- Верно. Это женщина, которая следит за химическим состоянием бассейна.
- Кто она такая? - Малин буквально выстреливает этот вопрос.
- Ее зовут Элизабет. Фамилию не знаю. Ее фирма называется… сейчас, минуточку…
Элизабет.
Та же женщина?
Под именем Элизабет скрывается Вера Фолькман? Называет себя именем умершей сестры. Если так и есть, что это значит? Если это Вера Фолькман, что сотворили с ней переживания детства, до чего довели?
Стен Карлссон роется в бумагах на своем письменном столе.
- Минуточку… Вот!
Он показывает счет-фактуру. На ней написано: АО "Водотехника", Линчёпинг.
- Красиво, правда?
Малин буквально вырывает у него из рук бумагу. Читает адрес, телефон.
- Куда она поехала отсюда?
- Понятия не имею. Она окутана таинственностью. - Стен Карлссон указывает на счет-фактуру. - Она просто отдает их мне и не говорит ни слова, кроме того, что хочет получить наличными. Но одно могу сказать: она свое дело знает. Работает на нас уже два года, и все это время с водой в бассейнах всегда было все тип-топ.
Малин и Зак стоят в коридоре возле кабинета Стена Карлссона. Малин держит в руке бумажку, на которой записала название предприятия, адрес и телефон.
- Юханнеслундстиген, семнадцать, - читает Зак. - Никогда не слышал про такую улицу.
Малин читает номер: 013–17–02–66. Набирает его.
Металлический голос отвечает:
- На данном номере абонент не зарегистрирован.
- Проклятье! - говорит Малин.
- Позвони в справочное, - советует Зак. - Узнай у них.
- Сто восемнадцать - сто восемнадцать!
Бодрый голос телефонистки вызывает у Малин раздражение.
- Действительно, на этом номере абонент не зарегистрирован… Нет, улицы с названием Юханнеслундстиген в Линчёпинге нет… Хорошо, соединяю с налоговым управлением.
После долгого ожидания кто-то наконец снимает трубку - в субботу в июле налоговая в принципе не работает. Снова долгое ожидание. Наконец ей отвечает еще один женский голос, формальный и бюрократичный, как и можно было ожидать. Зак нервно топчется рядом с Малин, пот течет у него по лбу.
- Так вы говорите - АО "Водотехника", Линчёпинг, регистрационный номер пять-девять-восемь-семь-шесть-восемь-девять?
- Да, - подтверждает Малин.
- Предприятия с таким регистрационным номером и таким названием не существует. Сожалею.
Малин кладет трубку, предварительно узнав прямой телефон сотрудницы, с которой разговаривала.
Чувствует, как зной сдавливает грудную клетку, сердце бьется где-то глубоко под ребрами. Сколько времени может существовать предприятие с фальшивым регистрационным номером? Год, два, три? Возможно, даже дольше, если выполнять свои обязательства. Но кто знает, сколько времени она пробыла в городе? Или она действительно жила в Австралии, как сказал Стюре Фолькман? И вернулась домой два года назад со своим ужасным жизненным багажом?
- У человека есть что скрывать, - бормочет она.
И Зак улыбается ей. Все его лицо выражает веру в нее.
В полном молчании они едут к Глюттингебадет.
Киоск Славенки закрыт - такое ощущение, что навсегда. На парковке отчетливо ощущается запах дыма, ветер дует с северо-востока, несет на них гарь, частичку за частичкой.
Владелец бассейна Глюттингебадет - Хакан Дроумани. Это человек лет пятидесяти пяти, по происхождению откуда-то с юга, его акцент не позволяет определить, откуда именно. Он источает радость - в такое лето дела у него вдут прекрасно, угощает Малин и Зака кофе в крошечном кафетерии с видом на большой бассейн, расположенном рядом с раздевалками.
Быстрые вопросы, быстрые ответ.
- Да, ее зовут Элизабет. Фамилия? Понятия не имею. Нет. Ее фирма называется "Водотехника". Наличными, оплата всегда наличными, меня это устраивает - да, на фактуре нет номера банковского счета, но ведь открытие корпоративного счета стоит денег, наверное, она хотела на этом сэкономить…
Возле бассейна стоит женщина в парандже, готовая прыгнуть в воду.
- Я разрешаю купаться в одежде, - смеется Хакан Дроумани. - В виде исключения.
- У вас не возникало причин, чтобы ей позвонить? Например, в июне, когда ухудшилось качество воды?
- Тогда она сама мне позвонила. Санитарная служба разболтала все журналистам "Корреспондентен" еще раньше, чем об этом узнал я. Больше у меня не было случаев ее разыскивать.
Малин снова набирает 118–118, звонит в налоговую службу: "Не существует… сожалею".
- Что будем делать дальше?
Малин кладет мобильник в карман, вопросительно смотрит на Зака. Вокруг них - парковка при бассейне, люди медленно движутся в разных направлениях - в сторону прохлады или прочь от нее.
- Мы можем еще раз проверить, дома ли Вера Фолькман. - Голос Зака полон уверенности.
Он уже сторонник теории Малин о том, каким образом все взаимосвязано, хотя ничего пока нельзя сказать наверняка.
- Давай проверим, - кивает Малин. - Конечно, если Вера Фолькман и есть Элизабет.
- Надо поторопиться, - говорит Зак.
Они смотрят друг на друга - два измученных жарой следователя, которые чувствуют приближающееся зло. Их притягивает к его ядру, эпицентру урагана, кратеру вулкана перед последним извержением.
Малин чувствует, как в животе все сжимается.
Это не страх.
Но ей не удается убедить саму себя.
Зак кладет руку ей на плечо.
- Малин, спокойно, - говорит он.
Но даже голос Зака сейчас не может унять ее тревоги.
Теперь ты зашла в библиотеку.
Там внутри - тысячи книг, предложения, слова и точки, один знак бессмысленнее другого, одна история лживее другой.
Но ведь ты любишь книги?
Книжные корешки, бегство от реальности.
Убежать не удастся.
Я буду поджидать тебя здесь.
Ты поедешь обратно через парк?
Мой очистительный ангел.
Мой летний ангел.
Я верну тебе жизнь, обещаю.
59
Туве любит библиотеку.
Новое красивое здание возвели после того, как старое сгорело холодной январской ночью.
Ей нравится свободное пространство над книжными полками и зелень, врывающаяся в залы через большие окна, выходящие на Слоттспаркен, запах старинных книг, немного затхлый, но полный ожиданий и мечтаний о том, что планета и жизнь на ней станут чуточку понятнее, запах тайн, волнующий и привлекательный.
Она сидит в одном из больших круглых кресел, стоящих в ряд у окна, что выходит в парк, углубившись в "Великого Гэтсби" Скотта Фицджеральда. Роскошные праздники, любовь между Джеем и Дэйзи - это нечто другое, чем их с Маркусом влюбленность, которая так и не стала любовью. Или еще станет?
Может быть, я еще передумаю? Попытаюсь возродить чувство, которого, возможно, никогда на самом деле не существовало?
Эту книгу она прочла уже раз пять. Ее сочинение по этой книге учительница литературы оценила как "слишком зрелое". Типа того.
Часами могла бы она сидеть здесь, погрузившись в чтение, видя, как день постепенно клонится к вечеру. Снаружи отличная погода - но сейчас она всегда такая.
В парке несколько цветных мужчин в форменных комбинезонах сгребают граблями листья. В этом году листва стала опадать очень рано.
Перевернуть страницу.
Почитаю еще немного, потом поеду домой перекусить.
Зак жмет на кнопку звонка у квартиры Веры Фолькман на Стюрегатан. На лестнице мучительно жарко, оконные стекла, кажется, прогибаются от жары.
Никто не открывает, и некоторое время они молча стоят под дверью. Ощущают запах тлена.
- Войдем? - Малин произносит это как призыв, а не как вопрос, не хочет оставлять места для сомнений.
- Не имеем права, ты прекрасно знаешь.
- Что же нам тогда делать? И как, черт побери, нам до нее добраться? Она как туман, как дым или тень. Выбирай, что тебе больше нравится.
- Успокойся, Малин, успокойся.
- Прости. От этой жары я дурею.
- Поехали в управление. Посмотрим, что у нас есть. Нужно провести совещание.
- Хорошо. Так и сделаем.
Прежде чем сесть в машину, Малин звонит Туве, хочет узнать, чем та занята, убедиться, что с ней все в порядке.
Береза дает тень, а в машине Зак тянется к клапану холодного воздуха рядом с регулятором зеркала заднего вида.
Туве сразу отвечает на звонок.
- Мама, я библиотеке, сижу читаю. Тебе повезло, что я забыла отключить телефон. Здесь нельзя разговаривать, но сейчас я, кажется, никому не мешаю.
- Маркус с тобой?
- Я сегодня с ним рассталась.
"Об этом ты мне ничего не сказала, хотя я что-то такое предчувствовала, - думает Малин. - Что же ты ничего не рассказала, Туве?" Ей хочется упрекнуть дочь, спросить: "Почему ты не предупредила меня, что собираешься порвать с ним?" Но когда она могла это сделать? Времени не было. Поэтому Туве молчит, у нее есть секреты от мамы.
И еще из-за чего-то. Есть другое объяснение, от которого у Малин начинает болеть живот, и она прогоняет эту мысль.
Малин ожидала, что они расстанутся, но почему так внезапно?
Но ведь такое обычно и случается неожиданно - как открытие?
- Мама, ты меня слышишь? Я сказала, что рассталась с Маркусом.
- Он расстроился?
- Да.
- Тебе было тяжело?
- Даже не знаю, мамочка, потом стало гораздо легче.
- Туве, мы поговорим об этом вечером, когда увидимся дома.
"Как много книг на свете, - думает Туве, бродя среди полок в поисках того, что можно взять на дом. - А времени на чтение так мало".
Она вытаскивает с полки книгу "Особый класс" - она читала о ней в газете, это американский роман о школе-интернате для богатых.
"Это подойдет", - думает она и пять минут спустя выходит из библиотеки с книгой под мышкой.
Поесть?
Но я не проголодалась, а мамы все равно нет дома, так какое удовольствие есть в одиночестве?
Дяденек с граблями в парке уже нет, а тень под деревьями недалеко от парковки на дороге, ведущей к дворцу, манит и притягивает.
"Полежу в траве, почитаю, - думает Туве. - А чем мне еще заняться?"
Ты приближаешься ко мне.
Неужели мне так невероятно повезет и ты ляжешь на траву под дубом, в тени, в двух шагах от меня?
Ты ведешь свой велосипед прямо в мою сторону.
Я могу подойти к тебе, если ты уляжешься там, всего в пяти метрах, и взять тебя. Никто ничего не заметит.
Туве прислоняет велосипед к стволу дерева, бросает взгляд на парковку, но не видит фургона, наполовину скрытого за раскидистым кустом. Ей не до того - хочется скорее окунуться в книгу, в слова, в красивый вымысел.
Она вынимает из сумки пляжное полотенце, расстилает его в траве, ложится на бок и начинает читать.
Позади фоном - звуки города.
Сирена "скорой помощи", гудение машин, шуршание сотен вентиляционных агрегатов. Голоса людей в отдалении.
Где-то открывается дверь.
Вскоре звуки города тонут в ритме слов у нее в голове.
Я иду к тебе.
Ничто ничего не видит, середина дня, и мы одни в парке, я возьму тебя.
Возле дворца никого не видно, ни у здания администрации, ни в парке.
Ни на дорожке у библиотеки, ни за большими стеклянными окнами. И я приближаюсь к твоему возрождению. Я возьму тебя к нему для последнего действа.
Они скажут, что я спятила.
Возможно, я не в себе.
Но я сделаю это.
Введу в тебя нечто.
Асфальт парковки под моими ногами сменяется травой, я уже совсем рядом, в тени того же дерева. В руке у меня тряпка, смоченная эфиром, на моих белых одеждах ни пятнышка. Ты не слышишь моих шагов, и я встаю на колени возле твоего оранжевого полотенца, подношу тряпку к твоему носу.
Что это?
Резкий ядовитый запах, что-то влажное жжет нос, и Туве поворачивается. Но тело не хочет, почему же оно не слушается, и уголком глаза она видит белую фигуру, чувствует тяжесть чьих-то рук, и мир начинает выветриваться, и хочется спать, спать, но я не собираюсь спать, не здесь и не сейчас, и я чувствую, как какая-то сила тащит меня по траве, потом по чему-то твердому, похожему на асфальт, и затем зрение отказывает, мир превращается в сон, а потом все делается черным и холодным, пустым, без сновидений.
Мир становится немым, бессловесным и потому перестает существовать.
Небо дрожит.
Как в очарованном сне, заполненном белизной, она протягивает руку к прозрачной оболочке, чувствует, как эта оболочка дрожит, убирает руку, остается во сне, видит сны о мире, о себе живой.
60
Огонь везде.
Он перескакивает с одной кроны дерева на другую, гудит, с треском разрывая все на своем пути на горящие части.
Лето жаркое. Но адское пламя лесов еще жарче. Огонь уже распространился до озера Хюльтшён, и Янне и его коллеги бегут, повернувшись спиной к берегу, пожарные шланги цепляются за траву, извиваются зигзагами, тянутся к воде, где генераторы приводят в действие огромные насосы.
Ночь он провел на полу в пожарной машине, спал в пустом багажном отсеке, предназначенном для брандспойтов. Ночь пела вокруг, шуршала и грохотала, распространяя запах дыма, обуглившихся животных и насекомых, земли, обратившейся в пепел.
Пламя - как тревожная стена в сотне метров от них. Они сближаются все быстрее. Человек против огня, огонь против человека.
Он насквозь промок от пота, ему хочется сорвать одежду, убежать от жара в прохладную воду озера.
Огонь - как сказочное чудовище.
Они стоят в ряд, вонзая ему в шею острые лезвия водяных струй.
Совещание.
Карим Акбар откашливается, смотрит перед собой пустыми глазами, словно пытаясь найти пляшущую в воздухе пылинку, чтобы остановить взгляд на ней.
Малин только что рассказала о своих догадках по поводу Веры Фолькман, о фальшивых данных ее фирмы, которая, скорее всего, вообще не существует. Сообщила, что они не смогли ее найти, "она как гарь лесных пожаров - ее не видишь, но ощущаешь".
- Установим наблюдение за квартирой, - предлагает Свен Шёман, сидящий рядом с Заком. Жалюзи подняты, детская площадка позади них пуста, детский садик закрыт на лето. - Есть ли еще какие-нибудь идеи, как добраться до нее?
- Мы даже не знаем, является ли эта Элизабет Верой Фолькман, - говорит Карим.
- Но можем это предполагать, - отвечает Малин.
- Отследим все белые фургоны, - предлагает Зак. - Она ездит на белом фургоне. Правда, в городе таких уйма.
- И проверим, нет ли зарегистрированного предприятия с похожим названием, - добавляет Малин.
- Еще предложения? - повторяет Свен. - У нас недостаточно оснований, чтобы войти в ее квартиру, ты это прекрасно понимаешь, Малин. Хотя запах, исходящий оттуда, может указывать на плохое обращение с животными.
Малин думает: "Ведь это взаимосвязано, Свен, голоса следствия говорят нам об этом. И еще одна мудрость: "Страсть убивает"".
Вальдемар Экенберг и Пер Сундстен молчат, как умеют молчать только полицейские, почувствовавшие в воздухе запах правды.
- Мы допросили сегодня последнего человека из списка насильников, - говорит Пер Сундстен. - Безрезультатно.
- Такими же безрезультатными оказались и слежка за Сулиманом Хайифом и Луисой Свенссон. То же касается и Славенки Висник: она занималась своими киосками, хотя сегодня утром ее потеряли из виду.
- Она тоже разъезжает на белом фургоне, - произносит Пер. - Так что чисто теоретически она тоже могла быть этой самой Элизабет.
- Мы осмотрели ее автомобиль изнутри, когда встретились с ней в лесу, - возражает Малин. - Там нет ничего, что можно связать с обслуживанием бассейнов. Никаких химикатов, ничего такого. Да и директор бассейна в Глюттинге узнал бы ее, у нее же там киоск.
- Проверьте еще раз, - распоряжается Свен. - Сундстен, возьми это на себя.
- Разве женщина могла такое сотворить? - раздается голос Вальдемара, полный скептицизма. - С вибратором или без, разве это не противно женской природе?
- Предрассудки, - отвечает Малин. - История знает множество насильников женского пола, и большинство из них сами подвергались насилию, как и Вера Фолькман.
- И Славенка Висник, - добавляет Пер.
- А я считаю, что нам надо еще раз прижать Сулимана Хайифа, - заявляет Вальдемар.
Но никто не находит в себе сил прокомментировать его пожелание, а Малин отключается от голосов других, думает о том, как найти Веру Фолькман, о взаимосвязях, о том, что бассейны и прочие совпадения в этом расследовании могут оказаться случайными. А вдруг Вера Фолькман - вовсе не Элизабет?
Люди - они и есть люди, и все они как один человек.
Желание раствориться, чтобы родиться заново.
Человек - как дым, расстилающийся над сгоревшим ландшафтом, как единственное чувство, единственная особенность.
Любовь и зло.
Вымышленное название фирмы.
Желание оставаться незамеченной.
Белые холодные руки.
Но как?
- Ну, соберитесь, - призывает Карим, - ни у кого нет идей по поводу Веры Фолькман?
"И где ты сейчас?" - думает Малин.
Где я?
Почему так темно и что это давит мне на глаза? Голова болит, меня тошнит, но это не самое ужасное, есть что-то похуже, но что? "Я дышу, - думает Туве, - и все это сон". Она вспоминает тень под деревом, страницы книги, к которым прикасалась кончиками пальцев, - но что это за сон, чего он от меня хочет? Маркус, это ты? Она чувствует свое дыхание, ощущает запах моющих средств и пытается подняться, однако ноги не двигаются. Она пытается упереться руками, но они тоже не двигаются. "Мама, мама, мама, где ты? Тут что-то не так, неужели я уже умерла, неужели это моя могила, мама!" Туве пытается кричать, но звуки не срываются с ее губ.
Кляп во рту.
Зачем бы у меня был кляп во рту, если бы я умерла?
Или если бы я спала?
Малин оглядывает общее офисное помещение.
Уже перевалило за шесть.
Как быстро закончился день.
Написать отчет.
Поиск в реестре предприятий с названием, похожим на "Водотехника", не дал результатов.
Ожидание, что кто-то сообщит что-то положительное, тоже напрасно.
Попытка дождаться Веру Фолькман около ее квартиры ни к чему не привела, человек-невидимка остается тенью. Складывается впечатление, что Славенка Висник также испарилась: ее нет ни в одном из киосков, и машина, ездившая к лесным пожарам, тоже ее не нашла.
Есть одна новость. Звонил Андерссон из технического отдела: пришел ответ из Facebook с подтверждением того, что Lovelygirl - это Луиса Свенссон, удалось отследить ее по адресу интернет-протокола.
Малин поговорила по телефону с Янне. Он позвонил сам, рассказал, что им пришлось отступить от огня в озеро Хюльтшён, что один из их генераторов уничтожен, что сгорел охотничий домик и несколько безумцев чуть не попали в окружение огня, пытаясь его спасти.
Охотничий домик братьев Мюрвалль, братья в огне. Случай с Бенгтом Андерссоном.
- Малин, я чертовски устал.
- Поезжай домой, поспи.
- Не могу.
- Почему?
- Я нужен здесь. И еще у меня такое странное чувство во всем теле. Тревожное чувство.
- У меня тоже.