедший прямо на нас. Видны были и несколько мелких судёнышек, шедших гуськом, или, как говорят моряки, в кильватер.
Да! Это в самом деле был пиратский корабль! Даже не корабль, а целая флотилия.
Впереди шёл пиратский флагман, под грозным названием "Барракуда". За ним следовали виноносец "Акулий глаз" и винный тральщик "Гром и молния".
Пираты были горькими пьяницами. Поэтому виноносец должен был везти за ними большой запас вина.
Винный тральщик выуживал сетями выброшенные пиратами за борт пустые бутылки, бочки, фляги и графины.
Корпус пиратского флагмана "Барракуда" был выкрашен в красную краску. Паруса были чёрными. На них белой краской нарисован череп со скрещёнными костями. На носу корабля были изображены глаза, придававшие судну сходство с каким-то свирепым живым существом. Это было и страшно и красиво.
Ветер стал ещё свежее. "Барракуда" шла к нам на всех парусах. Белые буруны кипели по обеим сторонам флагмана.
Теперь мы могли видеть пиратский корабль невооружённым глазом.
У бортов стояли пираты. В зубах у них были кинжалы, в руках сабли. За поясом - по паре пистолетов. В ушах и носу у многих разбойников были продеты большие медные кольца, блестевшие на солнце. Сверкали на солнце и зубы пиратов, сделанные из чистого золота и настоящей нержавеющей стали.
На носу корабля сидел, положив ногу на ногу, пиратский капитан. Это был здоровенный детина нахального вида. Голова его была повязана красным платком, в зубах - большая трубка. Капитан издали грозил нам кулаком.
Скоро до нас донеслись слова песни, которую хором пели пираты:
Мы храбрецы,
Отважные пираты!
Мы ненавидим
Лежебок и сонь!
Хоть на штанах
У нас одни заплаты,
Зато в сердцах
У нас горит огонь!
Пока корабли сближались, наш капитан сумел кое-как подготовить корабль к обороне.
Борта и поручни корабля моряки намазали салом, чтобы руки пиратов скользили и им трудно было зацепиться. На палубе были устроены баррикады из старых ящиков и бочек, за которыми прятались приготовившиеся к бою матросы.
Сам капитан отправился в трюм искать среди арбузов какую-то старую пушку.
Наконец корабли сблизились и стукнулись бортами.
На абордаж!
- На абордаж! - скомандовал пиратский капитан, выстрелил в воздух сразу из двух пистолетов и первым прыгнул на палубу. За ним кинулись остальные пираты.
- Барракуда! Каррамба! Рибабаба! Бабариба! - вопили пираты, бросаясь в рукопашную схватку с нашими матросами.
"Тарарабумбия! Бей врага!" - слышался боевой клич команды нашего корабля.
Гром, треск, свист, вопли дерущихся, выстрелы, лязг сабель... Всё это сливалось в такой неописуемый звук, что ничего невозможно было разобрать. Пороховой дым застилал небо.
Скоро, однако, атака пиратов начала выдыхаться. Помогли этому, как ни странно, арбузы...
К арбузам на палубе мы привыкли и научились их обходить.
Но для пиратов арбузы были неожиданностью. Пираты наступали на них босыми ногами, поскальзывались и с проклятиями летели вверх тормашками. Кинжалы и пистолеты выпадали у разбойников из рук. Наши матросы хватали обезоруженных пиратов и кидали их за борт.
Фунтик, не желая быть в стороне от битвы, забрался на капитанский мостик. Он вытащил сконструированный им по дороге трататамет - пишущую машинку и забарабанил лапками по клавишам.
Трататамет стал поливать пиратов струями бобов необыкновенной твёрдости.
Через короткое время все пираты были в фонарях, синяках и шишках. У многих так заплыли глаза, что они перестали видеть и толпами сдавались в плен.
Я стрелял по пиратам из рогатки, когда-то принадлежавшей Далдончику.
Хандрила и Угадай вцеплялись сзади в штаны пиратов и отдирали от штанов заплаты.
Кокша и Пип, забаррикадировавшись в камбузе, поливали пиратов горячим кофе.
Исход боя решил наш капитан.
Он выкатил на палубу старую пушечку, зарядил её самым большим арбузом и выстрелил прямо по капитану пиратского корабля.
Крепкая голова пирата выдержала. Но мякоть разлетевшегося вдребезги арбуза облепила лицо разбойника. Сладкий сок тёк по его груди. Изо рта капитана "Барракуды" вместо слов команды вылетали только арбузные косточки.
Растерянные пираты перестали понимать, что делать дальше, и бестолково метались по палубе.
В это время к предводителю пиратов с грозным видом приблизилась кокша.
Крикнув "Тарарабумбия!", кухарка нахлобучила на голову разбойника большую кастрюлю. С диким воплем пиратский капитан прыгнул за борт и исчез в волнах.
Победа
Оставшихся пиратов побросали в воду. Пушечку развернули против кораблей противника. Несколько метких попаданий - и виноносец вместе с винным тральщиком пошли ко дну.
"Барракуда" тоже получила повреждения. Она отошла от нас на почтительное расстояние и принялась подбирать ещё державшихся на воде пиратов. В море плавали доски, арбузные корки, винные бутылки и фляги.
Наши моряки, свесившись через борт, кричали пиратам:
- Что, взяли? Сухопутные дуралеи! Морские коровы! Вот мы вам зададим!
Накричавшись до хрипоты, матросы начали вылавливать не полностью опорожнённые бутылки и бочки, выволокли из трюма ящик пива, желая отпраздновать победу.
Но капитан принял иное решение. Он собрал боцманов и отдал приказ:
- Свистать всех наверх!
Боцманские дудки залились мелодичной трелью. Через минуту оживлённые матросы выстроились на юте. Стали в строй и мы.
- Поздравляю, ребята, с победой! - крикнул капитан.
- Рады стараться, дорогой капитан! - дружно гаркнула в ответ команда.
После этого капитан обратился к нам с большой речью.
- Ребята! - сказал он. - Мы победили! Но поглядите, на кого вы похожи?
- На папу! - закричала одна часть матросов.
- На маму! - закричала другая.
- На бандитов вы похожи! Вот что! - сказал капитан, когда матросы утихли. - Вы ругаетесь как извозчики! И пьёте как сапожники. Вы ни черта не делаете! То есть я хотел сказать, вы ничего не делаете! - поправился капитан. - Давайте возьмёмся за ум! Я удивляюсь, как могли такие храбрые молодцы, как вы, так распуститься. Я верю, что вы можете стать настоящими моряками! Урра!
- Уррррра-а-а-а-а! - дружно закричала команда.
Капитан продолжал:
- Первого помощника, проявившего постыдную трусость и прятавшегося во время боя в бочке с селёдками, я перевожу чистить картошку на камбуз. Второго помощника, попавшего на море по недоразумению, перевожу в Главные Садовники корабля. Не наказываю его лишь потому, что он вырастил бобы необыкновенной твёрдости и способствовал нашей победе. Первым помощником назначаю младшего боцмана Васю. Вторым помощником - нового члена команды Михрютку!
В этом месте капитанской речи я чуть было не лопнул от гордости. Пришлось даже затянуть потуже ремень на штанах.
- Всех отличившихся в сегодняшнем бою представляю к ордену "Большого Круглого Арбуза"! - заключил свою речь капитан.
Снова громкие крики "ура" огласили палубу.
- А теперь приберите и вымойте палубу, - сказал капитан. - На три часа вы свободны, за исключением вахтенных. Можете отпраздновать победу! Только не пить ничего, кроме нарзана! Ясно?
- Ясно! - уныло ответили матросы.
Но приказ есть приказ! Ему надо подчиняться. Особенно когда хочешь стать настоящим морским волком!
Я пишу дневник
Пиршество затянулось до позднего вечера. Мы возвращались в каюту, еле держась на ногах. В желудках у нас ещё булькал нарзан.
Хандрила, Угадай и Пип почти мгновенно заснули. Но мне рано было ложиться спать. Я должен был записать сегодняшние события в дневник. На следующий день откладывать было нельзя. Многое могло забыться. Кроме того, завтра пришлось бы писать уже двойную порцию событий.
Я уселся за стол. Фунтик примостился сбоку и выглядывал у меня из-под руки.
- Нехорошо! - говорил Фунтик. - Это у тебя уже третья драка! С пограничниками дрались? С хозяевами гостиницы дрались?.. Сейчас опять битва! Чему научатся дети, когда станут читать такие записки?
- Так я же не нарочно! Я не придумывал эти драки! - оправдывался я. Они в самом деле были!
- Ну и что ж, что были! Ты должен отбирать факты! - говорил Фунтик. Всё время драться нехорошо. Ты же писатель! У писателя должно быть чувство меры!
Чтобы прекратить неприятный разговор, я обещал Фунтику описать последний бой с пиратами очень коротко. Например, так:
"9 сентября 19.. года на 5 градусе северной широты и 22 градусе восточной долготы состоялось вооружённое столкновение экипажа арбузбота "Тарарабумбия" и пиратского брига "Барракуда". Победила команда арбузбота. Судил встречу судья международной категории профессор Фунтик!"
- Нет, так тоже не годится! - сухо сказал я. - И то тебе нехорошо, и это плохо! Пиши сам. А лучше шёл бы ты спать! Все уже в постели! Один ты не спишь и меня критикуешь!
- Ну, как хочешь! - огорчённо сказал Фунтик. - Я стараюсь тебе помочь. Могу и не помогать!
Вконец разобиженный Фунтик отправился спать. Я же остался дописывать события дня.
Так я до сих пор и не знаю, прав ли я, рассказывая о нашей битве с пиратами? И вообще о всех драках и сражениях...
Может быть, вы, ребята, читая такие вещи, действительно испортитесь?
Что скажут тогда ваши папы и мамы? В особенности мамы! За пап я не слишком опасаюсь.